Домик в Коломне как ответ на критику Онегина

"Домик в Коломне" как ответ Пушкина на критику "Евгения Онегина"


Как говорит Лотман в статье «Архаисты — просветители» (Второй Тыняновский сборник, 1986):
----------------------------

Традиционное место церкви как хранителя истины заняла а
русской культуре второй половины XVIII в. литература. Именно
ей была приписана роль создателя и хранителя истины, обличителя власти, роль общественной совести.

…
от читателя требовалось не только прочтение
текста, но и претворение его в поступок, систему действий.
Таким образом, Просвещение, которое на Западе означало изменение строя мыслей общества, в России стремилось к пере­мене типа поведения.
---------------------------

Именно так понимала литературу русская критика: художественное произведение должно поучать людей о том, как хороший человек должен вести себя в обществе. Нормальный российский  литературовед до сих пор старается установить, кто в произведении -  положительный герой, кто — отрицательный герой, и какая поучительная мораль о хорошем или плохом поведении следует из этого произведения. Это верно для всех направлений критики в России, независимо от политической ориентации. Если мораль не удается найти, произведение не может считаться полезным, удачным.

Но в России были гениальные писатели (Пушкин, Чехов, Тютчев), которые считали, что личность, требования души человека важнее требований общества,   человек должен быть верен "правде сердца". Поэтому в их произведениях  нет очевидно  «положительных» и «отрицательных» героев, нельзя найти поучительный вывод об универсально  правильном поведении. Это дает основание критике рассматривать их произведения как случайные, бессмысленные, ненужные для читателей.

 «Послесловие к рассказу Чехова 'Душечка'» (см. http://proza.ru/2025/01/06/1325) Льва Толстого дает великолепный пример такого подхода российской критики к Чехову. Действительно, по рассказу нельзя сделать однозначный вывод о том, является ли Душечка примером для подражания. Из этого Лев Толстой делает вывод, что Чехов хотел написать так, чтобы в произведении была одна мораль,  но написал так, что из произведения следует другая мораль. Он не мог себе представить, что Чехов не мысли в терминах "положительных" и "отрицательных" героев. И дело не в Толстом, конечно. В России Чехов до сих пор рассматривается, преимущественно,  как бытописатель: описывает случаи из жизни, без всякого смысла. 

Когда дело касается Пушкина, уже Белинский был безоговорочен:

-------------------------

Пушкин, не утрачивая в настоящем и будущем своего значения как поэт великий, тем не менее был и поэтом своего времени, своей эпохи, и что это время уже прошло, эта эпоха сменилась другою, у которой уже другие стремления, думы и потребности.

Исключительные поклонники Пушкина, с ним вместе вышедшие на поприще жизни и под его влиянием образовавшиеся эстетически, уже резко отделяются от нового поколения своею закоснелостию и своею тупостию в деле разумения сменивших Пушкина корифеев русской литературы. 
--------------------

Дескать, Да, Пушкин — великий поэт, но он уже устарел, и если вы этого не понимаете, то вы сами отделяетесь  «от нового поколения своею закоснелостию и своею тупостию». Я понятно объяснил?

Белинский оказался злым гением по отношению к Пушкину: он сформировал пренебрежительное отношение к содержанию творчества Пушкина, которое является доминирующим до наших дней. Это касается "Евгения Онегина" в особенности. Белинскому это удалось потому, что он выражал самые пошлые, общепринятые идеи. Те же идеи до Белинского выражал и другой враг Пушкина, Булгарин.
Так,   Белинский высказал общее мнение прошлой и будущей «нормальной» критики, когда написал:

-----------------
Что же это такое? Где же роман? Какая его мысль? И что за роман без конца? - Мы думаем, что есть романы, которых мысль в том и заключается, что в них нет конца, потому что в самой действительности бывают события без развязки, существования без цели...
------------------

В том же Тыняновском сборнике есть статья (М. Л. Гаспаров, В. М. Смирин ``«Евгений Онегин» и «Домик в Коломне»: пародия и самопародия Пушкина'') о том, что советские литературоведы, включая Тынянова, видят в «Онегине»  сочинение без определенного плана и смысла, пародию на роман в прозе. Они  согласны Булгариным и с Белинским, конечно.

