Как я любил коммунизм

               К годовщине светлой памяти Союза Нерушимого.
          1.

     В социализм и коммунизм я верил с зелёных сопелек.
     Все общее и даром. Работать по-стахановски, а брать от социалистического пирога сознательно и честно сугубо столько, сколько лично съешь. Никак не больше.
     И гармонично развиваться.
     Был убежден, так можно. Надо только на захотеть...
     К этому призывал товарищ Сталин, которому был готов служить преданно и безоглядно. Даже после хрущевского разоблачения, чем, конечно, был пришиблен, но, проникшись грандиозной программой построения коммобщества за двадцать лет, воспрял. Более того, стал всечастно этому способствовать.
      Принятый стараниями отца-фронтовика в учебную группу фезеровщиков Нижне-Тагильского РУ, даже без места в общаге, три месяца ночуя на столах вечерней школы, утром на завод по пожарной лестнице спускаясь, я:
    - был лучшим среди пацанов в цеху;
    - сходу овладевал общеобразовательными дисциплинами Ремесленного Училища;
    - осваивал гитару;
    - балалайку-контрабас;
    - выступал в ансамбле народных инструментов перед публикой;
    - тренировался в баскетбольной секции;
    - завершал десятилетку.
       А, главное, без никакой раскачки включился в движение ударников за коммунистический труд!
     Да как!
     Собрал нас, учеников-станочников мастер-наставник и объявил:
     - С сегодняшнего дня будем работать по-новому, по коммунистически. Ясень? Партия велела. Ясень? Как? Отвечаю. Вчера вы – засранцы, хулиганы и дармоеды, сегодня – сознательные труженики. Ясень? Будете вкалывать по способности, сколько каждый может. А жрать по потребности, от пуза. Ясень? И плюньте тому в фотку, кто попробует отказаться.
     Разбрелись ученики по рабочим местам. Я – к своему немецкому супер-гиганту строгальному станку. Закрепил чугунную болванку, из коей деталь надо выстругать, – одну за смену – настроил резец и думаю: а чо, как две вмандюрить? Способно? А почто нет? Приладил вторую. Опять задумался. А по;хрену две, ну как три? Установил три. А чо бы не четыре? Приспособил ещё две, потом ещё – всего двенадцать.
     Тут как раз мастер возник. "Ты что, станок запороть хочешь, столько заготовок наляпал?"- бранится. "Дак евонная станина вона какая! Чо из-за одной-то её гонять туды-сюды? Чай, выдюжит, не сломится", - я ему. "Ну, мучайся дурью, раз охота. Только это: я тебя не видел, ты меня не слышал. Ясень?" - он.
     Запустил я станок. И лежала к концу смены у моих ног дюжина готовых деталей. А тут же подскочивший мастер-наставник, загнав заслюнявленную папиросу в угол рта и убедившись, что станок жив-здоров, пожал мне руку.  Были в этот день и иные, кто выполнил, конечно, не двенадцать норм, но две точно.
     Правда, в столовке нас напитали не по обещанной потребности, а порционным рыбным супом, котлетой с макаронами и компотом. Но бригаде это не помешало. Весь месяц она трудилась по-коммунистически, выдавая три учебно-производственных плана. За что была премирована.
     И работала бы дальше, если браку бы не понаделала. Пришлось списать его на учебные издержки. Да гигантский станок мой вышел из строя. И одного ударника ком-труда на проходной выловили с ворованными деталями. Ну, и и сам мастер-наставник напортачил. Получил премию, отпущенную группе будущих станочников за ударный труд, и пропил её всю дотла. Во хмельном угаре ругал учеников "бригадой кому-нести-чего-куда", потом потерял человеческий облик и изнасиловал несовершеннолетнюю упаковщицу.
     Преступника уличили и закатали в асфальт. Бригаду коммунистического труда расформировали.
     Жаль. Хорошее дело загубили!
     Очень жаль!
   
            2.

     Перед столом начальника заставы погранвойск советского Азербайджана молодой солдат. Разговор с глазу на глаз. О нем, выходце из  рядов сознательных уральских рабочих. Его патриотическом долге негласно информировать руководство о настроениях личного состава, тайных намерениях погранцов, чтобы предотвратить возможное предательство, - побег какого-никакого негодяя-служивого на сопредельную сторону.   
     - Это ваша обязанность солдата грамотного, с десятилеткой,  настоящего защитника родины. А мы вас поддержим званиями, наградами, авторитетом...
     - Но… это же клепать на товарищей! Я не стукач, товарищ майор!  Если об чем таком узнаю, челюсть гаду сам разможжу, всю душу вытрясу, заставлю землю жрать, но отречься от иудиного финта ушами.
     Короче, пошел солдат в отказ.
     И... год жёсткого прессинга - нарядов вне очереди, гаубвахт, угрозы военного трибунала.
     Но есть социалистическая законность в погранвойсках. Рискнул посетовать рядовой на ситуацию штабному политработнику, а тот возьми и откомандируй его по причине имеющегося за плечами десятилетки под начало заведующего гарнизонного клуба. Куда под клекот старшины комендантской роты по кличке Кусок (мол, один облом с этими грамотными, им бы только выкрутасы с фортеплясами откалывать, – а кто границу на замке держать будет!?) и был доставлен. Оказалось, для выполнения спецзадания.
     Ведут погранца в подсобку, а та книгами от пола и до потолка забита. С развенчания культа личности лежат, – поясняют. И приказывают ревизовать книжную свалку на предмет розыска в ней следов безудержного восхваления Иосифа Сталина. Буде таковые устранимы, ну, Там портреты иль здравницы в честь диктатора не по делу в сказки да в лирику, например, вставленные, листы те нещадно драть, а книги читателям возвертать. Пропитанные же ядом сталинщины насквозь – в самосвал и на сожжение.  Срок – неделя.
