Большие надежды

- Бей!
- Пап, я не могу!
- Я сказал тебе – бей! У меня не будет расти хлюпик! Если не можешь, то ты мне не сын! Бей!
Санька зажмурился. Отец уже кричал, распаляясь все больше и больше, а Дункан забился за будку и скулил, понимая, что вот-вот его хозяин сделает то, что от него требуют.
Дункана было жалко до слез, но Санёк не мог позволить себе заплакать. Случись это – и пиши пропало! Собаку он может вообще больше не увидеть. Отец суров. И спорить с ним бесполезно.
- Бей!
Жесткий приказ снова ударил наотмашь, и Санёк вдруг вспомнил маму. Ее лицо почти стерлось из его памяти, ведь виделись они в последний раз, когда он был еще совсем маленьким. Года три ему было, что ли… Но вот голос… Голос Саша помнил.
- Сашенька, сынок, не надо! Не будь злым… - мама отводила руки маленького Саши от цыплят, которых так и хотелось потискать хорошенько. – Они маленькие. Им может быть больно…
Цыплята не прятались от Сашиных ладошек. Доверчиво топтались рядом с ним, пищали, и их было почему-то жалко. Эта жалость кололась остренько, но почему-то дарила тепло. Тепло, которого Саша почти не знал, живя с отцом…
Дункан был совсем не маленьким. Из крохотного щенка, каким его когда-то принес в дом отец, он давно превратился в крупного пса с мощными лапами, широкой грудью, которая без труда выносила доски в заборе по воле хозяина, и смешными лохматыми ушами. И все же пес смотрел на Санька с испугом, понимая, что вот-вот маленький Хозяин поднимет палку, которую бросил на землю большой Хозяин, и будет больно. Что такое палка, Дункан знал хорошо. А вот то, что маленький Хозяин может ее поднять на него… Верить в это совсем не хотелось.
- Если ты сейчас же не сделаешь того, что я сказал, то получишь сам! За свою собаку! Понял?
Голос отца стал совсем ледяным, и Санек открыл глаза. Распахнутая дверца машины, изодранное старое сиденье, которое Дункан уничтожал методично и усердно в течение часа, пока Санек с отцом обедали, и гневно сведенные брови родителя, который готов был к тому, чтобы всыпать по первое число кому угодно – хоть хозяину, хоть псу, лишь бы успокоиться. И решение, которое пришло вдруг само-собой, без всяких усилий.
Саша поднял палку и протянул ее отцу:
- Бей, пап. Меня! Не Дункана! Он же не виноват, что ты дверцу не закрыл?! И помнит, как ты его в этой машине в посадку увез и там привязал, когда сердился в прошлый раз. Он мой! И отвечать за него буду я сам!
Голосок Саши звенел на весь двор, и за соседним забором зашелся сначала лаем Полкан бабы Маши, а потом ему завторила Белка Степана Ивановича. Соседи, привыкшие к тому, что собаки попусту не брешут, вышли во двор, и отец шикнул на Санька:
- Живо в дом! Потом разберемся!
Дункан, почувствовав неладное, перестал скулить и зарычал тихонько, но тут же замолчал, после того, как палка, которую швырнул в его сторону большой Хозяин, отскочила от крыши будки и упала рядом с машиной.
- В этот раз я тебя завезу так, что домой ты не вернешься.
Голос большого Хозяина был тих, но Дункану стало так страшно, что он вновь почувствовал себя маленьким щенком, готовым обмочиться от одного только неласкового взгляда.
Впрочем, кроме Саши, на него никто и никогда не смотрел ласково. Только маленький Хозяин иногда гладил его или приносил что-то вкусное, явно уделяя из своей тарелки. Лакомства эти были простыми. Кусочек хлеба или сосиски, печенье или половинка конфеты. Но тем дороже стоили они для собаки. Саша не знал, что можно давать собаке, а что нельзя, угощая ее тем, что выбрал бы в качестве лакомства для себя. С тех пор, как отец выгнал Дункана из дома и посадил на цепь, общался Саша со своим мохнатым другом только, когда этого никто не видел. На ночь отец спускал собаку с цепи, и тогда Саша чаще бегал «по делам» в дворовый туалет, чтобы хотя бы мимоходом погладить Дункана и шепнуть ему что-то на ухо.
