Виктор Санин об Оригинале...

       Дерзкое самообожествление или своеволие авторов?
                (Виктор Санин)


       "Из нас любой, пока не умер он,
       себя слагает по частям
       из интеллекта, секса, юмора
       и отношения к властям"
       Это сказал Игорь Губерман.

       СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ

       Он сказал, а я часто повторяю. Книги состоят из того же. Ну плюс – минус.
Оценка, данная автором окружающей действительности в его книгах, иногда возвращается бумерангом. Далеко не всегда желанным. Особенно в составной части «отношение к властям». Примеров полно. Радищев совершил путешествие в Сибирь за своё «Путешествие из Петербурга». А вот нечего обнажать пороки. Стриптизёр нашёлся.
       Чернышевский озадачился вопросом «Что делать?» Итог известен. Доумничался. Ряд примеров уходит за горизонт, но мы не об этом.
       Куприн огребал за свою «Яму»; Набоков за «Лолиту». С сексом так… скользкая дорожка.
       Про интеллект и юмор молчу. С властью шутить могут только юродивые. Писателям категорически не рекомендуется. Особенно, если у той интеллект сформирован в высшей партийной школе или университете марксизма-ленинизма. Или – того хуже – в MBI.
       Однажды подумалось, что эти ингредиенты составляют углы квадрата. Или прямоугольника, в который вписан авторский портрет. Единственное, что добавил бы, оценивая творца, это его талант. Он, пожалуй, рама.

        ОРИГИНАЛ

       Есть бабочки-однодневки. Есть книжки-одночитки. Пролистал-прочитал, отложил и забыл. Есть такие, к которым время от времени возвращаешься. Наконец попадаются такие, что приходится несколько раз путешествовать по страничкам туда-сюда, чтобы разобраться в сюжете, проверить себя и автора, поковыряться в героях.
       Новый роман Александра Солина из таких. Талантливый писатель построил плот своего романа из вышеизложенных составляющих. Созданное произведение пустил в плавание на прозе.ру, и нам остаётся только пожалеть, что круг читателей ограничен ресурсом.
       «Оригинал» - это многослойный роман о жизни. Начиная с дня рождения каждый из нас играет какую-то роль в пьесе под названием «жизнь». Жанр у каждого свой. Кто пишет сценарий – неизвестно. Мы играем её в глазах окружающих. Окружающие тоже втягиваются в игру. И все по-разному оценивают и себя, и свою игру, и конечный результат. Все путают предлог и причину, причину и следствие… Тут как на рыбалке, когда леска, благодаря твоему «лёгкому движению руки» превращается в сборище узлов. А распутывать мешают ветер, трясущиеся руки, зрение, дрожь от азарта и злости, что время идёт, клёв заканчивается, а ты пыхтишь, и не получается… Но распутать и можно, и нужно, а клубок в книге интересно! Тут не так, как на рыбалке. Ведь, когда читал, никакой злости не было. Напротив, было удовольствие и чисто эстетическое, и от узнавания ситуаций, и от совпадений с автором в восприятии философии, литературы, истории, взбрыков политиков и политики. Раз за разом пальцы нажимали нужные кнопки на клавиатуре. Выделялся кусочек текста, копировался, отправлялся на другой лист, чтобы вернуться к нему, поразмыслить, поспорить. Но – чаще – порадоваться находкам автора. Ведь он из тех, кто музам нравится. Тут вспомним слова: «…музы не такие девки, которых всегда изнасильничать можно. Они кого захотят, того и полюбят», - заявил наш учёный в письме Шувалову. Нет, не этому из ВЭБ. Ломоносов писал графу (не путать с Грефом)!
       Александра Солина музы полюбили давно.

