Шаманка

Такое изредка бывает. Мои соседи по салону самолёта сели не на свои места. И когда чуть позже явились эти двое, мужчина и женщина азиатской внешности, случилась заминка. Разобрались с посадочными талонами. Расселись согласно местам, а верхнюю одежду мужчине оказалось некуда класть: вверху, над креслами, всё уже было плотно забито вещами других пассажиров. Я заметил небольшую нишу вверху напротив и, поскольку сидел с краю у прохода, предложил помощь мужчине. Он тут же благодарно согласился.
Однако, с одним довольно крупным округлым предметом в плотной упаковке он так и не расстался. Круглолицая полненькая женщина-азиатка молчала, её спутник изредка обращался к ней на своём языке, который явно не был китайским, но каким был – я в тот момент для себя определить не смог, поскольку слабо улавливаю оттенки быстрой речи.
Лететь предстояло около пяти часов, поэтому не сразу, но всё-таки мы разговорились. И, поскольку женщина сидела возле меня, то в основном с ней мы и беседовали. Оказалось, что она – профессиональная потомственная шаманка, летит в Европу на симпозиум по шаманизму. Зовут её Сайсуу Орлановна Оюн. Тувинка. Дочь человека по имени Орлан. Сопровождавший был её братом.
Шаманки в Туве, в сердце Азии, – не редкость. В каждом роду есть. А в Европе это – в диковинку. Интересуются. Приглашают. Дорогу оплачивают. Потому и отправляются в дальнюю дорогу из центра Азии тувинские женщины, обладающие шаманскими способностями. Я поинтересовался предметом, который держал в руках её брат. Выяснилось, что это – настоящий шаманский бубен. На высоте 11 тысяч метров в современном воздушном лайнере из одного конца мира в другой, пересекая пространство и время, летел древний музыкальный инструмент, способный вызывать духов и вводить в транс. Признаюсь, в какой-то момент у меня был соблазн попросить моих спутников ударить в бубен, но сдержался. Мне показалось, что стюарды могли бы нас неправильно понять. Может быть, не стоило бояться, но я всё-таки поостерёгся.
Сайсуу рассказала о своей кочевой жизни, о том, где, когда и как выступала, о своих предках, о сёстрах, обладающих таким же даром, как у неё. Шаманский дар в их семье передавался по женской линии. Тувинский шаманизм – явление уникальное, признанное во всём мире.  Как говорит Верховный шаман Республики Тува, председатель ведическо-шаманской организации «Адыг Ээрен» господин Кара-оол Тюлюшевич: «Настоящий шаман – это и великий костоправ, и знаток традиций и обрядов, великий танцор и певец. Нужны не только способности, нужно знать все обряды и традиции, поэтому лучше, когда этому учат с детства. В Туве три сокровища: природа, хоомей и шаманизм». Шаманы используют энергию природы, деревьев, гор, воды, камней и Земли. Хоомей — общеупотребительное название одного из пяти стилей тувинского народного горлового пения.
По исконным представлениям тувинцев шаманы связаны с другими мирами, и от них, от ветра, неба, земли происходят древние тувинские мелодии, пение и обряды...Поскольку язык тувинцев относится к тюркским, к алтайской семье языков то, когда я начал прислушиваться к речи моих попутчиков, отдельные слова мне были понятны без перевода…
 Мы расстались почти друзьями, обменявшись на прощание номерами своих сотовых телефонов. Надеюсь, что эта встреча будет не последней. До свидания Сайсуу Оюн!..
Встреча эта пробудила во мне давние воспоминания о тувинском Туране, в котором мне, находившемуся в Туве по производственным надобностям, доводилось ночевать когда-то, о местечке с птичьим названием Гагули, откуда начинался маршрут руководимой мной в те времена топографической партии от верховий реки Тёплая к её устью, о тувинских всадниках-пастухах, с которыми приходилось чаёвничать у костра, о зелёных холмах Тывы и её бескрайней степи.  Кстати, названия республики Тыва и Тува с 2001 года по Конституции региона стали равнозначными. Правильное название языка — тувинский, а жителей — тувинцы, тувинец, тувинка.
