Загадка одинокого избранника

    Томас Рифмач и Михаил Лермонтов

       Все избранные одиноки. Но, наверное, самый одинокий из всех русских поэтов – это все-таки Михаил Юрьевич Лермонтов…
        Гениям жить по стандартам Вечности на земле трудно, если не невозможно, ибо  они неизмеримо выше в духовном отношении нашей повседневности. Мало того, в жизни каждого гения есть  некая загадочность, таинственность, либо заключенная в нем самом, его взгляде на  бытие, либо связанная с  чем-то, бывшем в далеком прошлом, заключенная в генеалогическом древе и проявившаяся много веков спустя самым неожиданным образом.
      Жил в ХIII веке в Шотландии некий  полулегендарный поэт и прорицатель Томас –Рифмач – прозванный Лермонтом. Его считают зачинателем шотландской литературы.
     Михаил Лермонтов очень интересовался генеалогией по отцовской линии,
и зачитывался балладой Вальтера Скотта о Томасе –Рифмаче. Интуиция его ему подсказывала, что  это все неслучайно, и что его дар, возможно, через  шесть веков передался ему в наследство от Томаса-Рифмача.
     Вальтер Скотт писал, что в его время, а это был  рубеж ХVIII-XIX  веков,   еще существовали развалины древней башни оставшейся от замка Томаса-Рифмача.
   Народная легенда, претворившаяся потом в балладу Скотта, повествует, что  Томас, который славился своей  красивой внешностью, был унесен в страну фей, где он пробыл семь лет. Повелительница фей наградила его поэтическим даром и отпустила на родину, в селение Эрсильдаун, с условием явиться обратно, как только она этого пожелает.
     Прошло много лет. В Шотландии полюбили молодого менестреля Томаса, когда он появлялся в какой-нибудь деревне, всегда неожиданно, все были ему рады, старались  пригреть, угостить и потом  ночь напролет заслушивались его песнями под дивные звуки арфы, которая была неизменной его спутницей.      
      Со временем его пригласили ко двору  и он  так очаровал своими песнями короля и королеву, что его  щедро наградили… Томас  уже не скитался по бедным деревням, а собирал к себе в замок многочисленных друзей, но, несмотря на это, он был совершенно одинок.
     Однажды, в сырой и туманный вечер у Томаса-Рифмача были гости. Он пел, аккомпанируя себе на арфе трогательную историю о любви Тристана и Изольды.
      Дамы плакали, рыцари украдкой смахивали слезы со своих загрубелых щек. Меж тем настало время всем идти ко сну. Одному из гостей, лорду Дугласу, спавшему в походной палатке снилась  горестная история Тристана и Изольды… Но вдруг что-то разбудило его. Позвав пажа, он вышел из палатки и увидел стаю прекрасных белых  птиц, расположившихся вокруг замка. Он поспешил к  в замок к Лермонту и рассказал, что он видел.
      Томас воскликнул: «Настал мой час!» Он взял свою арфу, попрощался с друзьями и селением Эрльсидаун и вошел в стаю птиц. Туман,  окутавший селение еще с вечера, стал еще гуще. Стая птиц взмыла в небо… Томаса Рифмача  на земле уже не было…
     С тех пор никто никогда не видал Томаса среди живых…
      Кстати, немного отойдя от романтического настроя нашего повествования, вспомним как исследователь творчества и биографии поэта, В.В. Никольский подтвердил , что Лермонтовы некогда были владельцами поместья Dairsie, которое находится в графстве Файф в Шотландии;
Мало того, член английского парламента А. Лермонт в 1873 году утверждал, что его фамилия происходит от Томаса Поэта. 
        А через несколько веков в 1814 году в Москве, в семье помещиков Лермонтовых, родился  сын Михаил, будущий великий поэт… 
      В  своей статье «Лермонтов» историк и писатель Вл. Соловьев пишет, что   судьба занесла Томаса Рифмача в прозаическое царство московское…
От этого Лермонта в восьмом поколении происходит наш поэт,…гораздо более близкий по духу к древнему своему предку… с его любовными песнями, мрачными предсказаниями, загадочным двойственным существованием и роковым концом…
     Связь Лермонтова с Вечностью несомненна. Именно она и определила феномен его творчества, она помогла ему стать тем, кем считаем его мы – гением, поэтом и сильным человеком, но она же и сделала его очень одиноким. Потому, что его одиночество как посланника Неба усугублялось еще одиночеством сироты человеческой.
