Среди святых воспоминаний

Среди святых воспоминаний…
                А. С. Пушкин.

В тот год я вошла хозяйкой в новый дом. Он был действительно новым, только что построенным. Пахло масляной краской, блестели первозданной чистотой паркеты. Ни ковров, ни кроватей, ни люстр – это было похоже на создание нового мира, где всё пребывает в хаосе. Всё надо было привести в порядок, наладить быт. Но главное уже было сделано: в головах двух любящих людей возникла идея о единении, она предвосхитила все дальнейшие события.
Итак, в этом новом мире зародилась жизнь. Первое, что сделала Володина бабушка, Анна Васильевна, это помогла нам купить кухонный гарнитур: буфет с полкой и обеденный стол четырьмя табуретками. Правда, мать Володи до этого привезла из комиссионного магазина диван, стол и стулья и расставила их по углам комнаты, но бабушкин гарнитур пришлось принимать мне самой. Володя работал допоздна, и я решила сделать сюрприз: дождаться бабушкиной мебели и сварить первый в своей жизни обед. Готовить мне пришлось на подоконнике, на котором одиноко возвышался, купленный Володей кофейник. Кастрюля почему-то скромно приютилась на полу. По дороге домой, я зашла в хозяйственный магазин (универсамов тогда не существовало) и приобрела сковородку. О столовых приборах я не заботилась, потому что знала, что они есть. Несколько алюминиевых ложек Володька стащил из заводской столовой, а ножик принёс от матери. В голове у меня давно созрел план: я покупаю минтай и варю уху, а на второе котлеты. Рыбный суп мне заказал сам хозяин, и я не без трепета приступила к его приготовлению. Сделано было всё, как учила мамина поваренная книга: рыба почищена, добавлены лавровый лист, соль и специи. Из готового фарша я сформировала такие большие котлеты, что они еле поместились на чугунной сковородке. В довершении ко всему я купила ватрушку за 50 копеек, которую торжественно водрузила на подоконник, прикрыв её полиэтиленовым мешком и придавив сверху ножом.
  - Володя будет доволен, – думалось мне.
Я тогда не знала, что уху Володька вообще не любил, а заказал мне её лишь потому, что имел ввиду суп из консервированной кильки в томатном соусе, которую всегда покупал по причине быстрого приготовления. Из всего приготовленного мной обеда, ему понравились лишь котлеты. Он их оценил по достоинству и вспоминал на протяжении всей жизни. Приготовив обед, я стала дожидаться доставки мебели.  Бабушкину кухню привезли уже, наверно, часов в 11вечера. Я в это время была на балконе и слышала, как просигналила подъезжающая машина. Обдав парадную светом фар, мебельный фургон развернулся, и пьяные грузчики, ругаясь, стали заволакивать гарнитур на крыльцо. Когда всё занесли в квартиру, я заметила, что у буфета не хватает медной блестящей ручки на дверце. Я, помню, стала уговаривать дяденек найти эту несчастную ручку. И тогда один из грузчиков отвинтил её от другого гарнитура и отдал мне. А тот последний кухонный набор повезли ещё куда-то, другому покупателю. Когда машина, смачно хлопнув дверью, отчалила, было пол двенадцатого ночи. Я стала собираться домой к матери, и мне надо было ещё успеть на метро. Я написала Володе записку, в которой сообщала о проделанной работе. Виделись мы с ним перед свадьбой редко. Оба работали, жили в разных частях города, встречались только по воскресеньям.
 В одно из воскресений отправились на Голодай знакомиться. Здесь проживало всё семейство моего будущего супруга: отец - Панов Евгений Иванович, мать - Евгения Ивановна, бабушка, и сестра Лена. Первой меня представили бабушке, Анне Васильевне. Мы с Володей вышли на станции метро Васильевский остров. Потом долго тряслись в видавшем виды трамвайном вагоне. Наконец, слезли на кольце и направились к дороге, ведущей между двух заборов. Оказалось, что они огораживают старинные кладбища, раскинувшиеся по обе стороны. Сквозь выломанные доски чернели покосившиеся кресты и надгробия. При виде их я испытала какой-то животный страх, коленки у меня подогнулись, и я молча шла за своим спутником. Мне почему-то казалось, что пришёл мой последний час и здесь, на кладбище меня и прикончат.
  - Куда мы идём? - спросила я.
