Глава 6, строфа 28 -ОнегинЛенский-

Текст «Евгения Онегина» очень сложен потому, что Пушкин использует сложные художественные приемы: иронию, несобственно-прямую речь, подражание языку героев и т. д. 

Но некоторые строфы представляются особенно загадочными. Вот пример из главы 6:

XXVIII
(1)Враги! Давно ли друг от друга
Их жажда крови отвела?
Давно ль они часы досуга,
Трапезу, мысли и дела
Делили дружно?
(2)Ныне злобно,
Врагам наследственным подобно,
Как в страшном, непонятном сне,
Они друг другу в тишине
Готовят гибель хладнокровно…
(3) Не засмеяться ль им, пока
Не обагрилась их рука,
Не разойтиться ль полюбовно?..
(4)Но дико светская вражда
Боится ложного стыда.

Я здесь разбила строфу на части так, чтобы каждая часть содержала или только вопросы, или только утверждения.

Это «отступление» появляется в тексте, когда  когда описывается начало дуэли Ленского и Онегина.
Чья это речь? Кому адресована эта речь? Что здесь сообщается?
Речь не маркирована как собственная. Есть два варианта интерпретации:
    • Это прямая речь рассказчика.
    • Это несобственно-прямая речь,  когда рассказчик передает речь персонажа буквально, заменяя местоимения первого лица в речи персонажа на местоимения третьего лица.

Если мы выберем один из вариантов интерпретации, то станет ясным, кто говорит, и кому он это говорит.
    • Если это прямая речь рассказчика, то  это  рассказчик обращается к читателю.
    • Если это несобственно-прямая речь, то это — внутренний монолог персонажа, переданный от  лица рассказчика.


Все местоимения в этой строфе имеют третье лицо множественного числа: «их, они, им». Это не позволяет отвергнуть ни одну из интерпретаций.  Но это значит, что при любой интерпретации  речь идет  об Онегине и Ленском вместе,  двух персонажах, объединенных в одно целое «Онегин+Ленский», как ни странно это звучит.

По смыслу первая и вторая части строфы не позволяют сделать выбор между двумя интерпретациями.

Третья часть содержит вопрос: «Не засмеяться ль им, пока Не обагрилась их рука».
Здесь речь идет о руке этого соединенного персонажа, Онегин+Ленский. Если это несобственно  прямая речь, то прямая речь этого двойного персонажа должна была бы звучать примерно так:
«Не засмеяться ли нам, пока не обагрилась рука одного из нас?». Если это прямая речь рассказчика, то это рассказчик спрашивает читателя: «Не засмеяться ль им?».

Вопрос, в котором есть инфинитив глагола с частицей «не --- ли», как в этом случае,
 подразумевает, что или говорящий, или адресат, или оба способны  совершить  действие, которое называет инфинитив. Вот примеры: "Не пройти ли нам в кабинет?", "Не вызвать ли врача?". В данном случае действие «засмеяться». Если это прямая речь рассказчика, значит рассказчик спрашивает читателя.  Но ни рассказчик, ни читатель не могут изменить ситуацию и заставить Онегина+Ленского засмеяться.

Это оставляет нам только одну возможность: части с первой по третью  — внутренний  монолог  Онегина+Ленского.

Часть (1) задает риторические вопросы. Подразумевается, что оба ответа отрицательны: оба персонажа думают о том, что еще недавно они вели себя как друзья.
Часть (2) говорит об их взаимной злобе. Ясно, что говорящие (оба Онегин и Ленский) осуждают себя за эту злобу.
Часть (3) спрашивает: не лучше ли было бы остановиться и разойтись? Это был бы правильный вывод из того, что говорится в первых двух частях.

Это совесть подсказывает Онегину и Ленскому остановиться и рассмеяться, предотвратить кровопролитие.

Переходим  к части (4). «Но дико светская вражда боится ложного стыда».

Это высказывание об обычаях и предрассудках света, а не голос совести персонажей. Говорящий осуждает свет. По-видимому, рассказчик здесь вставил свое слово, объясняя, почему голос совести не смог убедить Онегина+Ленского.

Выводы

Главная трудность в понимании этой строфы оказывается в том, что она требует от читателя вдруг посмотреть на Онегина и Ленского не как врагов, которые не могли существовать вместе, а как на единство, пару  с общей, одинаковой совестью. По-видимому, надо понимать, что в глубине души они оба знали, что поступают неправильно.

Эта строфа требует пересмотреть наши взгляды на конфликт между Онегиным и Ленским. Если в глубине души у них одинаковое понимание добра и зла, значит конфликт был непринципиален.  С точки зрения Пушкина, они оба знали, что дуэли не должно было быть, но они продолжали дуэль из малодушия. Пушкин ставит это в вину не только и не столько своим героям, но и  свету, который привил им чувство «ложного стыда».