      Не потеряй он мать в неполные три года, она, наверняка, многое бы сделала, чтобы адаптировать своего «звездного мальчика» к суровой жизни.
       Но… не судьба. В одиночестве ему пришлось испить всю предназначенную ему чашу до дна.
      Конечно, его любили. Я говорю не о бабушке, его «заступнице». Его любили, несмотря на, якобы, его некрасивую внешность, … да разве  любят  только за красоту? Многие   женщины любили его, некоторые до самой  своей смерти, но его сердце оставалось   непознанным, закрытым для всех. Одиночество окутывало его холодной мантией, а его устами говорил Томас-Рифмач,  сделавший его из всех, живущих на земле, своим избранником.
     И, может быть, строки  из романа «Томас-Рифмач» Эллен Кашнер подсознательно воссоздают нам  мысли  маленького Миши Лермонтова.
 « Госпожа, я тосковал по Эльфийской Стране всю жизнь. Когда я был ребенком…Я вдруг остановился. Я никогда никому об этом не говорил. Я помню тебя ребенком, тихо сказала она ( Королева Эльфов А.С.), продолжай.
 Я думал… я не считал себя человеком. Я не походил ни на одного из мальчишек, ни на моего брата, ни на  соседских детей, и почему-то думал, что я не принадлежу этому миру. Я с огромным трудом вытаскивал из себя слова, словно продирался сквозь кусты. Мне было стыдно рассказывать об этом, и стыдно оттого, что рассказывая, я будто заново переживал всю тогдашнюю  боль. Я думал, что пришел откуда-то… Что принадлежу к другому народу…» 
       Вот так  фантастическая судьба сплелась с реальной жизнью русского поэта, что ж, все может быть,  и  кто может  с уверенностью сказать, что это не так?
      «Он был печален и имел странные предчувствия»,- это слова Пушкина, пророчески сказанные им об одном  из русских поэтов… Впрочем, пророческий дар- необходимая принадлежность  поэтического  творчества. проникнуть в чужую душу, «переселиться в чужой восторг».
      К Михаилу Лермонтову это определение подходит как нельзя более  кстати.
        И о любви Михаила Юрьевича  Лермонтова со всеми ее взлетами  и  падениями, надеждами и разочарованиями, и, в итоге, с  ее нетленным результатом – поэзией, которая рождалась из любви, нельзя думать без волнения и грусти.
      В отношениях с возлюбленными и в стихах, обращенных к ним, в полной противоречивости проявился характер Лермонтова – натуры  поэтической, очень сложной, уязвимой,  реагирующей на какие-то  жизненные проявления
порой совершенно неадекватно. Опять же возникает сравнение его с Томасом-Рифмачем, которому  очень трудно жилось среди людей.
     Но так уж  случилось, и  будь он  натурой иной, мы бы потеряли великого поэта.
      С друзьями он   был внимателен, отзывчив, доброжелателен; с антиподами – резок, несговорчив,  и, порой, даже  жесток. Он не хотел, чтобы посторонние знали подноготную всех его чувств и переживаний, поэтому зашифровывал посвящения своих произведений. После его смерти исследователи раскрыли имена женщин, спрятанных за инициалами или сокращенными фамилиями. Все романтические увлечения поэта относятся к юношескому периоду его жизни… а жизнь то его  была так коротка…
      В одной из тетрадей дневника юного Лермонтова есть такие строки: «Записка 1830 года,  8 июля. Ночь. Кто мне поверит, что я знал любовь уже десяти лет от роду?»
      Он имеет в виду свое увлечение девочкой, его ровесницей. Ее он встретил на Кавказских водах, куда ездил с бабушкой для поправки своего здоровья. Девочка эта была его кузиной, но дело не в этом,  а в том, что все его  чувства и эмоции   были  туго спрессованы … как будто он чувствовал, что  их надо растратить в то время, которое ему было отведено судьбой.
      « О! Сия минута первого беспокойства страстей до могилы будет терзать
Мой ум! И так рано… иногда мне странно и я готов смеяться над этой страстью, но чаще – плакать…»
        Его увлечения, как правило, несчастливые, скорее были свидетельством стремления к любви, выражением желания ее, нежели самой любовью: гармонического созвучия двух   любящих сердец в них не было.
