Любша ковать судьбу или любовь. Глава 9

Во время обряда Любша подошла к княгине Влатиатар по ее приглашению, встала между нею и Волховом, который продолжал держать на руках Ярку. Когда же она бросила вверх свою птичку он словил ее и начал есть, протягивая девушке свою. И столько в этот момент в его могучем несокрушимом облике, в  зелено – золотистых глазах проявилось вырвавшегося на волю озорного ребячества, что она не выдержала и напустилась на него.

– Князь Волхов, как сие понимать, на что же ты забрал мои здоровье и благодать, что я хотела поймать. А ну же верни мою птичку скорей! От негодования она притопнула ногой. Волхов рассмеялся раскатисто, задорно, сверкая очами.

– Любша, теперь я не смогу тебе ее отдать, похоже, что придется взять меня всего тебе на век, и возмещу тебе поверь в стократ, любую просьбу и мечту, коль согласишься, то женой возьму.

– Так ты меня совсем не знаешь, столь скоро в жены зазываешь, а вдруг я зла, или сварлива, ленива иль глупа, плаксива. Вдруг нет за мной приданного большого, и на твое иметь посмею я три слова. Вначале сердитое ее лицо, стало шутливым, а малиновые уста приоткрылись в широкой, такой же как у него озорной ребяческой улыбке.

– Да все я про тебя уже прознал, краше девицы в жизни не видал. Ну, что станешь моей женой, в дому княгиней молодой? Любша улыбаясь глядела на мужчину с замиранием сердца.

– Придется согласится, яра Любша. Перед ними оказался князь Волх. Княжна Арлейз на его руках с любопытством разглядывала новое для себя создание, мусоля несколькими имеющимися в ее ротике зубками и обслюнявливая свою птичку.

– Не ты ли на Карачун слово дала, что пойдешь за того, кто матушку твою исцелит, иль людей отыщет, снадобья чудотворные? Рядом стояла женщина, похожая на ту, о ком поведала Ритва в рассказе о своих злоключениях и удачной встрече с ведьмой. Голос ее Любша узнала, именно так звучал он, когда с вороном у ковальни беседовала.

– Яра Миарин? Спросила для точности девушка.

– Да. Подтвердила зеленоглазая ведьма. Любша растерянно переводила взгляд с одного лица на другое.

– Мы согласны. Подала голос Ярка. Она продолжала обнимать Волхова за шею. – Соглашайся, стрыня . Он мне бусики уже подарил. Девочка вытащила из – под беличьей шубки нитку мелких аметистовых струганцев.

– Он хороший. Заступилась за дядю, княжна Варвара. – В небо меня подбрасывает, гостинцы привозит и тебе станет. В князя Волхова врезался убегающий от своего щенка княжич Велимир. Щенок перекувыркнулся через голову и схватил своего друга за штанину, теребя и не выпуская из пасти.

– Все он так хватает, шельмец. Пожаловался мальчик.

– Его должно быть Хватом кличут? Спросила Любша, чтобы снять с ситуации важность и перевести внимание окружающих с неловкого предложения князя Волхова стать его женой на нечто другое.

– Нет. Отрицательно покачал головой княжич. – Я пока не ведаю, как прозвать его.
– А чем не Хват? Задал вопрос его дядя, вспоминая, как утром княжич просил помочь подобрать ему кличку.

– И правда! Подхватил малец. – Хват! Хват! Хват! Позвал он щенка, убегая. Черно – белый клубок поспешил следом, с заливистым лаем, отзываясь на подаренное ему Любшей имя. Его воспитатель и шесть стражей последовали на некотором отдалении.
– Пора бы чарку пригубить, и подкрепиться. Пригласил хозяин Словенска за свой стол глядя на кузнеца Янислава и его суложь. – Рад видеть тебя, яра Альдона. А пуще тому, что исцеление твое отыскалось столь чудесным образом.

– А я, то, как рада, проговорила кланяясь женщина. – Лучшего дара, что нынче обрела и помыслить нельзя. Она сжимала руками плечики хрустящего жаворонком Ярца.

– Скажу тебе по секрету, наклонилась Ярка к уху князя Волхова, – подарок, о коем бабуля глаголит это я и мой братец, еще мамочка моя. Она назидательно приподняла бровки и в этот миг выглядела уморительно, вызывая желание рассмеяться, но ее собеседник сдержался, чтобы не обидеть маленькую нахалку.

– Правда? – Подыграл он девочке. А я думал, что ей прикрасы пожаловали.

– Прикрасы можешь жаловать мне, не откажусь. Также заговорчески предложила плутовка. – А коли Любша за тебя не пойдет, то подожди маленько, я вырасту, сама за тебя пойду.

