Последняя кочевница из рода Донг

Свободная фантазия на тему раннехристианского времени.

     По высушенной крымским солнцем степи на прекрасном диком жеребце, в мужской одежде, уходила от погони девушка. Неухоженные волосы у нее свалялись в тонкие и круглые жгуты, лицо почернело от копоти факелов, а тело пропахло потом. Сколько так скиталась и гнала коня она не помнила. Из оружия висел на поясе короткий меч, а за спиной лёгкий лук с колчаном стрел. На деревянном основании их делала тонкие аккуратные пометки количества прошедших дней. Кочевницу мучала жажда, но следопыты из племени Уэчжи могли ещё отслеживать её передвижения и настичь в самый неподходящий момент. Девушка прикрыла рукой глаза от палящего светила и с любопытством разглядывала неожиданно вставшие перед ней горы. Можно укрыться там, думала Пия (так звали беглянку), на камне не видны следы. Наверху должен быть родник, судя по густой растительности прямо на скалах, но могут жить и дикие тавры. Они ужасны, мохнаты и даже зимой ходят босиком. Любят приносить в жертву своим богам разных людей из других племен. Особенно образованных греков, прибывающих сюда на красивых, разрисованных узорами кораблях с квадратными парусами.  Прежде, чем забраться наверх, придётся быть более осмотрительной и отпустить на время своенравного скакуна.   Вскорабкавшись на достаточную высоту и войдя в узкую и неприметную расщелину, по стенам которой стекала бедной струйкой вода, Пия утолила жажду и задумалась о том, что же ей делать дальше.

    Когда-то её дед был вождем племени, их род особо уважался соплеменниками. Но  к старости он стал необычайно скуп, перестал делиться военной добычей и рабами с рядовыми членами племени. Окружил себя воинами из общего войска, точно они были его личной охраной. Недовольных начал обращать в рабство, морить голодом и казнить. Эти традиции продолжила внучка. Она была непревзойденной воительницей, поэтому справедливо считала, что достойно, хорошо и богато могут жить лишь те, кто мастерски умеет обращаться с оружием. Остальные - лишние рты и будут продаваться, обращаться в рабов, работать до изнеможения и тихо, никого не обременяя подыхать от голода. Под руководством  Пии племя стало вырождаться, чего никогда не бывало даже при управлении жадного деда.  И вот однажды терпение народа лопнуло, поднялось восстание, внучка еле унесла ноги. А теперь скиталась, никому ненужная, проклятая своими сородичами. Пия пыталась примкнуть к чужим племенам. Воины и воительницы очень ценились в то древнее время. Но она сразу же обнаруживала свой неуживчивый и коварный характер. Кроме всего прочего любила подворовывать и торговать маленькими детьми на сторону, из которых, когда они вырастали, чужаки делали рабов или приносили в жертву различным идолам и божкам. Поэтому, побыв немного среди иных племен и натворив грязных дел, ей постоянно приходилось удирать. Она никому и не во что не верила, а полагалась лишь на свои крепкие руки, ноги и зоркие глаза. Так получилось и в последний раз, когда Пия гостила в племени Уэчжи. Рано утром женщины решили привести одежду в порядок и собрались у реки. Пия выследила их. Кого могла и успела убила. Остальные разбежались и попрятались. Она быстренько собрала белье и вещи и пустилась в побег. Одежду, украшения и обувь Пия удачно продала на одном из стихийных рынках, часто образовывашихся прямо в голой степи в местах встречи  племен  для торговли, обмена товаров и шкур.

