Любовь и семеро детей 3. Судьба бабушки Кати

 
         Судьба моей бабушки Кати.

Мостик деревянный,
мошек черный рой.
Над лесной поляной
дышит сонно зной.

Слёзы вытирая,
на мосту стоит
женщина босая.
Верба чуть шумит.

Косу расплетая,
лентой обвила               
черные перила.
Под мостом вода.

Холодом пахнуло
от низин болотных
Ленту закрутило
на волнах холодных.

Закрутило туго,
потянуло вглубь.
Из большого круга
вынырнула жуть.

Сны давно не снятся.
Молодость прошла.
На селе дивятся
   - странная судьба.
Вроде не вдовица,
но и не жена -
Катя, Катерина! -
Кто ж теперь она?

Вечер полон маем,
 ласковый закат.
Над волною тает
 вербный аромат.

Нет войны проклятой,
    над селом покой.
Муж ушёл в солдаты,
  а пришел с другой.
         10.02.11 г.

    В деревни Панкрушиха не было девушки голосистее  чем
Катенька. Бывало вечером с подругами запоёт над речкой - заслушаешься! Её звонкий голос летит легче ветра. Самый чистый, высокий. И переливается, и затихает, и взлетает к небу - сердце любого человека замрёт.

  А красивая была - залюбуешься! Ростом высокая, прямая как стебелёк, фигуркой ладная. Тяжелая коса черная как смоль - голову назад тянет. Вот и ходила она гордой павой, как и мать её Прасковья. Сквозь белую кожу румянец нежно просвечивал, на щёчках таял. А глаза - синь озёрная - скромно прятались за длинными ресницами от которых на щеки легкая тень ложилась .

  Красавица была - и всё этим сказано. Больше в нашем роду таких не рождалось. У дочери её - Валентины - голос был как у матери - но внешней красоты такой не было и в помине.

  Как-то помню сидели мы летним вечером на крыльце. Тётя Валя в избе возилась. Гость с нами сидел - отец из города с собой привёз приятеля. Тётушка запела и видимо увлеклась или для гостя специально старалась. Она всегда не замужем была почему-то.

 Очень красиво и душевно запела. Гость дыхание затаил. Заслушался. А она вдруг замолчала. Гость аж подскочил:
 - Эй, зачем радио выключили? Там так красиво поёт кто-то!
 Включите скорей!
 Отец  засмеялся:
- Да это же Валя пела! Садись, чего ты?
 
 Совсем молоденькой девчонкой тётю Валю бросил любимый парень. Бросил беременной и уехал. Она скрыла беременность от всех. И когда родилась девочка тайком подбросила младенца в соседнюю деревню. Об этом грешном её поступке знали только сёстры. Всю жизнь потом тетушка моя мучилась и каялась. Я точно знаю это. Мне помог случай узнать про её мучения. Как-то я ночевала у неё. Ночью вдруг проснулась. Глаза открыла. А у кроватки сидит она, целует мои руки и тихо так плачет. Платочек беленький в руке. Она им слёзы вытирает. Я поняла что ей плохо, хотела утешить, но глаза закрылись сами и я уснула мгновенно. А утром  спросила:
 - Тетушка, ты чего плакала?
 - Тебе приснилось, милая. Иди умывайся скорей, а то оладушки остынут.
 Встаю. А на полу платочек беленький. Подняла - он весь мокрый от слёз. Я ей ничего не сказала. Долго не могла понять тех слез. Пока мама уже перед смертью не рассказала эту грешную Валину тайну.

 И добавлю ещё. Позднее тетя Валя родила сына Толика. Объявился у неё какой-то загадочный муж вроде. Сын стал военным, но спился и в пьяном угаре по злобе убил её. Его посадили в тюрьму. А Валю похоронили рядом с отцом. Отдала она нежеланную дочь в чужие руки, а горячо любимому сыну подарила свою любовь. Вот он её и отблагодарил... как странна и загадочна порой судьба.

 До самой старости сохранила бабушка Катя и гордую осанку, и синеву глаз и черную красоту волос - не брала их седина. Чуть только виски посеребрила. Дед Иван ей под стать был - красивый парень. Они на ярмарке в Панкрушихе увиделись и сразу  полюбили друг друга. Иван был из очень зажиточной семьи купца Давыдова. Семья Кати напротив жила бедно и трудно. Он как узнал про это сразу свататься пришёл - говорит, что без её улыбки и песен ему не жить. Кати было тогда 16 лет.

 После свадьбы стали жить у Ивана. В огромном доме было много народу, братья, снохи, дети. Хозяйство большое. Своих детей у Кати года два не было. Свекровь её поедом ела за это. Катя и упросила мужа переехать подальше от свекровушки.
 
