Святой Амвросий 3 Giusti

Giuseppe Giusti

Sant'Ambrogio
 
Sent;a nell’inno la dolcezza amara
   De’ canti uditi da fanciullo: il core
   Che da voce domestica gl’impara,
   Ce li ripete i giorni del dolore:
   Un pensier mesto della madre cara,
   Un desiderio di pace e d’amore,
   Uno sgomento di lontano esilio,
   Che mi faceva andare in visibilio.
 
E quando tacque, mi lasci; pensoso
   Di pensieri piu' forti e piu' soavi.
   Costor, dicea tra me, Re pauroso
   Degl’italici moti e degli slavi,
   Strappa a’ lor tetti, e qua senza riposo
   Schiavi gli spinge per tenerci schiavi;
   Gli spinge di Croazia e di Boemme,
   Come mandre a svernar nelle Maremme.
 
A dura vita, a dura disciplina,
   Muti, derisi, solitari stanno,
   Strumenti ciechi d’occhiuta rapina
   Che lor non tocca e che forse non sanno:
   E quest’odio che mai non avvicina
   Il popolo lombardo all’alemanno,
   Giova a chi regna dividendo, e teme
   Popoli avversi affratellati insieme.
 
Povera gente! lontana da’ suoi,
   In un paese qui che le vuol male,
   Chi sa che in fondo all’anima po’ poi
   Non mandi a quel paese il principale!
   Gioco che l’hanno in tasca come noi.—
   Qui, se non fuggo, abbraccio un Caporale,
   Colla su’ brava mazza di nocciuolo,
   Duro e piantato li' come un piolo.

***

Джованни Джусти

Святой Амвросий (окончание)

Чувствовал в гимне том горькую сладость
песен, знакомых с ребячества, сердце
в стенах родных эти звуки впитало,
их повторяет, нуждаясь в поддержке:
думы о матери милой печальные,
к миру, любви и покою влечение,
страх перед этим далёким изгнанием,-
вызвало это во мне потрясение.

И когда смолк он, я вдруг погрузился
в мысли глубокие, боле гуманные:
- О Император,- я думал,- трусливый
пред возмущеньем итало-славянским,
вырвал из дома сюда их поспешно,
в рабство, затем, чтоб держать нас рабами,
кто из Хорватии, кто из Богемии,
так же стада зимой с гор опускают.

К жизни суровой, к муштре окаянной,
немы, небриты и так одиноки,
держит вас в лапах здесь хищник глазастый,
может, его вы не знаете вовсе;
эта враждебность, что так отдаляет
местных ломбардцев от вашего войска,
служит тому, кто, деля, управляет,
да и боится братания, впрочем.

Бедные люди! вдали, на чужбине,
где только ненависть их окружает,
Бог его знает, чтО в душах живых их:
может, главу своего "посылают"! 
Спорю: они в этом сходятся с нами,
даже желанье явилось: обнять бы,
коль не сбегу, их капрала со шпажкой,
твердо стоящего здесь, словно палка.

***

Это стихотворение многие исследователи  считают вершиной творчества Джусти, потому что в нем проявилось сильное лирическое начало, ранее этому поэту-сатирику не свойственное. Начиная стихотворение в своей привычной язвительно-насмешливой манере, поэт, проникаясь сочувствием к вражескому войску, начинает  видеть в солдатах не звериную, а человеческую сущность, и в стихотворение врывается мощная лирическая струя. Возможно, поэт и далее двигался бы в этом направлении, что, несомненно, обогатило бы его творчество, если б не преждевременная смерть. (из учебника)