Однажды, много лет назад один из старейших геологов Восточной Сибири ныне покойный Анатолий Илларионович Науменко в беседе со мной коснулся темы истории происхождения народов, населяющих ныне наш регион. И вдруг с хитроватой улыбкой он вынул из ящика своего старинного стола некий округлый черный предмет... Надо сказать, что стол седовласого геолога был наполнен, как мне казалось, необыкновенными вещами - образцами самых разных горных пород, добытых им в бесчисленных экспедициях в течении многолетней непростой геологической жизни. А хитринка в глазах Науменко всегда была предвестием чего-то необъяснимого и потому чрезвычайно любопытного. На сей раз этим предметом оказался вовсе не минерал, а вроде бы обычный с виду кусок старой почерневшей меди. И вот какую историю поведал мне геолог...
Когда-то в конце сороковых годов двадцатого столетия находясь в экспедиции в тувинских степях, где до горизонта нет ни деревца, он обнаружил этот кусок меди на дне глубокого геологоразведочного шурфа, который выкапывали горнорабочие. По всему было видно, что это - выплавленный в медеплавильной печи слиток. Тут же он разглядел и остатки самой печи. Сквозь неё некогда проросло огромное дерево. Детали корней этого дерева на глубине 5 метров от поверхности земли были явственно различимы. Разумеется, дерево находилось в лесу. А вот печь была вовсе не в лесу, а на берегу какого-то древнего ручья - возле болота. Из всего этого возникал естественный вопрос: когда же всё это произошло? Сколько времени прошло с той поры, если исчезло болото, исчез ручей, вырос могучий древний лес, простоявший явно не одно столетие или тысячелетие, исчез лес, образовалась степь, в которой живет тувинский народ ни о каком лесе даже в легендах своих и слыхом не слыхивавший? Кто были те люди, выплавившие возможно первый в истории человечества металл? Подержал я в руках тот кусок меди и крепко задумался…
Трудился Анатолий Илларионович не только в Красноярском крае, но и в Туве. Позднее ему там начал помогать сын, Александр Анатольевич, тоже геолог - поисковик. А искать в наших недрах геологам всегда было что. Много разных драгоценных минералов сокрыто в тувинской землице. Например, агальматолит, по-тувински «чонар-даш» - мягкий камень. Это такой чудо-камень, из которого тувинские мастера вырезают знаменитые на весь мир художественные изделия малой скульптурной формы. Гора Сарыг-Хая (Желтая гора) давно стала местом паломничества местных камнерезов, а изделия из чонар-даша - визитной карточкой Тывы. В фондах Национального музея Республики Тыва хранится целая коллекция работ выдающихся мастеров-камнерезов.
И вот примерно году в 1993 случилось в 12 километрах к северо-востоку от города Ак-Довурак в Барум-Хемчикском районе еще одно открытие: были найдены огромные запасы яшмовидного роговика каратулита – почти полмиллиона тонн! С виду минерал этот невзрачен абсолютно. Впрочем, необработанные камни часто так выглядят. Существует легенда о том, что когда король Британии Георг V в 1905 году впервые увидел в неограненном виде в мастерской огранщика крупнейший в истории человечества алмаз «Кулиннан» весом 3106, 75 карата, то разочарованно воскликнул: «Если бы я заметил его где-нибудь на дороге, то скорее всего пнул бы ногой или просто прошёл мимо».  Руки человеческие превращают с виду обычный камень в настоящее чудо!
Необработанный кусок каратулита выглядит непрезентабельно. Просто кусок горной породы. Но если его отполировать, то камень, имеющий прочность, не уступающую граниту, обретает глубокий чёрный цвет и идеально гладкую поверхность с ровным шелковистым блеском. Он может прекрасно использоваться и как облицовочный материал при строительстве, и как поделочный при производстве сувениров или стильных ювелирных украшений из естественного камня чёрного цвета с идеальной полировкой! Из-за своего уникального свойства тувинский каратулит получил торговое наименование «чёрная яшма». Хотя само это сочетание слов, безусловно, звучит несколько комично для тех, кто знает, что слово «яшма» означает «пёстрая». Тогда, в середине девяностых, об этом открытии и о явлении миру чёрного тувинского камня рассказывали мне с большим энтузиазмом отец и сын Науменки.   
