Рассказ для кота

 Алёна давным-давно одна живёт. Когда-то любила читать. Теперь у неё телевизор! Смотри, как в сказке, где катится яблочко по блюдечку и всё показывает - и страны, и леса, и моря, и людей с их судьбами.

Одна у неё радость - вязание. И куда только пристраивает такую прорву навязанного и сама, порой, не знает. Но процесс её увлекает и тянутся, тянутся воспоминания из далёкого-далёкого прошлого, как нескончаемая нить её клубков, из самого детства.

Алёна, как многие старые и одинокие, приобрела привычку говорить сама с собой. Сначала, поймав себя на этом, умолкала, потом улыбалась, а потом оправдывала себя: говорить надо. Это для голосовых связок и лёгких полезно.

Напротив её кресла на диване растянулся кот. И Алёна, вроде как ему, стала рассказывать.

- Когда я была маленькая, совсем маленькая... Да была, была,- убеждает она сомневающегося кота. - Тогда у моих родителей были я и мой старший брат. Мама всё куда-то уходила, оставляла меня с братом одних, а папа пропадал в красильне. Это была его красильня. Необходимо было следить, как работники справляются с делом.
Глаз да глаз за ними нужен. А за мной будто и не нужен этот "глаз".  Мы были предоставлены самим себе. Я была такая "дуболазка" - так в наших местах называли непоседливых, шкодливых детей. Сколько раз я была на грани беды, но иногда меня брат спасал, а иногда... мне и теперь непонятно - что или кто. И разбиться могла, и в колодце утонуть.

Что-то я грущу сегодня. Давай о приятном расскажу.
- У меня трое детей! Ты их всех знаешь, изредка навещают нас с тобой. Моя старшая... Да-да, Зина! (Кот заинтересованно навострил ушки - Зина без подарков для него не приходит). - Сколько я натерпелась из-за неё,- лицо Алёны вдруг
потемнело, в голосе появились нотки раздражения. Старуха даже вздрогнула при воспоминании о дочери, да так, что спица в пальцах вывернулась и больно уколола её.
- Так мне и надо! - с неожиданной злостью на себя громко вскрикнула и, как это часто с ней сейчас бывает, зарыдала горько, неудержимо, с обильными слезами,
без причитаний, но быстро успокоившись, высморкалась в большой платок и продолжила. - Зинка родилась, как и положено, в законном браке, но началась война и на мужа, отца Зинки, пришла похоронка. Осталась я с ребёнком на руках и помощи
не было и не от кого её было ждать. Как я мучилась все годы войны! Работала в колхозе, как лошадь, а Зинка то и дело, что болела и... не умирала... Другие умирали, а я с ней ночами маюсь, а утром со всеми в ряд на работу!

Закончилась война, как всё хорошее, так и плохое когда-то заканчивается. Тут и посватался ко мне вернувшийся фронтовик. Ты понимаешь, что это такое? Это так же нереально, или редко, как в лотерею автомобиль выиграть - баб кругом, сколько хочешь и девчата подросли - выбирай любую!

   Сошлись с ним, в моём доме живём. Да не из-за дома он женился на мне! Говорил, что любит меня. Родилась у нас сначала наша общая дочка, а потом и сын. И как же эта... Зина мешает нам! С мужем стали скандалить и выяснилось, что он завёл себе сударку, а я и не удивилась - Зинка виновата! Из-за неё ему домой идти не хочется!

Конечно, я била эту негодную девчонку. А она не то что не уклонялась, даже не плакала. Это приводило меня в ярость.  Била её, чем попадя. Однажды это произошло при второй дочке. Сколько ей тогда было? Лет шесть-семь, наверное.

Я оглянулась - Лида с ужасом смотрела на нас. Не понимает, за что я луплю её любимую сестричку тяжёлым подшитым валенком? Почему Зиночка не плачет? Да и Лида не плакала, не просила за сестру, а после долго не подходила ни к сестре, ни ко мне. Да я и Лиду к себе не приваживала...

(Ох... эти воспоминания разволновали меня). 
Да. Когда Зинке исполнилось 17 лет, к ней неожиданно посватался парень из нашего села - тракторист. Зину никто и не спрашивал о согласии, стали немедленно готовиться к свадьбе... Выдали мы её замуж и недели не прошло, как свекровь ей сказала, чтобы шла она в... доярки. Отлились Зинке мои слёзы -  много-много лет она не спала ни одной ночи, как положено нормальным людям. Летом в три часа вставала, а зимой в четыре.

Однажды я ей сказала, что хорошо живёт, всем обеспечена. А у неё голос вдруг прорезался:
- Да, у меня всё есть. А как мне это достаётся? Ты в туалет первый раз за ночь встаёшь, а я уже наработалась!
Пусть живёт. Ей уже и самой скоро на пенсию.

Алёна отложила вязание, пошла налила себе воды, сделала глоток: "В горле сохнет",- пояснила она коту.