     Сидит боец перед завалом брошюр, томов, фолиантов, жизни радуется: толковые все же командиры в погранвойсках. Не кого иного, а его, книгочея приставили след вождя выкорчевывать.
     Только видит, не на две – на три груды книгозавал делить надо: одну в библиотеку, другую преданию праведному огню, третью – ему, книголюбу-ценителю. Ну, кому надобен, например, бесприютный, одинокий 27-ой том Брокгауза и Эфрона? Иль полу-изгрызанная четверть Библии? Или прижизненное издание «Про это» глашатая-горлана Владимира Маяковского с вымаранным словом «говно» во второй строке? Снова и опять исключительно ему
     Сделал дело, развел книги по долям. Б-ольшую в библиотеку, поменьше – два самосвала – в балку, да дюжину раритетов себе. Полил бензином приговоренные ко сожжению,  закурил самокрутуку, а спичку в балку швырк. Взметнулось пламя ввысь, и полетела с ним на небеса апология товарища Сталина…
     Явился в комроту, куда был приписан, драгоценную стопку в тумбочку и – в ночной наряд. Воротился со службы…
     Нет, дайте выдохнуть! В общем, плавали  все его книжки в жирной солярной жиже. Коей бетонный пол жаростойких казарм моется. Под бдение и рокот старшины роты по прозвищу Кусок, что, де, облом с этими грамотными, им бы только выкрутасы с фортеплясами откалывать, – а кто устав  блюсти будет, приказ насчет предметов личной гигиены помнить, помимо коих в тумбочке ничего прочего держать не положено. И т.д.
     Ничего не попишешь. Неси свой жезл солдат!..
               ..,
     Однажды, находясь на посту, услышал рядовой пение ехавшего на ослике по горной тропе  азербайджанца-крестьянина. Звучавшая – то взлетающая, то ниспадающая – мелодия казалась слепком окружавших сопок, гор и ущелий. Не зная языка, он уловил смысл песни, ее красоту, испытал чувство единства со всем, что его окружало. И человек леса – уралец, сибиряк – полюбил тот горный край, его народ.
     О чем и написал в военную газету. После публикации заметки послал ещё одну, потом ещё, ещё. И чудо! Был вызван в столицу Грузии Тбилиси на слёт военкоров, а  затем переведен в редакцию обработчиком-редактором солдатских писем. Увы,  в духе беспрекословной преданности проводимой партийно-политической линии. Жёстко противоречащей армейской реальности. Чего делать не желал.
     Конечно, случился конфликт с редакцией. Понятно, не пошел военный на попятную. О чем стало известно руководителю по политической части, генералу Матросову, ставшего в последствии командующим ЗАКВО, а затем начальником всех погранвойск страны. Он взял сторону строптивца, предоставил ему возможность готовиться, а затем  отправиться в Москву поступать на журфак МГУ.
     Выполнил волю Командира, благодаря воистину великому грузинскому великодушию, о котором должно поведать не иначе лишь высоким слогом притчи.
          ...
     В одной великой стране, которой, правда, уже нет, жила-была свободная, прекрасная Грузия. И служил в погранвойсках той великой страны, о коих помнят лишь зеленопогонники-ветераны, русский солдат.
     Следовал он как-то в почтовый переговорный пункт, что возле Тбилисского Дворца спорта с гигантским ажурным баскетболистом перед фасадом и увидел, как опоясывают летящего в прыжке спортсмена лесами. Для покраски, должно быть.
     Вошел солдат в ту почту, попросил соединить с вузом, для поступления в который документы отправил, и волнуется, почему нет вызова? Экзамены на носу. Выслали, Москва отвечает, должен быть. Требуйте с почтовиков там, на месте.
    - Нэ було, генецвале, – начальник почты солдату, – клянус мамой. Завтра зайди, дарагой, вислали – значит, придет, обязателно!
     Но и назавтра та же картина: нет вызова. Лишь с баскетболистом произошла метаморфоза: из летяще-прыгучего стал он вдруг танкообразным чудищем – наварили ему трусы да майку, по чьему-то начальственному  наитию, дабы прикрыть каркасную наготу спортсмена.
     И в третий день, увы, увы! нет вызова солдату. Вновь теребит он звонком вуз: без ножа режете, за так губите! Да выслан вам вызов, уже как с месяц – ответ. По какому адресу? – погранец уточняет. Диктуйте. Ну, так и есть,  переврали номер части, умчал его вызов, неведомо куда…  Завтра продублируем, заверяет Москва, сегодня поздно…
     Нервничает погранец: нынче нужен документ, сейчас. Или никогда. Иначе не успеет он оформить армейский отпуск, купить билет на поезд, ход его сверхсуточный не ускорит. Опаздает защитник Родины на экзамен. Сорвется вуз. Рухнут планы. Скомкается судьба.
     Но подходит к солдату генецвале – начальник почты, кладет ему руку на плечо и указует телеграфистке набрать на форменном бланке вызов русскому солдату. Ставит на нем подпись с печатью и – в руки абитуриенту.
    - Езжай, учись, дарагой, неси свет знания, дари его людям, а с ним любов и радост!
     Уже через три часа спешил солдат  на вокзал и снова мимо Дворца спорта с ажурным баскетболистом, вновь легким, прыгучим, без танкообразных одежд:  хватило-таки у кого-то разума и вкуса вернуть скульптуре ее подлинный, каркасно-парящий вид. И вновь сделать ее свободной и прекрасной.
     А солдат тот выучился, стал упорным мужем науки. И вседневно помнит ту почту, ее генецвале-начальника и верит, что нынешняя Джорджия, как тот баскетболист, сбросив чуждые танкообразные одежды, вновь станет прекрасной и свободной Грузией.
