Гордыня или крыса на троне

Она усердно молилась.

Молилась в храме, который сама когда-то выбрала. Сразу решила, что такой красивый, новенький храм подойдет ей для коленопреклонений, чтобы помолиться и выпросить у Господа все, о чем так давно мечтала. Ведь она так старается, посещает все богослужения, не пропускает ни одной молитвы, не оставляет лично избранный церковный приход без пожертвований!

Да разве Он не увидит ее стараний? Разве не услышит ее душевных воплей о ниспослании высокой должности, так алчущею ею? Ведь она такая достойная, такая умная! Нет никого лучше, чем она. Неужели Он не оценит ее усердия в прошении и молитвах?

Нужно быть еще прилежнее, подарить еще более крупное пожертвование в храм, и тогда Он смилостивится.

- Господи, помоги мне! Я так хочу эту высокую должность, ведь только я ее достойна, ты же видишь сам! Я пожертвую много денег для храма, я подарю дорогие иконы в золотых окладах. Господи, помоги, ибо у меня больше ничего нет в этой жизни, кроме надежды.

Помолившись, она шла домой в свою крепость, закрытую от людей. Умиротворенная, уверенная в том, что Господь услышал ее молитвы и ждать исполнения желаний осталось уже недолго.

***

Детство и юность Анны прошли в богом забытой деревне, где из развлечений была только одна покосившаяся избушка, именуемая сельским клубом, где изредка жители села смотрели заезженные старые кинофильмы, таращась на порванный экран, впоследствии замененный кем-то на белые простыни, и где по выходным молодежь танцевала под звуки допотопной радиолы.

Как себя помнит, она всегда была «серой мышью». Страшненькая, с непропорционально сложенной фигурой, длинными руками и коротенькими ножками. Все называли ее Нюркой. Это было так для нее унизительно, что она невольно вздрагивала, когда кто-то кричал ей вслед: «Нюрка- шкурка, мечта придурка!»

- Дураки! Ни дна вам, ни покрышки! – кричала она мальчишкам, а сама скрывалась в своем доме, представляя его непобедимой крепостью, и плакала навзрыд горькими девчоночьими слезами. – Ну почему они так со мной? Я же не виновата, что страшная.

Рыдая, взяла в руки зеркальце и стала внимательно рассматривать себя в отражении.

- Ну, конечно. Нос торчком, глаза навыкате, обезьяний рот. Уродина.

Выплакав все слезы и немного успокоившись, она каждый раз представляла себя принцессой, которую заперли в башне, и думала о том, что вот придет время, и ее обязательно спасет принц на белом коне, который женится на ней и увезет ее далеко-далеко от всех злых людей.

***

Шло время, а Анечка не становилась красавицей, хоть тресни. Она очень печалилась по этому поводу, но ничего не могла с этим поделать. Замкнулась в себе, никуда не выходила, не гуляла по вечерам в клубе, не имела подружек. Ведь все вокруг девчонки ее возраста стали просто красавицами, и парни не давали им прохода. Все вокруг влюблялись и ходили в кино и на танцы только парочками. А у нее не было парня. Никто не хотел обращать внимания на дурнушку, и никто ее не любил.

В один из вечеров она припозднилась на усадьбе, пропалывая и окучивая картошку, и возвращалась домой уже в сумерках. Нюра не заметила за кустами черный зловещий силуэт мужика, глаза которого, одурманенные алкоголем, следили за ней. Хищно скалились его зубы в похотливой слюнявой ухмылке и нетерпеливо тряслись руки от предвкушения и возбуждения.

Проходя мимо чужой бани, ее вдруг кто-то схватил и с силой прижал к бревенчатой стене. Она чуть не задохнулась от боли, алкогольного перегара и ужаса, ощутив потные ручищи, жадно ощупывающие ее тело.

- Дяденька, не надо. Не трогайте меня, - она канючила, силясь выговорить слова, оторопев от страха и отвращения, пытаясь руками оттолкнуть отвратительное существо, лапающее ее под платьем.

- Чего тебе переживать. Ты все равно страшная, чучело лесное. Еще выпендриваешься. Никому ведь не нужна. Хоть попользую тебя. Радуйся, что кто-то тебя захотел. Тебя все равно замуж никто не возьмет. Уродина. Столько водки не выпьешь, чтобы ты стала красивой.

Собрав в кулак свои девчоночьи силенки, она ударила насильника коленом в пах, оттолкнула и что есть силы понеслась домой, в свою крепость, где ее никто не тронет.

И, только оказавшись дома в безопасности, выплакав все слезы, она самой себе поклялась, что никогда больше ни один мужчина не дотронется до ее тела, не осквернит ее девственную чистоту, не измажет ее тело в грязи. Поклялась, что с этого момента всех на свете мужчин она будет ненавидеть.

***

Долго ли, коротко ли, а Нюрка выросла в Анну Викентьевну, но, увы, осталась такой же страшненькой «серой мышью». Клятву свою она ни в коем разе не нарушила, оставаясь незамужней и одинокой.

И вот теперь у нее появилась мечта.

