Колокол юности

    
В 2009 году храм, в память и покаяние за покинутые и разрушенные деревни и сёла России, был закончен. Как игрушечка, весь белый с голубой крышей и ажурными крестами, он стоял на месте 29 СШ, что украшала бывший здесь хутор Рыбаловский. Но школу закрыли, хутор снесли. Остались только сваленные в кучи отстанки домов, да ступеньки школы, которые не поддавались ни бульдозерам, ни экскаваторам. И теперь, спустя 40 лет, водрузились как памятник советской системе обучения и воспитания молодого поколения на невысокий, но мощный постамент.
 Управляющий Майкопской и Адыгейской Епархией архиепископ Пантелеимон, в какой уж раз обозревая стройку, заключил: -всё, хватит красоты наводить, пора служить.
Владыка, ещё чуть – чуть. Надо колокола добыть. Тогда и начнём.
 Владыка улыбнулся. Да. Надо. Сколько это в рублях?
Полтораста тысяч.
-Ого! И протянул конверт (рояль в кустах). –Бери. Тут не все, конечно, но остальное добудь. Знаю, что не попрошайка, всё своим горбом. Но тут,  дело такое. Не станок же делать печатный. Поклянчи на благое дело.
Оно то, да. Дело благое. Но как подойти и просить.
Нахожу свою старую армейскую шапку. Беру маленький раскладной аналойчик (ведь на стол шапку класть нельзя-грош не будя) и делаю первую пробу.
Казачья управа Майкопского отдела.
Атаман у себя?-испрошаю дежурного по штабу казака.
-Как есть на своём месте.
-Доложи.
-Проходите.
-Атаман идёт навстречу:-батюшка, благослови.
Сели.
-Что, батюшка к нам? По делу или по рюмочке? Да ещё с такой роскошной портфелью?
-Толик , не морочь голову. Дело, рюмочку. Вот расщедрись.
И ставлю аналойчик, достаю из портфеля шапку. –Кидай сколь можешь, лучше щедро на колокола казачьего храма. (Это владыка приезжая, ходил вокруг и всегда приговаривал: -Казачий храм, истинно казачий. Как сторожевая вышка. Только казака на колокольне нема. А надо!
 Атаман засуетился, призвал начальника штаба, объяснил ситуацию. Тот глаголет, что нема грош, только, вот, личные, сейчас соберу. Собрали 3,500.
Не щедро, но как есть. Начало, ведь.
 Вот так неделю и проклянчил. Крайним был однокашник, Казбек Чунтыжев.
 Но тот не разводил «антимоний». Сколько осталось?
-43 тыщи.
Вызывает главбуха:- бери мою машину, срочно в банк и на его счёт переведи 43т, да ещё добавь потери на перевод в наличку. Всё! Двигай. Мы тебя здесь ждём.
 Первый этап готов. Гроши е.
 Рассовав всё по карманам куртки, на микроавтобусе, что вёз доски в город, где льют колокола, рулю на этот самый завод.
 Два слова о заводе и хозяине.
С раннего детства, в садике, школе, Васенька рисовал купола и колокола. Изрядно доставалось ему от радетелей-учителей. Но он мечтал ( это в советское время) иметь собственный колоколо литейный завод. И делать, лить радость людям. Когда порушили социализм, Василий Иванович 15 лет торговал всякой мелочёвкой. Копил и копил. Выкупил за городом небольшой участок земли и построил завод своей мечты. До 60 тонн теперь льют. Красоты и звучания неподражаемых.
 В отделе сбыта три женщины. Такие крупные, даже мощные.
 Здравствуйте.
-Здравствуйте, батюшка, -мягко ответили, не отрывая глаз от экрана, а рук от стола, но отделившись от стула.
 Извилины тут же поехидничали: -слегка оторвав зад, нет, это грубо. Чуть приподнявшись. Нет, слабо. Отделив основу тела от площади опоры. О, как раз.
Иду к самому большому столу. Основа опять отделилась и пригласила присесть напротив.
Что?
Мы вам писали по поводу покупки пяти колоколов. Вот ваш ответ. Вот ваша цена.
А у самого коленки трясутся: во сейчас «обрадует»: - извиняйте,  отче, цены за это время изменились и этот «малый набор» стоит во сколько.
 Но начальник ОС полистала бумаги. Нашла нашу заявку. Улыбнулась: всё как договаривались. Ваши колокола ждут вас. Упакованы и готовы к погрузке.
 Достаю денежки. Кучками кладу на стол. Они втроём пересчитывают, а я опять подрагиваю. С чего? Сам не знаю. Не каждый день колокола покупаешь.
 Всё правильно. Сейчас выпишу документы и звоните в радость.
 Зазвонил телефон. Она подняла трубку: слушаю, Антонина Матвеевна. Да. Именно так. Сейчас проверю. Да. Именно, как вы говорите. Всё, и фамилия и имя-отчество. Да. Хорошо.
