Мы объявляем бойкот

     Наш класс объявил Катьке Амелиной бойкот. А произошло это так. После уроков никто не убежал домой, все дружно остались в классе, и хотя Катька пыталась гордо  удалиться, Юрка Ливанов (наш классный спортсмен-баскетболист) загородил ей дорогу, встав у двери. Катьке ничего не оставалось, как развернуться и сесть на своё место.

     Староста Ленка Козина, а попросту Коза, не спеша подошла к учительскому столу и, уставясь на Катьку, вкрадчиво спросила:

     - Катя, поведай нам: как это Раиска узнала про наши вечеринки?

     Все уставились на Амелину, а та молча смотрела на Козу. В классе повисла нехорошая тишина. Я бы даже сказала зловещая.

     - Да чего тут спрашивать! - возмутилась Валька Волкова. - И так всё ясно. Заложила Амелина нас всех, стукачка!

     - Она от Раиски не отходит! - закричал Юрка от двери. - Я Сашке Кореину, когда он у доски стоял, шпору кинул. Райка и не заметила бы. Кореец так ловко шпору ботинком прикрыл, а Амеля руку тянет: "Раиса Григорьевна! А Кореин на шпаргалку наступил." Помнишь, Сашка?

     Кореин, сидящий на последней парте, загудел баском:

     - Амеля недоделанная! Мне Райка двойку  из-за тебя влепила.

     - Учить надо было, - зло выговорила Катька. При этом от волнения вместо "учить" у неё как-то прозвучало "ущить".

     Тут уж весь класс взорвался негодующими возгласами. Поднялся такой гвалт, что Ленка Козина даже принялась колотить по столу кулаками, чтобы хоть как-то утихомирить разбушевавшуюся общественность.

     - А ещё она нас заложила, когда мы за школой курили, - заорала Ирка Пушкова.

     Катька вдруг неожиданно подскочила, бросилась к двери и, оттолкнув со всей силы Юрку, вылетела из класса.

     - Бойкот! - заревел с задней парты Кореин, и весь класс дружно начал скандировать:

     - Бойкот! Бойкот! Бойкот!

     - Тише вы! - прикрикнула Ленка Козина. - Голосуем - кто за бойкот?

     Поднялся лес рук. Все были за бойкот. Все, кроме Аньки Пименовой.  Она руку не поднимала. И когда это заметили и уставились на неё, она спокойно сказала:

     - Я против бойкота.
 
     - Ты чего? - заорал Юрка. Он сел за первую парту, дверь караулить уже не было смысла. - Подружку выгораживаешь? Смотри, и тебе бойкот объявим.

     - Ребята, - Анька встала со своего места и, развернувшись к классу лицом, быстро заговорила:

 - Ну нельзя же так! Катя, конечно, не права, что Раисе на нас жалуется. Но может с ней по-хорошему поговорить? Объяснить, что нельзя закладывать.


 - Объясни ей, как же! - возмутился Юрка. - Заложила нас и дальше будет. Бойкот!

     Все опять загалдели, застучали ногами и заорали:

     - Бойкот! Бойкот!

     Подавляющим большинством был объявлен бойкот.

     А вообще, началось всё с того, что мы начали постоянно собираться дома у Юрки Ливанова. Жил он с глухой бабкой, его родители были в долгосрочной командировке, и Юрка приглашал к себе домой одноклассников послушать магнитофон. Не всех, конечно, а только близких ему друзей. Друзья приводили с собой девчонок. Тоже, понятное дело, не всех, а особо приближённых. Компания составляла примерно человек десять. Но постепенно почти весь класс начал посещать Юркины посиделки.

     Меня и мою подружку Ленку Козину пригласил в эту компанию Сашка Кореин, который неровно дышал к Ленке. Мне симпатизировал Юрка, он был страшно рад, что я тоже оказалась в их компании.

     Прослушиванием магнитофона мы не ограничивались. Пацаны приносили вино, мы с девчонками закуску. Выпив, курили на балконе, а потом начинались танцы. Причём предпочтение отдавалось медленным композициям, которые мы называли медляками.

     Иногда некоторые парочки уединялись в ванной целоваться. Юркина бабка по причине глухоты ничего не слышала, сидела в своей комнате и смотрела телевизор, врубив звук на полную мощность.

     Самым шиком у нас считалось, если после поцелуев в ванной у девчонки был засос на шее. Это считалось верхом взрослости и обладательница яркого синяка с превосходством смотрела на своих нецелованных подружек.