      Когда возникает яркая, страстная, порой неразделенная любовь, духовная ценность, неординарность натуры принадлежит скорее тому, кто любит и страдает, а не объекту любви, иногда самому  обычному существу , которое любящий наделяет дивными чертами. Видимо так было и с юным Лермонтовым, самая внешность которого говорила о его незаурядности. Существует странная устоявшаяся легенда, будто бы он был некрасив, но это неправда, как неправда и то, что говорили о Пушкине. Красивый духовно, человек не может быть некрасив физически. И  главное во внешности, в этом случае – глаза, в которых светится  душа.
      Когда смотришь на портреты Лермонтова, видишь, что он был прекрасен. Может быть, в чем-то проявляется лесть и мастерство художника, хотя  портрет Лермонтова, который больше всего любила бабушка, был написан   всего- навсего крепостным художником Ф. Будкиным.
       20 ноября 1834 года Лермонтов  высочайшим приказом произведен из юнкеров в корнеты лейб-гвардии Гусарского полка. Он приехал в Тарханы и  бабушка- Елизавета Алексеевна Арсеньева, заказала художнику Ф. Будкину  портрет внука.  Лермонтов изображен  в лейб-гусарском  вицмундире и накинутой поверх его шинели, с треугольной шляпой в руках. «Это лучший из известных мне портретов Лермонтова, поскольку ближе всех прочих  передает общее выражение его физиономии, особенно его глаза, взгляд которых имел действительно нечто чарующее»,- писал о портрете  дальний родственник Лермонтова, литератор, Орловский губернатор, начальник Главного управления по делам печати, как ни странно оставивший больше всего воспоминаний о нем, Михаил Николаевич Лонгинов. В нашем повествовании мы еще будем обращаться к его запискам о Михаиле Лермонтове.
  Писатель Иван Панаев, впервые встретивший Лермонтова в салоне В.Ф. Одоевского, так охарактеризовал внешность Михаила Юрьевича: «Наружность Лермонтова была очень замечательна.  Он был небольшого роста, плотного сложения, имел большую голову, крупные черты лица, широкий и большой лоб, глубокие умные и пронзительные глаза, невольно приводившие  в смущение того, на кого он смотрел долго».
         И вот этот необычный  юноша в  шестнадцать лет влюбился в обычную девушку. Эта девушка в его поэзии долго скрывалась за зашифрованными посвящениями. Большой цикл стихов Лермонтова, адресованных ей называют Ивановским.
   Как теперь известно, эта девушка – Наталья Федоровна Иванова( в замужестве Обрескова). Когда Лермонтов встретился с ней, он жил в Москве и учился в университете. Наталья Иванова в ту пору была чудо как хороша. С карандашного портрета В.Ф. Бинемана на нас смотрит ангелоподобная, но мраморно-холодная девушка с нежным чистым лицом, со взбитыми по моде того времени у висков кудрями, с тяжелым ожерельем на полненькой, но очаровательной шейке и длинными серьгами.
     Захватывающую загадку «Н.Ф.И.» разгадал и описал    писатель и исследователь творчества Лермонтова Ираклий Луарсабович Андроников.
     Наталья Иванова была дочерью драматурга Иванова. Поначалу юный поэт
 был окрылен проявлением интереса к себе очаровательной Наташи, но затем обиделся на ее холодность и невнимание. Разрыв отношений с Натальей Ивановой вызвал у него не только печаль, но даже желание смерти… Это можно назвать и юношеским максимализмом, но и  более острым впечатлениям, свойственным гениальной натуре.
                Вот несколько строф из стихов, посвященных «Н.Ф.И.»
                ………………………
                Мои неясные мечты
                Я выразить хотел стихами,
                Чтобы, прочтя сии листы,
                Меня бы примирила ты
                С людьми и с буйными страстями;

                Но взор спокойный, чистый твой
                В меня вперился изумленный.
                Ты покачала головой,
                Сказав, что болен разум мой,
                Желаньем вздорным ослепленный.
                ………………………………………
                Но пылкий и суровый нрав
                Меня грызет от колыбели…
                И в жизни зло лишь испытав,
                Умру я, сердцем не познав
                Печальных дум печальной  цели.
   Наверное не раз Наталья Федоровна Обрескова жалела, что отвергла гения ради обыкновенного человека, а, может быть, и нет…С обыкновенным человеком спокойнее… хотя, правду сказать, Обресков был отнюдь не   тихой гаванью.