– А коли пойдет? Забавлялся Волхов.

– Тогда пойду за Велимира. По сердцу мне его песик. Вместе будем от него убегать и косточками дразнить.

– Что ж замолвлю за тебя словечко другое перед его родителями.

– А он станет мне прикрасы дарить? С полной серьезностью торговалась Ярка.

– За него поручиться не могу, но я уж точно буду. Заверил племянницу Любши мужчина.

– А коли все же она не пойдет за тебя? Не унималась она.

– Ну, так ты уговори ее. Князь пожал плечами.

– Ладно. Наконец успокоилась девочка длинно выдыхая. – Уговорю.

Медленно, растягиваясь небольшими группками двигались к детинцу в наступающих сумерках, пока еще короткого дня. Люди доедали и допивали оставшиеся угощения, разбирали по домам то, что не могли съесть на месте. Княжьи слуги уносили опустевшие столы, собирали оброненный мусор и подбрасывали в каменные чаши поленья, чтобы те, кто оставался беседовать и делиться новостями, могли согреться. Парни и девицы у реки пели песни, танцевали, а старики да взрослые родичи, сидели на перевернутых челноках в сторонке и зорко бдели, чтобы молодежь веселилась, да границ дозволенного не переходила.

Любша поеживаясь от пробиравшего мороза слушала беседу Ярки с князем и улыбалась. Думалось ей шутил ли он когда зазывал женой ему стать, или взаправду желает соединить с ней судьбу. Девушка прислушивалась к себе, приложив для верности руку к груди. Сердце трепетало, как если бы оно было листком на ветру, едва касаясь чувств, что ещё вчера ей были неведомы. Она словно плыла по реке нежных эмоций, где каждый миг приносит новые оттенки радости и смятения. В её душе царил лёгкий туман сомнений, но он лишь придавал особую сладость каждому мгновению, проведённому в созерцании его могучего образа. Она ловила себя на том, что ей приятно думать о нем. Складывать образы как проведет с ним свою жизнь. Её глаза светились особым светом, а улыбка становилась теплее и мягче. Но сомнения тихонько шептали: «А вдруг это не взаимно? А вдруг он лишь пошутил?» Эти мысли, как тени, скользящие по её сознанию, заставляли её сердце сжиматься от волнения. Но даже эти сомнения не смогли затмить ту искорку счастья, которая теперь живёт внутри неё. В одном она была уверена, что коли посватается князь Волхов, то не из корысти завладеть даром Сварога Небесного кузнеца и возвысится над людьми, нажиться златом из княжеских кладовых. Он и без того знатнее некуда, и должно быть не беден. Ни для кого не секрет, что казна Словенская на треть им самим и пополняется.

Погруженная в свои мечты, где они вместе проживают жизнь, занимаются повседневными делами, а быть может и целуются куда жарче чем утром во время обряда пробуждения бера, Любша не заметила, как оказалась в парадной зале детинца, где расторопные слуги князя заставили столы дымящимися благоухающими яствами и запотевшими кувшинами.

Она пришла в себя лишь после того, как отец подергал ее за рукав.

– Доченька, ты часом не захворала? Услышала она обеспокоенный голос родителя.

– Не знаю. Она отрешенно пожала плечами и поежилась. Янислав коснулся лба дочери губами.

– Жара как будто бы нет. Должно быть ты замерзла. Скидывай шубу, у огня присядешь согреешься.

– Завернись – ка в мою шаль. Рядом оказалась встревоженная Збышка, укутывая ее пушистым облаком козьего пуха.

– Чего стоишь, яр Янислав? Усаживай свое семейство. Указал князь Волх на отведенные для почетных гостей места за стоим столом, где разместился сам ошую  с ним его княгиня, а одесную волхва Свазара, задержавшаяся на пир в Словенске. Далее по сторонам княжьи ближники и старшие волхвы.

– Не много ли чести, послышался за спиной коваля голос Пресвита, сидевшего за одни из длинных столов с сыном и родичем своим купцом Зораном. Его шипящий полушепот вызвал лишь усмешку на устах кузнеца, даже не удосужившегося посмотреть в сторону наглого соседа. Янислав взял под руку жену и дочь, которая держала за руку Збышку и сопроводил женщин за стол князя. Ни у кого, кроме мельника не возникло сомнений в том, что кузнец и его родня по праву заняли место, отведенное им.

Многие знали, что вклад, вносимый ковалем и его дочкой многим из их сыновей и родичей жизнь спасет и от горестей, слез сердца сбережет. Ведали, что чем больше брони девочка с даром Сварога Небесного кузнеца сладит, тем крепче держава будет и враги сто раз подумают прежде, чем на земли наследников Словена соваться.