Тяжелая, обитая понизу железом, дверь хлопнула, и Дункан снова заскулил тихонько, не обращая внимания на снег, который повалил крупными хлопьями, старательно укрывая будку, дорожки и самого Дункана белым покрывалом. Дверца машины, которую большой Хозяин так и не закрыл, стараясь хоть немного проветрить пропахшую куревом машину, манила к себе, словно призывая закончить начатое, но Дункан отвернулся, застыв, словно изваяние рядом с палкой, чуть не ставшей причиной раздора с маленьким Хозяином. Ударь Саша Дункана, как знать, смог бы пес простить его?
Сумерки прокрались во двор, размывая очертания сараев и деревьев в саду. И только небольшое окно кухни светилось уютно и приветно, обманчиво обещая покой и тепло дома.
Но ни того, ни другого там не было.
- Санька, ужинать!
Отец все еще сердился, и Саша мышью юркнул на свое место за столом и уткнул нос в тарелку.
- Еще раз такое повторится – не обижайся! Научу уму-разуму! А Дункана твоего завезу. Надоел он мне! Глупее собаки я не видел. Пользы никакой, а вреда – слишком много. Все! Я сказал! – отрезал отец, когда Саша вскинулся, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься. – Нюня! Я думал, что у меня сын, а не девица! Утрись! И посуду вымой, как доешь! Я – спать. На работу рано…
Отец швырнул свою, жалобно звякнувшую, тарелку в раковину, и вышел из кухни.
А Саша кинулся к окну, пытаясь разглядеть будку и сидящего рядом с ней Дункана.
- Не отдам! – билось где-то глубоко. – Он мой! Не отдам!
Дункан, превратившийся уже в небольшой сугроб, словно почувствовал, что маленький Хозяин зовет его. С трудом поднялся, отряхиваясь, и натянул до упора цепь, пытаясь подобраться ближе к окну кухни. Ни скулить, ни, тем более, лаять, он не рискнул. Будить большого Хозяина не позволялось никому.
Саша, скорее почувствовав, чем увидев это движение, подался к ближе к окну так, что нос коснулся холодного стекла.
- Дункан… Не бойся! Я… Все сделаю!
Решение созрело у него мгновенно. Если нельзя спасти Дункана от отца и остаться с ним в этом доме, то нужно искать другой. Бабушка, которой не стало пару месяцев назад, иногда говорила Саше, с оглядкой и шепотом, что у него есть право выбора – с кем жить.
- Отец тебя у мамки забрал, потому, что шибко осерчал на нее. Не склонилась перед ним. Не стала терпеть. А ему это не понравилось. Ты помни об этом, Санечка. Мама у тебя хорошая! Любит тебя… Да и отец тоже. Просто меж собой разобраться не смогли они. Не поделили тебя. Вот и получилось, что забрал тот, кто сильнее оказался. Но ты подрастешь и вспомнишь о том, что я тебе сказала. А дальше – сам решишь, как тебе жить. Туда-сюда, и совсем взрослый станешь… Жаль, я этого уже не увижу…
- Бабуль, а ты не боишься мне все это говорить? Отец же заругает!
- Заругает, Саня. Ох, как заругает! Даром, что я мать ему...
За тебя он кого хочешь порвет! Только, не боюсь я его уже. Раньше очень боялась. Как мужа своего боялась. Он тоже тяжелый на характер был. Так что, твоему папе есть в кого… Но что уж теперь? Жизнь прожита, да и сама его выбирала… Рожать вот только с умом надо было и с оглядкой от кого… А я не остереглась по молодости. Не поняла тогда, как надо. Научить некому было. Мамонька моя рано меня оставила, а отцу нашему некогда было заниматься детьми. Работал. Мы с братом и сестрой сами по себе росли. Как трава в огороде. Я папу твоего пыталась иначе воспитывать. Жалела его. Да только батя его не давал. Говорил, что нечего, мол, пацана портить бабьими глупостями. Вот и вырос папка твой копией своего папки… Суров. Знаю, что даже меня не пожалеет. Но если случится так, что выгонит меня, я к маме твой уйду. Она меня примет. Обещала уж.