Отставной военный, Николай Михайлович Обресков  скомпроментировал себя в юности в чине поручика участием в краже. После его отставки супруги поселились в Курске.
        После разрыва поэта с Н.Ф.И.  пережитая буря страстей отразилась в строках:
                Пусть паду, как ратник в бранном поле,-
                Не оплакан светом буду я,
                Никому не будет в тягость боле
                Буря чувств моих и жизнь моя…
     Почему мы так подробно остановились на романе Лермонтова с Натальей Ивановой? Да потому, что в жизни  поэта  необходимы такие как она, вспомним  Дон- Жуанский список Пушкина…
       Некоторые были горды  отношением  поэта, например Екатерина Сушкова, с которой он встречался в Середникове, подмосковном имении  родственников по бабушкиной линии Столыпиных. Существует даже «Сушковский  цикл».  Тема цикла –  любовь с ее разочарованностью и несбывшимися надежами, хотя  сама  Екатерина Сушкова оставила довольно интересные и лестные для себя воспоминания об отношении к ней Лермонтова, как если бы все было так, как она  воображала…
      Он не оставлял ее своим вниманием везде, где они встречались: в театре, на балах…и наконец он достиг поставленной цели: Сушкова призналась ему в любви. Вот как она рассказывает об этом в  своих воспоминаниях: « Я сказала ему, что люблю его больше жизни, больше, чем любила мать мою, и поклялась ему в неизменной  верности… Наконец- то я любила: мало того, я нашла идола, перед которым не стыдно было преклоняться перед целым  светом, я могла гордиться своей любовью, а еще более его любовью: мне казалось, что я достигла цели своей жизни: я бы с радостью умерла, унеся с в собой на небо, как венец бессмертия, клятву его любви и веру в неизменность его любви..»
    Тем самым, что она первая открылась мужчине, девушка( по понятиям того времени) была скомпрометирована. В зимний январский день 1835 года Лермонтов написал Сушковой анонимное письмо, которое привело их к полному разрыву. Эта история так была прокомментирована самим Лермонтовым в романе «Княгиня Лиговская», где Сушкова пародийно выведена под именем Елизаветы Николаевны Негуровой.
     «   Мне известно, что Печорин вам нравится, что вы всячески думаете снова возжечь в нем чувства, которые ему никогда и не снились…»
     История с Сушковой воспринимается как отмщение Лермонтова за свою неразделенную любовь к Ивановой. Отмщение, скорей, не девушке, а своей судьбе.
    Поэт, как каждый художник, нуждается в моментах вдохновения, ситуациях, будоражащих воображение, душу, фантазию.
   Истории, подобные этой, как раз и были такими ситуациями и моментами.   
          В 1840 году  в Петербурге Лермонтов познакомился с княгиней Марией Алексеевной Щербатовой, урожденной Штерич, вдовой, хотя в это время ей было  чуть больше двадцати лет.
      М.И. Глинка вспоминал, что «молодая вдова была прелестна: не красавица, но видная и статная,  чрезвычайно увлекательная женщина…».
       Лермонтов не мог не увидеть в этой женщине нечто такое, что пробудило в нем поэтические чувства, которые княгиня приняла за любовь и ответила ему пылко и страстно, а стихотворение поэта , посвященное ей, можно было  назвать вдохновенным портретом нежно любимой им женщины:
                Как ночи Украйны,
                В мерцании звезд незакатных,
                Исполнены тайны
                Слова ее уст ароматных…
     Но у света свои законы и свой этикет… такие непосредственные проявления чувств вызвали зависть и возмущение, пошли сплетни, мало того, по желанию лиц из высших сфер  этот роман был высмеян графом Соллогубом в повести «Большой свет».
Надо сказать, что  в повести этой, написанной  графом Владимиром Александровичем Соллогубом по заказу великой княгини Марии Николаевны,  все достаточно откровенно и  зло, хотя сам Соллогуб, судя по его воспоминаниям о Лермонтове, относился к нему как к другу, уважал его как человека,  почитал его талант, а после гибели Михаила Юрьевича говорил, что смерть Лермонтова была не меньшей утратой для русской словесности, чем смерть Пушкина и Гоголя. «В нем выказывались,- писал Соллогуб,- с каждым днем новые залоги необыкновенной будущности: чувство становилось глубже, форма яснее, пластичнее, язык самобытнее. Он рос по часам, начал учиться, сравнивать. В нем следует оплакивать не столько того, кого мы знаем, сколько того, кого мы могли бы знать».