– Прозевали вы невесту, Пресвист, хохотнул Зоран. – Гляди как князь Волхов на кузнечиху поглядывает, –того и гляди утащит на свою ладью.

– Ничего. Мы подождем. Натешится, да бросит. А мы люди не гордые, нам и объедки от Волхова сгодятся. Зло кинул Пресвист, давая подзатыльник попытавшемуся возмутиться Проту. – Время оно и камень точит, не то, что увлечения князя. Сколько их баб у него перебывало, авось и эта не задержится на княжеском ложе. Кузнечиха она, сам ведь сказал, а ему княжну следует на свадебный обряд вести.

– Ну – ну. Ты поговори еще. Осек сплетника кузнец Огнедар – возглавлявший в державе кузнецов. – Еще слово и от тебя мокрого места не останется вместе с твоим выродком не гордым. Пресвист сжался и предпочел не связываться с детиной в двое превышавшим его по комплекции, а уже о силе то и размышлять нечего. Не чета разжиревший мельник мужам, что молотом от зари до зари машут. Но в подлой его голове и мыслишки не возникло силами с кем – то меряться. На что ему силы, коли хитрости у него на пятерых достанет. Так размышлял Пресвист среди гомонящего многоголосья княжеских гостей, усаживающихся за длинные столы.

– Други! Князь Волх поднялся с кресла, когда гости отчасти расселись. – Я предлагаю выпить хмельной сурицы за светлый праздник, за благополучное исполнение всего того, о чем каждый из нас в этот день загадывал! Пусть же держава наша процветает, врагов могуществом пугает, пусть каждый дом минует хворь, в сердцах царит доблесть, любовь, пусть дети мудрыми растут и благодать в рода несут. Пусть каждый станет жить в достатке, трудясь легко и яства сладки, пусть каждый уставляют стол, пусть всякий будет наделен, богов родных благословеньем, пусть предкам не придет забвенье, пусть тучные стада пасутся на землях наших, и взметнутся к синим извечным небесам по рекам, долам и лесам новые веси и града!

– Слава тебе наш князь! Всегда! Поддержали речь правителя довольные подданные, поднимая высоко свои кубки.

После того как была выпита сурица, и гости обсудили слова князя, поделились своими чаяниями, за столом воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим звоном серебряных кубков и скрежетом ножей о фарфоровые блюда. В воздухе витал аромат жаренного мяса, запеченных овощей, и легкая кислинка моченных ягод и грибов. Всевозможные пироги разных размеров похрустывали на зубах, пирующих румяной корочкой.

Князь Волхов сидел во главе стола, занятого его особо достойными воинами. Без них никогда не проходили пиры, на которых бывал их предводитель, оставаясь в Словенске.

Любша занимала место в аккурат напротив него, слегка наклонившись вперёд. Её взгляд был устремлён куда – то вдаль. Казалось, она пыталась разгадать какую – то загадку, спрятанную среди узоров на гобеленах и стягах, во множестве украшающих стены пиршественной залы. Но она лишь смущалась встретиться взором с его пылающим и от того слегка пугающим взглядом. Но вдруг её глаза встретились с его глазами, и все вокруг стало неподвижным, отстраненным. Его очи вспыхнули, наполнившись теплом и огнем одновременно – будто пламя свечи, танцующее в темноте. Он думал о том, как прекрасно она выглядит в этом пляшущем мягком свете свечей и факелов, горящих в уключинах на стенах, как нежны черты ее лица, и как ему хочется прикоснуться к её рукам, щекам, обнять, чтобы ощутить ту же теплоту, которая сейчас пробуждала в нём бурю эмоций. Но он сдерживал силу чар, боясь спугнуть эту хрупкую связь, которую они только начали создавать.

Легкий ветерок шевельнул её волосы, когда она, смутившись, опустила взгляд вниз, касаясь кончиками пальцев края стола. Её мысли путались, смешиваясь с воспоминаниями об украденных им у нее сегодня утром поцелуях. Она улыбнулась, а после набравшись смелости, снова взглянула на него. Так они и сидели, переглядываясь, каждый в своих мыслях, но вместе в одном мгновении, лишь изредка поднимая кубки и прикладываясь к ним губами, но не касаясь пищи. Не от того, что были сыты, а опасаясь снова не уловить чары, созданные их взглядами. В воздухе между ними витало напряжение, словно тишина перед грозой, когда всё вокруг затаило дыхание, ожидая первого громкого раската. Но вместо этого наступила пауза, наполненная ожиданием и надеждой.

Пир завершился глубоко за полночь. Разморенные, но веселые и желающие продолжения гости разбредались по домам и на постоялые дворы.