- Бабуль, а почему она никогда ко мне не приходит?
- Приходит, родный. Только близко подойти боится. Отец твой сказал, что увезет тебя и спрячет так, что она никогда не найдет. Вот и смотрит она на тебя издалека. Мама твоя сирота. Заступиться за нее некому было. Ни жилья не было, ни работы, когда отец твой в суд пошел и отобрал у нее право называться матерью. Много там чего было… Потом, когда подрастешь ты – я расскажу, если время позволит. Одно помни! Мама твоя ничем перед тобой не виновата! Она меня упросила, чтобы я смолчала в суде, о том, что творилось, так как понимала – отец твой не простит меня. А так… Хоть я с тобой рядом, Саша, если уж ей запрещено. Она все о тебе знает. Как растешь, чем занимаешься. Я, как в район езжу, так все-все рассказываю ей, если получается встретиться. Хотела и тебя с собой взять как-то, да отец запретил. Сразу понял, зачем я прошу, чтобы ты со мной поехал. Мы тогда поругались с ним крепко, но мне пришлось пообещать, что с мамой я тебе встречаться не позволю. Иначе уже тогда мне пришлось бы уйти, а отец увез бы тебя…
- Бабуль, а зачем он это делает? Ну, прячет меня от мамы?
На этот вопрос бабушка Саше не ответила. Обняла только и заплакала, целуя его часто-часто, от чего стало щекотно и немного смешно. Саше тогда было всего шесть, и он многого не понимал. Маму он почти не помнил, а к отцу привык. Да и бабушка была рядом. А теперь ее нет…
А ему исполнилось двенадцать, и понимать он стал чуть больше. Например, то, что позволить отцу забрать единственное существо, которое осталось рядом и его любило, Саша попросту не мог.
Школьный рюкзак был достаточно вместительным. Туда влезло и тоненькое старое одеяло, на котором бабушка когда-то гладила, и упаковка печенья, которую Саша приберег для Дункана, зная, что отец собаку вечером не кормил, и спички, и бутылка воды. Саша помнил все наставления бабушки, которые она давала, когда они ходили в лес за грибами. Сунув в карман новенький перочинный нож, который буквально накануне подарил ему отец, Саша тихонько прокрался в прихожую, и стянул с вешалки свою куртку.
Дверь в комнату отца была приоткрыта и могучий храп, который слышался оттуда, дал понять Саше, что вряд ли кот-то услышит, как они с Дунканом уйдут из этого дома.
- Прости, пап… - все-таки шепнул на всякий случай Саша, осторожно потянув на себя входную дверь, и замер от удивления. Она не поддалась. Отец почти никогда не запирал ее на ночь, надеясь на то, что во дворе собака и чужие по поселку не шатаются. Но сейчас дверь была заперта на ключ. И в замке его не было…
Саша заметался по прихожей, шаря по карманам отцовских куртки и ветровки, висевших на вешалке, но ключ не нашелся. И тогда мальчишка понял – отец догадался, что могло прийти в голову сыну, а потому, дверь запер сознательно, боясь, что Саша уйдет.
- Я все равно это сделаю, пап… Не остановишь! - Саша скинул кроссовки, и прокрался на кухню.
Окно открылось легко и свободно. Отец был хорошим хозяином. Все механизмы, которые только были в доме, работали идеально.
Спрыгнув на землю, Саша застыл на мгновение, прислушиваясь, и, убедившись, что отец не проснулся, аккуратно прикрыл окно и поспешил к будке.
- Тихо, Дункан! Мы уходим. К маме пойдем. Знаю, что это далеко. Но у нас с тобой выхода другого нет. Если мы не уйдем сейчас, отец завтра увезет тебя куда-нибудь. И я тогда точно тебя не найду…
Пес молча прижался теплым боком к коленям Саши, терпеливо ожидая, пока он отстегнет цепь, а потом тихо скользнул вслед за ним в темноту, не издав ни звука и словно понимая, что впереди маленького Хозяина ждет испытание похлеще того, что выпало на его долю утром.
