Регуляторы насилия в международных отношениях в XX

Владимир Капицын

РЕГУЛЯТОРЫ НАСИЛИЯ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ в XXI в.
(ЧАСТЬ ВТОРАЯ)

Материал был опубликован в виде научной статьи "ПОЛИТИКО-ФИЛОСОФСКИЕ
И СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РЕГУЛИРОВАНИЯ НАСИЛИЯ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ" в журнале Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2019. № 2. С. 7–23. https://istina.msu.ru/publications/article/277188922/
Или https://www.elibrary.ru/item.asp?id=28770096
file:///C:/Users//Documents/+./elibrary_
(Здесь печатается с сокращением, без сносок на источники, с адаптацией терминов к публицистическому чтению; большой объем очерка и возникающая в связи с этим трудность чтения, компенсировались разбивкой на две части).


РАЗРУШЕНИЕ СИСТЕМЫ РЕГУЛЯТОРОВ НАСИЛИЯ В СИСТЕМЕ МО

Постепенно иерархия форматов регулирования насилия утрачивалась: отлаженный в послевоенное время формат "соглашение великих держав" («миропорядок сверхдержав") был разрушен и уже не мог поддерживать функционирование консервативного регулятора «международное право» (без стабильного, рассчитанного на определенный, хотя бы средний срок регулирования, право не может эффективно действовать). А без этого невозможно, в свою очередь, сдерживать эгоизм государств, что "размывает" функционирование формата «мировая политика», усиливая анархию. Ялтинско-Потсдамский миропорядок исправил дефекты Версаля и восстановил действие принципов Вестфаля вплоть до конца 1980-х гг. Конечно, чтобы закрепить этот формат с учетом вклада СССР в победу над нацизмом, проводилась нелегкая дипломатическая работа советских дипломатов, разведчиков, ученых-ядерщиков, рабочих, колхозников, учителей, всей страны, чтобы восстанавливать баланс в области ядерного вооружения, поднимать экономику, рассказать о подвиге народа в войне. Однако, нужно было учитывать, что дисбаланс, заложенный с помощью Бреттон-Вудской валютной системы (монополия США на резервную валюту, которая в системе Всемирного банка, Международного валютного фонда, национальных банков США), усиленный Ямайской системой, давал о себе знать.
Но все же, как отметил И. Тимофеев, после 2-й мировой войны МО имели достаточно четкую структурную организацию с устойчивыми коалициями государств; удавалось учитывать меняющиеся национальные интересы и баланс сил, и система довольно быстро приходила в состояние равновесия. В практическом плане это означало, что каждый игрок на международной арене должен был делать четкий выбор между союзниками и соперниками, а также внятно определять свои интересы и обеспечивать их с помощью "своей" коалиции, даже, если он в ней бвл сателлитом США или СССР). Несмотря на то, что в целом МО оставались анархичной средой, участие в коалициях было одним из эффективных средств выживания в «войне всех против всех».
Стратегический контракт США со странами Европы (план Маршалла, НАТО) гарантировал экономическую опеку, неприменение военной силы и защиту от нападения третьих стран, присоединение к международной организации ОЭСР. План Маршалла как программа экономической помощи включал в то же время большинство опекаемых государств в НАТО. Те, в свою очередь, согласились не создавать между собой союзы, направленные на конкуренцию с США. Новые отношения закреплялись международно-правовыми суб-институтами (ОЭСР, Бреттон-Вудская система, план Маршалла, НАТО, МВФ, Всемирный банк). Так США сформировали систему селективных согласований, создав центр («полюс») силы, в отдельных случаях координировавшийся с советским центром силы.

В таком формате достичь селективных согласований тоже нелегко, несмотря на наличие небольшого количества великих держав (и двух сверхдержав), но все же иерархию выстроить можно, и если это получилось, то эти согласования являются действенными, поскольку они устанавливают иерархию форматов, определяющую относительную предсказуемость и долговременность последующих международных регуляций. Правда, и контингенции (исключения) на уровне такого формата становятся наиболее болезненными. Так, к примеру, выход США из договоров ПРО и РСМД, из соглашения «шестерки» по Ирану серьезно дестабилизировал регулирование всей системы МО.