  Иван и сам хотел отделится от братьев. Долго делили семейное добро и наконец разъехались. Иван забрал дом в соседней деревне Зятьково и начал разводить там лошадей. Отец Ивана торговал маслом, мёдом в Камни на Оби. Держал лошадей чтоб обозы свои поддерживать. В соседней деревеньке имел большое пастбище, конюшни, дом, работников там держал. Вот и зажили в этом доме молодые душа в душу.

 Вскоре и дети пошли. Первой родилась двойня. Два сына. Одного сына Катя Ваняткой назвала. Он и впрямь был вылитый отец. Второго - Петром, который  на бабушку Прасковью очень походил. И красивый такой же, но умом не вышел. Всё было в жизни - и радости, и беды. Много чего пришлось пережить - и  революцию, и коллективизацию, и смерть детей. Всего было у них девять детей. Выжило четверо - Таня, Валя, Наталья (моя мать) и младший сын Митя. Четверо до войны умерло. А пятый - Петр на фронте погиб осенью сорок первого. Подстрелили его как куренка в первом же бою. А в похоронке написали - погиб геройской смертью.

  Перед самой войной бабушка ждала ещё ребёнка. Хотели назвать его Иваном, но на Рождество родилась девочка (дед Иван уже на фронте был). Он свою дочь так и не видел. Малышка в первый год войны умерла (кажется от тифа - беженцы заразу привезли в деревню). Осталась она одна с четырьмя  детьми.

  Очень о малышке тосковала, Петеньку вспоминала часто. О муже беспокоилась, за живых деток молилась. В церкви постоянно её видели. Могилки умерших деток содержала в образцовом порядке. Часто ходила с моей матерью (которую в детстве  все Ноточкой звали за тоненький голосок) на колхозные конюшни - словно к деду Ивану на встречу. Рассказывала лошадям о своём житье-бытье. Плакала. Моя мама хорошо помнила эти не весёлые  походы. Помнила  мокрые от слёз кусочки хлеба и драгоценного сахара в натруженных руках матери. Помнила как хлопали двери почти пустой конюшни,помнила любимого отцовского коня  - Смурого.

  К бабушке после ухода Ивана на фронт  многие сватались - и старики и очень молодые.
- Мол не жди его - война  разлучница.
Да и про то, что родила когда муж был на фронте тоже шептались. Но Катерина всем давало отпор. Гордо и смело шла по деревне - завистниц хватало, но большинство женщин уважало её в деревне. Работы Катерина не боялась. И в колхозе всегда передовой работницей была. Надо было растить детей, ждать мужа, нельзя раскисать. Да... русская баба всё сможет. А в трудную минуту затянет песню и полегчает на душе. Мама вспоминала, что в её семье часто пели. Особенно зимними вечерами,  сидя за вечной работой. 

 После войны стали мужики домой возвращаться, но деда Ивана не было долго. Он приехал зимой в начале пятидесятого года и как я уже писала не один приехал. Осенью 1952 года моя мать вернулась в родную деревню из города с двумя детьми. Братику месяца четыре было, а мне около двух лет. Отца забрали в армию, а моя мать не ладила со свекром (моим чудесным дедом Артёмом) и решила пожить дома пока муж служит. Старшая сестра отца Евдокия приехала вместе с ней.

 Добирались долго. Тяжело было с малышами ехать. На вокзалах народу много - тогда все куда-то ехали. Кто возвращался, кто переезжал. Приехали как раз на свадьбу сестры Тани. В самый разгар веселья. Да и младшего брата Митю в армию забирали - вот и шумела деревня за два праздника сразу. Мама работать пошла. В сельсовет секретарём - машинисткой. Евдокия с детьми сидела, а по весне уехала назад в город.

 Таня к тому времени родила и глядя на меня городскую девочку дочку свою тоже Галей назвала. Мама любила нас с братом наряжать. Мы как картинки с ним были. Сама она хорошо шила. Журналы модные любила просматривать. Всегда ходила нарядной. Видимо поэтому я модельером и стала когда выросла. Но моя двоюродная сестричка Галя дожила только до четырёх лет. Не знаю почему. Говорят очень умненькая была девочка.
 
  Когда мне было года четыре меня корова на рогах подбросила. Случилось это на поле в обеденную дойку. Я стояла перед коровой и грызла морковку. Бабушка села доить очередную корову. А та вдруг шагнула ко мне - рогами меня зацепила и подбросила вверх. Ведро перевернулось, бабушка слетела с низенькой табуреточки. Тут доярки  подбежали - меня подхватили. А я целёхонькая! Только платьице порвалось спереди.