По сонному поселку Саша и Дункан мелькнули тенью. Бежали легко и быстро, не оглядываясь. Боялись, что отец все-таки догонит. Тропинки, ведущие в лес, были завалены снегом, и Саша решил, что лучше идти по дороге. А точнее, рядом с ней. Мало ли. Кто-то из друзей отца поедет по своим делам, и увидит Сашу с Дунканом. Разбираться не будут. Доставят к отцу, и тогда беда будет. Выходки с побегом отец Саше точно не простит.
Думая об этом, мальчишка невольно жмурился и прибавлял шаг.
Нельзя ему теперь домой! Он-то ладно, а вот Дункана отец… Саша споткнулся и чуть не упал в снежную кашу на дороге. Не надо об этом думать! Как там бабуля говорила? Большие надежды могут стать реальностью, если хорошенько постараться?
Он постарается! Еще как постарается!
Значит, что там? Ах, да! Думать о хорошем! О том, что Дункан рядом бежит и маму Саша увидит уже сегодня…
Встреча эта страшила его. Он ведь совсем не помнил мать. Не помнил ее лица, того, как она ходила, двигалась, смеялась… Помнил только голос немного, и ее теплую руку, в которую так удобно ложилась его собственная ладошка…
Дорога сделала очередной поворот, поселок скрылся из виду, и Саша скомандовал Дункану:
- В лес! Иначе нас заметят и отвезут домой!
Пес сперва радостно запрыгал по сугробам вслед за Сашей, но почти сразу остановился, поджав под себя лапу, и заскулил. Снега намело уже довольно много, и он все еще продолжал идти, тихо укрывая землю нежным пухом, который тут же становился серьезным препятствием для мальчика и собаки.
- Что ты, Дункан? Пойдем! Нам нельзя по дороге!
Саша попробовал было потянуть пса за ошейник, но Дункан вдруг вырвался, и отступил к дороге, давая понять маленькому Хозяину, что лес не место для игр.
- Да не играю я! – Саша рассердился, понимая, что пес не пойдет за ним. – Знаешь, что сделает с тобой отец, если нас найдут?!
Дункан не был глупой собакой. И страх ему был ведом так, как, наверное, ни одному другому псу в округе. Но сейчас он не боялся большого
Хозяина. Он боялся за маленького…
Саша сердился, пытаясь уговорить собаку пойти за ним, но вскоре понял, что Дункан куда упрямее, чем он сам. И либо они найдут решение вместе, либо ночь, уже вступившая в свои права, придумает для них испытание посерьезнее, чем набившийся в кроссовки снег.
- Ладно! Идем по дороге. Но если покажется машина – прячемся! Понял?! – Саша ухватил Дункана за ошейник и потопал ногами, стряхивая снег с кроссовок. Теплые, зимние, купленные отцом совсем недавно, они почему-то совсем не грели. Ноги у Саши уже замерзли, так же, как и нос.
- Побежали, Дункан! – скомандовал Саша. – Болеть не хочется!
Дорога свернула снова, и темный лес принял их, расступившись и недовольно мигнув, когда фонарик Саши потревожил его покой. Но уже через мгновение на том месте, где только что стояли подросток и собака, не осталось даже намека на то, что они там были. Зима старательно подчищала их следы, но беглецы этого уже не видели. Они спешили. Времени у них было мало.
Дорогу до соседнего поселка, который был крупнее, чем тот, в котором жили Саша с отцом, мальчик, конечно, знал. Как и лес, в котором не раз бывал с бабушкой. За грибами и ягодами она ходила довольно часто, и почти всегда брала его с собой.
- Лес, Саша, чужих не любит. Не нравится ему, когда приходят люди и берут то, что он растил да пестовал. Грибочек ли, ягодку ли, или зверя какого. Люди берут. Не спрашивают. А лес сердится.
- Бабуль, как он может сердится? Он же не живой!
- Как это не живой?! – всплескивала руками бабушка. – А это что?!
