Осенний марафон

   Отчетное собрание профсоюза зоопарка близилось к  концу.
Но за окном моросил унылый осенний дождь и нагонял на тех, кто поленился взять из дома зонт, желание быть принципиальными и бороться до последней капли дождя с недостатками в работе коллектива.  И тогда смотритель зверей Травкин сказал:
 —  Женщины уже аэробикой занимаются, а у меня животик растёт.
 И с тоской посмотрел на практикантку Леночку, которая в женатом Травкине не  замечала  мужчину.
 —  А что я могу сделать? – вспылил Костя Розочкин ответственный за спортивную работу в коллективе. — Вы же ни один  не  приходите  даже  нормы  ГТО  сдавать.
 —  А ты меня сагитировал, убедил и создал приятные условия? – капризным голосом возразил Травкин. — А взносы за марки регулярно дерёшь. Тридцать  копеек  в  год.
 Напоминание о добровольно-принудительных поборах в кассу мифического общества*, пропагандирующего спорт, возымело действие, и коллектив зоопарка единогласно признал работу спортивного  сектора за год  –   неудовлетворительной.
 Такой финал собрания повторялся из года в год, чтобы на фоне отдельных недостатков – зримее обозначились положительные сдвиги  коллектива. Но  на  этот  раз  Костя  Розочкин  обиделся.
 «Я вам создам условия. Вы у меня попрыгаете, как миленькие», – кипя негодованием, подумал он, а вслух сказал, вроде бы невпопад:
 —  Я  на  днях  телек  смотрел.
 —  Ну и что? –  перебил его Травкин. —  Я бы тоже смотрел, если  бы  у  меня  в  нём  гвозди  не  хранились.
 —  А то, –  продолжал Костя, не обращая внимания на выпады Травкина. —  Плохо мы работаем.  Отвратительно плохо, товарищи. Отстаём от мировых стандартов. Если мы посмотрим доброжелательно на Запад, с его дикими нравами, то в их зоопарках хищники давно на свободе бегают в условиях, близко приближенных к естественным. А посетители из специальных коридоров наблюдают  за  брачными  играми  зверей.
 И  тоже  посмотрел на  практикантку  Леночку, похожую на козочку из  пятого  вольера.
 —  А у нас? Какие уж там игры? Стыдно сказать. Бегемота и того приходится перетаскивать с места на место, чтобы все посетители могли его увидеть. Кожа бегемота из-за этого отполировалась до зеркального блеска. И теперь некоторые посетители принимают за бегемота самих себя.
 —  То-то я смотрю, что многие посетители приходят в наш зоопарк весёлыми, а уходят – задумчивыми, –  прошепелявила со своего места сторожиха баба Женя. И почесала темечко дулом двустволки.
 —  Так вот, –  продолжил с воодушевлением Костя Розочкин. — Я предлагаю решительно покончить с рутиной, застарелыми методами работы зоопарка и смело шагнуть в ногу с веком. Кто согласен  –  поднимите  руки.
 Все снова единогласно проголосовали «за», потому что на отчётном собрании разрешалось предлагать всякую чушь, всё равно к  следующему собранию  она  забудется.
 —  Правильно, –  неожиданно поддержал Розочкина смотритель зверей Травкин. —   И  пусть  пищу сами себе добывают, дармоеды.
 Он  сел  и  стал  ковырять  зубочисткой  во  рту.
 — А что для перестройки нашей работы надо сделать? – опасливо спросил директор зоопарка, по долгу службы обязанный реагировать на  каждое  выступление, даже  на  бред сивой кобылы.
 —  Пустяки. Разберём клетки зверей и соорудим из них две прямые ограды во всю длину зоопарка, –  оптимистично заверил всех Костя Розочкин. —   Всю ответственность  беру  на  себя.
 Директору зоопарка идея прослыть новатором при минимальных финансовых издержках показалась заманчивой, и он дал своё «добро», правда  в  устной  форме.
 —  Ой, как интересно, – захлопала в ладоши практикантка Леночка, светлая голова которой не была затуманена никакими мыслями.
 —  И наука узнает, как себя ведут звери в естественных условиях, – мечтательно произнес специалист по рептилиям Соломкин.
 Один замдиректора по хозяйственной части заупрямился и потребовал  прежде  выдать  ему  справку, что  он  вегетарианец.
Но, в общем, все, даже сторожиха баба Женя, использующая  ружьё, как  костыль, согласились шагать  в  ногу с  веком.
     Костя Розочкин несколько дней пропадал на территории зоопарка  с  утра до  позднего вечера, и  слово  своё  сдержал.
И вот настал тот день, когда слегка взволнованный персонал зоопарка двинулся в путь по узкому коридору, сооруженному из клеток, к  прогрессу и  мировым  стандартам.
     Среди присутствовавших недоставало только Розочкина, и обычно прозорливого директора начали терзать мрачные предчувствия.
     —  Где все звери? Лихоманка их забери, – прорычал он, усиленно вглядываясь в заросли шиповника за решеткой. Почему-то, чем колючее растение, тем более пышным цветом оно разрастается.
 —  Подотчетные единицы на месте. Только сбились в кучу и дрожат, – немедленно, вытянувшись во фрунт,  рапортовал его заместитель, который нёс на плечах бремя материальной ответственности, а на шее двадцатикратный военно-полевой бинокль.
 —  Все  до  единого?
 —  Все, кроме  верблюда.  Тот  бегает  вдоль ограды и плюётся во  все  стороны.