 Уже взрослой я поняла почему меня бабушка тогда сильно отшлёпала - просто с перепугу. А чем я корове не угодила до сих пор не пойму. И ещё - совсем маленькой я упала с печки. Как в анекдоте. Упала и языком попала на дужку ведра с водой. Язык разорвало сильно -  шрам до сих пор остался. Как меня лечили не представляю! Думали я говорить не смогу. Но я выросла такой болтушкой!

  Да, за детками в деревне особо не следили. Лишь бы не мешали работать. Мой братик плакал сильно - так бабушка его маковым отваром напоила (был в деревне такой рецепт для малых крикунов - кошмар!). Видимо очень отвар получился крепкий. Братик проспал трое суток. Слава Богу всё обошлось!

  Как-то под вечер мы пошли с бабушкой за водой к ближнему колодцу. Спустились по овражку, который летом весь лопухами зарастал да жуткой  крапивой и вышли на пригорок. Солнце садилось. У колодца толпа баб собралась как обычно на закате. Посудачить, семечки полузгать, порой и песню запоют. Теплыми вечерами бабьи посиделки устраивались возле колодца постоянно. Но зачем пришла за водой в эту пору ненавистная всем немка - не понятно.
 Я бабушку за подол дёргаю:
- Смотри, смотри бабушка! Фашистка идёт.
 Она сама её увидела и быстро так с головы  платок сдёргнула. Коса так и упала вниз. Немка поздоровалась и поставила ведро своё  на сруб колодца. А бабушка ведро столкнула и говорит
- Нечего тут вёдра ставить. Погань фашистскую  разводить.
 Немка как закричит и как вцепится в бабушкину голову и давай волосы ей рвать и кричать:
 - Гадина ты! Змея подколодная! Всю душу Ивану вымотала! Убью!
 - Сама ты змея! Это тебя придушить мало!
И начали они по земле кататься и бить друг друга чем попало. Одежду изорвали. Немка по-немецки  кричать стала, а бабушка волком завыла, заходятся криком обе.  В первую минуту все просто опешили. Окаменели. Потом меня соседская девчонка за сарай утащила. Глаза ладошкой прикрыла и не велела смотреть. Я ещё в школу тогда не ходила, маленькая была. Напугалась очень. Бабы дерущихся водой из колодца стали обливать. Еле растащили их в стороны.

  Нас с бабушкой в какую-то избу впихнули - она в крови была вся. Волосы спереди в крови. Руки тоже в крови. Тут мои тётушки  прибежали. Им рассказали про это побоище. Они упали на нас с бабушкой и давай реветь. Бабы (все почти вдовы, да солдатки) на немку разозлились, из хаты выскочили, догнали её и давай колошматить кто чем мог. Говорят, если бы дед Иван не подоспел во время забили бы её насмерть. Вскоре он увёз свою семью в Новосибирск. Вот такая  кровавая история.

 Бабушка с того дня стала слепнуть. Видимо волосы вырванные немкой как то повлияли. Сначала ослепла на один глаз. Мой отец уговорил её сделать операцию. Она приехала к нам в город. Но операция не помогла - стал слепнуть и второй глаз. Жить в городе бабушка не хотела:
 - Живете как в скворечнике! - говорила бабушка, выходя на балкон.
С городской моей бабушкой Харитиньей ей было скучно. Она часто плакала,сидя в своей комнате и просилась домой. Помню на площади Ленина она встала на колени и давай нюхать цветочки на клумбе беленькие - медунки.
 - Деточки мои!
 Пришлось нам с мамой отвезли бабушку Катю назад в деревню к дяди Мити. Там она и прожила ещё двенадцать лет совсем слепая. Часто говорила, что жутко устала от черноты. Молила смерти для себя и просила, что бы рядом с Иваном не хоронили.  Два раза бабушка пыталась повесится. Но её спасали. А на третий раз не уследили. Она повесилась в конюшне. Всю ночь лошади громко ржали, но никто не вышел проверить почему. А утром нашли её уже холодную.

  В церкви отказались бабушку отпевать и хоронить на кладбище не разрешили. Нельзя. Самоубийцы великие грешники. Вот и похоронили её за кладбищенской оградкой у дороги. Но как оказалось за кладбищенской оградой была могила её любимого Ивана. Прям напротив её грешной могилы, только ограда их разделяла. Почему могилы загорелись никто не понял. Все только догадывались, что загорелись  не с проста...

Ноябрь 2024 года. Новосибирск.