       АВТОРСТВО и ТВОРЧЕСТВО

       На небольшом пространстве книги сталкивается несколько авторов. Сам Солин. Писатели – герои книги. И, собственно, главный Автор, который всё это со(на?)творил. Позволю себе (как критику) заподозрить Александра Солина в том, что он время от времени примеряет на себя роль главного Творца. А почему бы и нет? Этот роман полезно было бы дать почитать начинающим литераторам. Пусть примерят шкуру подмастерья. Вдумчивое чтение романа сродни своеобразной творческой мастерской: хочешь – учишься (и есть чему). Не хочешь? Присутствуй, может быть и не зря время проведёшь. Как в других книгах Солина, здесь много литературных, литературоведческих, практических, исторических, мировоззренческих истин. Соглашаться с ними или опровергать – дело личное. Да он и не претендует на бесспорность. Вот, например, в романе утверждается: «Для персонажей автор – их творец, и он творит их либо в назидание, либо на потеху публике. Принято считать, что автор первичен, а герой вторичен. Не соглашусь: настоящий герой обязательно одухотворён, он мыслит, а, следовательно, существует. Именно он направляет автора, а не наоборот, - говорит Солин и продолжает: - Успех книги - в творческом союзе умного автора и самостоятельного героя».
       Завершается монолог утверждением «автор не реальнее своего героя». Автор книги допускает ситуацию «когда не автор управляет героем, а герои автором».
Реален здесь только читатель. И он либо потешается, либо скорбит, либо извлекает уроки. Если на это способен. Один герой Солина (он писатель) утверждает, что автора не надо отождествлять с героем произведения. И вот… в произведении Солина автор Фролоф пишет роман, в котором герой-писатель пишет о власти, о политике… Читатель решает КОГО и С КЕМ можно или нужно ОТОЖДЕСТВЛЯТЬ. Каждый выбирает по себе. «Эстетический эффект – настоящая цель текста», - говорит герой романа. С этой точки зрения цель поражена. Наповал. Важно, чтобы читатель был способен чувствовать.
       Много лет назад я вывел для себя закон: «Искусство – это то, что потрясает». Если не потрясло, значит глух, слеп или не искусство. Самый досадный вариант – ты не дорос.

       ЛИТЕРАТУРА, ПИСАТЕЛЬ И ЧИТАТЕЛЬ

       «Сочинять – слишком большая ответственность. Творец в ответе перед своими творениями. Надо писать так, чтобы герои жили в веках, либо не писать совсем».
После этого руки опускаются. Ведь кто-то собирался дочитать страницу романа, вырваться на простор социальных сетей, где каждый из нас сочинитель, и сотворить-запостить какую-нибудь «нетленку». Сколько она там живёт? Ага…
       Солин даёт ответ на вопрос о продолжительности жизни того, что мы пишем: «У меня есть история с прототипами, и мое дело рассказать её так, чтобы читатель стал её участником. Если получается – цель достигнута, и герои остаются жить. Не получилось – они тихонько умрут, и никакая реанимация тут не поможет».
       «Труд писателя несравним с трудом читателя. То, что писатель создает месяцами, читателем либо отвергается, либо проглатывается за несколько вечеров». Или, если вернуться к страничкам в интернете – пролистывается-пролайкивается по диагонали, чтобы забыть через минуту.
       Недолговечность творений сегодняшнего дня, в равной степени как вещей, так и идей, хорошо иллюстрируется теми же соцсетями. Солин вскользь бросает: «Сегодняшняя литература подобна моде: каждый сезон от нее требуют новой коллекции мыслей, нового набора слов».
       «…рукопись – от лукавого издателя, а летопись - от бога», пишет автор «Оригинала». И высекает у думающего читателя вопрос: «А что от писателя?» Получается, что «прарукопись» - то, что писатель отрывает от сердца и отдаёт издателю. Но читаем роман дальше и… «…у меня, пожалуй, летопись», - отвечает автор. Хорошая заявка! Трудно быть Богом. Это не я сказал, и не Солин. Зато автор романа приближает к себе тех, кто продолжает чтение: «…каждый автор надеется, что его чувства и мысли найдут отклик у читателя, ибо что бы они о себе ни думали, они признаются или не признаются не членами жюри, не критиками, а читателями».
        «Диплом филолога нынче, - считает Чалов, - что-то вроде ярлыка на литературное княжение»

        СОЛИН и КЛАССИК

        У многих вызовут протест слова из романа: «У них (либералов) и свое Священное писание имеется: Ветхий завет зовется «Собачье сердце», Новый – «Мастер и Маргарита». Написаны они обиженным морфинистом с моноклем в глазу, в них ядовитая слюна и ни слова правды, но именно взятые оттуда догмы вдохновляют самовлюбленных протестантов на проклятия в адрес нынешнего режима». Но не надо сильно и сразу кипятиться. В последующих строках есть внятное объяснение и обоснование сказанного.

        ШТРИХИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

        Особый слой в бездонном романе – это рассуждения о государстве и людях его населяющих. Несколько цитат без комментариев:
      «Обыватель всё видит, всё ведает и всему выносит свой приговор. Самое забавное, что власть повсюду, где ей приходится горбатиться на благо управляемого ею общества, неподдельно уверена, что знает нужды общества лучше самого общества. По мнению же Евгения настоящий чиновник – это вороватый чиновник, а честный чиновник – это еще не окуклившийся тип настоящего чиновника».
       «…пока одни воюют, другие воруют, и никто с них за это не спросит».
       «…правда не всегда удобна, а если с ней ещё и поработать, то можно обратить её в клевету…»
       «…ложь, помноженная на правду, становится полуправдой – излюбленным оружием всех негодяев».
       «Россия – это пока еще только территория. Для того, чтобы она стала государством, нужно начать уважать себя и перестать извиняться перед каждым негодяем».
       Каждый шаг к государственности – это очередная порция пилюлей тем, кто на Россию рыпнулся. Пилюли убедительнее извинений.

