не настоящее

Дождливый вечер накрывал небо чёрным полотном. Разгневанный океан поглощал полчища кораблей, не оставляя никого в живых. Бушующий ветер поднимал песок, жадно кидаясь им в покрасневшие глаза. Я вымокла до нитки, волосы сбились в комок мыслей, платье липко осело на дрожащих плечах. Я ругалась на воду, бурно всплескивая руками. Хватала ртом воздух, словно рыба, в промежутках между истошными воплями. Не уверена, что я бросалась определёнными фразами, скорее просто выпускала демонов, которые ждали своего часа. Они вылетали из меня, оставляя за собой лишь туман. Холод злобно щекотал рёбра, до хруста, почти ломая. Босые ступни почти не держали озябшее тело, колени подкашивались.  Ладно, я соврала тебе, когда говорила, что не кричала что-то определённое, смотря на воду. Я выла как волк в непроходимой чаще твоё имя. Надеясь, что ты чудом услышишь мой сорванный голос и поймёшь, как ожесточённо я тебя проклинаю.
Проклинаю каждый твой вдох, что отдавался во мне мурашками. Каждый невесомый поцелуй, оставленный на моей фарфоровой щеке. Тихий усталый смех мне на ухо. Крепкие руки, опоясывающие хрупкую талию. Мизинцы, что заверяли меня о правде. Напряженный лоб, который разглаживался при виде моих глаз. Объятия, сбивающие с ног, чтоб вихрем снести. Утверждающий, уверенный и согревающий взгляд. Подрагивание ресниц и блаженную улыбку при поцелуе. Голову, что так мирно опускалась на моё плечо, во время поездки. Музыку, которую ты мне включал, она больше не ассоциируется с кем-то или чем-то кроме как с тобой. Книги, которые читал вслух. Ту скамейку, сидя на которой, ты заверял меня, что «навсегда» существует. Холодную строну кровати, которая некогда была горячей. Каждую родинку на твоём лице, из которых строился мой путь. Всё это я проклинаю.
Мой бронезащитный шлем разбили увесистым кирпичом. Я точно знаю, что именно ты тогда сбросил на меня этот гнёт. Выуживаю твои интонации, которые я складировала на запылившихся полках сознания. Нервно хрущу пальцами, пока в глазах бегущей строкой твоя фраза: «Молодец». Я старалась такой быть, вылезала из кожи, лишь бы увидеть одобряющий блеск очей. Я предавала себя и тебя, потому что показывала свою не настоящую сторону. Мне хотелось быть во всём первой. Только для тебя. Моим главным желанием являлась твоя гордая улыбка за мои успехи. Я не спала ночами, лишь бы показать тебе свои творения и каждый раз, слыша: «недостаточно хорошо» - я на мгновение сдавалась. Но после садилась и начинала заново, пока не доводила до идеала. Стоили ли мои изнурения твоего «горжусь»? Нет, конечно же нет. Но если вдруг ты сейчас появишься и скажешь, что я могла бы лучше – я начну сначала.
Я видела в тебе опору. Я чувствовала заботу и точно знала, что, если день выдался паршивым, зайдя домой, я упаду в твои улыбки и мне снова станет легче. Это было самым лучшим и действенным успокоительным. После долгой разлуки я всегда бежала к тебе, только завидев в начале улицы. Тут же переходила на бег, а лицо излучало счастье. Влетая в твои согревающие руки, утыкаясь носом в изгиб шеи, вдохнув запах бегонии, я шептала лишь пару слов. "Я так сильно по тебе скучала".
-До боли скучаю! Ненавижу это! - Из последних сил выбиваю слова, что таились за грудной клеткой. Океан всё так же бурлит и недовольно слушает. Но не возражает. Я чувствую это. Вдалеке слышны раскаты грома, Зевс метает молнии, желая запугать людишек. Мне не страшно, потому что для меня нет ничего кошмарнее, чем признаться себе в том, какая я настоящая.