  - Домой, к бабушке, ты же хотела, - ответил Володя.
  - Ну, если твоя бабушка живёт на кладбище…
  - Да, не на кладбище. Так короче идти.
  - Да уж куда как коротко, - усмехнулась про себя я.
Но несмотря ни на что, продолжала шагать, стараясь держаться от Володьки на некотором расстоянии. Вдруг, о радость, впереди, и правда, замаячили какие-то строения.
  - Где только ни живут люди, - подумалось тогда мне. – Так вот ты какой Голодай - древняя окраина Питера! Окружён ты, оказывается, старыми кладбищами, окаймлён Смоленкой речкой. Подвержен ты всем буйным ветрам  холодного моря, и нещадно заливает тебя в наводнение мутными водами из канализационных люков. Здесь, в пятиэтажной хрущёвке, обитало моё счастье, а я этого столько лет и не знала. Мы вошли в тёмный подъезд. На звонок вышла сухонькая, невысокого роста, старушка.
  - Бабушка, - представилась она нам.
Никого кроме бабушки дома не оказалось. Мы прошли через сумрачную гостиную в продолговатую бабушкину комнату. Она, в отличие от завешенной шторами гостиной, выглядела намного светлее и поэтому, наверно, казалась весёлой. Здесь в изобилии в глиняных горшочках на ножках росли фиалки: синие, розовые, фиолетовее – всякие. У стены возвышался шкаф и старинное пианино, кровати застланы узорчатыми покрывалами, напротив окна – письменный стол. На столе - разложено бабушкино рукоделье. Она всё время что-нибудь плела, шила или штопала. Нам на свадьбу бабушка подарила покрывало ручной работы, которое сама же и связала.
Родилась Анна Васильевна в Петербурге, в 1902 году.
Анна, будучи ещё ребёнком, помогала своему отцу в работе. Он занимался изготовлением кистей для украшения гробов. Вскоре Анна поступила ученицей в пошивочное ателье. Здесь она училась намётывать и утюжить, вязать и шить. Смышлёная и прилежная девочка быстро становилась мастером. А в начально-приходской школе научилась будущая портниха читать и писать. По вечерам пела она в церковном хоре, но не долго. Началась гражданская война. Время было голодное, тяжёлое.  Вскоре умер от тифа отец, заболела и Анна. Но молодой крепкий организм выдержал, и болезнь отступила. Напоминанием о тех днях осталась у Анны Васильевны глухота: одним ухом она почти ничего не слышала. Восемнадцати лет вышла Анна замуж за вдовца с тремя детьми. Вот где пригодилось трудолюбие и профессия портного. Муж Анны Васильевны, Иван, был поваром, а бабушка не любила стряпать. В 1927 году у Анны Васильевны рождается отец Володи, Евгений, а в начале 1941 года – дочь. Но мужа бабушкиного вдруг арестовывают и по ложному обвинению бросают в тюрьму. В военное лихолетье Анна Васильевна остаётся одна с детьми. Умирает от сепсиса старший сын мужа, в блокаду от голода погибает бабушкина грудная малютка. Чтобы как-то выжить Анна Васильевна устраивается на завод в бюро пропусков. Здесь же в блокадном Ленинграде оставалась и родная сестра бабушки Екатерина Васильевна, а брат служил на флоте. После войны он предлагал бабушке устроить моего Володю в нахимовское училище, но мать не захотела. А мальчик грезил морем, но его мечта осталась неосуществлённой. Одно время он даже хотел быть судовым механиком, но не успел, его призвали в армию. Так и пришлось ему после окончания школы пойти учеником станочника на завод, где работал слесарем отец, а мать в отделе технического контроля.
Сестра Анны Васильевны, Екатерина, служила билетёршей при Оперном театре. Для своей сестры и её внука она часто доставала билеты на детские утренники. Так ещё дошкольником Володя пересмотрел весь детский репертуар Кировского театра. Видел и Конька Горбунка, и Лебединое озеро, и Щелкунчика, и Золотого петушка, и Евгения Онегина. Так, что мне в мужья достался заядлый театрал. Когда мы посещали оперу, я чувствовала себя в театре неуютно, а Володя наоборот, раскрепощался, в нём просыпался истинный кавалер. В театре он знал все ходы и выходы, начиная от гардероба и кончая буфетом.
