Приложение 9. Кровь Его на нас и на детях наших

     «Кровь Его на нас и на детях наших»

    Великое Восстание против римлян (66 — 70 годов н. э.) окончилось разрушением Храма и Иерусалима. Иосиф Флавий пишет, что в погромах, вспыхнувших в городе во время Великого Восстания, погибло пятьдесят тысяч евреев.В начале событий большинство христиан покинуло Иерусалим. Одни присоединились к христианской общине Пелла, к востоку от Иордана, другие — к новым христианским общинах в Риме и Александрии. Евреи были разгневаны вероломством христиан, покинувших Иерусалим в критический момент, и видели в них теперь не только религиозных отступников и нарушителей  еврейского закона, но и изменников национальному делу. Христиане же, со своей стороны, видели в разрушении Храма не только доказательство Божьего гнева и Его окончательного отчуждения от когда-то избранного Им народа, но и «исполнение пророчества Христа, и подтверждение того, что "скипетр перешел из рук Израиля в руки Церкви".

     Марк, который писал для римского читателя,  взял на себя сложную задачу :реабилитировать в  казни Иисуса Понтия Пилата, якобы признавшего Иисуса невиновным перед римским законом, и разъяснить противоречие между  невиновностью и распятием Христа.
     Матфей, живший тогда в пределах Римской империи, был заинтересован доказать евреям, что разрушение Храма и падение Иудеи было Божьим наказанием за убийство ими Иисуса.
     Некоторые   однако, сочли, что было недостаточно взвалить ответственность на плечи первосвященников, книжников и старейшин: вина за смерть Иисуса должна пасть на весь еврейский народ. Другие же полагали, что недостаточно обвинить евреев лишь в косвенной ответственности: евреи были "подстрекателями и побудителями", но палачами-то были все-таки римляне, и Иисус остался бы в живых, не уступи Пилат еврейским требованиям. Эти соображения следовало устранить, и так как сделать это логическим убеждением было невозможно, то следовало представить «непреложные факты».
     И вот, мы находим у Матфея  прибавление к отчету Марка, следующий, на вид фактический, «отчет»: «Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невинен я в крови Праведника Ceгo; смотрите вы. И отвечая весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» (27: 24-25).
 
    Авторы некоторых «теории» пытаются придать словам  Матфея не их
естественное значение,   но «переистолковывать»  их , придавая значение, не присущее им .
Мы обязаны рассмотреть и оценить отчет Матфея таким, каков  он есть. Мы можем отвергнуть этот эпизод как неисторичную выдумку, но, предположив, что он действительно произошел и слова действительно были сказаны, как это описывается в Евангелии от Матфея, мы не можем обойти их, закрыв глаза на смысл и значение, которые в них вкладывались.
 
    Простой и понятный  смысл слов «кровь Его на нас» (будь то в настоящем или будущем времени) заключается в следующем: если этот человек, как ты говоришь, невиновен, но если ты его распнешь, как мы того желаем, пролив тем самым невинную кровь, то кровь эта взыщется с нас, а ты будешь свободен от ответа за нее. Пилат сказал народу, или так, по крайней мере, написано, что он (Пилат) неповинен «в крови этого праведника» и прибавил: «смотрите вы» — т.е. вы привели Его сюда, вы настаиваете на Его осуждении, вы хотите пролития Его крови, пусть так и будет:  вы за это ответственны, не я. На что народ сразу же согласился: требовавшие распятия Иисуса обязаны были принять на себя ответственность за него, тем более что тот, кто должен распять его (т.е. Пилат), объявил, что делает это по их настойчивому требованию - против своего желания и вопреки своему убеждению в невиновности «этого праведника». И «весь народ» ответил: «не беспокойся, кровь Его не на тебе будет. Бог в небесах наш свидетель, что мы берем эту кровь на себя. Если она невинна, Бог увидит это и накажет нас за нее». Вот что означали эти слова.
     «Кровь Его на нас» — хорошо известное и часто встречающееся выражение на библейском иврите, означающее принятие на себя ответственности за возмижную смерть человека. ( Второзак. 19:10 ; Числа 35:33).
 Омовение рук и заявление о своей непричастности к пролитию невинной крови были хорошо знакомы в еврейской среде, и автор мог рискнуть, понадеявшись, что читатель не станет вдаваться в юридические тонкости, омыл ли Пилат руки перед происшествием или после него.
    Но если еврейские читатели Матфея приняли поведение Пилата как возможное, то однако, читатели в Риме знали, что ни один римский правитель не стал бы омывать руки перед «толпой» туземцев и унижаться, торжественно заявляя о своей невиновности в чем-либо, как будто те были его судьями, да еще по отношению к официальному действию, которое он намеревался предпринять во всеоружии своего имперского правомочия! Подобная мысль была слишком нелепа для образованного римлянина. Все это было до того оскорбительно для достоинства римского правителя, что цель Матфея — представить таким образом Пилата в положительном свете — была обречена  в римской среде на провал.
Так что, нет ничего удивительного в том, что авторы третьего и четвертого Евангелий  не включили этот эпизод в свое повествование. Без сомнения, принятие на себя евреями ответственности за смерть Иисуса для Луки и Иоанна было существеннейшим моментом, и тем не менее, они предпочли отказаться от этого преимущества, лишь бы не озадачить римского читателя описанием столь нелепого и неподобающего прокуратору поведения, какое приписано Пилату Матфеем.