   
         3
         
     МГУ.
     8.59, время московское.
     Мчит второкурсник на военсеминар журфака. Строг режим секретного учебного цикла, опоздания не допустимы. Успевает со звонком перешагнуть порог аудитории. За ним еще четверо.
     Но суров полковник о синих петличках и васильковых просветах на погонах, грозно обрушивает гнев на опоздавших.
     - Мы не опоздавшие. Мы в-о-время… - студент ему.
     - Смирно! Руки по швам. Стоять до конца семинара. Согласно воинской дисциплине.
     - Это не по уставу, я бывший пограничник, знаю, – тот, в лицо полковнику, запально
     - Разговоры? Выйдите из класса!..
     Хлопнул дверью строптивец и – к начальнику военки с рапортом на сатрапа в погонах. Оторопел бывалый руководитель цикла: нет такого завода на командиров жалобы строчить. На нерадивых студентов только.
     - Неправильно поступаете, товарищ учащийся. Порвите рапорт.
     - А учиться по стойке «смирно» правильно? В погранвойсках такого не допускал. А здесь по-другому? Унижение терпеть не буду.
     Вечером в общаге.
     - Привет от полковника! – староста группы. – Остыл? Забери заяву. Советую. Не ссы против ветра.
     - Нет, старик. Нет.
          ...
     Заседание цикла военной кафедры.
     Слушали: о недопустимом поведении студента.
     Постановили: исключить дебошира из числа учащихся секретного военного цикла и отчислить из университета.
          ...
     Партийно-комсомольско-профсоюзный треугольник журфака. С участием представителя цикла. Представитель: разгильдяям не место на военной кафедре. И – в вузе.
     Треугольник: он отличник, повышенный Стипендиат. Ходатайство военкафедры отклонить.
     Хрущевская весна, на последнем издыхании, но весна! Оттепель.
     - Ах,"отклонить"!– представитель. – Ну, так загремит ваш стипендиат на экзамене! И, по положению о секретном цикле – долой из вуза!
     Держись, старик... Сочувственные рукопожатия четверки, вбежавшей в то роковое утро вместе со мной в аудиторию. Вздохи сокурсников. Что творит военка! Что хочет, то и творит.
     Беспроигрышный прием: «неуд» в зачетке и… катись, к’ебе не пристаем… Да, таково правоположение журфака.
          ...
     Забросил конспекты слушатель военкафедры: какой смысл корпеть, если заведомые «пара» и изгнание из альма-матер гарантированы.
     Вот он час расплаты – годовой экзамен секретного цикла. Полковник о синих петличках и васильковых просветах на погонах мрачен, насуплен, вызывает поалфавитно. Фамилию смутьяна-штирлица игнорирует. Все ясно: впустит под конец и…
     Точно. Пригласил после всех.
     Вошел. Доложился.
     - Берите билет.
     Взял. Пять вопросов. Более-менее знаком один. Остальные – мрак. «Пара» законная, заслуженная. Плевать!
     Полковник, заложив руки за спину, вышагивает туда-сюда. Подходит к мятежнику. Раскрывает зачетку, листает – «пятерки»-"четверки".
     - Стипендиат... Курс, конечно, вызубрил. До запятой. Или нет? Защитник рубежей. Борец за устав. Оскорбленный зазря...
     Садится. Берет ручку, минутное раздумье и медленно, жирной прописью выводит в зачетке… Что? Не может быть! Придвигает «Ведомость» и на глазах у оторопевшего экзаменуемого, все той же жирной прописью ставит… «Отл». Расписывается. То Не спросив ни слова!
     Пауза. Взгляд глаза в глаза.
     - А ты ждал расстрела? Ничего, что на «ты», обидчивый вьюнош? По старшинству – имею право? И, как кавалер знака «Почетный сотрудник госбезопасности». Между прочим, с правом на внеочередное жилье, пользования медицинскими и детскими учреждениями системы, ношения военной формы в отставке. Такие награды случайно даются? Такие награды случайно даются?д
     Встал, прошелся туда-сюда.
     - А ты на меня рапорт. И что в сухом остатке? У тебя – нервы, у меня – выговор. За то, что хотел проучить лоботрясов, сачков.
     Сел напротив.
     -Да, ты не их замеса. Не разглядел. Ошибся. Так на это жаловаться? "Требую уважения". А ты уважил меня? Старика! Мне – не обидно?
     Снова пауза.
     - Теперь про оценку. Поставил «Отлично». Не за то, что вызубрил. А, может, и не вызубрил. За упреждающий удар. Что на взводе, на эмоции принял правильное решение, использовал единственный шанс. Это – дар. И победил. Кафедру, систему, меня. Ты – профессионал. Держись за стул, пограничник, не падай и не спеши отвечать: буду рекомендовать тебя в разведку. Да, кафедре, органам, «конторе». Вообще-то по годам поздно. Нелегалов отбирают ого-го с каких лет. Со школы… Но талант возраста не имеет. Я тоже начал под тридцать...
     Берет ручку, пишет.
     - Вот телефон. Звонишь, ссылаешься на меня. Остальное – по схеме: полный кошт, никаких обид и счетов; все силы, весь дар – службе отечеству. Решай, Стипендиат.
          ...
     Потрясенный, едва выдавил бузотер из себя спасибо, и еще: я подумаю… Поднялся. Взглянул на полковника о синих петличках и васильковых просветах на погонах повлажневшими очами и хрипло, заикаясь:
     - Понимаю, звучит глупо… надо было раньше… но лучше поздно, чем… Если можете… простите. Бестактность… фанаберию…  Если можете…
     Разбросал свои ручищи полковник секретного цикла, обнял второкурсника:
     - Вот это другое дело, это по по-нашенски, по-человечески!
          
          4.