Она подходила к какому-нибудь пню, переворачивала кусочек коры или камешек, лежавший рядом, и показывала Саше букашек и червячков-паучков, которые деятельно суетились под ними:
- Видал? А ты говоришь! Все живое, Сашок! А уж лес – тем более! Сколько в нем деревьев всяких, кустов, зверья – не счесть! А он все это хранит! Кому захочет – даст с избытком, а кому пожалеет чего – беда! Закружит, уведет, куда не надо, и хорошо еще, если жизнь сохранит! А ведь может и отобрать!
- Бабуля, да ты его боишься?! – удивлялся Саша.
- Конечно! Что я, глупая по-твоему?! Боюсь, конечно!
- А зачем тогда ходишь сюда?
- А как не ходить, Саша? Страх свой нянчить – дело не хитрое! А вот победить его – это задачка посложнее будет. 
Почему-то именно в тот момент, когда дорога повела его за собой к маме, Саша вспомнил слова бабушки.
- Лес, ты слышишь? Не обижай нас! Я к маме иду. Я давно ее не видел! Пропусти нас! Бабушка говорила, что ты бываешь добрым. Будь сейчас таким! Пожалуйста…
Саша еще что-то бормотал себе под нос и подгонял время. Автобусом до соседнего поселка ехать было минут тридцать-сорок. Мальчик не раз ездил туда с отцом или с бабушкой, и точно знал, где находится автовокзал. Главное, добраться туда! А там уже можно будет купить билет до города. И если отец не сразу хватится, то даже успеть доехать туда, где жила сейчас мама. Адрес бабушка заставила Сашу выучить наизусть.
- Повтори!
- Улица Космонавтов, дом двадцать семь, квартира двенадцать.
- Еще раз!
- Бабуль, я выучил!
- Нет, Саша! Я должна быть уверена, что ты ничего не перепутаешь! Повтори!
- Хорошо! Бабуль, а если она уедет оттуда?
- Куда это?
- Ну мало ли? Решит, что ей в этой квартире двенадцатой жить надоело, например.
- Саша, ты глупости сейчас говоришь! Твоя мама знает, что если ты придешь к ней, то только туда, так как другого адреса я не знаю. А потому, будет сидеть на месте, как привязанная!
- Почему?
- Да потому, что любит тебя, глупенький! Ты – ее единственный сын! Какая мать бросит своего ребенка?!
- Папа говорил, что она меня бросила…
- Родный мой… - бабушка вздыхала и обнимала Сашу. – Ты не слушай его! Это обида в нем говорит… Обида и злость. А они плохие советчики! Приходят, отнимают свет у человека, и заставляют его жить в темноте. И ни любви в этой темноте, ни надежды… Ничего нет! Понимаешь?
- Наверное… Бабуля, а за что он так на маму обиделся?
- Этого я тебе не скажу, Саша. Это их дела. И тебе об этом знать не обязательно. Одно могу сказать – мама твоя ни в чем не виновата!
- Значит, отец виноват?
- Да как тебе сказать… Понимаешь, чему человека с детства учат, то в нем и растет. Хорошему научат? Вырастет человек. И если даже собьется с дороги, будет знать, как правильно жить надо. Сможет исправить свой путь, если захочет. А если чему плохому учили, то… Тут уж, как получится. Может толк выйдет из человека, если сам захочет что-то изменить в своей жизни, а может, решит он жить так, как его учили, и тогда уж ничего не поделаешь. Не захочет он ничего менять. Будет плыть по течению, потому, что так проще.
Саша бабушку слушал, и почему-то жалел отца. Маму он тоже жалел, но думал, что ей проще. Она ведь знает, как надо правильно. А отец – нет. А если ты плохой, то кто тебя любить будет? Вот Саша и старался, как мог. Думал, что получится дать отцу то, чего он никогда не знал. Надежду на то, что все хорошо может быть. И не обязательно ругаться с другими людьми или даже с самим собой. Можно просто жить так, чтобы было хорошо и тебе, и тем, кто рядом.
