О бедном поэте замолвите слово

Книги, книжные магазины, развалы, библиотеки, наши коллекции вариантов издательской полиграфии в шкафах, на полках, стеллажах…

«Были времена – прошли былинные…»*

В моей домашней библиотеке полка поэзии хранила разноцветные томики и собрания сочинений.

Одних поэтов я читала чаще, других – реже, кого-то предала забвению.

Иногда в памяти всплывало  то или иное стихотворение, которое хотелось перечитать. И книги охотно распахивали свои страницы.

 Когда впервые познакомилась с творчеством Ярослава Смелякова, помимо широко известных - «Если я заболею», «Хорошая девочка Лида», стихов о Натали Гончаровой, по-особому тронули меня его строки о неведомой мне Ксении Некрасовой.

«Что мне, красавицы, ваши роскошные тряпки,
ваша изысканность, ваши духи и белье? —
Ксения Некрасова в жалкой соломенной шляпке
в стихотворение медленно входит мое…»

(полностью это стихотворение опубликовано в моём лит. Дневнике от 27.11.24)

Сила моего воображения нарисовала мне пусть и невзрачную, но хрупкую женщину, которая не может жить без стихов;  упоминание о редакциях, о невозможности не писать,  бытовые трудности, нелепости, внутреннее горение превратили образ, созданный поэтом, в некую Джейн Эйр.
 
Периодически я перечитывала эти стихи о ней, всё с тем же первоначальным впечатлением. 
 
Удивляюсь сейчас, почему  уже в интернетную эру, не возникло мысли узнать о Ксении Некрасовой подробнее, эта героиня стихотворения Смелякова казалась мне одной из многих,  посещающих редакции со своими стихами.

И вот в письменной беседе с умным человеком, я узнаю, что Ксения Некрасова – поэт, что о ней  написаны воспоминания, статьи, ей посвятили стихи Я. Смеляков, Б. Слуцкий, Н. Глазков, Е. Евтушенко. Она запечатлена в портретах  Р. Фальком и И. Глазуновым.

Тогда уже открылось и еще многое из её жизни.

Надежда Мандельштам в одном письме назвала Ксению Некрасову юродивой и "незаконной дочерью Гуро и Хлебникова". Пожаловалась, что та "помешана на своих стихах и когтит ими всех, как коршун. Иногда раскрываешь рот от удивления — что за чудо? — а то прет такое, что хочется плакать".

И в другом письме повторила: "Мусор и чудесные хлебниковские стихи вперемешку".

Она ходила в платье, надетом на ватник, в развалившихся башмаках, говорила невпопад, вела себя нелепо, требовала к себе внимания — потому что знала про себя: я поэт. Ксения была неприхотлива в еде: сухари обмакивала в постное масло и запивала кипятком. Своего жилья в Москве у неё не было, и она скиталась от одних знакомых к другим.

Родилась Ксения Некрасова в деревне Ирбитские Вершины Камышловского уезда Пермской губернии. Сейчас это поселок Алтынай в Свердловской области. Датой ее рождения считается 18 января 1912 года.

Ее биография часто основывается на ее собственных признаниях, но она эти признания сама вольно или невольно мифологизировала. Иногда она рассказывала, что отец ее был горным инженером. В послевоенное время намекала в разговорах на то, что она внебрачная дочь... царя. Кто-то из ее собеседников вспоминал, что сказал ей однажды: ну нет, вряд ли царя, скорей уж, Григория Распутина. Некоторые мемуаристы писали потом, что слышали от нее версию и про Распутина.

Во время войны она оказалась в эвакуации в Ташкенте. Там она без церемоний явилась к Ахматовой. Запросто - как к родне, со стихами. И поселилась в ее тесной комнатенке. Опекавшие Анну Андреевну дамы советовали ей прогнать бесцеремонную гостью.

"Ну что ж, — сказала Анна Андреевна, — Ксения считает, что если она поэт - ей все можно. А она — поэт".

Анна Ахматова стала ангелом-хранителем Некрасовой. Благодаря ей Ксения получала писательский паек.

Сейчас Ксению Некрасову считают основоположницей русского верлибра, а её самобытную поэзию причисляют к лучшим образцам примитивизма и сравнивают с живописью Пиросмани.

«Я полоскала небо в речке
и на новой лыковой веревке
развесила небо сушиться.
А потом мы овечьи шубы
с отцовской спины надели…»**

Эти строки настолько поразили художника  Фалька и его жену, что они вместе стали искать автора. Ксения Некрасова стала музой Роберта Фалька на долгие годы.

В 1955 году вышла единственная при жизни Ксении Некрасовой книга стихов — тоненькая, всего 14 стихотворений, "Ночь на баштане". Но вопрос о верлибре не решался. Стихи или не стихи? Поэт или не поэт?

Надежда Чертова, работник аппарата Союза писателей, вспоминала: "Неизменно шла она и шла к Дому писателей, в особняк с колоннадой, воспетый Львом Толстым. Она и воспринимала этот дом сложно, многогранно и по-своему неповторимо. Тут было и нечто вроде преклонения, и чуткое ожидание, — что-то дом этот скажет ей, Ксении Некрасовой — и жертвенная готовность ждать, ждать и верить. И сама Ксения свято верила, ходила в Дом писателей, преодолевая столь естественный в женщине стыд за свои бедные одежды, терпеливо, с тайным волнением, огромность которого так нетрудно понять, ожидала, чем же ответит ей Союз писателей.

И дождалась... Союз писателей на ее заявление о членстве ответил отказом".

«Когда неверие ко мне приходит,
стихи мои
мне кажутся плохими,
тускнеет зоркость глаза моего, –
тогда с колен
я сбрасываю доску,
что заменяет письменный мне стол,
и собирать поэзию иду
вдоль улиц громких.
Я не касаюсь проходящих,
что ходят в обтекаемых пальто
походкой чванной, –
лица у них надменны,
разрезы рта на лезвие похожи
и в глазах бесчувственность лежит.
Не интересней ли
с метельщицей заговорить?...»

Похоронил ее Союз писателей. Через месяц после смерти поэтессы вышел её сборник «А земля наша прекрасна!». Через два года «Советский писатель» выпустил сборник вторично, значительно расширив его содержание.

Почему я написала обо всём этом? Почему именно о ней, Ксении Некрасовой?

Как порой не совпадает образ книжной героини, создаваемый воображением при чтении с последующей экранизацией того или иного произведения. Экранная актриса оказывается «не похожа» на «мысленную».

Ксения оказалась иной. А флёр, волновавший меня много лет по одному только стихотворению Смелякова, обернулся – нет, не разочарованием, но полным несоответствием очевидности.

Вот и профессиональный художник из Санкт-Петербурга, с которой я поделилась этой историей, написала, рассмотрев портреты Ксении Некрасовой кисти двух художников:  "Фальк увидел поэзию, одухотворенность русской женщины и не совсем прикрепленность к земле, поэтому муза.
Глазунов увидел юродивую, приземлённую бабищу, не совсем нормальную, с искореженной судьбой».

"Как мне писать мои стихи?

Бумаги лист так мал.

А судьбы разрослись

в надширие небес.

Как уместить на четвертушке небо?"

 




Коллаж из портретов Ксении Некрасовой работы Фалька и Глазунова
*- Маяковский
**- Стихи Ксении Некрасовой в моём дневнике от 2.12.24.