- Ну, Васька, Лиду ты похуже знаешь - она далеко живёт, редко приезжает. Эта не такая, как её сестра. Но и ей доставалось, как Сидоровой козе! Было ей лет пять-шесть, а перед нашим домом, как и сейчас, был большой зелёный луг. Ребятне на нём раздолье! Бесятся, сколько хотят! И ничто им не мешает!

Поливаю я на огороде помидоры, огурцы...  Уморилась - спасу нет! В поле наработалась в жару, пришла домой - ужин, стирка, поливка. Всё кипит во мне и клокочет: опять муженёк вчера дома не ночевал и сегодня не то придёт, не то - нет! Выглянула я на улицу - лежит Лидка на траве на спине, о братике и думать
забыла. Что там у них за игра такая: почти все лежат, что-то на небо показывают, разговаривают, смеются.

Нет, не позвала я Лиду, не крикнула, чтобы встала с травы, а нарвала пучок гибкой и прочной полыни, спрятала её за спину и иду к ней. Она увидела меня, обрадовалась, улыбается. Эх, как я её отстегала! Молча лупила: пусть сама догадается - за что.

Да не один раз такое было: и ремнём и верёвкой лупила. Почему-то и Лидка молча терпела побои. Отцу не жаловалась ни разу. Сына не била. Ни единого разу. Глаза Алёны потеплели, она даже заулыбалась,- девочки на отцов своих похожи, а сын на меня. Сколько нежности, ласки было для него в моём сердце! Учился он слабо, но не хулиганил, не было с ним проблем. После армии Егор уехал в Северодонецк... почему-то. Там женился и живёт. Доволен. Спиртного в рот не берёт.

А Лидка выросла, третий курс института уже одолела. На каникулы приехала... чистюля. Как приедет, первые дня три моет, скоблит, трёт. Не успокоится, пока
всё вокруг не заблестит! И почему это меня так раздражало? Просто вцепиться в неё хотелось! И однажды, всё-так, не сдержалась.

Моет она некрашеный пол в большом коридоре.  Просит не красить - "доски ярко-жёлтые, очень нарядные"- говорит. И на крыльце не покрашены. Моет полы не просто, а с песком, насыпает его и трёт веником из дерезы. Правда, песок трудно потом
вымыть, но ей это нипочём. Два ведра держит около себя - начисто смывает из другого ведра.

- Лид! Поменяй воду! Что грязной гологазишь?- говорю, сдерживая раздражение. 
- Мам! Вода чистая в обоих вёдрах, посмотри! - отвечает весело, задорно, хотя запыхалась слегка - тереть-то не легко.
- А я сказала: поменяяяй!..

Злилась я прицепилась я, вот и прицепилась к ней. А побежала бы, поменяла воду,  не перечила, не злила мать! А то... противная такая! Надо было проучить её!.. Надо! И кинулась я намотать ей патлы, чтобы знала края! А она, эта тростинка, схватила меня за руки и не даётся! Кружимся мы с ней по коридору. Молча, как два врага сошлись! Тут... Зина вошла. Надо же было ей прийти в эту минуту! Куда мне деваться? Пришлось показывать, что у них есть мать и рука у неё крепкая!
А Лидка не сдаётся! Я даже не ожидала такого отпора.

Бросилась к нам Зина, хотела разнять:
- Что же вы делаете! Прекратите!- где там, - боремся!
- Да и деритесь вы, как хотите! - закричала Зина и убежала.

Наконец, мы с Лидой расцепились, она выскочила во двор. Я думала, что я рьяная, нет, такого лица я сроду нигде не видела! А она... Она стала метать кирпичи в стену дома. Около дома были сложены тысяча кирпичей. Она их все перекидала
в стену и ушла куда-то. Я была в доме ни жива, ни мертва - вот сейчас в окно с кирпичом ворвётся и прибьёт им меня!- двери-то я на запоры закрыла.

Пришёл отец.
- Что такое? Что за побоище?
- Не спрашивай...
- Что значит - не спрашивай? Вся дощечка на стене побита, только покрасили. Кирпичи поколоты... Что тут было, спрашиваю?

- Наша студентка крушила. Не знаю, как я жива осталась?!
- Аааа... Добилась? Все мы тебе слова поперёк не говорили. Кончилась твоя власть! Кончилось самодурство! Годами никому житья от тебя не было! Поздравляю!

- Хватит тебе... Что с кирпичом теперь делать?
- А что с ним делать? Бери носилки и перетаскаем в укромное место. А то не выдержишь, кинешься и... покатится твоя голова по заулочкам!
- Не покатится,- огрызаюсь.
- Не доводи дочь до греха! А то я и сам могу с тобой "по-свойски поговорить"!
***

   Вот так, мой котейка! Пойдём я тебе Зининых гостинцев положу. Кот мгновенно спрыгнул с дивана и метнулся на кухню.

Алёна отложила вязание, посмотрела на себя в зеркало и вдруг засмеялась: хотела проучить, а проучили меня... на всю жизнь...

Довольный кот прыгнул на своё место на диване. Алёна хотела его погладить, но он, увернулся и, шипя, забился под стол.

- Ну, и шут с тобой... Все вы такие, сколько ни делай вам добра...