     Беглянка лежала на подушке из опавших листьев и рассматривала стены длинной, узкой и полутемной пещеры, ставшей для неё, быть может, последним пристанищем, куда проникали тусклые солнечные лучи. Потолок пещеры раскрасили красной охрой с примесью жёлтой глины. Нанесли крестообразные знаки. Этих минералов здесь имелось в избытке.  Кочевница знала: в подобных труднодоступных местах устраивают христианские храмы. Но этот, по всей видимости, давно заброшен. Бежали отсюда спешно, забирали самое ценное. Теперь они, наверное, такие же скитальцы, как и она. Грустно! Забравшись в пещеру, сразу приметила огарки свечей, лоскуты тканей и кожи, несколько черепков разбитых глиняных кувшинов,  по углам - истлевшие лохмотья облачений для совершения обрядов. Пия слышала от торговцев, шаставших через море и обратно, о таинственных, бедных и боязливых людях, скрывавшихся ото всех,  называвших себя христианами.  Неизвестно чем они на самом деле занимаются. Но, вроде бы, много постятся и молятся какому-то единому Богу. Странные и смешные дурни! Богов на самом деле много! Чтобы сопутствовала удача на охоте нужно помолиться лесному богу Давру, а когда идёшь на войну - Одиру. Пия никому не молилась. Она сама себе крепкий и смелый бог! Убивает кого хочет и берет, что желает. Вытащила стрелы и начала считать. Царапины показали четырнадцать дней в пути. И до сих пор жива! Кочевница рассмеялась диким, истеричным ором. Но тут же вскочила и прислушалась. Она услышала тихие, осторожные, мягкие, крадущиеся шаги. Тавры! Лихорадочно осматривая пещеру, Пия начала искать, где можно укрыться. Но кроме небольшой ниши в стене ничего подходящего не нашла. Втиснулась туда. Застыла, постаралась не дышать и срастись с шероховатой поверхностью камня. Прямо на неё с противоположной стены пещеры смотрело изображение бородатого мужчины с длинными волосами, собранными сзади в пучок. Его взгляд казался одновременно строгим и ласковым. И не совсем раба или простолюдина, а как бы правителя, царя, имеющего право на окружающую природу, и даже на испуганную девушку, с непонятной надеждой впившеюся в него глазами. Губы человека тронула чуть заметная улыбка, а верхняя часть туловища подалась вперёд, словно отвешивая поклон. Пия в ответ тоже мысленно поприветствовала его. Незнакомец со стены ожил окончательно и двумя полусогнутыми пальцами крестообразно благословил её. Она вдруг почувствовала необычайное спокойствие и поняла: в ближайшее время с ней ничего не случится. А шаги, грубые и отрывистые, полузвериные окрики уже господствовали рядом и приближались. Внезапно чуть ли не упершись в Пию, возникла огромная, косматая фигура и безобразная морда тавра. Он уставился прямо на кочевницу, громко дыша и нервно помахивая огромной дубиной в ручище. Перевёл взгляд в глубину пещеры, освещая перед собой факелом и держа его в другой лапище. Несколько других громких голосов выспрашивали что-то у него. Он внимательно ещё раз осмотрелся вокруг себя, потом расслабился, буркнул непонятное в ответ, и тяжело, но не слышно ступая, направился на выход из расщелины. Они ещё долго обнюхивали лежанку кочевницы и направление по которому она пришла сюда. Потом поймав по запаху след, бросили победный клич и кинулись вон. Далёкое ржание коня, отпущенного свободно пастись, подтвердили их предположение. Незнакомая пришелица побыла тут совсем немного и спустилась в долину, где её ещё можно настичь.

     Пия облегченно выдохнула воздух из груди. Всё это время старалась дышать как можно тише и реже. Но она знала и совершенно поняла, что дело не в маскировке и не в неожиданной помощи преданого коня, а в изображении этого таинственого мужчины, сохранившего жизнь жестокой кочевнице.  Кто этот кудесник, колдун и маг? Кроткой улыбкой, поклоном головы и благословением рук укрывший беглянку, сотворивший невидимой для врага девушку? Так недоумевала про себя Пия. Единственное, что она поняла и вынесла из произошедшего с ней чуда: жизнь кочевницы никогда не будет прежней. Да и кочевницы больше нет. Никто и никогда не спасал девушку. А того, кто спас, необходимо по старому обычаю отблагодарить и принять как сына, брата или отца. В зависимости от возраста и положения в обществе. Но ей бы очень хотелось увидеть в нем жениха. Верхняя рубашка, нанесенная кистью неизвестного художника, выглядела довольна простой, а хитон под ней - цельносотканным. Видимо, мастерица-мать с любовью срукодельничала для своего любимого и единственного сына.

     Девушка неожиданно упала на колени перед портретом неизвестного человека и с удивлением расплакалась. Юная, но уже опытная в брани и неукротимая характером кочевница никогда ни перед кем не становилась на колени и не проливала столько  слез. Даже, когда подло зарезали деда и всю родню. Она просто схватила меч и в необыкновенной ярости изрубила обидчиков на месте. Пия поклялась найти спасителя и наречься его невестой, предварительно обменявшись кровью из открытых ран на ладонях. Девушку охватило необыкновенное размягчение сердца. Она почувствовала головокружение и счастье. Точно то, главное сокровище, за которым охотилась и всю свою небольшую жизнь искала, теперь нашла. Оставалась самая малость. Добраться до него. На ватных ногах, кое-как, чуть не сорвавшись и не упав на острые камни, она спустилась вниз, и, не мало не беспокоясь о возможно ещё разыскивающих её таврах, громким свистом подозвала коня. Тот послушно подошёл. Сняла с него самодельное седло, сорвала повод и уздечку, поцеловала в доверчивую морду и отпустила на вечную волю. Любящий и привязавшийся к ней совершенно дикий жеребец, что даже в то далёкое время было большой редкостью, всё ещё шёл позади несколько километров, не понимая, отчего хозяйка разнуздала его и не желает им больше владеть. Потом остановился, глядя на гибкую и мускулистую фигуру кочевницы, летящей походкой ускользающую на восток. Втянул сладкий воздух ноздрями, тряхнул гривой, прощально прокричал не по животному, а по человечьи, словно потерявшийся ребенок и поскакал в открытую, лежащую под горами блюдцем степь.