     Мы с Юркой тоже уединялись в ванной. Хотя целоваться с ним мне не нравилось, но ради засоса я стойко терпела Юркины слюнявые поцелуи. У всех моих подружек засосы уже были, и они гордо поднимали воротники водолазок, которые приходилось надевать в школу, чтобы дотошная Раиска, наша классная дама не углядела эти знаки нашей тайной жизни.

     Всё бы хорошо, но Анька Пименова, которая сидела за одной партой с Катькой Амелиной, как-то привела её на Юркины посиделки. Сама Анька непонятно как оказалась в нашей компании. Целоваться она ни с кем не ходила, вино не пила, на балконе не курила. Так придёт, посидит немного и уходит. Никто на неё особого внимания не обращал.

     А тут как-то раз заявилась она с Амелиной. Амелина у нас числилась в подхалимах, с ней никто не дружил, а Анька по доброте своей начала общаться с Катькой, вот и привела её в нашу тёплую компашку.

     Катька была в восторге от нашего времяпрепровождения. Она отхлебнула хороший глоток вина и пошла лихо отплясывать под "Седую ночь" "Ласкового мая". Но, когда заиграл медляк, никто не пригласил Амелю танцевать. И в ванную никто не повёл целоваться. И даже когда она распустила свою длинную косу и уселась посреди комнаты на шпагат, никто из мальчишек не обратил на эту красоту никакого внимания.

     Допив вино, Катька со стуком поставила бокал на стол и, повернувшись к Аньке, которая тихонечко сидела на диване, приказала:

     - Аня, уходим!

     Никто даже не заметил, как они вышли из комнаты. Только в прихожей они спугнули Кореина с Ленкой Козиной, которые по причине занятости ванной комнаты, целовались, прислонившись к курткам и пальто, висевшим на вешалке.

     После этого вечера про все наши  утехи стало известно Раиске. Так мы называли нашу классную руководительницу Раису Григорьевну. Раиска тут же оповестила обо всём родительский комитет, а те в свою очередь донесли информацию до всех родителей и не только нашего класса.

     В семьях начался страшный переполох. Досталось всем участникам вечеринок, кроме Юрки Ливанова. Его глухая бабка так и не поняла, зачем её вызывали в школу. На все вопросы она тыкала пальцем в Юркин дневник, где было много четвёрок и пятёрок по физкультуре.

     Моя мама не поверила ничему, а особенно тому, что я курила.

     - Ты же у нас совершенно не переносишь табачного дыма, - говорила она мне, вернувшись из школы. Я согласно кивала и отрицала свою причастность к такому страшному разврату, про который вещала возмущённая Раиска.

     И вот теперь объявлен бойкот. Грозное слово. Даже страшное. Потому что страшно оказаться в таком положении, когда никто с тобой не разговаривает, не замечает и, в общем, даёт понять, что ты пустое место. Как бы и нет тебя. На переменах все общаются друг с другом, хохочут, дают списать домашнее задание, а тот кому объявлен бойкот сидит один-одинёшенек, всеми презираемый и забытый.

     Амелина демонстративно громко разговаривала с Анькой Пименовой, как ни в чём не бывало. Пименова украдкой поглядывала на одноклассников и тихонечко отвечала Амеле, надеясь, что другие ничего не заметят.

     Но другие, ясное дело, всё заметили, и Кореин сделал Аньке последнее китайское предупреждение, после которого та сдалась и пересела от Катьки за другую парту. Амеля осталась в полной изоляции, и даже Раиска ничем не могла ей помочь. Ведь дружить с Амелей нас никто не мог заставить.

     Прошла неделя бойкота. С Амелей никто не разговаривал, а Валька Волкова ещё и начала травлю. Она подкладывала Катьке кнопки на стул, кидала за шиворот бумажки. В общем, издевалась во всю.

     Амеля затравленно смотрела на Вальку, но жаловаться Раиске боялась, потому что Валька могла подкараулить на улице и отлупить. Девушкой она была задиристой и хулиганистой.

     И тут Кореин получает записку от  Амелиной.

     "Саша, - было написано в записке. - Я не могу больше молчать. Жизнь моя стала невыносимой. Это не я рассказала про вечеринку.Это Анька Пименова донесла. Я ведь тоже пила с вами, а она не пила. Я не хотела её выдавать, жалела её. Но не могу больше терпеть. Катя Амелина."