     Секретный “ящик" ракетной фирмы С.П.Королева.
     После безвременной кончины великого конструктора его детище лихорадило. Газета же предприятия, куда попал по распределению журфака, рапортовала о пере-пере-выполнениях.
     Тащить правду-матку на страницы закрытого печатного органа секретного производства? А смысл! Коллектив знает ее лучше репортеров. Да и кто позволит обнародовать этакое! Значит, вешай парт-пропагандистскую "лапшу" и ликуй!
     Прошу прощения.
     Покинул пригретое местечко и - на бесхлебные вольные "хлеба" - в науку! На поиск способов разрешения трудноразрешимого, одоления плохо одолимого. В сектор пока до конца не распаханный, вполне себе креативный - эстетику.
     Влился в длинную очередь диссертантов- соискателей.
          ...
    Тема исследования - плод ночных раздумий - диалектическое движение от классового к общечеловеческому в области прекрасного, затем повсеместно.
     Беззаветно, не отличая дня от ночи, ввязался в многолетний штурм первоисточников, открытых и полузакрытых фондов Ленинки (Российской государственной библиотеки ныне).
     Кушал что?
     В столице да не прокормиться! А почасовиком рубль за 45 лекционно-семинарских минут вам не хлеб?
     В МГУ не нужен? Понадоблюсь в Педагогическом. Нет?  Завернул под лепной фасад Архитектурного.
     Разыскал нужную кафедру, собрался войти. Дверь комнаты с треском распахнулась, выпустив пулей выскочившего низкорослого пухлячка, во след которому летел такой отборный мат, что оставалось только онеметь.
     Увидел меня матершинник, осекся. А, спросив, кто, зачем и почему, всплеснул руками: «будете читать курс вместо этого маньяка»! И отрекомендовался: зав кафедрой. «Кто это ему позволил делать замечания студентке, мол, ваша фигура лучше ваших знаний!». Та отцу – министру. Он – ректору. Мне – втык. Пишите заявление.
     Подмахнул, выдал тему лекции.
     - Завтра жду к девяти. Буду слушать.
     Всю ночь листал библиотечные моногрфии, моделировал психолого-алгоритм лекции – нежданной-негаданной, первой – в престижном столичном  ВУЗе.
     В урочный час, не чувствуя ног, взошел на трибуну.  И воспарил.
     Лекция, да будет вам известно, друзья, это полет на лайнере. Набираете плавно высоту, стремительно преодолеваете  пространство и время, грозовые тучи столетних  конфликтов, противоречий, аргументов и доводов, осторожно, дабы не разбиться о жесткую бетонку наличной реальности, совершаете посадку, доставив пассажиров, куда следует. Что и сделал. Внимала аудитория казисто, моментами хохотно.
     Списав смешочки на юморные вставки, вплетаемые для псиконтакта, закончил лекцию… под аплодисменты.  Взмыленный, будто шахтер в лаве, предстал перед сидевшем в глубоком раздумье завом. Покрутил тот карандаш в руках, развернул исписанный лист.
     - Тему донесли. Но… прононс, дикция! Где вы росли? В общем… повеселили народ...  провинцелизмами…
     Прононс? «Повеселил»? "Провинцелизмы"?
     Например?
     А оканье, а ударения, а протяжные слоги, а смягчение или приглушение согласных. Вольная воля кому-то в глубинке говорить «кр-е-до», «д-о-гмат», «норм-и-рование», «знам-е-ние», «нер-а-звитый человек», «отд-а-л», «деньг-а-ми»,  в Москве извольте произносить «кр-э-до», «догм-а-т», «нормиров-а-ние», «зн-а-мение», «неразвит-о-й человек», «о-тдал», «д-е-ньгами»… Пусть они толдычат, «р-е-ками», «м-а-стерски», «назл-о», «пережит-о-е», «перен-я-л», «петл-я»,  «кофэ», «пан-эль»,  «т-ембр» вместо «рек-а-ми», «мастерск-и», «н-а-зло», «пер-е-житое», «п-е-ренял», «п-е-тля», «кофе», «пан-ель», «т-эмбр».
     С открытым ртом, потрясенно-цепко (зачем раньше подобного не брал в голову!) слушал, как должно вещать в Златоглавой. Вчерашнюю матерщину зава при встрече обьяснить не пытаясь.
     Разве вы не знаете, – продолжал он, –  что говорят «начин-е-нный», «каб-ы», «и-скриться», «рж-а-веть», «симметр-и-я», «сопл-о», «фет-и-ш»,  «сгруд-и-ть», «факс-и-миле», «за обе щек-и»?
     Нет? Тогда что же вы знаете, журналист?
     О, русская речь это океан многоголосья, питаемый водами местной лексики, разнообразных говоров, акцентов и диалектизмов. Про себя, со своими выражайтесь, как хотите. Но публично выступать, общаться, читать лекции и т.п. вообще, в столице, в особенности,  нужно на литературном языке, за образец коего взято московское произношение. Будьте любезны освоить его и вещать по-столичному, если не хотите потешать публику...
     Или свободны...      
             ...
     Надёжные кадры ковал Московский Архитектурный, сподвигнувший почасовика отныне не расставаться со словарем русского литературного языка, как и на упорную работу над устными речениями.
     И на самозабвенные научные бдения.
 
           5.
   
     Ул. Петровка. По тротуару шагает зачумленный диссертант, не замечая вокруг никого и ничего. Случайно взгляд его упирается в злаченое о голубом фоне название учреждения "Государственный комитет по делам издательств и книжной торговли (Госкомиздат СССР)".
     Орган управления и планирования!
     Департамент регулирующий, регламентирующий, направляющий! Скорее всего, не хлопушки-зубочистки, а -  потоки литературы художественные, научные, политические, музыкальные и проч.!