 —  И  что  он  хочет  этим  сказать?  –   забеспокоился  директор.
 —  А то, что он плевать хотел на все наши ксперименты, – предположила сторожиха баба Женя.  —  Он со своим двухкамерным  холодильником  любую  катаклизму  переживёт.
 Замыкающий приёмную процессию смотритель зверей Травкин, услышав про клизму, болезненно поморщился и начал потихоньку отставать  от  пелотона.
 Но в это время к решетке подбежала дикая собака динго и совершенно ручной, вырывающий пищу даже из рук директора, сторожевой пёс  Полкан.  Парочка дружелюбно виляла хвостами.
 —   Кто позволил? –   багровея  прошипел  директор.
 —   Й-й-я позволила, – заикаясь, пролепетала сторожиха баба Женя. —   Они  в  кустах  за  моей  сторожкой  давно  дружат.
 —   Понижу в должности, –  пообещал  директор.
 —   За что?
 —  За самодеятельность. Вдруг у собаки, купленной за валюту, пойдут щенки полканьей  породы?  Нас  же  иностранцы засмеют.
 —  Не засмеют, – уверенно возразила баба Женя. —  Иностранцы  все  со  смеху мрут в наших  магазинах. Ещё ни один не  дошел  живым  до  нашего  зоопарка.
 —  А может, сделаем вид, что ничего не заметили? –  предложил замдиректора по хозяйственной части. —  А кобеля  Полкана завтра же уволим  за  аморальное поведение.
 —  Нет, нет, – трагическим голосом закричал специалист по рептилиям Соломкин. —  Нельзя их разлучать. История нам этого не простит. Собаки динго в неволе практически не размножаются. Это же будет единственный случай в мировых анналах.  Сенсация международного  масштаба.
 —  Историей бить нечестно, – обиделся замдиректора по хозяйственной части и бросил Полкану леденец, завалявшийся в кармане. Чем чёрт не шутит. Вдруг, когда начнут писать о Полкане, и  его  имя  поставят  рядом.
Процессия, тем временем, шумно галдя,  резво пылила вперёд. Но неожиданно все разом замолчали и встали, как вкопанные. Остолбенели. Или офонарели. Одна практикантка Леночка, закатив под  тонкие  брови  испуганные  глазки, прошептала:
 —  Я  тащусь.
 И было от чего.  Поперёк вольера, на боку, лежала краса и гордость зоопарка –  восьмилетний африканский лев по прозвищу Цыпа.
Цыпа лежал неподвижно, костлявым хребтом к процессии и грязная, свалявшаяся грива его была похожа на копну прошлогодней  соломы.
 —  Может хватит на сегодня? – поскучнел и из багрового стал зелёным директор зоопарка. —  Смотритель Травкин, уберите животное  с  дороги.
 —  А почему Травкин? Чуть что, так Травкин, – заныл с неподдельной тоской  смотритель зверей.
 —   Потому что  вы  кормили  льва.  А  звери  добро  понят.
 —  Как же, вспомнит этот мешок с костями, – негодовал Травкин, когда его пытались оторвать от  решетки коридора.  —  А вдруг он вспомнит, что я его кормил не так часто, как ему хотелось?
 Неизвестно сколько бы времени коллектив боролся с недобросовестным смотрителем зверей, если  бы  не  баба  Женя.
 —  Да тише ты, не шебуршись, – сурово цыкнула она на Травкина. —   Спит  он, сердешный.
 Сторожиха примостилась на спине Цыпы и закурила «Беломор», сунув  двустволку  подмышку.
 —   А  худющий-то  какой.  Аж  сидеть  колко.
 —   Ой, как замечательно, –  захлопала в ладоши неизвестно чему  практикантка  Леночка.
 Смотритель зверей Травкин с завистью покосился на её совершенно неаппетитную  фигуру.
 И тут, где-то совсем близко, грохнул  ружейный выстрел.  И все молчком рванули с места.  В том числе и Цыпа, правда, в противоположном  от  людей  направлении.
 На финише бегунов поджидал улыбающийся Костя Розочкин с секундомером в одной руке и красным флажком в другой.
 —  Подведём итоги спортивного сезона, –  объявил он. —  Наш директор зоопарка, как и подобает руководителю немногочисленного, но сплоченного коллектива, лидировал всю дистанцию и показал превосходное время для своей возрастной группы. Баба Женя отдуплилась пятью выстрелами в небо, как в копеечку, и продырявила крест на колокольне. Сразу видно, что в молодости у нее был значок «Ворошиловский стрелок».  Смотритель зверей Травкин перекидным способом преодолел ограду коридора высотой два метра сорок пять сантиметров. К сожалению, при сильном попутном ветре, отчего рекорд не может быть засчитан. Соломкин в три прыжка доскакал до меня, что тоже значительно выше мировых рекордов, но бежавший сзади замдиректора затоптал все следы чемпиона.  Практикантка Леночка пролезла между прутьями вольера, перечеркнув все представления о пределах возможностей человека, и, встретив на своём пути носорога, точно метнула в него булыжник, что зачтётся ей, как толкание ядра.
 —  Что это всё значит, Розочкин? –  отдышавшись, потребовал отчёта директор зоопарка, значительно растерявший свою респектабельность во  время  бега.
 —  Это значит, что сегодня вы все сдали нормы ГТО, –  засмеялся очень довольный собой Костя Розочкин. —  А завтра у нас  по  программе  бассейн.  Жду  от  вас  быстрых  секунд.
 Розочкин помахал всем рукой и побежал подкармливать крокодила.