На самом деле я курю сигареты, потому что хочу, чтоб на губах оставался горький привкус. Но зная, что мы встретимся, я не беру с собой пачку. Я могу сутками не спать и писать букву за буквой. Я много пью, алкоголь стал чем-то обыденным, вместо воды. Я люблю сидеть в каком-нибудь сквере и разговаривать часами напролёт, ты же предпочитаешь ходить. Мне нравится лето, а тебе зима. И как же ты удивился, когда приехал сюрпризом, а в пепельнице была груда окурков, на столе стояла почти допитая бутылка вина, а вокруг меня лежали скомканные исписанные бумаги. Я душила любое своё желание, если для тебя оно не было нужным. Я принимала решения, но у тебя явно были другие планы. И я изменяла свои, чтобы вдоволь насладиться твоим счастьем. Всё же пыталась верить, что только ты не бросишь моё тело во льды. Только потом перестала питать глупые надежды, ведь на самом деле бросил, с хрустом и треском. Но я заранее это знала, и, что самое ужасное, принимала. Я готова тысячу раз тонуть, если из холодной проруби меня будут вытаскивать твои горячие руки. Ты совсем меня не знал. Я слепила себя для тебя, чтобы нравится. Сама виновата. Тем не менее, я скучаю.
Я действительно скучаю. По твоему мягкому голосу, который словно мёд, растекался внутри меня. По внезапным прикосновениям со спины. По ботинкам, которые больше не стоят в моей прихожей. По чаю с бергамотом, хотя я никогда его не любила. По разбросанным нотам внутри твоей квартиры, пока ты усердно писал новую мелодию. По скрипу половиц на моей даче, теперь я не слышу твоих осторожных шагов, только свои, отчаянные. По мурашкам, которые овладевали мной, когда ты наклонялся совсем близко и клал руку между лопаток. По одним наушникам на двоих. Раньше мы всё делили на двое. Скучаю.
Я — пятно вина на твоем белоснежном диване. Грохот, рожденный в недрах океана, глушил все остальные звуки, заставляя трепетать даже скалы. Шум волн был похож на рев разъяренного зверя. Они бились о высокие камни, вздымаясь пенными гривами, будто лошади, мчащиеся в бой. Ветер, свирепый и холодный, нес с собой солёные брызги, которые, как тысячи крохотных игл, впивались в кожу. Внизу, в темных глубинах, таилась пустота, жаждущая новых жертв. Терпеливо и безжалостно, пока новый шторм не подбросит ей очередной дар - разбитый корабль, потерянные души, человеческие мечты и страхи, унесенные в бездну. Обхватывая руками ледяные плечи, спрашиваю себя о тебе, но не нахожу ответов. Ты и Я. Мы же больше никто друг другу, так почему я всё ещё нахожусь подле твоей фигуры? Моя самая вредная привычка переживать за тебя и подглядывать за твоей жизнью, даже если в ней меня больше нет. Я не умею отпускать и каждый раз выходя из дома, я надеюсь, что ты пройдешь мимо я и приподнимешь уголки вишневых губ.
Мои босые ноги исчезают, их почти съели волны. Под рёбрами, а точнее под сердцем, чувствуются гематомы. Видимо в районе груди так сильно болело, что переживания остались на теле космосом. Под глазами – клеймо бессонницы, а во рту едкий вкус крови. Я сама съедаю свой язык. Мне стыдно, что я имею право открыть рот в твою сторону. Это же всегда я. Сначала делаю – потом думаю. Шепотом читаю молитвы о прощении, хоть и зная, что ты меня не слышишь. Мы – никто. У нас нет особой связи или вечных обещаний. Пальцы переплетаются между собой, и я хочу верить, что одна из рук – твоя. И пусть я одержима этой неправдой, первое, о чём хочу думать - твой манящий взгляд, сравнимый с шумом внутри морской тишины. Сердце билось как барабан в джунглях, каждый удар отдавался в висках. Но мне не было страшно. Я не могла уйти. Я была прикована к этому месту, как корабль, разбившийся о рифы. Я была частью этой бури, частью этого безумия, и моей единственной надеждой была тихая безмятежность, которая наступала после шторма.