     Чем не шанс приобщиться к всамделишному общественно-судьбоносному делу! Поучаствовать в общезначимых госакциях искателю живых ростков соцстроя, противнику  доктринерской формалистики
     Поднялся по крутым ступеням.
     Сонный вахтёр, перелистав паспорт,  не препятствовал.
          ...
     Длинный коридор. В одном из расставленных вдоль стен кресел загорелый мужчина. На вопрос про отдел кадров – десяток его встречных: кто, откуда, чем занимаюсь, тема исследования, какую литературу проштудировал, среди которой, де (не хвалясь, просто, констатировал), есть его эссе.
     Хорошо знакомое! Досконально проработанное, собственным выкладкам созвучное. Потому легко, сходу – к его удивлению – препарированное.
          ...
     Он и ввел знатока первоисточников в подразделение (редакцию) Комитета,
взяв перед министром ответственность за "чужака". (Под большим секретом уведомил: "с улицы" в номенклатурные структуры хода нет; только детям-племяшам, сватьям-братьям да женам шишек).
    - Но кто-то работать должен. Так что флаг вам в руки, – рек и зачислил в свой отдел.
          ...
     Кабинет о четырех персонах элитного поприща.
     Обязанности новичка - сверка присланных со всего Союза издательских планов, устранение, коли обнаружится, дублирования названий, тем, имён. Отношение к пришельцу - остраненно-доброжелательное. Атмосфера -  игриво-ироничная, трудовой ритм претенциозно размеренный.
          ...
      Чопорно-шутливый настрой коллектива немало удивил новичка - какой, однако, свободный трудовой задор! Секрет раскрылся, впрочем, довольно скоро, когда ему без обиняков, с едва заметным фирменным юморным флером объявили:
     - Возьмите, коллега, на вооружение наш девиз - "личное дело прежде всего". Что оказалось вполне легальной реальностью, правилом жизни служащих редакции, исполняавшемся ими все в том же шутливо-игривом тоне, открыто, без утайки.
    С едва скрываемым удивлением день за днём "чужак" наблюдал, как энергично, с деловым напором  выбивали и пробивали они себе,  близким и дальним, знакомым и малознакомым, просто нужным людям продовольственные заказы, санаторные путевки, командировоки "за бугор", билеты в Большой, на Таганку и проч, и проч. Компенсировались благодеяния супер дефицитом - подписками на собрания сочинений классиков, изданиями "Зарубежный детектив", "Библиотеки всемирной литературы" и проч.
     Надо сказать, это не мешало выполнять им свои прямые обязанности. Не зная всего объема поручений сотоварищей пришелец скоро уяснил секрет легкого, все в том же ироничном ключе их выполнения, крывшегося в волшебном слове "отказать". По крайней мере, таковым был ответ на многочисленные обращения издательств и авторов с предложением выпустить ли нестандартную книгу, или новую серию, или прорывной научный труд и т.д. и получавших вежливое "нет". Причем. убойно мотивированное "перегрузкой полиграфических мощностей", "нехваткой бумаги", "публикацией первоочередных изданий, посвященных решениям партии" и т.п.
          ...
     Пришлось перенять отказную практику ведения  корреспонденции и "чужаку".
     Адаптировался к забюрокраченным методам работы, утвердившимся среди "высокородных" сотоварищей?
     А иначе как?
     Но все же диссертанта-чиновника напрягала другая  тема - неудобоваримая, ставящая палки в колеса статусность трудившегося рядом с ним люда. Нет, он не комплексовал из-за того, что не входил в круг избранных, не претендовал на признание себя равным. Как говорится, цену будущий профессор философии себе знал.
     Напрягала необходимость потрафлять именитым персонам, искать в стиле общего  шутливо-игривого тона особый подход к каждому. Не развлечения ради, а чтобы решить возникавшие совместные, а такое случалось часто, "производственные" вопросы! К дочке секретаря райкома непременно обращаться в псевдо приподнятом "парийном" тоне. Супругу генерала ублажить анекдотцем на военно-уставную тему. Племяннику зам министра торговли непременно вознести комплимент его новому загран костюму, внучке известного поэта - дифирамбы знаменитому деду. И т. д.
     Мало того, что это мешало делу. Угнетало, что не соответствовало выведенной им в своих диссертационных изысканиях формуле преодоления реального неравенства между членами соцобщества. Твердо уверившемуся, что отличие между персонами разного социального достатка и положения - вещь наносная, несущностная. Оно исчезает в процессе коллективного труда людей, воодушевленных высокой идеей, общей целью. В горниле творческого дерзания сотоварищи равносущи по определению.
     Таким должен быть фундамент животворных социалистических отношений! Выраженных словесно или нет*
     Определенно и непреложно.
     Вот закон, вот правило!
     Но ни в коем случае не «вась-вась» блатного представительства, рождающие "вне-рабочую" коррупцию, кумовство, псевдо-активность с нулевым результатом. Для отрасли, авторов изданий, читателей.
     Такого в руководящем органе, по определению призванному генерировать лучшее, талантливое, творчески мыслящее, быть не может! Не должно! Не допустимо!
     Да! Жизненная неустроенность, человеческие пороки способны погасить объединительный порыв, делающий людей равными. Спровоцировать конфликты. Где-то там, на низах, в суетной, обывательской среде. Там, куда ни шло.
     Но не во властных структурах. Не на высшем уровне!..
     Нельзя!
     Исключено!!
     Невозможно!!!
          ...
     А, если такая же ситуация в прочих министерствах и ведомствах? Это же коллапс, застой жизненосных отраслей, регресс всего общества.
     Догадка разрушала усвоенные с малых лет социалистические скрепы веры.
          ...
     Но не это стало чертой, за которой они рассыпались как грохнувший на пол мобильник.