- Они все время надо мною смеялись, они меня недооценивали. А я - самая умная, самая достойная. Только я смогу работать на этой высокой должности. Все силы приложу, чтобы меня назначили, а мужика, который ее занимал, уволили. Он глупый, ему мозгов не хватает. Не достоин ее занимать. Ну и что, что много лет работал и справлялся. Появилась я, умнее и достойнее его. Нужно пересмотреть приоритеты.

И Аннушка Викентьевна приложила все силы к исполнению своей мечты. И богу молилась, и спонсорскую помощь храму оказывала. Ну, и прошла, так сказать, «по головам». Главу фирмы подарочками одаривала и никогда не забывала ненароком замолвить словцо против своих конкурентов на вожделенную должность.

Оправдывала себя:

- Да, я облила грязью всех тех, кто лезет на эту должность. Но для кого я это сделала? Для себя? Для свата? Для брата? Нет. Для фирмы, которая при мне будет процветать. Для организации я – находка, спасательный круг. Без меня они тут все загнутся!

И после своих умозаключений Анна спешила в храм, чтобы помолиться и исповедаться батюшке о делах своих праведных, о человеколюбии своем и доброте.

***

И вот, наступил долгожданный день. Хоть и долго думал глава фирмы – скотина, надеясь вместо нее назначить кого-то другого, а пришлось-таки Аннушку Викентьевну на малый после него трон посадить. Слава Богу, вразумил его - неразумного Господь. Раскрыл его глаза на бриллиант, находящийся рядом.

- И вот я теперь начальник. Теперь все мои подчиненные работать будут в полную силу. А то при прежнем начальнике никто ничего не делал, потому что у него не хватило мозгов все организовать. А если кому-то и что-то не нравится, то «скатертью дорога».

***

- Зоя Алексеевна, ты почему до сиз пор не сделала отчет? Я тебе сто раз должна повторять? Если мозгов не хватает, так и скажи. Увольняйся к чертовой матери! – директриса Анна Викентьевна орала благим матом на сотрудницу, старше ее лет на десять.

Только две минуты длилось совещание в кабинете у новой начальницы, а все уже устали от ее собачьего лая.

Работая в этой фирме всю свою сознательную жизнь, Зоя Алексеевна впервые испытала шок от того, что ей хамят и орут на нее благим матом.

- Я всегда делаю отчет к 30 числу, - пыталась оправдаться она.

- А меня не волнует, что было раньше. Я сказала, что к 20 числу все должно быть готово. Что тебе не понятно? Не нравится, пиши заявление об уходе. Я подпишу.

- Кирилл Олегович. Пиши заявление об уходе. Меня не устраивают твои результаты работы.

- С чего вдруг Вы это взяли? Я уже много лет здесь работаю, у меня одни благодарности.

- А мне без разницы, чего у тебя было раньше. Ты мне не нравишься. Пиши заявление по-хорошему, иначе будет по-плохому.

- Вы двое свободны. Остальные выйдите из моего кабинета, подождите в приемной и по очереди ко мне заходите.

Сотрудники потянулись в приемную, расстроенные и поникшие, приготовившись получать очередную взбучку.

- Марина Николаевна. Каждый день будете мне докладывать, кто и что обо мне говорит.

- Зачем?

- Вас не касается. Я так хочу. Не ваше дело - рассуждать. Мои приказы для всех обязательны к исполнению.

***

Так и работала новая начальница. Мимо проходила, ни с кем не здоровалась, считая, что для этого она слишком высока в должности. Пусть челядь с ней сама здоровается, а она еще поглядит, кто достоин ее высочайшего внимания, а кто погодит. А уж если начальник какой ей встретится по дороге, то сразу же натянет на лицо фальшивую лицемерную улыбку и расшаркивается. Ни дать, ни взять - камеристка.

Есть ли предел высокомерию?

За глаза ее все называли «крысой», «мартышкой» и «старой девой» за ее склочный характер, грубость, несправедливость к подчиненным, ненависть к людям, особенно к мужчинам. Она знала, что ее не любят и над нею смеются, обсуждая между собой ее злобу, одиночество и некрасивость как во внешности, так и в поступках.

Она ничего не могла с этим поделать, так как не могла заставить людей уважать ее и любить, все чаще и чаще задумываясь о том, а справилась ли она со всеми тонкостями работы на своей высокой должности.

Приходя домой после трудового дня в свою защищенную от мира крепость, она плакала в подушку от изнеможения и груза непосильной ноши, которую она выпросила у Господа и взвалила на свои хрупкие плечи. Только пушистая ласковая домашняя кошечка скрашивала по мере возможности ее горькое одиночество, от которого она выла в бессильной злобе, пока никто не видит.

А рано поутру или в выходные дни Анна спешила в храм, надеясь замолить перед Всевышним свои грехи поклонами и пожертвованиями. Поможет ли ей это? Усвоит ли Нюра наставление Господне? Сделает ли вывод? Изменится ли? Никому не ведомо.

Ваша Мамба, капля яда.

Благодарю за чтение моих произведений.