       ОБ АКТУАЛЬНОМ

       Это не призыв к насилию, не национализм, не расизм. Просто до того наболело, что даже власть отозвалась!
       «Когда власть требует приспосабливать мой обывательский образ жизни к обычаям и хотелкам мигрантов, меня это возмущает. С какой стати и ради чего я должен брататься с миллионами агрессивных, неокультуренных, криминальных жителей Азии и уравниваться с ними в правах? А если я этого не хочу, если этому противлюсь, что тогда? А вот что: меня, доброго христианина и добросовестного налогоплательщика обвинят вместе с моей любовью к родному пепелищу и отеческим гробам в ксенофобии и подведут под статью! Такая внезапная толерантность в отношении чуждой нам цивилизации грозит повторением истории с борщевиком, от которого сегодня стонет земля моих предков», - читаем в романе.
       Здесь он здорово рифмуется с вопросами, которые ставит Михаил Веллер (кажется уже иноагент, но он от этого не стал менее прав) в книге «А вот и завтра». Сравните: «Их принимают – и запрещают их обижать, потакают их преступлениям и засекречивают их, содержат за ваш счёт. Они образуют свои кварталы, районы и гетто, их женщины носят чёрную одежду…»
       «В отношении миграционной преступности даже придумали формулу: мол, преступник не имеет национальности. Пусть они скажут это родителям, чью дочь изнасиловал, чьего сына убил мигрант».

        ЯЗЫК

       Въедливый читатель этой статьи может, пресытившись высокими оценками, потребовать подтверждения таланта автора: «Приведите примеры!»
Легко. Вот в части языка. Цитаты и комментарии.

       «…по еще незаилистому позвоночнику», – прекрасный неологизм!
       «Засыпал зерна в допотопную ручную кофемолку и рассеянно глядя в окно, принялся машинально вращать стёртую до тусклого блеска ручку, краем уха прислушиваясь к редеющему похрустыванию», - бытовая картинка в одном предложении.
       Попробуйте выбросить хоть слово:
       «Человек, самолёт и звук одинаково нуждаются в воздухе, а человек, кроме того, ещё и в правде. А где она, правда? У экспертов, что день и ночь бубнят с экранов и на волнах радио? Да они слова лишнего боятся сказать! К ним как нельзя лучше подходит старая китайская пословица: «Ты сказал — я поверил, ты повторил — я засомневался, ты стал настаивать, и я понял, что ты лжёшь» Кроме того, люди, допущенные к толкованию событий, часто теряют чувство меры».
       «Фролоф подумал, что пора дать герою имя. Под влиянием невольного импульса на ум пришло: Андрей Чалов. От слова чалиться».
       Чалиться – отбывать срок, если кто не знает. Андрей – человек (андроид) и не просто человек, а человек (от греческого) мужественный, храбрый. Такие на свободе долго не живут.
       «…подавляющее большинство сочиняющих убеждено, что литература – это что-то сродни эксгибиционизму. Положение могло бы спасти обращение к бесконечным возможностям литературного языка (см. Набокова), однако для большинства пишущих они так и остаются залежами. Отсюда неприметная, как камуфляж литература с усредненным языком».
       Санин может лишь дополнить, что подавляющее большинство читающих не способно оценить (понять) эти залежи.
       «Ирония прогресса в том, что при всех наших достижениях мы косноязычнее древних», - забивает гвоздь в крышку автор.

        НЕСОГЛАСИЕ с СОЛИНЫМ

        «Обнаженный человек - добрый человек. Все беды на свете от хорошо одетых людей», говорит Солин.
       «От плохо одетых тоже добра ждать замучаешься», - печалится Санин.
       «Я умолял ее остаться, но она, улыбаясь, отвечала: «У бога дней много!»
       Санин сокрушается:
       «Беда в том, что ночей мало!»
       «Всегда помните, что сказал Экклезиаст: «Я понял задачу, которую дал бог решать сынам человека: всё он сделал прекрасным в свой срок». Иными словами, вещи вокруг вас должны занять свои места, а вы – свое место среди вещей. Так что не спешите расставаться с невинностью…»
        Вот не могу согласиться с трактовкой героя. Пока вещи соблаговолят занять свои места, пока мы отыщем своё, пока организаторы успокоят спорящих, пройдёт жизнь. Активничать надо.

        ВМЕСТО РЕЗЮМЕ

       Об актуальности романа можем судить по кругу затронутых тем. Смотрим выше!
Кто Оригинал? Кто оригинальничает? АВТОР – СОЛИН. Бог – это автор Земли и всего. А Солин – это Бог на территории своей книги. Он вынес в эпиграф слова Эфеногена Афинского:
       «Не читайте других книг прежде этой»
       И он прав.