     Наоборот, - свалившийся на голову триумф, всплеск творческого энтузиазма, ослепивший словно луч, направленный в лицо из тьмы.
          ...
     Вы думаете, идеологию вперед двигает кто?
     Про соискателя, что в свободное от министерских обязанностей время корпит над кандидатской «Диалектика классового и общечеловеческого в искусстве» наслышаны?
     Вот и Владимир Ильич – не Ленин, конечно, помощник министра – в курсе. Пригласил его пред свои очи и вверг в состояние грогги  апгрейдовским вопросом, не желает ли он получить квартиру? Двушку. За статью. Для министра. Программную, мобилизующую. Относительно поступательного развития департамента в свете решений КПСС о перестройке, ускорении и гласности.
     Почему я?
     Кто же как не копотливый ученый, без пяти минут кандидат наук, по макушку в гуманитарной теме! Кто как не он способен в свете постановления партии, опираясь на свои разработки, нарисовать горизонты развития отрасли широко, масштабно, методологически грамотно! Напи;шете, квартира – ваша.
     Каково!
     Проштудировал кпсс-постановления, вник в парт-перестроечные новации. Нашел грани сопряжения с общечеловеческими началами своего кропотливого исследования. Смоделировал наличную ситуацию, опрокинул в будущее, обозначил перспективы, сформулировал задачи.
     Представил Владимиру Ильичу.
     - Точно ваше авторство? Ни у кого не позаимствовали? Министра не подведете? За его подписью представленный вами материал будет в главной газете страны опубликован.
     - Моя статья. От запятой – до точки.
     - Проверим. По источникам…
     - Желаю успеха! – соискатель, уязвленно.
     Через неделю статья была напечатана.
     И… все?! А обещанная двушка?
     Нет. Министерство не частная лавочка, там деловые люди сидят. Спустя пару дней, наипочтеннейший звонок соискателю.
     - Вас приглашает… товарищ министр. Желает познакомиться. Непосредственно. Лично.
     Поднялся диссертант на дубово-панельный этаж, поклонился лучезарной секретарше, вступил в красно-ажурный кабинет руководителя отрасли и был усажен в кожаное кресло. Пожал тот руку будущему кандидату наук, высветился ликом и торжественно-вкрадчиво:
     - Звонок поступил… От генерального секретаря. – Выдержал паузу: – Интересовался делами. Отметил статью...  Назвал программной, мобилизующей. Будем выполнять   в а ш и   рекомендации. Силами коллектива... Защита когда? Ну, да. Уверен, пройдет без запинки. Займетесь наукой? Перспективнее – практикой. Вакансия вам зарезервирована.
     По поводу квартиры – к Владимиру Ильичу.
     С новосельем!
           ...
     Иные господа и не ведают, отчего некоторые министерства работают вхолостую: небось, жилфондом обделены...

     Шутка?
     Анатомический срез хворого соцорганизма?
     Диагноз великой страны, катящейся к трагический развязке. Вкупе с борцами за комстрой? Преданными. Истовыми. Такими, как он. Окрылённый грядущими обновленческими перспективами, потерявший ориентиры. Снабдивший спущенную "сверху" парт-идею «научными» выкладками, наделивший псевдо-философской аргументацией. Вжививший общечеловеческие опции в перестроечную квази-логику. Простимулированный маячившей на горизонте "двушкой"?
     Сколько таких, как он? Весь народ?
          ...
     Итог: не укладывающийся в мозгу крах исторического проекта советского коммунизма, обнулившего после суицидального самороспуска "труды" радетелей за него. Определившего законное место в куче мусора и его квартироносную, "программную" статью.
             ...
     Грустно-никчемно оправдание, что представленный им "труд" всего лишь честно выполненное служебное задание – прямая обязанность работника министерства! Да, опубликованный под другим именем – руководителя отрасли, кому так думать и говорить положено.
     Но… пущеный на свет божий им.
           ...
     Пипец ревнителю нового строя. Трындец коммунизму. Капец ЭсЭсЭсРу.
     Конец всему...
          ...
     * Не обязательно обнаруживаемые явно, как вышло с ним. Как-то получившим задание дать отзыв на фотоальбом о часовых рубежей страны с предисловием командующего погранвойсками В.А.Матросова. Что и сделал,  сопроводив отправленную генералу статью припиской от себя с благодарностью за участие в судьбе рядового литредактора военной газеты, восставшего против неправды ее публикаций и взявшего его под защиту.

         
            6.

     Возводимое по проекту основоположников здание в руинах.
     По закону отрицания отрицания зигзаг к противоположному – мистике.
     Вариантов – тьма тем: маги, колдуны, экстрасенсы, секты, общины, саентологи, возводимые один за другим протестантские церкви-клубы, завлекающие громкими именами движения. Захватившее целиком и разочаровавшее рериховское Учение.
     Взывающие: к нам, к нам, мы праведные, мы в истине, мы откроем путь в Высший мир, ко всеведению, совершенству! Вливайся, погружайся, присоединяйся! 
    Примагнитил игнорируемый высоколобой наукой феномен надмирных обителей. Не подвластных разуму человека? Это в двадцать первом-то веке!  Еще чего! Нано-кварков бояться – в лес не ходить! Сочинил собственный социо-духовный метод восприятия и познания надземных обителей, вскрывающий связи последних с общественными реалиями. И с безрассудством новоначального ввязался в штурм «небесных» мерностей.
          …
     Вообще, прорывы неких таинственных мега-сил по жизни случаются не так уж редко: невообразимые чудеса, фантастические преображения (сенсационное включение процесса омоложение организма), необъяснимые исцеления и т.д. Как и примыкающие к ним свидетельства о небывалых явлениях на море, суше, атмосфере, невесть куда исчезающих, потом возвращающихся предметах, людях и т.д. Факты, вчуже душу не затрагивающие, воспринимаемые, по большей части, отстраненно, вроде невинных шалостей воображения.