РАЗРУШЕНИЕ ФОРМАТА "ДОГОВОРЕННОСТИ ДЕРЖАВ"

Формат «миропорядок» ("договоренности держав") можно определить как подсистему селективных согласований между мировыми (глобальными и региональными) лидерами (центрами «отложенного насилия»), вносящую решающий вклад в установление всемирных и региональных балансов сил для предупреждения и разрешения масштабных и наиболее опасных вооруженных конфликтов. Такой формат устанавливает иерархию легитимного наднационального насилия ведущих держав относительно других государств.
Регулирование насилия на уровне "миропорядка" затрагивает не только военные противостояния, но также экономическое противоборство держав, их культурное и информационное взаимовлияние. В финансово-экономическом плане баланс сил в Ялтинско-Потсдамском формате «подтачивался» институтами Бреттон-Вудской, а затем — Ямайской валютных систем, повлиявших на эмиссию резервной валюты и размещение заимствований под контролем РФС США, распределения кредитов в МВФ, а в XXI в. также господство системы расчетов "Свифт". Тем не менее, в послевоенное время превосходство двух сверхдержав создавало относительные условия для селективных согласований и ограничения отклонений. Мировое сообщество удерживалось от жесткой конфронтации и сползания к крупномасштабной войне.
 
В конце ХХ — начале XXI вв. иерархия, установленная этим форматом, была подорвана: произошла гибридизация системы МО с регулятором со стороны государства-гегемона. Негативные последствия этого процесса объясняются с точки зрения различных теоретико-методологических подходов. Институционалисты отмечают, что с окончанием противостояния СССР и США на постсоветском пространстве, а также за его пределами, были инициированы инновации западных стран (институты открытого доступа). При этом серьезное материальное и методическое сопровождение инноваций далеко не всегда дает положительный результат. Некоторые государства еще не подошли к пороговым значениям, позволяющим проводить реформы по западным образцам с учетом своих социокультурных кодов и контролировать насилие: результатом этого становится порождение беспорядка.

Ранее иерархия биполюсного миропорядка позволяла сдерживать подобные поспешные инновации. После ее разрушения реформы в 1990-х гг., например, в России, приводили к непредвиденным результатам, и это отражалось на других форматах регулирования насилия. Косвенное свидетельство таких перемен — изменение направлений прикладных исследований в МО: «После крушения двухполярной системы мироустройства сфера применения теории игр в международных исследованиях претерпела значительные изменения». В частности, добавился количественный анализ этнических конфликтов, число которых выросло с исчезновением «блоковой дисциплины».
 
ФОРМАТЫ «МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА» И «МИРОВАЯ ПОЛИТИКА»

Дискурс иерархии, устанавливаемой благодаря формату «миропорядок», предполагает рассмотрение селективных согласований и контингенций в форматах «международное право» и «мировая политика». Это актуализируется при трансформации к полицентричным балансам силы, а также артикуляции проблемного поля «устойчивого мирового развития».
 
Концептуализация иерархии в отношении в этих двух форматах регулирования насилия возможна через понятийные комплексы «право», «сила», «социальная справедливость», «политика». Международное право отражает конструкцию (подсистему) МО, дополняющую формат «миропорядок» и отличающуюся консервативностью, предсказуемостью, формальной определенностью, институционализирующую легализацию и легитимацию насилия. Право формализует вовлечение международно признанных государств в селективные согласования на глобальном и региональном уровне. Так, на Венском конгрессе (1815–1818) были приняты Заключительный акт, Акт Священного союза, Парижский мирный договор и ряд других международных договоров, поддерживающих стабильность в Европе и колониях. Повестка Аахенского конгресса 1818 г. (47 заседаний в течение двух месяцев) была направлена на формализацию селективных согласований под эгидой стран-победителей, утверждение результатов в формате «международное право». Формат «международное право» вносит в регулирование насилия логическую строгость юриспруденции, нормативно оформляя селективные согласования и отклонения при участии широкого круга государств, входящих в ООН. Благодаря этому регулируется применение отклонений с помощью специальных оговорок в международных договорах и актах ратификации. В условиях биполярного баланса сил в 1960-е гг. в СССР была разработана теория мирного сосуществования мировых систем с разным общественным строем, в которой обосновывалось согласование воль государств. Формат международного права достиг своего расцвета в 1960–80-х гг., что позволило усилить нормативную поддержку иерархии форматов, добиться продвижений в миротворчестве и миростроительстве.