     По дороге кочевница продала конское снаряжение, оружие, кожаный нагрудник и мужскую одежду. Взамен купила лёгкое, чёрное, длинное до пят закрытое женское платье с капюшоном. Из еды достала хлеба, меда и небольшой бурдюк кобыльего молока. Оставшиеся деньги раздала нищим, нуждающимся и детям.  Она искала, кто бы мог помочь ей разыскать того мужчину, чьё изображение нарисовано на стене пещеры. Грубость и прямота вопросов пугала и отталкивала встречающихся ей путников. Со временем Пия поизносилась похудела и уже голодала, но не жалела о своём поступке, когда из воительницы решила стать странницей.  Её движения стали плавными, в глазах чаще отражалось спокойствие васильковых полей, голос принял некоторую бархатную мелодичность. Девушка приобрела податливый и мирный нрав. А люди, видя это, теперь охотно беседовали с ней и делились последним. Многие оказались тайными христианами. Они торопились в Херсонес, где по слухам проповедовал ученик Христа Андрей.

- Кто такой Христос? - спрашивала Пия.

Ей рассказывали евангельские истории. Она внимательно слушала и просила описать внешность Мессии. А когда внешность из рассказов совпадала с тем портретом из брошенного храма, подпрыгивала, хлопала в ладоши и веселилась, заражала радостью новых друзей-товарищей по вере и кричала:

- Он жив! Я Его скоро увижу!

- Конечно жив! - соглашались с ней, - ведь Он воскрес из мёртвых!

Но эти слова пролетали мимо Пии, она, словно не слышала их. Да и как может человек будучи мёртвым ожить? Такого не бывает!

     Однажды они решили запастись едой на последние деньги в какой-то деревне. Предстоял ночной переход в Херсонес. Днем идти становилось опасно. Император издал эдикт, сулящий награду за убийство верующих во Христа. Повсюду рыскали, сбиваясь в стаи, авантюристы, охотники на христиан. Женщина из их общины случайно выдала себя. Легкомысленно одернув рукав, обнажила до локтя руку. Чуть пониже запястья темнел жирно вытатуированый крест. Торговка фруктами заметила знак и закричала, показывая на них:

- Христиане! Ловите их!

Поднялась суматоха. Рыночная охрана расталкивая толпу, протискивалась к ним. С другой стороны спешили императорские ловцы. В Пии проснулась прежняя львица-кочевница. Она мигом оценила ситуацию и поняла: единственный путь: отступление через прилавки, а там огородами и в степь, в большую траву. Уже падали под ударами первые сестры и братья, когда девушка, перевернув несколько столов вместе с товаром и скамейками, заголосила:

- Сюда! Бегите сюда!

Христиане устремились в расчищеный для для них проём и тонким ручейком понеслись от преследователей. Последней уходила кочевница. Она отобрала меч у ближайшего воина,  ловко поразила его в горло, другому отрубила голову. Охотники рассыпались в стороны и образовали возле неё круг. Они поняли, что имеют дело с не простой христианкой, а девой-воительницей. Три раза пробовали наступать, взять Пию силой и количеством, и три раза откатывались назад, неся потери. Кочевница остервенело вертелась вокруг своей оси волчком. Она  сумела завладеть ещё одним мечом, и теперь руки у неё являлись как бы  продолжением длинных ножей и двигались без остановки по кругу, словно спицы в колесе, нанося страшные увечья и раны противникам. В разные стороны летели головы и руки. Один из карателей, предводитель всей этой ватаги приказал отступить. Ему доводилось наблюдать подобную технику ведения боя у скифов. Поэтому быстро сориентировался и приказал поменять мечи на копья. Воспользовшись заминкой Пия бежала вслед за своими. Ей тоже досталось, она истекала кровью, оставляла за собой густую, красную нить. Услышав сопение и возмущенное дыхание догоняющих, кочевница остановилась, повернулась к ним лицом и бесстрашно бросилась на выставленые вперёд длинные древки копий. Копья проткнули девичью грудь и подняли Пию вверх. Девушка запрокинула голову и всматривалась угасающим взором в небо. Оно осветилось дивной радугой и ярким, слепящим светом, хотя на горизонте красневел закат. Этим необыкновенным, блистающим звездами светом, оказался тот самый Суженный, которого кочевница так долго искала.  Он спускался к ней откуда-то сверху, в белоснежном, брачном наряде. По обеим от Него сторонам, выстроившись ровными рядами, шествовали ангелы. Они торжественно и радостно дули в трубы, стучали в барабаны, играли на других музыкальных инструментах, используемых обычно на праздниках. Кочевница глянула назад. Посёлок, где её настигла смерть, медленно превращался в точку, а вместе с ним удалялась из виду и Земля. Девушка невероятно изменилась и сияла свадебным одеянием. Два золотистых ангела, взявши Пию под руки, услужливо несли по воздуху навстречу Вечному Жениху.