          ...
    Это, пока не попытаешься вскрыть их тайную природу. То есть, пока не дерзнешь вторгнуться в зону запредельных обителей. Что оказывается не просто опасным – критичным!
     Ибо в приоткрытую дверь о т у д а, из портала, неведомо почему врывались агрессивные энергии, а, возможно, и сущности. В чем выпало лично убедился, соприкоснувшись с "контактершей" из Уральской глубинки, наделенной способностью перемещаться в "тот" мир и обратно вместе с принесенными из него на себе или через себя и обрушившимися на мою голову сокрушительными "страстьми и бедами"!
          …
     Кружил по инфернальным закоулкам не один год, расточая время, силы, снося удары что «оттуда», что (в этом был уверен) от пораженного «теми» ближнего окружения, пока не очутился на грани погибели и не отказался от попыток постичь злокозненные мерности навсегда. С помощью социо-духовного видения открыл как новь Вселенную христианства, населенную обителями любви и добра, ибо она повелевает солнцу светить и злым, и добрым и посылает живительный дождь как на праведных, так и на грешных (Мф 5:45), о чем прежде судил-рядил без смысла и толку. Религию, куда как более созвучную вынашиваемым постулатам общечеловечности, чем те, выстраданные, изложенные в диссертации и защищённые перед светилами тогдашней живой мысли, учёными мужами Института философии страны.
      Достойная компенсация саморастраты!
      Шаг к истинам Вечности.
      Поворотный. Не запоздалый. Никому, никогда!
      Неожиданный. Но не случайный, даже зримый.
         ...
       И уверовал по достижении зрелого возраста, после глубоких размышлений при здравом рассудке и неповрежденной памяти в Господа Бога Иисуса Христа. Нет, институтские выкладки о Большом Взрыве, законах эволюции, генетической идентичности хомо сапиенса и свиньи не забыл.
     И все же поверил.
     Потому что: а)Кто, если не Творец, мог быть  д о  Большого Взрыва, чтобы инициировать его?; б)Кто составил и осуществил Проект Мироустройства в его неизмеримой сложности и динамичной гармонии, если не Всемогущий Пантократор?; в)Кто наделил людей сверх возможностями, если не всепроникающий, все наполняющий Святой Дух? г)Кто мог через страдания, распятие и воскресение спасти человечество от первородного греха, если не Сын Бога – Сам Бог?
     Причем, как спасти! Умерев в муках на кресте, тем самым умертвив в Себе поврежденную природу Адама, утратившего дарованное Творцом бессмертие и вернув оное человечеству! Чтобы каждый принимающий и исполняющий Его заповеди, освободившись от греховности через покаяние и святое причащение, мог воскреснуть в духе, обрести в посмертии вечное бытие.
     Такое свершить для рода людского мог только Бог. Что и засвидетельствовано в Евангелие.
     В общем, уверовал, принял таинство крещения.
     И явился Ангел Господень, и распростер над уверовавшим в Бога свои крыла, когда шел новообращенный к своему оставленному на обочине авто, а прохожий возьми, да и спроси его дорогу. И, пока он тому растолковывал, в нее блямс! – кто-то на запредельной дури вьехал. Машина в лепешку!
     Но осмыслил сие я только в храме, пред иконой святого Николая Угодника. Внял, что Сам Всевышний присутствовал на той вечерне, одарил его видением сути вещей-событий и Своею Благодатью. И благословил нести их по жизни, делясь с людьми, где мыслью, где чувством, где словом, где делом, где участием.
          ...
      Сподобился на склоне зрелых лет с-зелёных-сопелек-борец-за-комстрой обрести благодать и душевное умиротворение? Тем более, прознав, что обретенная христианская вера – жива-жива идея, с детства запавшая! – содержит некие черты комуклада, если брать не революционистскую, а духовно-религиозную ее сторону. Например, употребленное в латинском тексте «Деяний апостолов» слово communis – «общий». Или слова апостола Павла о том, что «верующие были вместе и имели всё общее» (Деян. 2: 44–47). Также возникшее в свое время движение "Христианского коммунизма", согласно которому Учение Иисуса Христа своего рода, модель идеального мира, а Сам Спаситель, естественно, "первый коммунист". С перенятым у большевиков, стилизованный под крест серпом и молотом. Как и распространявшиеся в России идеи богостроительства и богоискательства, в частности, изложенные А.В.Луначарским в работе "Религия и социализм", который предлагал "воцерковить" в социализм всю целокупность человеческого бытия: этику, эстетику, науку, культуру, искусство, образование и т. д.
         ...
      Это что же? За неимением реальной формационной теории пожалте вам теократический проект тысячелетней давности?
     Я вовсе не выстраиваю и не предлагаю взамен кондового, почившего – модель какого-то религиозного, клерикального коммунизма. Сие нелепо, нереально, невозможно, когда большинство человечества было и остаётся приверженцем вне-религиозных, псевдорелигиозных, языческих или атеистических воззрений... И обходят церковь, мистико-сектантские институции стороной.
     Когда его атакует неудержимый научно-технический прогресс. Когда физический, а теперь уже и интеллектуальный труд передается роботам, а машины с программным управлением освобождают от домашних забот, когда умные дома, превращают жизнь их обитателей в непрерывное чипированно-телесное удовольствие!
     Когда человечество, практически, подобралось к решению проблемы вечной жизни!!