Ещё одна каменная история вспоминается мне в связи с Тувой и тувинцами…  Это древняя орхоно-енисейская руническая тюркская письменность, сохранившаяся в надписях на камнях… Она стала символом единства и неделимости великой древней культуры, созданной алтайской языковой семьёй народов на гигантской территории от берегов Тихого океана до венгерской Пушты в центре Европы. Обнаруженная и сохранившаяся в большинстве своем на территории современной Тувы и прилегающих к ней землях могучего Енисея она доныне напоминает о единой древней алтае-саянской языковой семье, к которой относятся следующие языки: азербайджанский, алтайский, башкирский, булгарский, казахский, каракалпакский, карачаево-балкарский, киргизский, татарский, тувинский, турецкий, туркменский, узбекский, уйгурский, хакасский, чувашский, якутский, бурятский, калмыцкий, монгольский, маньчжурский, нанайский, эвенкийский, корейский, нивхский, юкагирский. Общие предки и исторические корни этих народов находятся здесь - в Алтайских и Саянских горах.
Как известно, орхоно-енисейская тюркская руническая письменность была расшифрована в конце девятнадцатого века. После прочтения множества надписей выяснилось, что это не просто тексты, а настоящая древняя поэзия! Впрочем, не всё так просто…
Древние кочевые тюркоязычные народы, жившие на степных просторах Центральной Азии, создали в VI веке (в 552 г.) высокоразвитую империю народа "к;к тюрк" ("голубых тюрков") ; Тюркский каганат, имевший свою развитую культуру, о чем свидетельствуют письменность и литературные памятники, которые являются ценным, непреходящим наследием всех тюркоязычных народов, расселившихся по всей Евразии.
По словам Л. Н. Гумилева, ""кочевая культура имеет самостоятельный путь становления, а не является периферийной, варварской, неполноценной ныне вопрос может быть поставлен лишь о взаимных влияниях между оседлыми и кочевыми народами, а никак не о заимствовании кочевниками культуры у китайцев, согдийцев или греков". 60% всех памятников орхоно-енисейской письменности находится на территории Тывы ; древней земли, по праву считающейся колыбелью многих народов Евразии. Древнетюркские надписи на каменных стелах следует рассматривать не только в системе культуры, языка, религии и традиционного мировоззрения народов Центральной Азии, но и как явление древней литературы. Памятники орхонской письменности, определенные И. В. Стеблевой как историко-героические поэмы ; «Малая надпись в честь Кюль-тегина», «Большая надпись в честь Кюль-тегина», «Надпись в честь «Тоньюкука» (все - VII в.) ; находятся на берегу р. Орхон в Монголии. Древнетюркские памятники, обнаруженные вдоль Верхней и Средней части Енисея ; на территории Тывы, Хакасии и Минусинской котловины, являются в основном образцами эпитафийной лирики древних тюрков VII-XII вв. Всего насчитывается более 140 памятников орхоно-енисейской письменности, причём около 90 из них расположены на территории Тывы.
Рунические надписи тюрков, являются одним из древних пластов тюркоязычной словесности, имеющей неоспоримые художественные достоинства ; эпический принцип построения сюжета, сложный пространственно-временной континуум, особенность ритмической организации, стиля.   
Историко-героические поэмы древних тюрков по ритмике, стилю повествования близки к таким эпическим произведениям как: "Манас", "Гэсэр", "Джангар", "Урал-Батыр", "Маадай-Кара", "Алтын-Арыг" и другим. Древнетюркские памятники близки к эпическим сказаниям также по архитектонике и по основной смысловой концепции ; борьбы добра и зла.
