Непотопляемые. Ч. 1

Для удобства чтения рассказ был разбит на части.

Это был тот день, когда мы вчетвером отмечали очередное успешное возвращение на сушу, разыгрывая партию в карты в прибрежном баре-ресторане с говорящим названием «Непотопляемый», где мы — помятые жизнью матросы рыболовецкого судна «Фортуна» и другие моряки — были завсегдатаями. Карты были скорее традицией местного заведения, чем нашим увлечением. Однажды владелец бара решил, что с помощью игры распившихся и разгорячённых посетителей легче удерживать в узде. Поэтому, даже если вы не моряк и, не дай бог, трезвенник, пришедший в это заведение, от игры в карты вам не отвертеться. Тем более с каждой игры хозяин ресторана имел свою часть. По сути, он создал свой маленький Лас-Вегас со своими развлечениями и «блэкджеком».

Я окинул беглым взглядом заведение и отметил, что посетителей собралось, как шхун в доке в конце сезона, когда даже селёдке негде протиснуться. И практически за каждым столиком сегодня играли на крупные суммы. Всё дело было в том, что действительно был конец сезона, и все моряки только что получили свои жалования, и некоторые решили приумножить свои кровные игрой в карты. Сомнительная, конечно, авантюра. Бывалые мужики, наученные горьким опытом того, как можно быстро потерять всё нажитое потом и кровью, знали о рисках. Поэтому каждый сезон в основном играли по-крупному новички без тормозов, всегда рисующиеся перед друг другом большим заработком, но в конце концов рискующие остаться просто с носом.

Я знал, чем обычно заканчиваются их посиделки. И в этот раз, когда здоровенный Борман с криком поднялся со своего места, он даже не успел вытащить нож или что у него там было, чтобы всадить это в соседа по столу, который только что его обыграл до нитки.

Несмотря на свои размеры, братья Жора и Жека, вышибалы этого заведения, всегда чувствовали, когда и в какую секунду они понадобятся, и в момент начала драки всегда оказывались рядом, умудряясь подойти совершенно незаметно.

Бедный Борман, кажется, помимо того, что он потерял деньги, сегодня он ещё и получил перелом запястья и ушиб головы. Но совсем без ничего проигравшие никогда не уходили из бара. По правилам заведения выигравший выплачивал какую;то часть от потерянной суммы обратно проигравшему. Иногда этого хватало на дорогу домой или хотя бы на то, чтобы такие, как Борман, могли себя подлечить. Отказавшим в выплате закрывали многие привилегии в баре. А именно в этом баре всегда решалось, куда и кто в дальнейшем поплывёт. Отказавшимся порой приходилось искать новые места работы. Однако, придя на новое место работы, они с удивлением обнаруживали, что шлейф из «Непотопляемого» тянется за ними по пятам. Это часто влияло на отношение к новоприбывшим не в лучшую сторону.

Я вскинул свои карты перед собой, выпустил сизый дымок сигары сквозь зажатые зубы и, прикрываясь картами и дымовой завесой, посмотрел на тех, кто сидел сегодня в Vip-ложе. Сегодня там восседали пришедшие из наших офисов «белые воротнички» и крайне особые гости хозяина нашего заведения, а с ними и сам Евгений Станиславович Вермазлов — владелец доков и «Непотопляемого» собственной персоной. Это от него в первую очередь зависела вся наша работа и, можно сказать, наши жизни. Этот человек был поистине морским дьяволом со своей особой чуйкой. Он распределял работу кораблей в море так, что никто никогда не оставался внакладе. Естественно, были те, кто его ненавидел, либо просто завидовали, но тем не менее все без исключения считались с его мнением.

Увидев, что я наблюдаю, он кивнул в знак приветствия и пожелал всем нам удачи и хорошего отдыха. Для нас это был не просто жест вежливости с его стороны: каждому из нас в различное время и в силу различных обстоятельств приходилось выполнять различные поручения Станиславовича, которые в той или иной степени создали между нами атмосферу доверия. Да, именно доверие в основном и связывало всех нас в единую пясть.

Я кивнул в ответ, продолжая украдкой смотреть за теми, кто сегодня был среди гостей Станиславовича и кто пришёл сегодня распрощаться со своими деньжатами, решив поиграть с нашим начальником. Неужто ещё находились такие в округе, которые не знали, как Вермазлов мастерски умеет обставлять в игре своих оппонентов? За его столом в Vip-ложе, в отличие от нашего стола и, возможно, любого другого, всегда разыгрывались такие суммы, о которых никто никогда не говорил вслух. Среди Vip-персон из;за этого даже существовали свои правила, в отличие от правил, придуманных для матросов и обычных посетителей, — суммы игры никогда не произносились вслух и предоставлялись исключительно на бумажных записках. Такая система позволяла спокойно отыграть без привлечения внимания со стороны тех же проигравшихся Борманов и иже с ними. Однако сегодня был особый день. Это чувствовалось прямо в воздухе, и потому моё внимание так было приковано к столу для особых гостей. Откуда у меня были такие ощущения? Да так, не у одного Вермазлова была своя чуйка на куш — у меня тоже имелась своя. И я даже примерно знал, с какой суммой пришли к Станиславовичу его крайне особые гости. О чём мне сообщила одна птичка на проводе. И от этого я просто не мог усидеть на месте, всё же стараясь не показывать своего волнения наяву, разговаривая с друзьями о чём угодно, кроме того, что крутилось у меня в голове.