– Полагаю, вам следует остаться в детинце. Дети заснули, жаль их тревожить в столь поздний час. Не преминула княгиня предложить свое дальнейшее гостеприимство ковалю и его семье. – Утром после трапезы вернетесь к своим делам. Да и, для яры Альдоны дорога в город может показаться слишком утомительной, продолжила она, не давая возможности яру Яниславу отказаться от ночлега в детинце. – Я велю тиуну послать к вашим родичам человека, предупредить о том, что вы задержитесь.

Справедливости ради, нужно сказать, что не эти причины побудили хитрую женщину предложить им гостевые покои, а желание устроить ненароком встречу деверя и Любши. Она видела, как они переглядывались во время пира и от нее не укрылось, что оба не притронулись к пище и не выходили из залы. Утром же Волхов должен отбыть в Руссу для совета с дядей, а еще ему следовало связаться с матушкой его Шелонью и обсудить, как ускорить, не нарушая лишний раз равновесия работу девушки.

По лицу кузнеца было видно, что он понял мысли хозяйки Словенска. Ему также как и княгине пришлась по душе мысль выдать дочь за князя. Не корысти ради, а лишь от того, что знал он, лучшего мужа, чем этот мужественный и отличившийся самыми выдающимися качествами не найти. Думалось, что лишь Волхов сможет понять душевные поры и суть его наследницы. Только он, выросший в роду одаренных сможет помочь сохранить и огранить дар его дочери, а возможно Ярец когда – нибудь сможет получить хотя бы часть дара Сварога Небесного кузнеца, чтобы передать его потомкам по мужской линии. Ведь не зря же мальчик нашелся. Бог весть и предки позаботятся о том, чтобы дар кого – то из них пришел к его внуку из глубины веков. Встретившись взглядом с сыном Славена и Шелони, он понял, что для него не стали секретом его думы. Князь коротко кивнул, подтверждая надежды именитого коваля.

– Благодарствую тебе, княгиня за заботу твою, гостеприимство. А уж за то, что приняла моих внуков и позволила им с княжичами сдружится, вообще меры нет моей благодарности. Он бросил заботливый взгляд на супругу. Женщина кивала, подтверждая слова мужа. «Устала» подумал он. Следует скорее отвести ее в отведенные покои, попросить слуг заварить Альдоне укрепляющий сбор из мешочка, что передала для неё его подруга детства лечейка Монисла.

– Полно, яр Янислав. Сочтемся. Влатиатар едва заметно подмигнула гостю. – Не чужие, чай, а свои. Ступайте за слугой, он проводит вас в покои, где с нянькой спят ваши внуки. Яра Альдона покачнулась, и муж, подхватив ее на руки понес извилистыми переходами к спальным гостевым покоям. Княгиня же бодрая и свежая, будто и не проводила столь утомительный день, обратилась к Любше.

– Не желаешь ли отведать заморского вина в моих покоях?

– Желаю, княгиня. С готовностью отозвалась девушка. А мысленно произнесла: «Будто выбор у меня есть и мне дозволено сказать: «Нет, княгиня. Все, чего я желаю, это побыстрее улечься и расправить на ложе, не имеющее возможности уж как три луны отдохнуть тело. Желаю я спать седмицу, а быть может и две. А мне завтра возвращаться домой и молотом махать, пока не окочурюсь» Любша вымученно улыбнулась, следуя за княгиней. За спиной послышался смешок. «Вот же шельмец, ты князь Волхов, ты не только смущаешь покой, но и мысли мои прочел». «Я и не такое умею, Любша. Дай лишь намек и твоему удивлению ни конца ни края не будет» Прозвучало в ее голове. Она посмотрела в его озорные глаза через плечо и запнулась о неровно уложенную доску пола. Мужчина подхватил ее на руки и не обращая внимания на осуждающий взгляд Збышки, семенящий рядом понес.

– Поставь меня на пол, князь, а то у тебя войдет в привычку носить женщин моей семьи на руках. Ехидно потребовала она.

– Славная привычка будет, лебедушка. Дай нам боги, еще и наших дочек и внучек на руках носить буду.

– А коли не будет у нас дочек? Лицо ее зарделось. Как же уютно и спокойно было в его руках, как же ей хотелось остановить время и продлить эти мгновения до бесконечности, чтобы они никогда не достигли покоев княгини.

– И мне бы этого хотелось. Произнес он, касаясь легким поцелуем ее малиновых губ.

– Опять мысли прочел!?

– И снова прочту и так будет всегда, Любша. Ее имя в его устах звучало столь сокровенно и ласково, будто обещая, что любое ее желание он без сомнений исполнит, что он пробудит в ней такие желания, о каких она еще и помыслить не смела. И она чувствовала, ведала первобытной своей сутью, пришедшей сквозь поколения ее многажды праматерей, что ей это придется по душе.