Ученик пятого класса

В наше время всеобщих публикаций обо всём даже такая прежде безмолвная, а в советское время до некоторой степени подобная небезызвестной крысе Чучундре, категория граждан, как репетиторы, обрела самовыражение на множестве литературных каналов.
Сразу оговорюсь, что советское время рассматриваю с положительной коннотацией, чтобы не было разночтений. Но нельзя не признать, что репетиторы в то время представляли собой как раз ту мелкобуржуазную стихию, на которую посматривали с сомнением. И действительно, эти, прямо скажем, фрилансеры были вне официальной системы, не существовало никаких для них патентов, они не платили налогов. Последнее советские власти не очень волновало, тут в здравомыслии им не откажешь, но удивительно, что они попустительствовали никем не санкционированному средству образования и воспитания новых поколений... Ну а в эпоху 90-х годов репетиторство естественным образом расцвело пышным цветом. Писать об этом можно очень много. Возможно, в дальнейшем этим и займусь. Пока же решила написать о самом своём забавном ученике.

Мальчик был очень славный, хотя и не писаный красавец, думаю, к настоящему моменту он разбил немало женских сердец. У него была харизма. Светловолосый, сероглазый, улыбчивый мальчуган, очень похожий на свою маму, круглолицую женщину небольшого роста, не столь, правда, весёлую. Но для математического образования он на тот момент ещё совсем не созрел и не думал ни о чём, кроме того, как здорово взрывать петарды.
Я вызывала у него доверие, так что он рассказывал мне о своём увлечении, как это здорово, как они с другом Васей заложили петарду в бумагу бабушке, сдававшей макулатуру, и как она, петарда то есть, не бабушка, по счастью, там взорвалась. То, что я ему пыталась преподать, он вежливо и даже благосклонно выслушивал, но тут же забывал. Оценки не улучшались. Привлечь его внимания я не могла никаким способом. Один раз я даже заставила его приехать на урок ко мне домой, поскольку не знала, каким образом добиться его сосредоточения на занятиях. Когда мы подошли к лифту, он захотел взорвать петарду, я разрешила. По счастью никого в подъезде не было на тот момент. Но толку от моих педагогических экспериментов не было. Оценки не улучшались. Там было твёрдое два.
Самое плохое во всём этом было то, что его мама лелеяла фантастические надежды устроить его в хорошую гимназию. Её сын не был, конечно, ни глупым, ни неспособным, он просто не созрел для учения. Вообще, на самом деле это большая беда, что образование так жёстко связано с возрастом, здесь начало многих неврозов и несчастий. Люди взрослеют очень по-разному... И тут мне повезло, я смогла выйти из этой ситуации хоть и не блестяще, но с минимальными потерями. Друг Вася получил тройку. И в моём ученике взыграло честолюбие. Он тоже захотел тройку и собрал волю в кулак, стал слушать, что я говорю. И он получил тройку и был по-настоящему счастлив! До сих пор помню недовольство честолюбивой мамы, которая стеснялась ругаться и тихо говорила в сторону, что, дескать, деньги уплочены, а результат плохой, но зато папа был на моей стороне. После окончания последнего занятия он очень вежливо и с большим уважением предложил отвезти меня домой на машине. И я была доставлена домой на шикарной иномарке. По выражению лица папы я видела, что он хорошо знает своего сына и весьма положительно оценивает результат моих усилий.
Не знаю, что было дальше.