И иногда Саше казалось, что отец это начинает понимать. Например, тогда, когда они ходили на рыбалку, и отец шагал за ним по тропинке и иногда ворошил Сашкины волосы широкой ладонью. Этот жест был таким скупым, резким, почти болезненным для мальчика, но все-таки это была ласка. Та самая, на которую, по уверениям бабушки, отец не был способен.
Пару раз Саша даже попытался в такие моменты заикнуться о маме, но отец тут же мрачнел, обрывал разговор, и начинал злиться.
И тогда тень надежды уходила от Саши. Не помирятся родители. Отец этого не захочет, а мама, скорее всего, побоится с ним снова связываться. Если уж она даже к Саше ни разу не подошла, когда приезжала в поселок, то к отцу не захочет и подавно!
Снег повалил сильнее, и Саша понял, что нужно двигаться быстрее. Он замерз, хоть и шагал довольно бодро. Дункан бежал рядом молча, стараясь не отставать от хозяина, но изредка поскуливал, словно предупреждая Сашу о чем-то.
- Ничего, Дункан! Мы уже далеко ушли! Еще немножко, и доберемся до поселка, а там в автобус сядем! Тепло будет! Потерпи!
Пару раз по дороге проезжали машины. Но Саша с Дунканом успевали спрятаться, и их никто не заметил.
Но время шло, дорога петляла по лесу, и Саша понял, что время он рассчитал совершенно неправильно. Одно дело прокатиться на автобусе днем, а другое – пешком по лесу ночью. Страх противной липкой лапкой гладил Сашу то по плечу, то по голове. И это настолько сильно напоминало ему лето, узкую тропинку у реки и отцовскую ладонь, такую твердую, с мозолями, которые Саша знал наперечет, что мальчишке становилось не по себе и он оборачивался. Вдруг, отец уже догнал его?!
Дункан заскулил сильнее, оглядываясь на хозяина и зовя его за собой, но Саша вдруг остановился и поманил к себе собаку:
- Прости, друг! Ты же не ел ничего сегодня! Постой, я сейчас!
Саша скинул с плеча рюкзак, и порылся в нем, пытаясь найти печенье. А когда поднял голову, услышав, как Дункан зарычал – тихо и угрожающе, увидел, что перед ним стоит человек.
- Привет!
Человек был молодым. Куда моложе Сашиного отца. И одет он был в странно – поверх пуховика на нем красовался яркий жилет со светоотражающими полосками, а в руке человек держал рацию.
Дункан, заслонив собой маленького Хозяина, продолжал рычать, но человек не двигался с места.
- Хороший у тебя пес! Все понимает о своей службе!
- Да! - с этими словами Саша не мог не согласиться.
- Меня Андрей зовут. Я волонтер поискового отряда. Мы пропавшего человека ищем. Вчера ушел из дома в соседнем поселке, а обратно так и не вернулся.
- Бывает… - Саша не знал, что еще сказать.
Он пытался придумать заранее ответ на вопрос, который вот-вот должен был прозвучать, но в голову, как назло, лезли какие-то глупости, а вовсе не то, что было нужно.
- А ты что здесь делаешь в такое время?
Андрей все-таки задал вопрос, которого Саша так боялся, и мальчишку вдруг прорвало. То ли сказалась усталость, то ли страх, но сил врать у Саши попросту не осталось, а Андрей смотрел на него так серьезно и с таким участием, что почему-то захотелось рассказать ему все.
- К маме иду я! Понятно вам?! Хочу ее увидеть! Если не смогу с ней остаться, то хотя бы Дункана ей отдам! Она о нем позаботится! Нельзя его в лес! Холодно там! Никого нельзя! Там люди пропадают! А собаки и подавно! Я хочу, чтобы он жил, понимаете!
Сашу не перебивали. Андрей выслушал все, о чем кричал мальчишка, молча. И лишь выждав паузу, после того, как Саша разревелся, совсем как девчонка, тут же подумав о том, что отец не просто отругал бы его за это, а, возможно, и по шее дал за такие нежности, Андрей шагнул к мальчику, уже не обращая внимания на собаку, и притянул его к себе, обнимая за плечи.