     Кореин показал нам записку.

     - Сочиняет, - скривился Юрка. - Аньку подставить хочет.

     - Не всё так просто, Юра, - возразила ему Ленка Козина. - Пименова, действительно, вино не пила и не курила. И вообще, как-то странно себя вела. Не танцевала ни с кем, не целовалась.

     - Амеля тоже не целовалась, - Юрка усмехнулся. - Правда её никто не приглашал. А вот Аньку Валерка Чеботарёв тянул в ванную, а она упёрлась. Наотрез отказалась.

     - А если им очную ставку устроить? - Ленка хотела стать юристом, вот и додумалась.

     - Молодец, козочка ты моя! - Кореин приобнял Ленку и чмокнул в щёку.

     - Дурак! - Ленка отпихнула кавалера. - Я же серьёзно.

     - Так и я серьёзно. Даёшь очную ставку!

     После уроков весь наш класс остался школе. Мы заперли дверь изнутри шваброй, и Ленка Козина, подойдя к учительскому столу, зачитала записку Амелиной. Все молчали.

     - Брехня! - нарушила молчание Валька Волкова. - Амелина стукачка и ябеда. Это давно известно. Себя выгораживает, а Пименову топит.

     Тут Амелина как взовьётся:

     - Это не я заложила!Это Анька! Она и вино не пила, и не курила. А я целый фужер выпила.

     Пименова медленно встала из-за парты и, размахнувшись, со всей силы ударила Катьку по щеке. А потом села и, закрыв лицо руками, зарыдала.

     - А-а-а! - закричала Амелина. -  Вот ты как! Ну, погоди же! Я тебе ещё не такое устрою. Я вам всем устрою. Вы у меня ещё попляшете на вечеринках, дебилы!

     И, схватив свою сумку, подскочила к двери, с грохотом вытащила швабру и выбежала из класса, так хлопнув дверью, что с потолка посыпалась штукатурка.

     Все разом загалдели, каждый пытался высказать своё мнение, и в классе поднялся такой невообразимый шум, что, вообще, ничего нельзя было разобрать. Единственно было ясно, Амелиной никто не поверил, а Аньку кинулись утешать несколько девчонок.

     На другой день в школу заявилась  мамаша Амелиной, высокая, ярко накрашенная блондинка с надменным лицом, на котором было написано, как она всех презирает. Катька с красными глазами и распухшим носом выглядывала из-за спины своей матери и злорадно улыбалась.

     Аньку Пименову вызвали к директору. Мамаша Амелиной орала на всю школу о жестоком избиении её дочурки и требовала привлечь к этому делу милицию.

     Кореин и Юрка ходили к кабинету директора подслушивать под дверью и рассказали нам, что досталось не только Пименовой, но и директору вместе с Раиской.

     После начали таскать всех к директору. Директор Семён Антонович пытался понять, что же всё-таки произошло. Мужик он был, в общем, неплохой. Справедливый. Ленка Козина предложила всё ему рассказать и, несмотря на протесты Кореина и Юрки, открыла Семёну Антоновичу всю правду, начиная с вечеринок и заканчивая бойкотом.

     В результате её откровений директор, собрав весь класс, провёл с нами беседу по душам. Амелина рыдала, но поняв, что никто утешать и жалеть её не собирается, затаилась и сидела тихо как мышь. Раиска красная как помидор тоже осталась недовольна, так как Семён Антонович совсем не одобрил её поощрение стукачей.

     После этого собрания всё как-то затихло. Амелина ещё поначалу сторонилась всех, одна сидела за партой, но после каникул вернулась в класс как ни в чём не бывало и даже помирилась с Анькой Пименовой.

     Всё-таки святой человек наша Анька. Совсем не помнит зла и предательства. Нам она объясняла, что тоже немного виновата перед Амелей, потому что не сдержалась и ударила её по лицу.

     - Человека бить нельзя. Это низко! - заявила она.

     После окончания школы многие наши разъехались. У каждого была своя дорога, своя жизнь. И только через много лет я как-то случайно узнала, что Анька Пименова продолжает поддерживать связь с Амелей.

     Анька вышла замуж, родила двоих чудесных девчонок, была очень счастлива в браке. А Катька Амелина замуж так и не вышла, жила одна, и я думаю, что Анька по доброте своей жалела Амелину.

     Вот и поди разбери, что же лучше в этой жизни - воздавать по заслугам или уметь прощать?