Международное право тесно связано с форматом «мировая политика», пытающимся выражать равнодействующую внешних политик множества государств (при взаимопроникновении внешних и внутренних политик, в толковании А.Д. Богатурова). Этот формат призван поддерживать эффективность международного права, что предполагает согласование действий различных государств, блоков (союзов) в соответствии с международными конвенциями ООН, решениями Совета Безопасности. Акторы проводят коллективные и двухсторонние селективные согласования, совместно подходят к подписанию и ратификации международных конвенций, обязуясь ограничивать отклонения.
 
С разрушением иерархии форматов регулирования насилия в МО (недоговороспособность США как державы-гегемона) усилилась политизация международного права, в том числе с помощью превратного применения принципа приоритета прав человека (Human Rights Based Approach). Однако, этот принцип стал использоваться для организации «цветных революций» и "гуманитарных интервенций", а также способствовал миграционному кризису 2015 г., привел к политическим кризисам и обострению противоречий в МО. Мейнстрим идей США включал также ангажирование политических прав и принижение значения экономических и социальных прав.

Формат "мировая политика" потерял свою эффективность в регулировании отклонений, перерастающих в вызовы международному праву со стороны держав и маргинальных акторов, внедряющих различные антиправовые регуляторы ("цветные революции", "гуманитарные интервенции", воспитание и приведение к власти проамериканских элит в других странах через университеты, НКО, выборы в органы власти, лоббистов). Ослабление иерархии, определяемой ранее форматом «миропорядок», приводит к тому, что "мировая политика" вступает в острое противоречие с "международным правом". Историческим примером может служить девальвация международного права с 1919 г. Тогда Устав Лиги Наций был включен как составная часть в Версальский договор; селективное согласование проводилось без  России (СССР) и Германии, а также при закулисном дирижировании США, что не позволяло предотвращать опасные отклонения со стороны Франции, Великобритании, а затем Польши и Германии. Это и обусловило впоследствии развязывание Второй мировой войны. Д. Ллойд Джордж отмечал в 1923 г.: «Международное право в наши бурные дни зависит, по-видимому, не столько от начал справедливости, сколько от шансов успеха… Несправедливые уступки, вырванные насилием, не являются соглашением в полном смысле этого слова; они представляют собой лишь отсрочку».
Тогда в парламенте Франции искали средство против усиления Германии в еще более жестком ее ограничении: в прениях о судьбе германского Рура выдвигались разные предложения, в том числе о 15-летней оккупации или даже аннексии территорий до Рейна в пользу Франции. С 2014 г. США и ЕС, организовавшие государственный переворот на Украине, создали сильный дисбаланс сил в Европе и пытались закрепить его с помощью антироссийских санкций, вооружения Украины и разжигания конфликта на Донбассе.   