Влияние древнетюркской культуры на современную тюркскую литературу очевидно. К великому сожалению, древнетюркская письменность была утрачена после XII века, просуществовав около шести столетий, в связи с чем прервалась эволюция письменной культурной традиции. Сегодня можно говорить об историко-генетическом влиянии через никогда не прерывавшуюся устную традицию, об исторической и лингвистической памяти тюркоязычных народов.  Были забыты такие стилеобразующие мотивы эпитафийной лирики древних тюрков, как "адырылдым" (я отделился) и "покпедим" (я не насладился). Благодаря расшифровке, переводам и издании памятников орхоно-енисейской письменности. современные тюркские поэты могут ощутить свою поэтическую и эстетическую близость с художественным наследием предков. Поэтическое чувство, с древних времён присущее тюркоязычным народам, не могло не отразиться и на тюркской топонимике! Литературоведческому анализу памятников древнетюркской литературы посвящены работы известных тюркологов В. М. Жирмунского, А. Н. Бернштама, А. М. Щербака.
И. В. Стеблева рассматривает орхоно-енисейские надписи как поэтические тексты, построенные в рамках стихотворного канона.  Многие современные учёные вообще считают все письменные надписи древних тюрков образцами особых литературных произведений. Безусловно, и я согласен с тем мнением, что древнетюркские рунические надписи являются памятниками литературы. Рассмотрим поэтические особенности древнетюркских текстов.
Древнетюркские надписи (в честь Кюль-тегина, Тоньюкука, Гадательная книга и так далее) являются силлабическими, дисимметрическими свободными стихами, состоящими из неравносложных строк, построенных в зависимости от художественной интонации, подобно структуре интонационно-фразовых стихов, то есть, являются дисимметрическими свободными стихами. Чем древнее поэзия, тем свободнее она от изобразительно-выразительных канонов.
Наблюдаются зачатки рифмы в виде семантической тавтологии, заметно тяготение к силлабической системе стихосложения, и поныне характерной для стихосложения народов южной Сибири (тувинцев, алтайцев, бурятов, шорцев, хакасов, якутов). Изобилуют метафоры, сравнения, также фразеологические обороты, пословицы, поговорки. Причем, средства звуковой организации древних текстов аналогичны средствам современной тюркской поэзии. В енисейских эпитафиях на каменных памятниках из Уюк-Турана, с. Элегеста, р. Барык можно заметить немалые поэтические достоинства!
Без проникновения в эмоциональный мир древнетюркской лирики многие не смогут уловить весь трагизм и поэтичность слова "адырылдым" из енисейских эпитафий, который на русский язык переводится мало что говорящим словосочетанием "я отделился", тогда как в контексте надписи, помимо горечи расставания и прощания, слышится не просто горестный вздох, а буквально рыдание человека, покидающего родных. Можно также отметить, что само слово "adyryldym" используется в текстах как метафора ; при наличии в древнетюркском языке слов ";lum" - смерть, ";lur" умирает, "ket" - уходить, исчезать, умирать. Эмоциональный тон, эмоциональная окраска, стилистический ореол слова - важнейший фактор в развертывании лирического сюжета; тон, задаваемый этим словом, определяет суть стихотворения".
Рассмотрим некоторые мировоззренческие особенности орхоно-енисейских памятников.  В письменных памятниках древних тюрков можно обнаружить наличие мировоззренческого феномена ; трехуровневую модель Вселенной, которая идет из глубинных, архаических пластов религиозно-мифологического сознания восточных народов. В памятниках древних тюрков всюду присутствует Синее (голубое) Небо. В результате появляется третий элемент триады ; "…между ними был сотворен сын человеческий".
Тенгри - верховное божество теологической структуры, определяет судьбы людей, управляет их делами. Характерной чертой стиля древних эпитафий является плач по небесным светилам, которые навсегда погасли для героев надписи: "Солнце и луну на голубом небе я перестал ощущать".