Но вместо того, чтобы ругать любителей Пушкина   "закоснелыми и тупыми", советские критики нашли другой способ бороться с Пушкиным. Традиционно, они приписывает Пушкину выводы и взгляды, противоречащие тексту его произведений, но всегда согласные с господствующей в данный момент идеологией. Эта традиция началась Белинским и продолжена Достоевским.

Как же Пушкин реагировал на эту критику «Онегина»? Ответ — в его произведении «Домик в Коломне».

Это произведение должно восприниматься как шутка. С большим количеством отступлений, изысканным стихом (специально модифицированные Пушкиным октавы), Пушкин рассказывает анекдот о том, что кухарку наняли, а потом ее застали за бритьем. Там не подразумевается, что эта кухарка была transsexual, это был просто мужчина, притворившийся женщиной.  Не совсем понятно, зачем. История написана, чтобы шокировать критиков грандиозностью формы и ничтожностью содержания, именно так, как критики воспринимали «Евгений Онегин».

Поэма кончается диалогом с критиком.


XXXIX
— «Как, разве все тут? шутите!» — «Ей-богу».
— «Так вот куда октавы нас вели!
К чему ж такую подняли тревогу,
Скликали рать и с похвальбою шли?
Завидную ж вы избрали дорогу!
Ужель иных предметов не нашли?
Да нет ли хоть у вас нравоученья?»
— «Нет… или есть: минуточку терпенья…
XL
Вот вам мораль: по мненью моему,
Кухарку даром нанимать опасно;
Кто ж родился мужчиною, тому
Рядиться в юбку странно и напрасно:
Когда-нибудь придется же ему
Брить бороду себе, что несогласно
С природой дамской… Больше ничего
Не выжмешь из рассказа моего».

Пушкин в этих строфах смеется над критиками, которые негодуют на незначительный предмет поэмы, несоответствие формы и содержания, просят «нравоучения».

Расщедрившись, Пушкин соглашается найти в этой истории мораль. Эта мораль состоит в том, каждый должен вести себя в соответствии со своей природой. В частности, если в вашей природе есть бородатость, то, как бы вы не пытались замаскироваться под женщину, вам придется бриться.

В обобщенном смысле, эта мораль подходит и к «Евгению Онегину», где каждый персонаж надевает разные  маски, играет роли для того, чтобы занимать достойное место в обществе. Например, Татьяна, «русская душою», изображает из себя то героиню сентиментальных французских романов, то героиню романа Остен;  Ленский изображает из себя типичного романтического поэта; даже персонаж от автора притворяется   легкомысленным балагуром; только Онегин снял свою маску разочарованного денди,  начиная со второй главы и больше ее уже никогда не надевал. У Татьяны, Ленского и персонажа — автора маски в некоторые моменты спадают, и мы видим их подлинную природу также, как и в случае с  «кухаркой» в «Домике в Коломне».

«Домик в Коломне» - как бы пьеса, в которой есть два героя: Автор и Критик. Автор рассуждает о стихосложении вообще, затем рассказывает анекдот о кухарке с отступлениями, которые не имеют ничего общего с сюжетом. Критик возмущается, что его провели: заманили красивыми стихами, но не дали поучения, на которое он так надеялся! На это Автор выдает ему очень смешное, издевательское поучение. Эта пьеса — пушкинская насмешливая интерпретация его конфликта с критикой. Но это издевательское поучение, которое он в конце концов соглашается дать, намекает и на мораль из «Онегина»: надо быть собой! 

Но Гаспаров и Смирин видят в "Домике в Коломне" только самопародию на роман «Евгений Онегин», который и сам написан как пародия, по их мнению.