5

     Неловкости после операции у Роберта не исчезли. Приходилось ходить на перевязку и терпеть. А там не церемонились. Ещё и молоденьких медичек из училища нагнали на практику. Они ходили смотреть на все эти неудобные манипуляции и хихикали в кулачки. Поначалу боль и общая физическая немощь помогали парню побеждать блудную страсть. Он уже было поверил, что взял над нею вверх. Даже думать не хотелось на эту тему. Но постепенно Роберт выздоравливал и крепчал, а кругом порхали медсестры и те же зелёные практикантки в прозрачных халатиках, надетых прямо на нижнее белье. И медленно-медленно мысли начали возвращаться в привычное блудное русло. У него завязался роман с одной молоденькой медсестричкой. Пока без прикосновений, платонический, но многообещающий физическими последствиями.

     По следам будущей блудной страсти отыскал его и последний демон из четверых в образе женщины. Она пришла по традиции к нему ночью. Предварительно обездвижела и ввела в панический ужас, который испытывает обычно человек при контакте с нечистой силой. Демон пришёл грязным и оборванным. Поправил юбку и блузку, лямку от бюстгальтера, точно достоверный человек женского пола.

- Ну и погонял же ты меня! - с укоризной заметил он Роберту. - И твои друзья тоже сильны. Но они непобедимы до тех пор, пока ты мыслью не сочетаешься со грехом. А как только начал думать сколько раз ты эту Аньку... - здесь демон ввернул гадкое словечко, - так я сразу на запашок тлеющей плоти и возник.

Парень лежал на кровати и твердил Иисусову молитву. Он понимал, ему надо выиграть время, чтобы собрать силы и перекреститься. Демон почувствовал неладное, принюхался.

- Молишься? - усмехнулся он, - это хорошо! Отчего нашего врага вспоминает человеческий род, когда у него все плохо? А бывает и не вспоминает, а проклинает, что нам только на руку! Не бойся! Мы не такие неблагодарные, как наш враг. За наше вселение мы подарим тебе предвиденье. А ещё тебя будут любить все женщины. Разве не об этом ты мечтал?

Демон метнулся ближе к Роберту и остановил его руку, готовую совершить крестное знамение.

- Правда, у всех наших даров есть некая побочка. По-другому быть не может. За все надо платить!

И с этими словами демон начал вгрызаться в тело Роберта, погрузился в него полностью и пропал.

     Роберт не испытал оргазма, как прежде, а только мучительную боль, нескончаемую, длившуюся, как ему казалось, всю оставшуюся ночь. А наутро у него случился секс с медсестрой Аней, и начали снится сны о месте, где он бы не хотел бывать: то он полз какими-то тёмными и узкими кротовьими ходами под землёй, то срывался в бездонные пропасти. Снился московский храм, в который он долгое время ходил. Но показывался  ему с иной духовной стороны, сообразно тому, какие мысли парень испытывал в нем. Там не горели свечи. Чернота, хоть глаз выколи. Приходилось ориентироваться наощупь. И везде шопоток, пошлые шутки и смех. А то и оргии, пляски. И страшно! Не весело! И голоса:

- Гляди, как ты молился! Смотри, во что ты верил! А по итогу стал одним из нас.

И стук копыт, рогов, свист хлестких хвостов, дыхание свиных рыл.

     Слава Богу, главным врачом больницы оказался порядочный мужчина. Был старой формации и крепким семьянином. Поэтому и поспешил выписать Роберта из медучреждения со словами:

- Дома долечишься!

Иначе бы Роберт оприходывал лучшую часть человечества, работающего в больнице. Доктор недоумевал, как это могло быть? Ведь физиологически пациент с подобным заболеванием не мог полноценно заниматься сексом от слова: совсем! Или он проделывал нечто иное, извращенное? А может, ему помогала неведомая сила, если Роберт не справлялся сам? Стоп! Доктор запрещал об этом думать, доходя размышлениями до данного участка происходящей реальности. Творилась чертовщина, и если не изолировать парня, не прекратить, то неизвестно до чего мог докатиться медперсонал, и чьи бы головы полетели с плеч, то есть с мягких должностных кресел. Кроме различных положительных черт характера, обладателем которых являлся главный врач, он был ещё истовым атеистом-материалистом и предпочитал не думать о том, чего потрогать, попробовать на зуб и разглядеть нельзя.