    Следовательно, принимая во внимание, во-первых, неведение Марка, автора первого Евангелия, относительно омовения рук Пилатом и принятия евреями на себя ответственности за смерть Иисуса, и во-вторых, отсутствие этого эпизода в последующих Евангелиях от Луки и Иоанна, можно с уверенностью присоединиться к мнению многих видных современных ученых, что отчет Матфея не опирается на достоверное предание.

    Как бы мы ни старались различными ухищрениями истолковать предлагаемые евангелистами факты, остаются вопросы, на которые нет удовлетворительных ответов.
    Во-первых, Пилат не только не стал бы оправдываться перед толпой евреев, но и их крик «кровь Его на нас и на детях наших» не произвел бы на него никакого впечатления: он, Понтий Пилат, наместник римского императора, судит человека, которого он считает невиновным в приписываемом ему преступлении. Мог ли истерический протест толпы подчиненных ему туземцев, осмелившихся принять на себя ответственность за его — наместника императора — действия, повлиять на его решение? Это «принятие ими ответственность» было не только дерзостью, граничащей с уголовным преступлением, но и притязанием на судебный авторитет, как будто они знали лучше любого (к тому же имперского) судьи, кто прав и кто виноват.
    Во-вторых, каким бы пылким и непроизвольным ни был крик этого сброда «кровь Его на нас и на детях наших», все же окончательная ответственность за свои решения и действия лежала бы на самом Пилате и ни на ком другом. Он не мог передать ее или поделиться ею, и от того, что другие делили с ним ее тяжесть, она отнюдь  не становилась легче. Если Пилат признал Иисуса невиновным и, несмотря на это, приказал распять Его, он не мог освободиться от ответственности за судебное убийство, аргументируя тем, что другая сторона взяла эту ответственность на себя. Еврейское самообвинение было с начала до конца лишено всякой юридической ценности. И как бы ценно оно ни оказалось в теологическом смысле, для Пилата оно звучало пустой болтовней.
     В-третьих, мы не знаем, кто были евреи, взявшие на себя ответственность за смерть Иисуса. На кого и на чье потомство должна была пасть кровь Иисуса? Матфей сообщает нам, что весь народ сказал: «кровь Его на нас и на наших детях» (27:25). Считается, что слово «весь» использовалось обдуманно, для придания «народу» растяжимого понятия. Но ведь «весь» народ вряд ли мог собраться на площади, вмещающей, в лучшем случае, тысячу человек.
Итак, кто же были те люди? И кричали ли они все вместе, или одни кричали, другие же безмолвствовали? По какому правомочию они взяли на себя ответственность за кровь Иисуса? Послал ли их туда кто-нибудь и уполномочил ли призвать кровь Иисуса на них самих и на их детей? Если так, то кто, и из какого источника он черпал свое право на это? Если первосвященники и старейшины «возбудили
народ» (27:20) принять ответственность за весь Израиль,то почему они сами не приняли ее — прямо и непосредственно? Даже если  допустить, что несколько сот евреев кричали эти слова на суде у Пилата, это ни в коем случае не оправдывает мнения, что их крики обрекают весь еврейский народ на наказание во веки веков.
 
   Teм нe менее, это восклицание, вложенное Матфеем в уста «всего народа», было воспринято и истолковано в течение веков  как осмысленное признание евреев в заранее задуманном, преднамеренном убийстве Иисуса. Ни одно из многочисленных евангельских обвинений против евреев не укоренилось в христианском мире так прочно и твердо, как этот крик: «кровь Его на нас...!» — неоспоримое доказательство виновности и ответственности евреев за распятие Иисуса: о евреях можно было сказать, что их собственные слова свидетельствуют против них, т.е. что «кровь Иисуса на их голове». Кровь Авеля пала на голову его убийцы, Каина, наказанием которому было стать «изгнанником и скитальцем на земле» (Бытие 4:12). Точно так же и еврейский народ, на который пала кровь Иисуса,  должен стать изгнанником и скитальцем на земле, неся клеймо убийцы..