       В повести «Большой свет» Соллогуб изобразил Лермонтова  и его светское значение под именем Леонина.
        Лермонтов хотя и происходил из хорошей  русской дворянской семьи, не принадлежал, однако, по рождению к квинтэссенции петербургского общества, но он его любил, бредил им, хотя и подсмеивался над ним , как мы все  грешные… К тому же он был страстно влюблен в графиню Мусину-Пушкину и следовал за ней всюду,  как тень. В повести читаем: « Он  не был еще развращен или опытен, чтобы  желать сделать себе из женщины пьедестал для своего возвышения. В графине прежде всего он видел ее красоту, ни с каким сновидением не сравнимую. Глаза ее жгли сердце его. Звучный, тихий голос ее волновал воображение его. Он был молод, он был влюбчив…
       «Поздравляю вас с новой победой,- сказал Шетинин.
           - Кто такой?
           -Приятель мой, Леонин, который, кажется с ума сходит…Вы помните, тот самый, армейский, к нам прикомандированный, о котором вы намедни спрашивали с таким любопытством. Он не дает мне покоя, все упрашивает, чтоб я его втолкнул в свет и в знать. При вашем имени он смущается и краснеет, как школьник.
       Приглашение на бал княгини было доставлено Щетининым Леонину.
…………………………………………………………………………………….
       При появлении его легкий шепот пробежал по строю танцующих:
        - Кто  это офицер?
        - С кем танцует графиня?
        - Откуда он?
        -Что он?
        -Кто его представил?
        - Представил его князь Щетинин. Зовут его  m-r Leonine.
        - А что такое   m-r Leonine ?
        - M-r Leonine – больше ничего.
         - А!!.
 ………………………………………………………………………………………    
    Он был не то, что называется женихом:  матушки с дочерьми на него не глядели. Он вальсировал плохо; его не выбирали, он не умел себе присвоить выгодное местечко; он не умел напугать своим злоречием.  Молодые женщины с ним не кокетничали; его иногда забывали в приглашениях; ему не отдавали визитов;  его никогда не звали обедать.
      Он все это видел, все понимал, но, по врожденному в  человеке  чувству, упорствовал, потому, что ему хотелось упорствовать….»
      А   Лермонтов писал в одном из писем своей приятельнице  М. Лопухиной: «… я ежедневно езжу по балам, пустился в большой свет… Люди, которых я оскорблял в стихах моих, осыпают меня  ласкательствами, самые хорошенькие женщины просят у меня стихов и торжественно ими хвастают, тем не менее мне скучно… Я начинаю находить все это довольно невыносимым…»
  Ну, что же, повесть Соллогуба,  со столь схожими персонажами с существующими реальными людьми, с жизненными ситуациями  и интимными моментами,  вплоть, к примеру, до писем Леонину от бабушки (как мы знаем, бабушка Лермонтова Елизавета Алексеевна Арсеньева, вырастившая его и заменившая ему мать, пестовала его до последних дней его пребывания на земле), в которых она  любовно наставляла своего Мишеньку, описывала деревенские новости, предостерегала его от неприятностей  и  бед, ни что иное все-таки как художественное произведение, пусть и чересчур откровенное…Но это уже на совести автора.
        Лермонтов начал появляться в большом свете, как уже было сказано, в первой половине тридцатых годов девятнадцатого века.
  Он увлекся  княгиней  Марией Щербатовой в 1839-1840-хх годах, разделяя соперничество в ухаживании за ней  с  Эрнестом де Барантом, сыном французского посла в Петербурге. Считается, что это соперничество послужило причиной дуэли между ними.
       Сама Мария Алексеевна Щербатова в письме к своей приятельнице  Антонине Блудовой пишет так : « Свет и прекрасные дамы оказывают мне слишком много чести, столько занимаясь мною! Предполагают, что я –причина этой несчастной дуэли.
      К несчастью, оба молодых человека слишком уж  очевидно  ухаживали за    мною. Что я знаю положительно, так это то, что они оба в равной мере уважают меня. Я очень люблю их обоих, и я говорила об этом всем, кто хотел это слышать. Много раз они слышали от меня, что я больше не выйду замуж. Следственно, они не могли иметь никакой надежды.( К слову, она таки вышла позднее замуж за некоего И. С. Лутковского А.С.)
