Можно ли научиться защищаться Часть 1 и 2

 
               
                Часть 1

   В первые годы после войны появилась потребность защищаться. Я рос слабым мальчишкой и очень долго - много лет не мог за себя постоять. Осталось много детей без отцов. Мой отец остался жив. Впервые я увидел его, когда мне было семь лет. Он приехал со своего корабля на один день, и мы пошли с ним на демонстрацию.
Я спросил его тогда: "Папа, что такое три буквы "ХХХ" на домах?" Он сказал: "Это- Тридцать лет Октября".

 Черная форма, золотые погоны и кортик заставляли женщин оборачиваться. Позже я узнал чем он занимался в те времена на Балтике. Они тралили фарватеры, заставленные немцами во время войны глубинными бомбами. И он был там все эти годы. Мама говорила: "Твой отец на войне". А мне он был так нужен тогда. Он бы меня научил защищаться. Тогда на улицах среди мальчишек царило право сильного.

                ***
               
      Я не поклонник бокса и никогда им не занимался. Сильным быть хотел, но в те времена – 1948 год я пошёл в первый класс в одну из Ленинградских мужских гимназий.
Я ничего не знал: были ли в нашем районе какие-нибудь секции или в то время их не было вообще. Зато у Нарвских ворот был большой каток, где можно было взять коньки напрокат.
Мама давала деньги, и я шёл пешком на каток. Это было довольно далеко от нашего дома. За зиму я научился хорошо кататься на коньках.
Это были все мои достижения. Учился я плохо, так как целыми днями пропадал на улице. Я был неимоверно худой (после блокады). Мальчишки как-то со мной не играли.
 В нашем районе было устье Фонтанки и на другом берегу был завод Марти (вероятно там строили корабли). Вот там вдоль набережной Фонтанки без гранитного оснащения я и проводил весь световой день. Младший брат ещё не подрос, и я пока его с собой не брал. Недалеко от нашего дома Фонтанку пересекал Калинкин мост, состоявший по бокам из двух пар арок и цепями между ними. Вот здесь я и играл. Двор у нас был большой и мальчишек разных возрастов было много. Среди них было много ремесленников – учащихся ремесленных училищ. Они были старше нас и верховодили во всём районе. Ни за что любой мог подойти и дать пендаля или подзатыльника. Сдачи не дашь, получишь уже по физиономии- просто так, ни за что. Это было обидно. Шёл домой, глотая слёзы. Темнело. Мама возвращалась с работы поздно. Отец приезжал раз в неделю. Он был морским офицером и всё время находился на корабле.
Мама готовила обед, я ел поздно и уже полусонный садился за уроки. Я почему-то делал их в кухне на подоконнике. Писали палочки в трёхлинейной тетради. Получалось плохо, глаза слипались. Да ещё в те времена во дворе была мода на что-нибудь меняться. У меня были какие-то монеты, и я выменял их на авторучку «Паркер». Я, конечно, не знал, что она была неисправная, и наделал много клякс. Получил кол по русскому на следующий день.
Наступило лето. Мама отправила меня в пионерский лагерь. У меня вдруг проявились способности к барабану и даже к горну. Поэтому пионервожатые ставили меня на линейку возле мачты, где кто-то из детей поднимал флаг под звуки моего горна. У меня получалось. На подъём меня поднимала старшая пионервожатая, чтобы играть подъём.
Кружки в лагере были, и я ходил в военно-морской кружок, где мы пытались строить модели военных кораблей. Но секций спортивных не было. Только бегали вокруг лагеря на время. Я задыхался, но бежал и прибегал последним. Кстати, поскольку я был горнистом, а позже барабанщиком, вожатая повязала мне пионерский галстук. Подъём флага шёл под салютом наших рук. Потом дружина проходила перед дирекцией лагеря под бой моего барабана. Это было здорово.
Так проходило три смены. Маме легче было держать меня в лагере все три смены. Я её сегодня понимаю. Брат и сестра (совсем маленькая) были в круглосуточном детском саду, она знала, что в лагере я все лето под присмотром.

!949 год - я пошёл во второй класс.

                Часть 2

   И, вот, в самом начале второго класса я как-то подумал: почему три мальчика нашего класса учатся на пятёрки и их постоянно хвалят учителя. В гимназии было несколько учителей. в том числе учитель английского языка. А меня не хвалили, а только ругали. Учительница в первый день меня спросила почему я в пионерском галстуке. Я сказал, что меня приняли в лагере, так как я был барабанщиком. Она подумала и согласилась. И потом добавила: «Валерик, но тогда ты должен соответствовать своему галстуку и стать отличником!» С тех пор во мне всё изменилось, и уже в конце первой четверти я получил все пятёрки за четверть. Меня похвалил даже директор гимназии и ещё учитель английского языка. Он у меня получался лучше всех в классе. А потом арифметика догнала английский и чистописание.

  Второй класс закончился похвальной грамотой. Её получили те три мальчика, и я вместе с ними. Но во дворе пока меня никто не ценил. Там нужно было уметь драться и защищаться. Этого пока не получалось.

    Третий класс был последним в Ленинграде.

 Отца перевели на дальний Восток, и в 1951 году мы: я мама, бабушка, брат и сестра оказались в поезде, идущем до Москвы. Там мы пересели на поезд Москва – Владивосток. Нас провожал до Москвы дядя Саша (как потом бабушка сказала: мамин любовник). Отец нас встречал уже на Дальнем Востоке.

Наш поезд ушёл на Дальний Восток.

PS.

Продолжение следует.

Я это пишу, не просто описывая свою не хитрую биографию, я потом подведу вас – читатели, как я познакомился с АВВА через много лет. Они были моими ровесниками и жили в своей Швеции.