Пятнадцать тысяч метров

Снилось поле боя, а над ним - метались и рвались снаряды, всё небо заволокло от взрывов и огня, и вдруг в этом небе мелькнула неведомая птица, маленькая почти незаметная птичка, и возникла мысль, как же все эти всполохи не покалечат птицу, как она может остаться в этом небе живой, и вдруг неожиданно она выскочила откуда-то из под земли и предстала перед моим взором живой и невредимой, сидит себе и смотрит прямо мне в глаза, и наконец я увидела, что - это чайка, белая речная чайка, и ничего ей не сделалось, даже перья ее так и остались белыми и ничем не замаранными, она была совсем ручкой и не боящейся ни меня, ни обстановки вокруг, и тут я поняла, что птица эта ясно давала понять, что всё будет хорошо, что бой будет окончен полной и безоговорочной нашей победой, и тревога, что вот уже более восьми месяцев сидящая в моем сердце тревога-боль за тех, кто находился сейчас в оккупированной врагом Курской области, перешла в стойкое убеждение, что всё закончится освобождением и территории и людей от той темноты, что ворвалась к нам, чтобы уничтожать всё живое…И уничтожали и разрушали, пока не случилось то, что случилось…Я долго не могла поверить, что расстояние подземной трубы составляло пятнадцать тысяч восемьсот метров, я всё твердила, что такого не может быть, что видимо произошла ошибка с передачей информации, что бойцы преодолели не более полуторатысячи метров, больше невозможно пройти, а потом я услышала, как спорили с военными газовые инженеры, по этой трубе никому пройти не в силах, специалисты не могли поверить, что такое задание вообще выполнимо, а наши бойцы смогли. Та моя чайка вынырнула из под земли где-то за четыре дня до достославных событий, когда наши бойцы, будто ведомые духом самого Александра Суворова, преодолели газовую трубу длиной в пятнадцать тысяч метров, и начали неотвратимое освобождение захваченной врагом Курской земли.