 И потом, каждый из них знал, что моя дружба простирается и на другого. Я этого не скрывала. Я не видела в этом ничего предосудительного. Что касается дуэли, мое поведение ни в коей  мере не дало к ней повода, так как я всегда была одинакова как с одним, так и с другим.  Ernest (Э. де Барант), говоря со мною о Лермонтове, называл его « ваш поэт», а Лермонтов, говоря о Barante, называл его « ваш любезный дипломат». Я смеялась над этим, вот и все.»
Александр Иванович Тургенев в своем дневнике отметил : « …Был у княгини Щербатовой. Сквозь слезы смеется, любит Лермонтова…»
       Кажется, одна эта фраза говорит больше, чем  все сплетни и слухи… В ней заключена сама любовь.
       Все закончилось печально. Княгиня уехала домой, на Украину. Лермонтов,  отстаивая честь Щербатовой  дуэлью с де Барантом,  был вторично сослан на Кавказ.
     Правда, судьба подарила им еще одну встречу, в маленьком уездном городке. Но изменить уже было ничего нельзя. Их пути пересеклись, с тем, чтобы разойтись навсегда…
      В его жизни была и трогательная взаимная любовь, которая тоже, однако, не принесла поэту счастья!  Это любовь к поэтичному, трепетному, безропотно-беззащитному созданию – Варваре Александровне Лопухиной, младшей сестре близкого друга Лермонтова Алексея Лопухина.
    Чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно, и едва не сохранил он его до самой смерти своей.
      Как же так случилось, что жизнь развела их? Видимо, причины крылись в эгоизме и легкомыслии молодости: переезд Лермонтова в Петербург и зачисление в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских  юнкеров, светские развлечения северной столицы, жестокая развязка романа с Сушковой, а как следствие – нежелание или невозможность взяться за перо, чтобы написать Вареньке, отдалили Лермонтова от любимой девушки. 
     А она, видимо под давлением родителей и оскорбленная слухами об отношениях Лермонтова с Сушковой, в 1835 году вышла замуж за Николая Федоровича Бахметева, помещика Елатомского уезда Тамбовской губернии, который был старше Вареньки на семнадцать лет.
      Бахметев страшно ревновал Варвару Александровну к Михаилу Юрьевичу и заставил жену уничтожить письма Лермонтова и все, что поэт  дарил и посвящал ей.
      «Весной 1838 года,- вспоминает  Шан –Гирей, троюродный брат Лермонтова,- приехала в Петербург с мужем Варвара Александровна проездом за границу. Божде мой, как болезненно сжалось мое сердце при ее виде!. Бледная худая, и тени не было прежней Вареньки, только глаза сохранили свой блески были такие же ласковые, как прежде.
    -Ну, как вы здесь живете?,- спросила она.
     -Почему же это  вы?
    - Потому, что я спрашиваю за двоих,- ответила она…»
       За год до своей гибели Лермонтов так писал о пережитом в стихотворении «Валерик», обращаясь к Варваре Александровне и пытаясь осмыслить причины их разрыва:
               

        Во-первых, потому, что много,
                И долго, долго вас любил,
                Потом страданьем и тревогой
                За дни блаженства заплатил.
И признавался:
                Забыл я шум младых проказ,
                Любовь, поэзию – но вас
                Забыть мне было невозможно.    
   Земная любовь претворилась  в мир поэтических  грез: ведь в жизни поэта все нерасторжимо- реальные муки, слезы, поэтический вымысел.
   Любовь к Вареньке питала поэзию Лермонтова на протяжении всей его  недолгой жизни.
   Жизнь Вареньки тоже не была длинной. Любовь  и тоска по любимому источила ее сердце  и увела туда, где нет страданий и боли…
     Быть может, там  встретили они друг друга, чтобы уже никогда не расставаться…
      
     P.S  Он любил жизнь, стремился к счастью, в силу роковых обстоятельств оставаясь «в прекрасном мире, но один…» Но не зная этого сам, он нужен был в России вчера, нужен сегодня и нужен будет всегда, потому что вечна жизнь и вечен его голос, отдающийся в сердцах людей эхом поэтических баллад Томаса-Рифмача…И пусть кто- нибудь возразит, что это не так!