И ко мне: вы когда забирать будете?
 Послезавтра. Машина не моя. С оказией. У него свои дела на пару дней. Сказал, что послезавтра приедет.
 Хорошо. Если вы не против, я вам покажу завод.
Дорогой товарищ, кто ж против. Я и мечтать боялся об такой милости.
 Четыре часа экскурсии. Рассказать? Нет это целый роман писать. Про эти формы, эти макеты в натуральную величину. Со всеми узорами, иконами, надписаниями. Это великие художники облепившие будущий колокол. На лесах, в совершенно удобных позах. Со всеми своими инструментами. Они вырезают колокол из глины. Так назовём, по простому, этот материал. Долгий путь до отливки и отделки. Потом настройка. Звучание. Куча приборов. Душу вкладывают и она потом звучит в изделии.
 Наш путь окончился в небольшой уютной гостиничке. Вот здесь вы поживите, пока придёт ваша машина.
 Спасибо.
И ведь устал, право. Дорога не одну сотню километров. Переживания. Практически без еды.
 А тут и парилка, и столовая. Чистые постели. Как не поблагодарить.
 А в это время в доме, что стоит на опушке леса, сразу за заводом, хозяин рассматривает рисунки новых изделий. Подходит жена: -Вася, а я сегодня чуть прикоснулась к юности.
Это каким же боком или чем?
Вась. Наш институтский батюшка приехал.
 Не мудри. Какие тогда батюшки в институте. Их туда на пушечный выстрел не подпускали.
 Нет, Вася. Он тогда не был батюшкой. Студентом был. Помнишь, когда ты был у нас на 1 мая, в президиуме сидели два капитана. В белых мундирах, с кортиками. Один моряк –Паша. Второй десантник. Вот этот десантник и приехал. Я даже справилась в Отделе сбыта. Точно. И фамилия и всё остальное.
Эт что, твоя юная любовь?
Нет, Вася. Любви не было. Ты у меня уже был. Тут была любовь. Но симпатии были. Да и много девчонок хотели с ним дружить, но они с Пашкой вежливо сразу отодвигались: девоньки, задний ход. Мы женаты. И не дело советскому офицеру блуднями баловаться.
 Тоня, так советские офицеры этим и занимались щедро.
 Не знаю про всех, а эти не занимались. Уж это точно. Ибо сарафанное радио разносит всё, порой чего и не было. Тут чисто.
 Так о чём речь? Твои предложения?
 Вась, давай соберём друзей завтра. Посидим. Вспомним молодость. Песни попоём.
 Да ты свою гитару уже лет 30 как не брала.
Возьму.
Там рабочий день завтра.
Так мы после работы. Вась, как он тогда пел. Романсы. Старинные.
 А ты на гитаре ему…
Да, а что Я  тогда ещё, после музыкалки,  в консерваторию ходила. И они с Пашей к нам туда наведовались. Что и Паша пел?
-Нет. Паша рисовал. Этот портрет, что у нас на пианино, это его работа. И в институте несколько его картин. Он художник. Теперь не знаю где.
 Так они капитаны или артисты?-несколько удивлённо спросил Василий Демьянович.
 Тогда были студенты, -отрезала жена. Но мягко продолжила.
Как то на лекции вошёл в аудиторию офицер. При ремнях, при оружии. Лектор замолк. Офицер назвал фамилии наших капитанов. Они подошли. Приняли пакеты, расписались. Сели. Лекция продолжилась, но капитанов больше мы не видели. А когда я уже работала преподавателем, десантник появился на защите диплома. Весь в ремнях, защитной форме. Полковник. От него пахло степью, полынью. Он подошёл, поклонился: Антонина Матвеевна, (откуда узнал моё отчество?) Рад вас видеть. Своими лапищами легонько сжал мне голову и, как ребёнка, поцеловал в макушечку. Защитился с отличием. При этом перевернул всю принятую систему, когда леспромхозы продавали только кругляк и еле сводили концы. В его проекте, который они выполнили в реальности, леспромхоз свои брёвна пилил, сушил, выпускал паркет, лицевые мебельные щиты и много чего. Стали рентабельнее в десятки раз. Вот такая Васенька история.
 Да, Тонечка, но нам уже за 60. Какие романсы?
 Вась, а ведь у человека только тело стареет, а сам он вечно юн. Не так ли?
-Согласен. Звони всем.
Вась, мэра пригласи. Он порадуется.
Ладно.
 Дом наполняется гостями. Это уже не та, давно знакомая публика.  Это уже не советские времена. Нет, простите, рядового рабочего, мастера цеха, бригадира. Это уже вершки. Крупные предприниматели, серьёзной величины чиновники. Сам мэр, при супруге и старшей дочери. Уже роскошные декольте и каменно-золотое убранство. Несколько всё же ещё не совсем привычно, но уже утверждается. И другого не приемлется.  Размежевание произошло. Круг определился.
