Бабий язык

   Таисия замерла у окна, будто бы в синеве ночи что-то диковинное увидела.
   – Ты сегодня спать то будешь? – окликнул её муж.
   Но пожилая женщина его не слышала. Она вглядывалась в своё прошлое.
   А там, в погожий осенний день буйствовала свадьба. Молодая егоза Таиська выходила замуж за Илью Гилёва.
   Многие девчонки пытались охомутать морячка, а он кроме русокосой соседки никого не видел.
   Гуляла свадьба так, что дым стоял коромыслом. Шумели подвыпившие гости. Кого уже и на песни потянуло, но строгая сваха быстро нашла им укорот.
   – Гости дорогие, пришло время молодым угощать нас блинами, да кланяться.
   Пошли Илья с Таисией по кругу, подавали гостям полную чарку да истекающий маслом блин. Кланялись молодые гостям низенько и принимали немудрёные подарки.
   Дошла очередь кланяться местной колдовке, бабке Васелине. Налил Илья  гостье чарку склён, Таисия выбрала самый румяный блин.
   – Кланяйтесь пониже, – подталкивала в спину сваха жениха с невестой.
   И они кланялись.
   Чёрная старуха аккуратно приняла подношение коричневыми пальцами. Её беззубый рот растянулся в улыбке. Это был добрый знак.
   – Хорошие вы робятишки, добрые, – медленно проговорила она, – нечего мне вам подарить, всё забрала война. Но счастия просите. Дам.
   Илья от старухиных слов как-то весь подтянулся, собрался…
   – Проси счастья с мужиком, – горячо зашептала на ухо пьяненькая деревенская кума Нюрка, – хоть дюжину годков проживёшь как у Христа за пазухой.
   И молодуха заторопилась. Обдёрнув рукой подол светленького платья, вдруг выпалила:
   – Мне бы с мужем хорошо пожить хоть дюжину годков.
   Брякнула такое и помертвела. Замолчали гости. Сваху от испуга пробила икота. Бабка Васелина только головой покачала.
   – Будь по-твоему.
   Медленно со смаком выпила чарку, закусила золотым блином и ушла не попрощавшись.

   … За делами и заботами в добре и достатке забылась собственная глупость. Давно померла чёрная старуха, изба её ушла в землю, следа не осталось. Забыли бабы этот случай и уже не поминали о нём.
   Прошло двенадцать лет. В годовщину свадьбы Илья спешил домой и, решив сократить путь, поехал на тракторе через брод. Никто не видел как, но нашли на мелководье перевёрнутый трактор. Зажатый в кабине Илья утонул.
   Во время похорон заглянула в душу чёрная старуха, покачала головой и пробурчала:
   – Вот он бабий язык, курьи мОзги.
   Таисия только отмахнулась от видения. Её горе было неизбывным.
   Когда хоронила второго мужа, вздрогнула сердцем. Пошла в церковь и долго и неумело крестилась. Всё смотрела на горевшую свечу, будто  ждала прощенья.

   Года три Таисия чуралась мужиков.  Только в деревне без мужика прожить трудно. Дети в город учиться уехали. Сговорил её вдовый Антон. Так подошёл, что отринула Таисия свои страхи. Но стала караулиться: не пошла с ним в сельсовет, просто приняла его к себе без росписывания.
   Первые года Антон сердился, но потом свыкся.
   Прожили они в добре и здравии одиннадцать лет. А на двенадцатом Таисию как подменили: с каждым днём всё хмурее она. Листочки с календаря не давала срывать.
   Семье и невдомёк, что с хозяйкой происходит. А у бабы сердце тоской исходило. Видела она каждый день себя на той первой свадьбе, чарку с водкой и свою просьбу, аж в ушах звенело.
   Извелась Таисия и семью извела, а что делать не ведает. Сходила она на тот край деревни, где стоял дом бабки Васелины, повалилась на колени в крапиву, в голос кричала, прощения просила. Но небо и земля были безмолвны. Только ветерок трепал длинные жёсткие стебли.
   Ближе к августу совсем задурила баба, стала уговаривать мужа бросить её..
   – Антош, вон смотри Любка Черемных какая справная женщина, и хозяйка лучше меня. Ушёл бы ты к ней.
   – Ты, что совсем умом повредилась, – рассердился Антон и ушёл в огород.
   Как-то видит она сон. Идёт ей навстречу бабка Васелина, в руке чарка с водкой. Бросилась Таисия ей в ноги.
   – Прости ты меня дуру, не забирай Антона. Он ни в чём не виноват. Забери меня.
   Кричит баба, по земле катается. А старуха чарку выпила и мимо идёт. Хватает её Таисия за юбку, не может удержать.
   – Судьбу обмануть нельзя, и я не вправе, – звенело в ушах.
   Проснулась несчастная от собственного крика, семью перебаламутила. Кое-как успокоилась.
   К осени ближе исхудала баба, с лица сникла, глаза потускнели. Утром того постылого дня она не пускала Антона из дома. Вцепилась в него и сидела с ним рядом, и часы подгоняла. Домашние решили, что мать умом повредилась. День прошёл без происшествий. Таисия немного успокоилась, но всё-таки просидела около мужа всю ночь, держа его за руку.
   Семья обеспокоенная странным поведением матери тоже провела тяжёлую ночь.
   – Мам, – спросил сын ближе к утру, – ты хоть объясни, что с тобой.
   – Язык мой бабий, – всхлипнула Таисия.
   Встала на колени перед простенькой иконой и принялась читать молитвы, вначале громко и с подвыванием, потом всё тише и тише.
   С первыми лучами солнца Таисия слегка ожила. Страшный день прошёл, и ничего не случилось.
   – Слава богу, – снова закрестилась она и пошла готовить завтрак.
   В окно улыбалось солнце новой жизни.
   Семья понемногу собиралась в кухне. Вошёл Антон.
   – Ну, мать, ты нас напугала, – проговорил он, – давай, корми мужиков, да в город поедем за подарками.
   – А что за праздник у нас? – весело проговорила Таисия. – или опять чего удумали.
   – Ну, ты, мать, даёшь, – Антон был уже в дверях, – дюжину годков, как мы с тобой живём.
   – Это вчера была годовщина, а сегодня  уже нет.
   – Запамятовала ты, мать! Запамятовала, – сказал Антон и вышел.
   У Таисии противень упал из рук. Она бросилась вслед мужу. Тот сидел на крыльце, прислонясь к перилам.
   – Антон, – окликнула она.
   Муж не отвечал, руки его безжизненно лежали на коленях.