- Тише. Что ж так, малой? Совсем плохо тебе? Не дрейфь! Прорвемся! Где ты живешь?
- Я туда не вернусь! – тут же вскинулся Саша, но Андрей его успокоил.
- И не надо, если не хочешь. Просто я должен знать, понимаешь?
- В Сосновке, - неохотно буркнул в ответ Саша.
- Как в Сосновке?! – немного растерялся Андрей. – Это ж без малого двадцать километров отсюда! И ты ночью… Один?! Через лес?!
- Ну, а что такого, если надо? – Саша насупился, понимая, что вот-вот решится его судьба.
Вернут ли его отцу или все-таки позволят увидеться с мамой?
Андрей поднял рацию:
- Лиса, слышишь меня?
- Слышу, Викинг! Что у тебя? –
- Машина нужна.
- Сейчас будет. Нашел его?! Почему так странно докладываешь?!
- Не его, но нашел. Мальчишка здесь. С собакой. Нужно их в район доставить. К маме пацан идет.
- Принято. Ждите!
А потом все закрутилось так, что Саша даже не понял, как очутился на заднем сиденье большого внедорожника, куда его усадили вместе с Дунканом. Тут же ему в руки сунули непонятно откуда взявшуюся кружку с горячим чаем, а ноги укутали пледом.
- Адрес знаешь? – мужчина, сидевший за рулем внедорожника, вел машину так плавно, что ни капли чая не пролилось на колени Саши.
- Улица Космонавтов, дом двадцать семь, квартира двенадцать, - Саша почувствовал, как в носу противно защипало, но люди, сидевшие в машине, сделали вид, что не заметили, как он плачет.
А потом был чужой дом, какой-то подъезд, незнакомая дверь и…
- Саша! – крик мамы был таким громким, что Дункан присел невольно, пытаясь понять, нужно ли защищать маленького Хозяина от этой странной женщины, которая обнимает его и то плачет, то смеется, словно не веря ни глазам своим, ни своему счастью.
Андрей, который нашел Сашу в лесу, и помог ему добраться до матери, оказался юристом. И он смог раскрутить бюрократическую машину так, что решения, принятые ранее в пользу отца Александра, были пересмотрены, и мальчику позволили высказать свое мнение в суде.
Его решение было твердым.
- Я хочу жить с мамой!
И снова невысокая светловолосая женщина, которая сидела на краешке стула, ожидая вердикта, то плакала, то смеялась, понимая, что теперь уже никто не разлучит ее с сыном.
А Саша, проходя мимо отца в коридоре, остановится лишь на минуту, чтобы сказать ему главное:
- Пап, ты это… Не сердись на меня! Ты говорил, что я должен научиться принимать решения. Я принял. Так будет лучше.
И удивится, когда отец протянет ему руку, и пожмет ее так крепко, как делал всегда это только с теми, кого действительно уважал.
- И ты не сердись на меня, сын. Живи, как знаешь. Дом у тебя есть, если решишь вернуться. Бывай!
В памяти Саши так и останется фигура отца, исчезающая в дверях. Чуть ссутулившаяся и нескладная. Почему-то именно этот темный силуэт он будет вспоминать каждый раз, когда ему придется принимать серьезные решения.
А спустя несколько лет на лесной дороге пожмут друг другу руки два человека в ярких жилетах.
- Здорово, Викинг!
- И тебе не хворать, Соболь. Как сессия?
- Сдал! Теорию права завалил только. Не вытянул на пятерку.
- Ничего! Какие твои годы? На практике дойдешь. Как мама?
- Хорошо! Привет тебе передавала, и спрашивала, почему не заходишь.
- Обязательно зайду! У нее такие пироги, что они мне иногда даже снятся! Ладно, хорош трепаться! Что у нас сегодня?
- Дед с внуком. Ушли вчера за грибами, и пропали.
- Так чего стоим? Кого ждем? Потопали!
- И то дело! – Саша поправит кепку, и достанет рацию. – Идем с небольшим интервалом! Времени у нас мало. Лиса, приготовься звать мальчишку!
- Готова!
- Тогда, двинули! Дункан! Искать!