Кошки на Мосфильме

Когда-то я недолго работал на Мосфильме рабочим по уходу за животными. Тогда завезли по требованию Ролана Быкова 126 кошек и поселили в пятом павильоне. Он выступал не только актёром, но и постановщиком в картине "Автомобиль, скрипка и собака Клякса", где ему понадобились кошки в "немереном количестве". 

Запах кошек не умещался в павильоне. Все туда входящие ударялись об этот запах, как об стену. А я в этом запахе жил и даже его распространял. 

Чтобы поесть, надо было пройти широкое пространство между съёмочными зданиями, зайти в желтоватый корпус с ангарными воротами, подняться на второй этаж и там зайти в буфет - старый, толстостенный, с большими окнами, откуда запахи закуски и обеда растекались по всему павильону. В очереди предо мной оказался Георгий Вицин - оглянулся, понюхал воздух, спросил с улыбкой:
- Кошки?
- Они самые.
За мною встала толстая женщина, не имеющая отношения к процессу кино, вероятно бухгалтер.   
- Кошки?
- Ролан Быков, - уточнил я. 

Кошки справляли нужду в жестяные лотки-протвени с песком. Лотки я каждый день выносил и вытряхивал на мусорное место, на мосфильмовскую свалку, затем наполнял свежим песком, взятым где-нибудь с другого места, где что-то... всегда что-то ремонтировалось и штукатурилось.

Туалет это непросто, но самое трудное - кормёжка. В круглых яуфах я раз или два в день заносил им рыбу или мясо, и тогда они брали меня на абордаж. Плотная одежда не могла оберечь мою кожу от их когтей. Я был основательно исцарапан, чуть ли не изодран.   

Но ведь и мне надо было что-то есть. Когда приходил в буфет, портил аппетит окружающим. Киношники, правда, народ не брезгливый, кроме девочек-ассистенток, но однажды я посреди буфета потерял от кошачьей мочи сознание. Правильней сказать, от боли. Их моча – на фоне постоянного стресса - проела мою печень. Редкая штука - прободение печени.

Вицин сказал мне что-то ободряющее, но я уже не слышал его. Женщина-бухгалтер отволокла меня к дверям, где стояла загадочная, принесённая с улицы парковая скамейка, - уложила там и побежала звонить в медчасть.

...Как-то потом, спустя годы, мне делали узи, и врач заметил в моей печени дырку.
- Как так? У вас пулевое отверстие в печени… где вход, где выход?
- Это не пуля. Это кошки, - достоверно пояснил я.
Вот он смеялся!
   
Мне так и не довелось посмотреть, вернее, досмотреть то кино, ради которого столько мук досталось людям и животным. Скучный фильм. 

В одной сцене кошки должны были падать как бы с потолка - их вываливали из подвесных ящиков, и одна тощая чёрная кошка упала как раз на плечи Быкова. Голова кошки свесилась с левого плеча актёра, задняя часть и хвост - с правого. 
- Кися, брысь! - обратился к ней Быков и пошевелил плечами в голубом байковом халате, поскольку изображал бабушку. 

Кошка не отреагировала. Быков извернулся и сбросил её. Она упала точно книжка - громко и безучастно. Кошку, должно быть, убил инфаркт, когда она выпадала из подвесного ящика. Быков тут же снял штаны и повалился грудью на круглый стол, стоящий посредине "бабушкиной комнаты". Тут же появился доктор с большим плачущим шприцем и вколол Быкову укол - всё отработано. У Быкова сердце барахлило, поэтому врача держали поблизости. Кое-как отсняли, павильон потом долго мыли и проветривали; выживших кошек вернули живодёрам, у которых поначалу и купили. Да, некоторые умерли из-за скученности, ибо к тюремным условиям кошки не приспособлены.

- Вот бы попасть на Мосфильм! - пропела мне одна красивая девушка.
- Нечего там делать. Половина времени уходит на то, что все кого-то ждут. И кошки там дохнут, - проворчал я.
- Что?      
- Тяжёлая житуха... и воняет.   

Изо всех моих работ это была наихудшая. И не было ни одной минуты, когда бы я смотрел на съёмки с удовольствием. Но кинозвёзды почему-то держатся величаво. Вот где ярмарка тщеславия! Бедные кошки на красной дорожке протянули невинные ножки. Они пострадали ни за что, и я тоже.