Енисейские древнетюркские надписи на стелах, названные С. Е. Маловым "кладбищенской поэзией", представляют собой небольшие тексты, описывающие основные события из жизни древнетюркских воинов и выражающие сожаление, плач по жизни на земле, горечь расставания. Данные эпитафии содержат в основном обращение от первого лица ; от лица погибшего знатного, доблестного героя. Безусловно, память о герое оставлял близкий ему человек, знавший его биографию, важные детали жизни, доблестные поступки и семью.
Енисейские эпитафии написаны большей часть в одной художественной форме, стиле и композиции, что говорит о существовании общей древнетюркской литературной традиции маркировки надгробных памятников знатных полководцев, героев поэтическими текстами. Вполне вероятно, что существовали специальные "поэты", специалисты своего дела, которые создавали тексты эпитафий, освещавших жизнь достойных людей той исторической эпохи, "поэты", глубоко чувствующие сожаление и скорбь человека, уходящего в мир иной.
В древнетюркском трехстишии, несмотря на свободную форму стихосложения, наличествуют следующие конструктивные признаки ритмической организации:
1) синтаксический параллелизм ; характерная черта стиля;
2)анафорическая аллитерация (перекрестная начальная рифма);
3) рифмовка грамматического типа (смежная конечная рифма, в других эпитафиях встречаются и ассонанс, и рифма-эхо);
4) сквозная аллитерация (или звукопись, аллитерирующие звуки).
Древнетюркским эпитафиям присущ лапидарный стиль, поэтому они проще по организации, чем современные тексты. Любопытно отметить, что трехстишную форму имеют не только надписи орхоно-енисейских памятников, но и некоторые миниатюры древнетюркской "Ырк битиг" ("Гадательной книги") XI века.
Сохранность памятников определяется материалами, на которых они созданы. В основном сохранились эпиграфические памятники: на обработанном камне — «бенкюта;ш» (в переводе с древнетюркского — «вечный камень») и на природных валунах — «битикта;ш» (в переводе с древнетюркского — «писаный камень»), а также на металле: монетах, зеркалах, чашах и тому подобном. Надписи на недолговечных материалах (деревянные дощечки, пергамент, шёлк, бумага) в основном утрачены. Небольшое число рукописей сохранилось в Восточном Туркестане. Наиболее сохранившаяся рукописная книга — Ырк Битиг.
Распространение среди тюркских народов иных религий постепенно привело к вытеснению собственного орхоно-енисейского письма. К XIII веку в связи с принятием ислама тюркскими народами орхоно-енисейское письмо было в основном повсеместно вытеснено. Однако, параллельно с этим процессом отдельные знаки енисейского письма продолжали присутствовать на предметах материальной культуры (пряжки поясных ремней, конская сбруя и т. п.) ещё весьма продолжительное время, вплоть до начала XX века.
Древнетюркская письменность использовалась наддиалектным койне (общий язык, возникающий в результате смешения нескольких диалектов) того времени (основана на языке властвующего племени собственно тюркютов, который также называется орхоно-тюркским языком), и, который, до некоторой степени, можно назвать древнетюркским литературным языком.
Тюркского принца, а затем кагана, Йоллыг тегина можно назвать первым известным тюркским поэтом, писателем и историком. Считается, что он был автором ряда памятных надписей в честь тюркского принца Кюльтегина и Бильге- кагана, а также Кутлуга (после восшествия на престол – Эльтериш-каган). Эти надписи отражают культуру древних тюрков, их поэзию, прозу, исторические познания и государственную идеологию.
Будучи письменным, орхоно-енисейский язык стал следующим этапом развития устного тюркского праязыка, наследниками которого стали все современные тюркские языки, в том числе, безусловно, и тувинский. Речевая картина Сибири необыкновенно пестра, поскольку сложена из множества разных языков и наречий. Я рассматриваю её тюркский слой лишь потому, что мне проще различить эти слова среди множества иных, так как предки мои были тюрками. Давняя мимолётная в прямом и переносном смысле встреча с шаманкой Сайсуу Орлановной Оюн когда-то наглядно продемонстрировала мне близость истории и общую родословную наших народов.