     Вполне естественно и теологически оправдано, что рассеяние еврейского народа по миру и все несчастья, постигшие его в течение веков, рассматривались христианами как кара небесная, вполне им заслуженная: «Евреи рассеяны по миру в наказание за то, что они наложили свои грешные руки на Иисуса».
 И действительно, Божья кара, постигшая еврейский народ, могла укрепить в христианах веру в то, что она является результатом его виновности в смерти Иисуса.
     Как бы то ни было, рассказ Матфея о признании евреями своей вины в распятии Иисуса повлек за собой мщение, беспримерное в истории человечества по своей жестокости. Со временем этот рассказ превратился в своего рода постоянную доверенность, по которой евреи - все евреи — дали христианам право на вечное преследование каждого еврея везде и всегда.
Это мщение считалось небесным правосудием, в котором Бог избрал Понтия Пилата сыграть заключительную роль. Отныне и во веки веков каждый человек был обязан выполнить божественный приговор, и то, что до сих пор считалось незаконным захватом божественного права наказания, стало законным выполнением воли Божьей.
Приняв на себя вину за пролитие крови Иисуса, евреи тем самым
обязались заплатить за эту кровь своей жизнью и жизнью своих потомков (Числа 30:2), и правоверные считали своим долгом помочь Всевышнему осуществить это проклятие.
     По Евангелию от Луки, при всем своем активном участии в распятии Иисуса, евреи все же действовали не по злому умыслу, а по невежеству и заблуждению. Петр говорит народу: «Впрочем, я знаю, братия, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению» (Деяния 3:17). В Евангелии от Луки Иисус произносит с креста: "Отче! прости им, ибо не знают, что делают" (23:34).
Сам Иисус молил Бога простить своих палачей, и было бы вполне логично, если бы Его ученики присоединились к этой молитве и действовали по наставлению своего учителя. Но нет. В течение веков отцы Церкви и бесчисленные верующие в Иисуса Христа отрекались от Его учения  и отказывались от Его примера. Таким образом, рассказ Матфея о самообвинении евреев в убийстве Ииcyca стал теологической, или псевдотеологической, основой бесконечных гонениЙ христиан на евреев.
В «историю»  вошло, что «евреи» были причиной гибели Иисуса, за что они добровольно приняли ответственность и тем самым обрекли себя и детей своих на вечное бедствие...
     У Иоанна все выглядит так, будто, несмотря на обвинения, Пилат горой стоял за оправдание Иисуса, но в конце концов поддался требованиям евреев.
     Матфей изображает еврейский народ терзаемым своей виной и умоляющим Бога отомстить за смерть Иисуса: "И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших" (27, 25). Он также стремится взвалить на весь еврейский народ коллективную вину за жестокое убийство Иисуса. ..
Подобные высказывания бросают тень на авторов евангелий, а точнее на тех, кто позже вписал этот отрывок. Против этого недвусмысленно, рассеивая все сомнения, выступают ясные слова , запрещающие вменять вину на основании кровного родства:
"Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление"( Второзак.24:16)
      Пророк Иезекииль высказал похожее предостережение, которое уже около трех тысяч лет составляет основу еврейской юриспруденции: "Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается" (Иез. 18, 20).
Теория так называемого "самоосуждения евреев" основана на единственном стихе Евангелия от Матфея (27, 25) и находится в полном противоречии с еврейскими юридическими основами. Выводимая из нее идея коллективной вины еврейского народа, "ответственности, передающейся по кровному родству до родственника в тысячном колене", вошла, к великому сожалению, в христианское учение, и впоследствии Церковь взяла на себя всю ответственность за практическое осуществление этой ужасной идеи...

    Eсть мнение, что в более ранних версиях Евангелия от Матфея этих слов не было, а появились они там после выдворения евреев из Иерусалима. Вот как описывает те события в своей книге "Раннее христианство: страницы истории"
известный историк,профессор Ирина Свенцицкая:
"Многие христианские руководители искали пути примирения с государственной властью, пытались включить христиан в римское общество, ибо вне его они воспринимались как разновидность иудейских мятежников, которых надо гнать и преследовать. Обвинение всего иудейского народа в казни Иисуса отвечало этим стремлениям.
....Христианские старейшины и епископы хотели включения христиан в римское общество и искали путей примирения с Римом. "
Вот тогда-то, по мнению Свенцицкой, и возникло утверждение о виновности всех иудеев в смерти Христа и их заслуженном наказании, и соответствующая вставка в Евангелие от Матфея. Это обвинение и одновременное оправдание римского прокуратора должно было убедить Рим в лояльности христиан.