По оценке экспертов, современный формат "международное право" переживает политизацию и кризис, связанный с потерей общего видения развития МО. Срывы селективных согласований, разрастание отклонений от норм международного права обусловливают «вкрапления» в виде «мягкого права» — «гибридных» элементов в виде "правил Запада". Основные факторы, обеспечивающие действенность таких отклоняющихся рекомендаций ("порядка, основанного на правилах" — падение политико-правового авторитета и эффективности международной организации ООН, соответствие навязанных ей рекомендаций интересам отдельных государств (США и ЕС). Трудности с международно-правовой квалификацией Брексита — пример, когда одно масштабное отклонение грозило дестабилизировать ситуацию в Европе и мире. Или, например, попытки включить Украину и Грузию, а потом и Молдавию, в НАТО, подрывали всю систему правовых и политических регуляторов европейской безопасности, включая и договоренности о «равной и неделимой безопасности», меры доверия, выработанные в течение десятков лет действия СБСЕ (ОБСЕ).
Состояние мировой политики характеризуется осложнением возможностей решения вопросов в условиях разрушенной иерархии форматов регулирования насилия. Формат «мировая политика» изобилует "двойными стандартами" в толковании правил; селективные согласования чаще всего сопровождаются односторонне оправданными отклонениями, спровоцированными западными государствами и, соответственно, имеют труднопредсказуемый и труднореализуемый характер, вызывающий новые дисбалансы сил.

Ранее в формате «миропорядок» ("договоренности держав") стороны («сверхдержавы», «великие державы») остерегались делать резкие шаги, опасаясь разрушить стратегический баланс сил как преграду масштабным вооруженным конфликтам, в том числе с применением ядерного оружия. Формат «международное право» сам по себе консервативен и инертен. В 1960-1980 гг. он укреплялся и был эффективным. А в формате регуляторов "мировая политика" под контролем "миропорядка" и "международного права"  использовался богатый набор гибких режимов селективного согласования и отклонений ("мягкого балансирования"), что помогало погашать крупные конфликты. Декларации, рекомендации, соглашения, коммюнике не требуют ратификации в парламентах, и помогали быстрее разруливать "заторы".

Сейчас в формате "мировая политика" иной субъектный состав: растет число «разнокалиберных» государственных и негосударственных акторов с разнонаправленными устремлениями (непризнанные государства, «теневые» акторы, ТНК, а иногда даже приходится вести переговоры с международными и национальными террористическими объединениями). "Глубинное государство" США ранее (в биполярной системе МО) прилагало определенные усилия для поддержания формата "международное право". Но, с другой стороны, мощное преимущество (наличие основной резервной валюты и институтов МВФ и Всемирного банка) давало США дополнительные возможности для решения задач "глубинного государства": финансировались разведывательные сообщества и применение мягкой силы, особенно ориентации в разных странах на потребительство - все это помогало формировать среду для подрыва традиционных ценностей и идеологии СССР. Теперь же в XXI в. малые страны при разрушении иерархии биполярного формата регулирования чаще применяют контингенции, действуют более решительно против сильных акторов, включаясь в разные расклады балансов сил (угроз, интересов).

Усиливающие контингенции (исключения) ведут к ослаблению формата "международное право" (серьезные оговорки в договорах и ратификационных актах, "правила" США), его политизации (выход из режима международных договоров, навязывание «гуманитарных интервенций», «цветных революций»). Запад все откровеннее использует не только диссидентов, но и экстремистов и террористов в геополитических комбинациях. Такие отклонения, как правило, связаны с содействием (бездействием) какой-либо державы и (или) коллективного центра потенциального насилия, доминированием сверхдержавы или устава регионального блока над международным правом(талибы и Аль-Каеда в Афганистане порождены ЦРУ; террористические акты Украины против России разработаны и оправданы с помощью ЦРУ и МИ-6). Это свидетельствует о расхождении функций легализации и легитимации («гуманитарную интервенцию НАТО в Сербии 1999 г. стали называть «незаконно-легитимной акцией»).

"Мировая политика" в иерархии форматов (в идеале — при относительно устойчивом балансе сил держав, т.е. при "договоренностях держав") должна занимать подчиненное место. Тогда акторы МО, обеспечивая оптимум селективных согласований, будут стремиться коллективно ограничивать отклонения, проводить общие интересы, «связывая» односторонние меры акторов с помощью норм международного права, формальных и неформальных институтов глобального регулирования, интеграции, миротворчества, согласительных средств. При разрушении иерархии форматов становится все труднее согласовывать направления развития мирового сообщества, интересы государств, частные интересы ТНК и НПО, что ведет к учащению отклонений — дискреционных (выходящих за рамки общих договоренностей) решений государств (блоков).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С разрушением иерархии форматов регулирования в МО растет число социальных рисков и угроз, которые не решаются при нынешнем состоянии регуляторов насилия: начиная от экологии океана, изменения климата, природопользования, потребления чистой воды, этнических конфликтов и войн, голода и бедности, углубления регионального неравенства и кончая расползанием ядерного оружия и угрозой конфликта ядерных держав. Создание условий для остановки нарастания глобальных и региональных угроз видится в выстраивании нового миропорядка, восстанавливающего иерархию, которая упорядочит форматы регулирования насилия.

