Жертва сельской гигиены с натуры

Подробно с фотоиллюстрациями и комментариями смотреть здесь: https://blukach.by/post/2597


 Сию приключенческую историю датирую периодом с 1959-го по 1962-й год. Точнее не помню, а названный промежуток времени определяю по действующей героине сюжета Зинке Тарнавской, которая шла выше меня на один класс Гадивлянской начальной школы, ибо в пятый класс она пошла в Свядскую среднюю школу 1 сентября 1962-го и в сей мемуар не попала бы.

 Был у нас в огороде семейный туалет типа скворечник, как и у всех сельских советских семей. Обычным делом тогда считали такой пункт гигиены, поскольку слова «унитаз» даже и не слыхивали. Да и слово «туалет» было не в обиходе, отхожие места тогда культурно именовались «уборными».

 Наша уборная представляла трёхстенный высокий ящик, сколоченный из грубых досок, и такой же крыши.

 Четвёртой стенкой ему служила стена хаты. Двери не было: зачем она в  узком семейном коллективе? Это значительно позже её смастерил питерский зять Витька Серёгин, муж моей сестры Ани.

 Витькиных рук дело и дощатый насест для приседания на корточки над круглою дырой, чтобы исполнить неотложный жизненный процесс.

 Удобно: не надо бежать на такой-то этаж, если сей неотложный процесс потребовал исполнения себя во время полезной трудовой деятельности на приусадебном участке – всё под рукой.

 А до зятьёвского насеста внутренне устройство уборной было до минимума простым. Над вкопанной в землю приёмной бочкой лежала толстая палка, одним концом опирающаяся на планку, приколоченную к боковой дощатой стенке уборной, а другим – к стене хаты. Пользоваться таким приспособлением взрослым было удобно: стоя на земле, перебросил зад за палку и пополняй приёмную бочку себе в удовольствие. А вот детям делать это было несколько проблематично, поскольку их зады не доставали до насестной палки. Приходилось забираться на неё с ногами и принимать позу курицы, сидящей на шесте. Зато легко было освобождать бочку от содержимого: подвинул палку к задней стенке и вычерпывай излишнюю забродившую массу.

 И вот во время игры во дворе я захотел в уборную «по большому». Закарабкался на палку-насест с ногами, снял штаны и подвесил себя над ещё не совсем наполненной до краёв бочкой. Однако не удержал равновесие, перенеся заднюю часть тела слишком назад, отчего насест чуток подвинулся, и я рухнул в бочку. Хорошо, что ногами. Хорошо, что бочка была мелкой, и её содержимое достало всего-то чуть выше моего будущего детородного органа.

 Когда попытка вылезть из бочки самостоятельно не увенчалась успехом, стал звать кого-нибудь на помощь. Вопли из уборной услышала младшая на два года сестрёнка Анька.

 Прибежав и быстро оценив ситуацию, заметила валявшийся рядом дрын. Один конец его подала терпящему бедствие мне, и, таща за другой, вытянула меня из распустившей неприятные ароматы потревоженной бочки.

 Что делать со штанами, с которых стекало тёмно-жёлтое содержимое бочки? Мамка обязательно совершит крупную порку в наказание за допущенную халатность при посещении уборной – штаны ведь единственные школьные.

 И я приступаю к логическим действиям по упразднению последствий моего купания в отхожей бочке. Приказываю Аньке незаметно похитить из хаты детский горшок младших братьев Васьки и Толика, наполнить его водой из придворного болота и принести мне. Пока суд да дело, стаскиваю с себя вонючие штаны и вешаю их на яблоневый сук.

 Вода доставлена. Приказываю сестрёнке сверху поливать из горшка штаны, а сам приступаю руками смывать с них образованные всей семьёй нечистоты.

 Несколько рейсов делала Анька в придворное болото.

 Затем я зрительно оценил совершённые деяния и оценил их согласно народному выражению «комар носа не подточит». Затем несколькими горшками болотной воды обмыл нижнюю часть своего тела и натянул принесённые сестрой запасные штаны. Как раз вовремя мамка позвала детей обедать.

 Сели за стол. А как взять из общего котелка картофелину и после есть её, если руки невообразимо воняют, а ложки для потребления такого вида пищи не предусмотрены и потому на стол не поданы?

 Я был сообразительным мальчишкой, потому ум мой быстро разработал план действий. Объявляю во всеуслышание:

 - Показать, как немцы в войну картошку ели?

 - Покажи, покажи! – с неподдельным желанием увидеть неведомое ей действо, завопила Анька.

 - Ложи передо мной картофелину, - приказываю сестре.

 Та с готовностью исполняет мой приказ. Тогда я наклоняю голову и откусываю от лежащей передо мной картошки. Анька от восторга визжит и хлопает в ладоши. Но тут мамка шмыгает носом и задумчиво произносит:

 - Что-то живыми человеческими испражнениями воняет…

 И снова сообразительность меня не подводит. Смотрю под стол на свои босые ноги и говорю:

 - Это, наверное, от моей ноги. Перед обедом наступил на кучу и, видимо, плохо вытер ступню. Пойду во двор и потру её о траву.

 Вышел на улицу и вдруг слышу вылетающие через открытое окно громовые проклятья мамки в мой адрес - Анька сдала меня!. Больше спасительных действий моя находчивая голова не рождала, и я пошёл в хату сдаваться.

 Уже не помню, наказывала ли меня родительница традиционной в таких случаях розгой. Память возвращается к ситуации, когда утром мамка снимает висящие над сводом печи мои штаны, вымытые и высохшие, но всё равно вонючие. Как же в таких идти в школу?

 Мамка понимает ситуацию и приступает к опрыскиванию одеколоном этого важного элемента школьной формы. Вылила весь флакон, затем старательно обнюхала все части одёжки и сказала:

 - Кажется, теперь запаха г… не слышно.

 Гадивлянская начальная школа находилась в 100 метрах от нашей хаты, в хате соседки Нади Прусской.

 Перед уроками ученики столпились у щита протопленной грубки, хоть на улице царила поздняя весна или ранняя осень, и было тепло. Девки прижались спинами к тёплому щиту, а мальцы (в том числе и я) крутились перед ними. И вдруг Зинка Тарнавская несколько раз шмыгнула носом и сказала:

 - Кто-то наодеколонился каким-то неприятным одеколоном.

 Я моментально понял, что сказанное относится к моим штанам. Но ум и на этот раз не подвёл меня, не заставив покинуть компанию. Ведь в таком случае я унёс бы за собой исходящий от штанов неприятный запах, и Зинкой был бы вычислен его источник. А так пусть девка не знает, от кого он исходит…

 На том мои воспоминания о купании в бочке с человеческими экскрементами закончились. Поэтому продолжения не будет.