           …
     Но, если не теократически окрашенный, то какой строй формируется в России? Какой жизненный уклад идет взамен почившего? Какие общественные отношения пробиваются в бушующем водовороте жизни? При обретенных свободах и правах, а также вероисповеданий, религиозных отправлений людей их экономической, сетевой взаимозависимости. И одновременно с необоримой коррупцией, не сдающимся теневым бизнесом, противящимся цифровой упорядоченности бюрократическими рогатками и т.д. Куда обремененные всем этим движемся?   
          ...
       Рискуя вызывать едкий сарказм, смею утверждать – к зиждимым сегодня базовым общечеловеческим ценностям, обусловленным как житейски–материалистическими, так тю если хотите, идеалистичесеими воззрениями людей при всей непоследовательности нашего поступательного хода к цели. Или, по терминологии искателя гармонического общественного устройства, к утверждению в России социо-духовного цивилизационного равновесия. Именно его складывание представляет собой сложный процесс созидания соборного единства человека и общества на основе выверенных в веках воззрений, норм и практик в понимании взаимодействия земного и надземного.
      Соборнного во всех значениях этого понятия, открытого как наличной повседневности, так и прогрессивному движению по технологической спирали вверх. Оснащающного средствами (религилзнымиили светскими) взаимодействия как высших, светоносных сил, так и их антиподов, вооружающего приемами бръорьбы против губительного нападения последних.       
     Таковым предстает, по разумению, проект, тренд нашей жизнедеятельности сегодня. Свершается созидание духо-соборного общественного единения с последующим неизбежным его влиянием на все вторичные по отношению к нему параметры, структуры народовластия, государственного устройства.    
     Идеи, думается,  нынче востребованные народом, извечно  признающем взаимодействие земного и небесного. Именно духо-соборная социальная модель вполне вписывается в наше формирующееся жизнеустройство, охватывает как процессы сегодняшнего дня, так и далекого технотронного будущего, рисуемую воображением человека дней нынешних. Где тоже будут иметь место и внерелигиозные, и религиозные начала, причем, по определению, в ненавязчивой форме, когда человеку, как и во все времена, необходимо будет делать выбор веры или безверия.
       … 
     «Креонировали одного сударя, прости его  Господи,  на… тысячу лет. Дабы разморозиться в эпоху бессмертия, коя к тому времени гарантированно наступит.
     Лишь бы планета не подвела, дотянула.
     А она и не покачала. Ни войн мировых, ни вселенских катаклизмов не случилось; докрутился земной шарик до заветной даты целым целехоньким.
     Разморозили сударя в трехтысячном году, приставили киборг-адаптора и пустили гулять по супер-цивилизации – осваиваться.
     Вышел посланец пещерного ХХI века на технотронную улицу будущего, а ее, улицы-то… тю-тю. Вместо нее – прозрачные трубы с движущимися дорожками, сидениями, цветниками, да газонами то вверх поднимается, то вниз опускается. По бокам растения вроде пальм с банано-кокосово-виноградными гроздьями.
     Сударь только глазами шмыгает. Глядь, там, где труба по земле стелется, между гибридных древ песочек желтеет, а на нем – существа возлегают, лицом плоские, вместо глаз – щели.
     - Китайцы? – сударь киборгу.
     - Теллуты, по-древнеримски, земляне, – тот механическим тоном. – Расы-нации перевелись. Хромосомы гегемон-народа варварских эпох сформировали облик теллутов..
     - Загорают? – гость гиду.
     - Разряжаются, – бубнит тот. – Из вживленных чипов психо-вихри в почву скидывают.
     Подводит киборг сударя к двери в серебристом окаеме и знак подает, сюда, пожалуйте.  Оказалось, – магазин. На полках коробочек разных видимо-невидимо.
     - Подпитка, – зундит киборг. – Еда, по-вашему. Покупаете и заряжаетесь от одного дня и до года.
     - А молока, хлеба, вина вашего попробовать? – сударь по кадыку щелкает.
     - Изъяты, в связи с переходом теллутов к вечной жизни и конденсат-насыщению…
     У размороженного аж сердце зазвенело: есть бессмертие! Быть ему отныне вечным и бесконечным! Киборг кивает утвердительно. Только как без вкусностей всяких – наваристых щей, да пельменей, да пирогов с капустой-то жить? А киборг уже поясняет, мол, в пищевых конденсатах вкусовые компоненты смоделированы под вечнобытийную структуру теллутов и по насыщаемости вполне превосходящую натурпродукт.
     - А женщину, бабу, то бишь, вы тоже…  это самое, очищенную… конденсированную… это самое…? – сударь с интим-ужимками выпытывает.
     - Конденсатор «69 ноль 96 пупырчатый». Все секс-эмоции в ассортименте. Несублимированные контакты гендерной дикости запрещены.  Зачатие производится через регулируемое клонирование. Киборги  несут сами от себя: мужчины от мужчин, женщины от женщин.
      Сударь даже онемел от шока.
    - Физио-троника четвертого тысячелетия, – киборг поясняет.
     С трудом пришел в себя сударь от увиденного и услышанного, помолчал и вопрошает: не осталось ли у них чего-нибудь натурального,  совместимого не с бессмертной, а – с нормальной, естественной природой человеческой.
     - Сохранены для одноразовых жизней, – киборг монотонит. – У обитателей культовых заповедников, традиционно к Богу взывающих.
     - К богу? – сударь оживляется. – Он все-таки есть?
     - Субстанция непознаваема, – киборг констатирует. – Юридически определена: любой теллут волен присоединиться к ископаемому племени. Каждый сам решает, быть ему с неумирающими или избрать конечное житие с неясными перспективами в посмертии. С отказом от чипов, вечнобытия, подпитки конденсатами, авто-секса, от-себя-зачатия.
     Выбор за вами, мистер размороженный…
          …
     Крепко задумался сударь, как в прошлой жизни и не доводилось.
     До сих пор голову ломает.
     И правильно делает, что ломает, не так ли, православные?».