4

     Она стояла одна, когда из глубины храма выступил и подошёл к ней батюшка. Чувство вопросительной растерянности отпечаталось на его лице. Он немного развёл руки в стороны, словно собирался поймать девушку в объятия и выдворить вон.

- Сегодня службы нет, - тихо произнёс,- но если желаете, могу поисповедовать.

Марина опять расплакалась и, давясь слезами, кратко рассказала историю любви. Призналась, что была часто невнимательная к парню, не понимала его. И где он сейчас, куда и зачем поехал? Иерей выпрямился, одновременно напрягся и расслабился, закрыл глаза, будто пребывал в трансе. На самом деле он молился Богородице, ища ответов на вопросы Марины. Простоял так довольно долго и уже стал немного раздражать девушку. Вдруг мелко затрясся, открыл глаза. В них отразился плохо скрываемый ужас.

- Роберт не покинул тебя. Он бежал от... Запнулся, помолчал и выдал, - Твой суженный в большой опасности. И эта опасность исходит от тебя! Но не прямо, косвенно. Вы встретитесь, но не сейчас, позже. А пока, береги  саму себя и обратись к врачам.

Проговоря этот монолог, батюшка погладил низ её живота. Марина отпрянула.

- Вы чего, это?! - крикнула она и выскочила из храма.

     "Кругом одни ненормальные!" - думала, спускаясь вниз по дороге к Арбату. На самом деле, ей было некуда идти. Надеялась в церкви помогут, а там тоже озабоченные. Все заняты обслуживанием своих страстей. А ей оставалось бесцельно шататься по расскаленной Москве и от отчаяния молча плакать. Свидание с Робертом провалилось. Но ей не плакалось, а снова стало плохо и вырвало. Она остановилась и провела рукой чуть ниже пупка.

     В тёмных переулках тронного зала стояла неистовая темнота. Если бы не мутное подсвечивание красным светом, исходящим от глаз свиты, собравшейся возле демона пятой иерархии, то и разглядеть ничего нельзя было. В главный зал вели не просторные и величественные коридоры, а тесные норы, прокопанные кое-как, неаккуратно. Да и сам зал напоминал низкую квадратную комнату с креслом посередине. На нем восседал правитель тёмного куска этой адовой области. Атмосфера здесь была настолько плотна, что собравшиеся падшие ангелы, хотя и были крылатыми, но полноценно летать не могли, а только с подскоком, как следует оттолкнувшись, на несколько метров, невысоко, коряво, часто боком и неуклюже.

     Они собрались все вместе по причине потери подопечного Роберта. Несмотря на мнение, будто бесы быстры и вездесущи, было бы ошибкой считать, что они быстро и сразу могли найти на Земле нужного грешника. Особенно, если этот грешник не сидел на месте в пределах одного города, а постоянно передвигался. Если бы он совершил тот самый грех, который постоянно повторял и, тем самым, приносил бесам невыразимое удовольствие, тогда бы они настигли парня моментально. Но вот уже целый месяц от него даже блудного помысла не исходило. И чёрное воинство, взявшись за руки, и, обвившись хвостами, сосредоточенно ждало.

     Пока не могли найти Роберта, решили погубить беременную Марину. Все мы во грехах рождены. Так, вроде бы, говорится. И как только она прикоснулась к самой себе, догадавшись о чем-то. Нашла клинику и записалась на приём. Как только ей сделали УЗИ и поздравили с беременностью, бесы возликовали. Исполнили беспорядочный и хаотичный танец отчаяния. Потому что радости в их царстве никогда не было. Да они и не знали, что это такое. Через понимание своего состояния беременности, падшие ангелы смогли теперь подключаться к сознанию Марины и влиять на её мысли, слова и поступки. Помчались к ней, чтобы увиваться возле неё и подталкивать к пропасти.

     Нечаянная новость не обрадовала девушку, а наоборот, вызвала приступ уныния. Ей надо было срочно принять решение: прервать беременность или настраиваться на роды. В голове заколотили колотушками чужие мысли, всеваемые ей неведомым образом и чуждые голоса на все ноты сначала тихо зашептали, запели, а после, когда она попробовала им сопротивляться и заорали:

- Беременность надо прервать на ранних сроках, пока это можно сделать резко и безопасно!

"Почему же резко? - возражала им Марина. - Какое странное слово: резко."

Точно мысли, залетавшие ей в голову и оседавшие там были нездешними, иностранными, и пропускались через испорченный механический переводчик.

"Правильнее было бы сказать не резко, а быстро! "- возражала она неведомым тварям, облепившим её со всех сторон.

     Предстояло открыться маме. И как-то, набравшись смелости в один тихий летний вечер, озвученный цикадами и освещенный молодым серпом месяца, сидя на летней веранде и болтая о том о сём, сказала между прочим о своём новом состоянии. Мама сразу обрадовалась, чего совсем от неё и не ожидалось. Стала советовать, как благополучно доносить плод и родить ребёнка. Открыла старый шкаф и достала детские вещи, хранившиеся, бог знает, сколько времени. И говорила без умолку радостная и счастливая, будто это она была беременной, а не  Марина. Девушка не ожидала подобной реакции мамы и от благодарности к ней разревелась. Не выдержала и мать. Они сидели обнявшись, среди разбросаных детских распашонок, пеленок, чепчиков и ползунков, плакали, утирая друг другу слезы.

     Поддержка мамы повлияла на Марину. Она больше не колебалась и решила рожать. И чужие голоса, теснившиеся в голове и мучившие девушку, пропали сами собой. Теперь там, словно запел хор ангелов.

" У меня будет ребёнок от любимого человека", думала она. - Я обязательно отыщу Роберта и покажу ему плод нашей любви."

     Звучало несколько напыщенно и комично, как будто вычитано кем-то чужим из старых любовных романов. Девушка понимала. Улыбалась и даже посмеивалась над самой собой по-доброму. В душе поселилось спокойствие и чёткое понимание цели в жизни. Марине так хотелось думать, а не иначе. Ведь появление на свет нового человека - это всегда серьёзно и возвышенно. Поэтому мысли, слова и поступки должны быть великими, а не пошлыми и мелкими.