В зале накрыт стол. Если коротко – обильный. Конечно, со всеми прибамбасами нового времени и принятого стиля.  Встречает всех хозяйка . Сопровождает в диванную залу, где публика сама уже определяется. Точно в назначенное время подкатывает машина с гостем. Т.е. со мной. В этот момент сама владычица выплывает на высокий порожек и спускается к авто. «Приданное лицо» распахивает дверцу.
О!!! Антонина Матвеевна! Привет, красавица. Рад тебя видеть. Как ты хороша стала. Княгиня. Ты здесь кто?
-Хозяйка.
-О!
Да, друг мой. Се ля ви. А это муж мой возлюбленный. Помнишь его?
 В памяти мелькнуло лицо. Серый пиджачок. Очень короткие рукава. Лицо кислое.
-Да. Именно так. То пиджак с чужого плеча. А кислился от ревности. Но, как видишь, зря. Я ему верна. Но было даже и приятно, что он так хмурился, когда я была на репитициях.
Мы пожали руки и Антонина повела к гостям.
Друзья. Это мой сокурсник. Учились вместе в институте. В то время он был капитан ВДВ, потом на защиту диплома приехал уже полковником. Весь пропахший степью, полынью и ещё чем то совершенно вольным. Его диплом наделал много шума и перевернул жизнь леспромхозов в лучшую сторону. По просьбе зам. министра, который председательствовал, часть диплома озвучивал на немецком, часть на французском. А основное, конечно, на родном. Такие вот офицеры раньше были. Девчонки вертелись, но совершенно без успеха. Был уже женат.  Теперь он батюшка. Построил на пустыре, где был хутор, храм. Приехал за колоколами.
 Конечно, мой дорожный подрясник, да, собственно, он всего и один, восторга не вызвал. Но искрящиеся глаза хозяйки и явная радость её лица заинтересовали. Кое кто подошёл под благословение. Кто просто, по мужски, пожал руку. А через несколько минут и потянулись за стол.
 Не скажу, что всяк знал свое место. Но  служивые люди рассаживали точно по местам. Конечно, безо всякого сомнения, меня поместили между хозяином и хозяйкой.
Далее всё совершенно пристойно, без натяжки, но как старая лиса разведки, гость усмотрел прописанный регламент. И кому, и когда выступить с речью, когда тост произнести. Но, опять же, всё доверительно и без натяжек. Все свои, хоть и не часто, видно, собираются.
 Откушали. Кто курить пошёл. Кто к столику, где напитки сосредоточены. Расползлись по «интересам». Мы сидим втроём на полукруглом диване (очень разумная штука) и вспоминаем молодость. Наш институт, город тех времён, трамваи, цирк. А где теперь Пашка? Где Коля Гуреев. Петя Татаринцев.
Петра нет. Ушёл от земных забот в мир иной. Коля на Кавказе в директорах ходил. Черных декан в институте.
 А Паша моряк?
 Паша в Африке. Консул.
 А что ты такой необычный на защите был?
Так прямо с самолёта. В 10.30 приземлились, а в 11.20 уже защищался. Когда переобмундировкой заниматься.
 А летел откуда?
Так Пашка-моряк повожал. И наказывал: Тоньку поцелуй. От меня. Хорошая девочка. Устояла бы только. Устоит.
Потом некто принёс гитару.
 А куда деться. Не срамить же Воздушно десантные войска.
«Я помню вальса звук прелестный….».
Попели. Хорошо попели. Вся публика собралась. Где и подпевали. А мы с Тонечкой, как в те далёкие годы, на полную и выдавали.
Нет, не что то нескромное. Упаси Боже. Как срамиться то. Старинные романсы. Русские народные. На Есенинские стихи. Кольцова.  Никитина. Так часик, полтора и подышали. Народец попритих. И взоры смягчились. О! Попы наши какие есть. Не только кадилом денежку в карман смахивать. И погоны носили, и поют то как. И инженеры, однако, серьёзные.
И в разговоры вошли. И как строим храмы. Как обустраиваем. Как народ живёт в наших краях. Так до полуночи и пробежало время.
 Прощались тепло. Все подошли благословиться. Кто и приложился. И мэр с ними.
 Утром прибыл наш попутный транспорт. На заводе грузимся. Вытаскиваем все доски, что в будке. Устанавливаем колокола на пол. Укрываем. Снова укладываем доски, фанеру. Как бы и всё. Получили провозные документы. Готово. Можно в путь.
Только выезжать за ворота, стоп. Хозяин с хозяйкой выходят провожать. Пока прощались, подкатил погрузчик с ящиком на вилах.
Не откажи.  Прими, батюшка. Это от нашей юности тебе подарок. Колокол.
Мы катим по шоссе. Лес по обе стороны. Старый. Высоченный. Как и сорок лет тому назад. А и не изменился. Да и мы в душе, такие же.
Однако, грустно на сердце.
Протоиерей Игорь Бобриков.
05 ноября 2024 года.