Одни исследователи характеризуют новый миропорядок как полицентричный, используя в том числе метафоры «семь шаров, которые не могут упасть» (США, КНР, Россия, Индия, ЕС, Япония, Великобритания) или новый «концерт держав», состоящий из 10 и более сильных государств, представляющих все регионы. Другие говорят о формировании новой бицентричной системы из противостоящих блоков («треугольников») «США — Британия — Япония» и «Россия — КНР — Иран». К таким «треугольникам» могут примыкать еще некоторые страны: Южная Корея, Украина, Молдавия – к первому, а КНДР, Белоруссия, Сирия – ко второму. Также страны НАТО не смогут оказаться в стороне – выстроятся за первым «треугольником» (за исключением Венгрии, возможно, также Турции и Словакии), а страны ШОС и БРИКС (с особой нейтральной позицией Индии) будут тяготеть ко второму. К сожалению, ЕС не смог преодолеть зависимость от НАТО и США, а только серьезно углубил её в период правления Дж. Байдена (подрыв трубопровода «Северный поток» – один из факторов; фактическое союзничество в войне Украины) и лишился возможности стать в «фигурой балансирования» сил и угроз в первой половине 2020-х гг. Не получился из ЕС посредник между двумя центрами силы. Возможно, по мере укрепления технологической и валютной независимости КНР и России иерархия форматов регулирования насилия сформируется посредством селективных согласований «тройки» (США, КНР и Россия) при поддержке других стран, включая страны БРИКС и «мирового большинства» в целом. Снижение остроты противоречий между этими державами позволило бы перейти к укреплению форматов «международное право» и «мировая политика» в рамках роста доверия к ООН, и тем самым переформатировать развитие мирового сообщества в направлении мира и социальной справедливости. Скорее всего миропорядок будет опираться на баланс сил блока США, с одной стороны, России с Китаем, с другой. Тогда начнут выходить на нормальное функционирование регуляторы международного права и мировой политики, сформируется система новых мер доверия и воцарится мир.

Другой вариант: на базе ШОС, БРИКС, АСЕАН, Африканского союза, латиноамериканских интеграционных объединений будет формироваться альтернативная евразийская платформа, противостоящая западному блоку. К ней будут переходить некоторые страны Европы, Южная Корея. Некоторое время сохранится англо-саксонский блок, от которого отпадут потом Новая Зеландия, Австралия. Влияние евразийской платформы будет нарастать, что скажется на повышении эффективности работы ООН и Совета безопасности. Возможно, придется серьезно реформировать ВОЗ, МОК и ВАДА, ОЗХО, МАГАТЭ, ЮНЕСКО, МВФ и Всемирный банк, искореняя русофобию и прозападный уклон с дискриминацией не-западных стран. Сейчас даже ЮНЕСКО подвержена русофобии, из-за чего не упоминает в своем докладе имена погибших российских журналистов, а также преследуемых за правдивые репортажи с Донбасса западных журналистов. Произойдет или распад, или оздоровление ЕС. Может сложиться параллельная к доллару и евро международная система расчетов. Труднее всего будет реформировать НАТО как последнюю мощную международную коалиционную подпорку для гегемонии США. Но без "всепроникающего" влияния доллара эта подпорка станет гораздо слабее, и европейские общества сбросят выпестованные в американских центрах и университетах индифферентные к национальным интересам элиты и выберут национально ориентированные органы власти, склонные к проведению справедливых международных согласований.