Два письма

         На днях резко похолодало, полезла на антресоли искать опушку к капюшону куртки. Нашла… Коробку из-под сапог, не выброшенную, а приспособленную для всевозможных вещичек. Вспомнила, когда-то дети в нашем доме обожали открывать старые шкатулки и рассматривать незатейливые украшения советских времён, разные брелки, старые ключи, монетки, почтовые марки, этикетки спичечных коробков, значки, которые мы собирали с братом, медальки из недорогих металлов, деревянные и даже глиняные.  Все «драгоценности» из детства, что рука не поднималась выбросить, и сувениры, привезенные из путешествий по родной стране.
Меня всегда умиляло, когда дети, попросив на память какую-то безделушку, бросались к родителям: «Смотрите, что нам тётя подарила!»
Вот такой же щенячий восторг я испытала, когда взяла старый конверт и достала два письма, написанные на пожелтевшей от времени бумаге, каждое сложенное вчетверо и написанное кругленьким почерком отца для моей матери. Привожу письма в очерёдности, как я их читала.

Письмо 1-ое: «Привет, заботливой хозяйке от благодарного Пуша.
В первых строках своего письма сообщаю, что я живу не по-прежнему. Первые сутки после твоего отъезда прожил за счёт внутренних запасов организма. Вторые сутки питался отходами фарша, который соизволила готовить для себя соседка. Третьи сутки принесли на мой стол микроскопические кусочки колбасы, шкурки от неё и хлеб, который я очень не люблю.
На четвёртые сутки я лакомился тамбовским окороком. Вернее, салом и корочками от него.
А вот на пятые сутки мне подали кефир. Я решительно отказался есть его! За это меня наказали и перевели на хлеб и воду.
На другой день после голодухи я с жадностью съел целый пирожок. Мясокомбинатовский пирожок мне очень понравился. Ух, какой вкусный!
На другой день я тоже ел мясокомбинатовские пирожки и пил воду из чайника. Так я существую.
Тебе желаю находиться больше на свежем воздухе. Умело развлекаться и, конечно, не болеть. На курорте не положено болеть. Кино смотри в кинотеатре «Ракета». Прогулки совершай возле моря, читай книги и газеты тоже возле моря. Срок надо выжить полностью. Пусть повара готовят блюда и из рыбки. Вы же имеете право заказать и рыбное блюдо. А я тут не околею, выдюжу. Желаю здоровья, радости, веселья.
Пушоня-распушоня, но… (не засоня). Даю тебе лапу, которая стала чуть тощее, но она сильная!»
Отпечаток лапы прилагался в письме, очерченный красным карандашом (авт.)

Письмо 2-ое: «Здравствуй, Аня! Мы живём по-сиротски. Ирина как-то мне заявила: «Тебе дали деньги, вот и обеспечивай себя продуктами и питайся как хочешь».
«Сильна!» - подумал я, услышав словечко «обеспечивай». Легко сказать обеспечивай. Пушу-то ведь надо готовить, а наша Ирина не приучена к этому. Но я не унываю. Покупаю такие готовые продукты, что Иринке остается только спрашивать, где я всё это достаю. Так что ты не горюй, я питаюсь калорийно. И Пушку от меня перепадает.
Наш  Валерик уехал в назначенное время. Сейчас, наверно, не одну сотню килограммов помидоров собрал. И поел их он наверняка вдоволь. Пусть себе собирает урожай. Ему это только на пользу должно пойти.
Дома мы живём тихо-мирно. Ирина ходит в кино, а я по вечерам читаю газеты. Аня, раньше срока не уезжай. Домой выезжай на другой день по истечении срока. Слышишь, чтобы было так, как мы решили с Пушом Марсовичем. А мы тут как-нибудь перебьемся без первых блюд. Деньги я и Ирина расходуем бережно и экономно, так что ты не волнуйся. Всё будет в ажуре. Отдыхай себе на здоровье. Ведь больше тебе никто путёвки в дальнейшем не даст. Воздух в Евпатории целебный. Это главное лекарство для больного сердца плюс отдых и покой. Вот и всё твоё лечение, а на неудобства не обращай внимания. Обнимаю и целую тебя. А кот лижет и царапает. Мы тебя крепко-крепко»…

          Эти два письма были написаны в начале 60-х годов. Они поразили меня правдивостью и зарядили оптимизмом. Черный кот – вначале Пушок, в дальнейшем Пуш Марсович, в домашнем обиходе Пуни, со временем приобрёл даже фамилию – Мочальский, она мне приснилась во сне. Так он до конца жизни и звался официально: Пуш Марсович – Пуни Мочальский.
А принесла его домой малюсеньким котенком моя мама из редакции, где они вместе с отцом работали. К сожалению, я не запомнила, к кому из стародавних сотрудников редакции приехала гостья из Москвы. Это была Римма Казакова. Она привезла с собой кота – Марса. А у хозяйки дома была кошка, кто-то из котов был сиамский, а кто-то сибирской породы.
Наш котёнок Пушок после отъезда папаши Марса, появился на свет, как и положено, через пару месяцев. А ещё через месяц-полтора был торжественно водружён на стол под яркий свет оранжевого шелкового абажура, чтобы мы смогли лучше рассмотреть чёрный пушистый комочек обещанного счастья. Со временем Пушок вырос в огромного кота, которого знал весь двор, унаследовав от своих родителей шикарную сибирскую шерсть и характер сиамского кота!
Кстати, это место обитания так и осталось за ним навсегда: он пил чай, обедал, ужинал, просматривал и читал газеты, с удовольствием наблюдал вместе со своим хозяином по телевизору за жизнью человеков и разных прочих обитателей планеты. Говорят, красота спасёт мир.
Готова подтвердить и добавить: доброта спасёт человечество.