Носилки

Валяющиеся на рабочей территории строительно-монтажного управления номер два, они имели вид самый удручающий. Они были старые, разбитые. На них краской были написаны слова, какие произносит, наверное, любой русский, неожиданно спотыкающийся и приземляющийся на грязную землю. У носилок даже не было одной ручки, отчего использовать их в работе было крайне затруднительно и отчего они, вероятно, и валялись без присмотра.
Два закадычных друга, Пашков Сашка и Глушков Пашка, не имели никакого отношения к строительно-монтажному управлению номер два, потому что работали в строительно-монтажном управлении номер три. Работали подсобными рабочими, то есть делали то, что скажут. Однажды им сказали, что они должны сначала выкопать яму, а потом забросать в нее весь ненужный, валяющийся на территории мусор. С «выкопать» было легче: им выдали лопаты. Но с «забросать» получились трудности. Сразу носилки взять не догадались, а идти за ними в управление было далековато. И хотя носилки, валяющиеся на территории строительно-монтажного управления номер два, не имели одной ручки, друзья решили ими воспользоваться, заменив отломанную ручку на просунутую под носилками лопату, тем более, что через дырку в заборе до них было не более метров десяти.
Правда, воспользовались носилками друзья не сразу, а после небольшого спора. Честный, не склонный к воровству Пашка возразил более решительному и решительному иногда в нехороших поступках Сашке:
– А может, сходим за своими? Наживем себе неприятности из-за десяти минут.
– Какие неприятности! Носилки же не нужны никому! К тому же после работы положим на место.
– Неудобно без спроса.
– Будет время, я скажу, что неудобно.
Сашка нырнул в дырку, и через несколько минут друзья уже забрасывали яму. А еще через несколько минут территорию строительно-монтажного управления номер три оживил яростный крик начальника строительно-монтажного управления номер два Печеночкина Ивана Федоровича:
– До некуда распоясались! Ничего святого у молодежи не осталось! Что хотят, то творят! Если бы спросили, неужто было бы жалко!
– Иван Федорович! Разрешите воспользоваться, яму забросать? Положим ровно на то место, где взяли.
– Теперь не разрешу. Поздно! Чем хотите, забрасывайте, хоть хавальником своим бесстыжим! Но носилки положите немедленно на место!
– Счас, Иван Федорович, пять секунд. Последняя кучка осталась.
– Не счас, а прямо счас! А кучку свою последнюю, я уже говорил, хавальником...
Сашка отнес носилки.
– Верно ты говорил, Пашка. Надо было спросить, некрасиво получилось. Из-за ерунды весь авторитет растеряли.
На следующее утро, встретив по дороге на работу Ивана Федоровича, Сашка поспешил свой авторитет в его глазах если и не восстановить полностью, то хотя бы немного приподнять.
– Совесть загрызла напрочь, Иван Федорович! Всю ночь не спал! До сих пор не пойму, что на грех потянуло. Горячка какая-то. Дело побыстрее хотелось сделать. Но закидали бы, клянусь, Иван Федорович, на место положили бы, кровь из носа!
– Ладно, не переживай. Всякое в жизни бывает. Если честно, я и сам, было время, давал дрозда. Не один раз к соседям за яблоками лазил, пацаном. Снимают, помню, меня с яблони, а я кулаком в грудь: «Не я это, Владимир Степанович, ей-богу, не я!» «Как же не ты, когда я лично тебя только что с дерева стянул, шпана ты этакая!» Так что больше зла не держу. Но впредь так больше все-таки не поступай.
Через неделю Сашка снова встретил Ивана Федоровича.
– Огромное Вам спасибо, Иван Федорович! Отшпандорили один раз, но научили на всю оставшуюся жизнь!
– Да будет тебе. Я же сказал, забыто! Тем более, что я тебя понимаю. Ты был весь в работе. А чтобы спросить, надо куда-то бежать. Да и носилки, если честно, не те, чтобы из-за них шум поднимать: старые, и без ручки. И понаписано такое..! Давно бы пора их в вашу яму. Чтобы больше, одним словом, про них не вспоминал! А то выведешь меня из себя своими носилками! Сколько можно? У меня других дел по горло! С экскаваторами не могу разобраться.
Сашка старался больше не попадаться на глаза Ивану Федоровичу. Он даже стал ходить на работу в обход территории строительно-монтажного управления номер два. И Иван Федорович старался не попадаться на глаза Сашке. Он ходил на работу в обход территории строительно-монтажного управления номер три. А если им и случалось встретиться, то они молча друг другу улыбались. Сашка улыбался от сознания того, что не бывает такого падения, после которого нельзя было бы подняться, что любой грех, включая воровство, при большом желании можно искупить. А Иван Федорович... Кто знает, отчего улыбался Иван Федорович? Наверное, от сознания того, что такое желание хоть у кого-то еще осталось.