Солнечный ветер часть 7

           Из еле заметной полосы между прозрачным потолком и прозрачными стенами спускался, клубился туман. Капли дождя стекали, скрывая то, что за стеклом сферы.
Среда. Искусственный дождь.

           Алия направилась в комнату бабушки. Здесь сохранили все так, как было при ее жизни. Даже запах родного человека остался. Но чувствовала его только Алия.
Она поливала цветы, когда в комнату вошла мать и села на кровать.
               – Ты так изменилась. Тебе хорошо было на Земле?
               – Очень, – Алия села рядом. – Я была счастлива. Земля вкусно пахнет и звучит.
               – Все к этому и шло, – мать переложила косу Алии со спины наперед и погладила шелковые волосы. – Я говорила отцу, что не надо было тебе туда лететь.
               –Ты боялась, что я не вернусь?
               – Да.
               – Вы должны меня отпустить.
               – Ты не понимаешь, о чем просишь? Как мы будем без тебя?
               – Вас двое. А я одна. Ты понимаешь, о чем я.
               – Алия, попробуй еще раз. Присмотрись к Кобу. Он хороший. Представь, как будет, если мы не расстанемся. Я буду нянчить внуков.
               – Которых выносит робот? Я хочу сама. Хочу чувствовать внутри себя ребенка от любимого, понять, как мать связана с ребенком еще до рождения. Я буду с ним разговаривать, играть красивую музыку. И да, рожая, испытаю боль. То, что достается с болью, ценится больше. 
            Мать вздохнула:
                – Мы приглашены на сферу Коба, он будет исполнять свое новое произведение. Тебе предлагают принять участие, в концерте, – перевела она разговор.

             Алия не любила ту сферу. Ей там казалось еще холоднее и бесцветнее, чем у них. Белые, серые и серебристые цвета помещений вызывали у нее ощущение, что она не человек, а искусственная девушка, рожденная матерью-роботом со встроенным новейшим микрочипом. Этот чип управляет не только поступками людей, но мыслями и чувствами. Хорошо, что на их родной сфере это отвергали. Пока.

                ***

             В концертном зале Алия выделялась в оранжевом платье, которое выбрала специально. Она собрала волосы широкой оранжевой лентой, длинными концами которой мягко оплела их. Черные пряди среди оранжевого казались дорожкой на солнце.
Сочный оранжевый она выбрала не для того, чтобы привлечь к себе внимание, а как протест против холодности людей этой сферы и их прагматичности.

             Бунтарские чувства обострялись у нее, когда она находилась рядом с Кобом или на его сфере. Хотя она признавала, что Коб иногда испытывает человеческие чувства. Она усмехнулась: «Вот и я считаю их не совсем людьми. А сама? Тоже оторвана от насыщенной радостью и трудностями земной жизни».

             Зрители в серых и пепельных одеждах среди стального интерьера казались роботами. Особенно неприятны трое сгорбившихся мужчин с большими круглыми головами, напоминающие уродливые грибы.  Они сверлили Алию взглядом рыбьих глаз на гладких, как яйцо, лицах.
             Она их знала. Это родственники Коба.

             Сегодня Алия обостренно воспринимала разницу между ними и землянами, сравнивала Армана и Коба.
             Коб – холодный, натянутый как струна. А новое поколение будет еще бесчувственнее. Алия знала, что здесь проводят эксперименты над людьми, пытаются создать разные типы по интеллектуальному развитию, профессиональным способностям, с необходимыми для профессии чертами характера.

             Коба любили на сфере и, когда он вышел, зал не мог сдержать восторга.

             Он играл силой мысли на музыкальном инструменте, похожем на рояль, но со множеством невидимых электронных пластинок внутри. Он показывал Алие, когда проводил испытания, а Алия в тот момент вспомнила свое механическое пианино-игрушку.

             Странно было смотреть, что музыкант покачивает только головой, а руки лежат на коленях. Его длинные пальцы двигались как пауки.

             Музыка отражала его мысли, а они Алие неприятны.
             Если не касаться клавиш, не чувствовать их прохладу, не согревать своим теплом, делясь энергией, то и звучит такая гармоничная, но холодная музыка – как отстраненное лицо Коба.

              Коб взглянул на Алию и, словно почувствовав ее неприязнь, сбился с ритмичного движения головой, и его игра превратилась в сплошной набор резких, неприятных диссонансов.
              Родственники заерзали. Коб растерялся, плечи напряглись, но он быстро взял себя в руки, наклонился к роялю и полилась мягкая музыка. «Ну что-то живое появилось», – подумала Алия.

              Она вспомнила импровизацию Армана, построенную на законах красоты и на чувственных касаниях струн. В его чарующей слух мелодии звучала жизнь.

               Когда Алия вышла на сцену – яркая, красивая, как цветок, Коб, сидевший в первом ряду, так сцепил руки и наклонился телом вперед, словно сдерживал вихрь чувств, что готовы вырваться как огненный поток из взлетающей ракеты. Алия это увидела, поняла его состояние, улыбнулась, и он расслабился, разжал руки, выпрямился и кивнул ей.

               Алия играла и представляла, что ее скрипке с Земли отвечает кобыз.

               Душа Алии в эти минуты птицей взлетела и запела нежно и протяжно.
               Она оказалась на берегу моря рядом с Арманом, и ее скрипка зазвучала как целый оркестр: она то свистела свирелью, то пела виолончелью, то сладко рокотала арфой. Скрипка приобрела человеческий голос и смеялась, и плакала, изливая чувства на грани грустного и радостного.

                В конце композиции прозвучало несколько тактов абсолютной нежности и на глазах Алии появились слезы.

                Зал замер в восхищении. Даже на лицах родственников Коба замерли мелькнули забытые чувства.

                ***
                После концерта Коб взял ее за руку и сказал:
                – Ты играла волшебно. Я еще раз хочу тебя попросить стать моей  женой. Если ты скажешь «нет», я соглашусь на экспедицию в глубь галактики. Хотя меня просят остаться и продолжить научные работы. Не знаю, вернемся ли оттуда, но надо осваивать новые пространства.

             В его интонации звучала рассудительность, слова произносились многозначительно, подчеркивались резкими жестами. В красивых, неестественно синих глазах мелькнуло страдание и смиренность.

             Рука Алии чувствовала холод его нервных длинных пальцев и вздохнула. Он отпустил ее руку.
                – Ты хороший, Коб. Мы же с детства знаем друг друга. Ты мой друг и не больше. Прости.
           Он засмеялся. Смех его – как какофония взбесившейся искусственной виолончели. Алия заметила, как красота его лица угасла, глаза темнели, он ссутулился.
                – Что случилось с тобой на Земле?
                – Я узнала, кто я, где мои корни и поняла, где я хочу прожить свою жизнь. Есть истинная любовь, Коб. Это люди, чувствующие друг друга в один момент, влияющие друг на друга даже на расстоянии. Это как близнецы Кванто.
                – Квантовая физика погружает в мир крошечных частиц, где вещи не всегда ведут себя так, как мы ожидаем, – холодно проговорил Коб, но Алия почувствовала в его интонации боль. – Частица, находясь в нескольких местах одновременно или мгновенно влияющая на своего далекого близнеца… Это как космическая головоломка, заставляющая переосмыслить природу реальности. И мы с тобой, выходит не близнецы кванто.
                – Мы с Арманом такие. Прости.
                – Через неделю я отправлюсь в экспедицию. Если передумаешь…