Мать Володи, Евгения Ивановн приехала в Ленинград из далёкого алтайского посёлка. Их семья жила недалеко от рудника Хапчеранга. Отец Евгении был таёжным охотником. Он бил дичь с большого расстояния, попадая прямо в глаз. В семье долго хранилась подаренная отцом лисья шкура. Мех на ней был отличного качества. Володька любил показывать мне его. Настороженный лисий глаз  исподтишка поглядывал на меня, будто оценивал: чего я стою. Шерсть на звере лоснилась. Лиса была и впрямь, как живая. Пановы часто получали с Алтая посылки. Это по большей части были ящики, доверху наполненные кедровыми орешками. В серёдке такого ящика обязательно была воткнута огромная, пахнувшая смолой, отливающая синевой, кедровая шишка. У Евгении Ивановны рано умерла мать. С детства ей приходилось рассчитывать только на себя. В свои неполных 17, она умела даже водить грузовик, который работал на дровах. Вскоре, здесь же, на Алтае познакомилась она с военнослужащим срочной службы своим полным тёзкой Евгением Ивановичем. Тут же родился их первенец, которого они назвали Русланом.  С маленьким полугодовалым сыном, Евгения в 1949 году приезжает в Ленинград, а муж остаётся ещё служить. К тому времени бабушка Анна Васильевна проживала со своим сожителем в коммунальной квартире на 14 линии Васильевского острова. Гражданский бабушкин муж работал в ЖЭКе.
Он помог оформить и прописать Евгению с сыном к ним в квартиру. Бабушка встретила невестку по-родственному, вскоре вернулся из армии и Евгений Иванович. Но когда в 1960 году в семье рождается Володина сестра Лена, и им предлагают переехать на Голодай в трёхкомнатную квартиру, бабушка отписывает государству свою комнату и едет вместе со всеми в новый дом. Евгения Ивановна, наверно, хотела пожить отдельно от свекрови, но вот пришлось всю жизнь ухаживать за ней. Бабушка Анна Васильевна прожила долгую жизнь (умерла в возрасте 98 лет). Она пережила своего сына Евгения ( он умер в 70лет).  Евгения Ивановна сама в последние годы сильно болела (у неё была вырезана опухоль на груди, был удалён желчный пузырь и сильно отекала рука), но никогда не жаловалась, ходила за бабушкой и ещё ездила на дачу, привязывая к больной руке тележку. Умерла Евгения Ивановна на 80-м году жизни. Её подкосила смерть любимого внука Романа, старшего сына дочери.
Он погиб 31 декабря 2006 года.
Но это всё случится потом. А сейчас никто не думает о смерти. И мой будущий муж Володя ещё и не Володя вовсе, оказывается, а Руслан. И в школу он ходит под этим именем. Но вот настаёт время выдачи паспорта. И тогда выясняется, что свидетельство о рождении утеряно и надо делать запрос по старому месту жительства. Скоро из Читы прислали метрики, а в них прописано новое имя -  Владимир.
Здесь надо сделать некоторую оговорку. Рассказывая про своё детство, в этом месте Володя всегда упоминал, что он не сын своих родителей. Что настоящая мать его не Евгения Ивановна, а погибшая на руднике её сестра. Дальше его рассказ чем-то смахивал на Мексиканский сериал, обязательным элементом которого является пропажа и подмена новорожденных детей. Был ли у Евгении свой сын на самом деле, действительно ли оставался малютка от её сестры, теперь уже никто не скажет. Единственно, кто мог бы пролить свет на эту запутанную историю была Анна Васильевна, но она умерла, так ничего и не сказав Володьке, хотя он её об этом всё время спрашивал. Доказательством своей незаконнорожденности Владимир считал и тот факт, что отец никогда его не любил. Действительно, поругавшись, Евгений Иванович мог месяцами не разговаривать с сыном, и особой любви между ними не чувствовалось.
 Так или иначе, мать спросила сына, согласен ли он на переименование. Тот ответил, что согласен. Как он мне потом рассказывал, что вспомнил, как в школе дразнили: Руслан, где твоя Людмила, и согласился безоговорочно на Владимира. Но мне понравилось его старое имя, и я решила звать, как в детстве: Русей, тем более он на него откликался. Только во время крупных ссор сердился и требовал к себе уважительного отношения:
  - Какой я вам Руся, я Владимир Евгеньевич, - ворчал он.