Мы же сами всегда разыгрывали партии в карты на символические суммы, без интереса выудить друг у друга весь заработок. У нас выигравший платил за всех за нашим столом, а остаток мог забрать себе. Бывало, конечно, что мы тратились больше выигрыша, тогда мы просто скидывались и забывали об этом.

Сыграв одну «партейку», мы уже успели изрядно «наклюкаться», обсуждая наши дальнейшие планы в межсезонье. Фёдор, что сидел за столом от меня по правую руку, собирался пить, пока у него не откажет печень. Фриц, которого так и звали Фриц, сидевший передо мной, хотел поскорее попасть домой, чтобы быть ближе к объекту своего вожделения — красавице 1967 года. Да уж, неравный брак, как мы любили шутить. Дама в возрасте. На что Фриц стоически всегда отвечал, что ни одна женщина не сравнится с его мустангом. Один Феофан, что сидел слева от меня, намеревался отправиться домой к семье, где его ждали, без преувеличения и со всем уважением к моему другу, — умалишённая мать, вечно бездельничающий брат, только и ждущий деньги Феофана, сын-спиногрыз и анорексичная жена; и все они, как один, нас на дух не переносили. И наша неприязнь была взаимной.

— Что вы мне хотите сказать? — уверенно улыбаясь, Феофан осмотрел каждого из нас. — Вы же просто завидуете мне! Каждый из вас по-настоящему не живёт здесь, сейчас, а только когда выходит в море! Согласитесь! Иначе Фёдор, Фриц и ты, Философ, ваши жизни были бы иными, и всё не сводилось бы к простому «побухать», «погонять на тачке» и… не знаю, Философ, чем ты в этот раз займёшься, в какую авантюру вбухаешься!

— Я бы попросил мою малышку в негативном контексте не упоминать, — сказал Фриц на полном серьёзе, нагнувшись к Феофану и разом опустив на стол два своих огромных кулачища.

— Вот! Я об этом и говорю, — указывая обеими руками на Фрица и улыбаясь, сказал Феофан. — Вам бы, ребята, заняться бы своими головами, а не моим семейным положением.

— Так я сегодня и собирался, — криво улыбаясь, сказал Фёдор, — заняться тут одной головой той самой цыпочки, с которой я познакомился в прошлый раз… О да! Вы просто не представляете, какое я применение нахожу её голове!

— Ты просто грязное животное, Фёдор! — сказал Феофан, осмотрев друга сверху донизу, насколько это позволяло его положение за столом.

— Феофан, не всем же быть, как ты, праведником и семьянином! Иначе девочки, такие, как моя, скучали бы без внимания!

— Да, вот в том-то и дело, что с чего ты взял, что она скучает без тебя? — сказал Феофан как будто бы в сторону.

— Ну ты сопляк, за языком следи… — Фёдор тем не менее услышал, что сказал его друг, и уже готов был подняться из;за стола и взорваться, спустив всех полканов на Феофана, но тут, как всегда, вовремя подоспел я со своим талантом дипломатического урегулирования всего.

— Будет вам, мужики! — громко сказал я, опустив свои карты на стол и свистнув официанту, чтобы нам принесли ещё бутылку. — Хватит вам скубстись, как девки. Было бы из;за чего! — я имел особый авторитет среди своих парней; пусть я не был самым старшим или сильным, однако, когда надо было, я мог разрулить любое, так сказать, замешательство или недоразумение, которое могло нет-нет, но возникнуть среди нас. Нам принесли ещё бутылки белого рома, и я стал его разливать по стаканам. — Понимаете, тут каждому своё. Кто;то дрючит свою жену, кто;то свою машину, а кто;то цыпочек. Я не вижу причин для разногласий. Вы все такие, какие есть. Не забывайте: то, что делает других слабыми и разрозненными, нас укрепляет из года в год. Мы с вами, как пальцы, зажатые в кулак. Нам не обязательно быть одинаковыми, и в этом наша сила. Уяснили? Ну что, прочь обиды и вздрогнем?!

Мы опустошили стаканы и, шумно, каждый громко опустил свой стакан на стол, и каждый из нас как будто пытался это сделать громче остальных.

— Слушай, Философ, ну а всё;таки, чем займёшься ты? — спросил один из них.

— Я думал немного поколесить по стране, потратить деньжат то там, то сям! Если скажу, не поверите всё равно, — уклончиво ответил я.

— Да чего ты менжуешься, как не свой! — Фриц подозрительно наклонился над столом и уставился на меня своим единственным голубым глазом. — Мы вроде все свои, да? Иначе о каком ты тут единстве говоришь?

— Ну, ладно! Только обещайте не ржать, что ли?

— Это становится ещё интереснее! Добро. Глаз вон, если я заржу! — сказал Фриц, продолжая неотрывно смотреть на меня своим единственным глазом и улыбаясь. — И вы! — он обратился к Феофану и Фёдору. — Хрена лысого, вы молчите? Скажите ему что-нибудь…

— Да-да, и мы тоже… — почти хором ответили Фёдор и Феофан.

— Я о тебе в первую очередь говорю, Фриц! — я посмотрел на друга со всей своей серьёзностью, на что тот перестал улыбаться и жестами показал мне крест на животе. — Вот тебе крест химическим карандашом на пузе, как сказал, так и будет…

Следующая часть:

http://proza.ru/2024/09/18/739