Не отвержи мене во время старости 1

   

                Первая редакция               


                1. Студенческое счастье - Москва, 1973 год


   - Рыжий, слышал, что Пролет от бати слинял? – сообщал приятелю местный пацан Плюха во дворе дома № 56.
   - Знаю, все знаю, - отвечал нехотя Рыжий. – Он, кажись, на учебу смотал, в Москву.
   - А мне он не говорил… - обиженным голосом протянул Плюха, высокий и худой парень.
   - Да Пролет скрытный… Еще тот жук… - отвечал Рыжий.
   
   Восемнадцатилетний Владимир по прозвищу Пролёт выделялся среди сверстников быстрой ходьбой,  находчивостью и остроумием. Так, об одном из шедевров Гойи, Володя мгновенно отозвался: «Обнаженная махом». Обладал хриплым негромким басом, но песни Высоцкого не любил. На мир смотрел холодно, бесстрастно. Силу не уважал и говорил, что одними словами, правильно подобранными и расставленными, можно запугать и разогнать целую банду. До шестнадцати лет занимался спортивной гимнастикой. Например, мог ухватиться двумя руками за ствол дерева и вытянуть свое тело горизонтально секунд на десять. «Солнце» крутить на турнике для него  проблемы не составляло.
   
   Для Владимира независимость была большой ценностью. Два месяца назад Пролет кардинально разошелся во взглядах с отцом, крупным областным чиновником в Орле. Глава семьи видел будущее сына рядом с собой, для начала хотя бы на учебе в местном институте. Вопреки желанию отца, Володя поступил в столичную Бауманку и теперь искал комнату в Немецкой слободе. От предоставляемого ему койко-места в общежитии в районе Измайлово студент отказался из-за своеобразного понимания независимости. Владимир обходил двор за двором в Денисовском и Аптекарском переулках. В углу одного из неказистых дворов заметил розы, которые были его слабостью, и решил именно здесь найти жилье. Первокурсник вошел в подъезд неприметной старой девятиэтажки и принялся обзванивать квартиры. Ему повезло. С хозяйкой квартиры на третьем этаже, обладательницей лица синюшного оттенка, договорились быстро. Она жить предпочитала в соседнем доме в квартире сожителя. А в Аптекарском у неё был прописан муж Антон, отбывающий в данный момент срок в лечебно-трудовом профилактории в Ярославской области.  Володя внимательно осмотрел жилье и мгновенно оценил все его преимущества. Хозяйка обещала появляться раз в месяц - за деньгами. Двухкомнатная квартира - в полном  распоряжении  студента, несмотря на то, что платить надо будет только за одну комнату. 
   
   Внутри старого дома было сыро и сумрачно из-за выходящих на улицу грязных окон, а терпкий запах столетней пыли перехватывал дыхание. Этажом выше студент познакомился с  Валерием, приятелем Антона. Последний, так же, как и Антон, был выпивохой неопределённого возраста. Жил на птичьих правах у матери, грубой и больной старухи. Без собутыльника Валера скучал, страдал безденежьем и жил на иждивении у матери за счёт её мизерной пенсии. После отправки  Антона в лечебно-исправительное учреждение Валерий часто заходил к студенту в надежде на горячительные напитки, и ему иногда перепадал стакан-другой дешевого портвейна. 
   
   Пролёт был цепким малым. Однажды, когда Валера зашёл  "на минуточку", как он часто говорил, Володя стал подтрунивать над гостем:
   - Вот смотри, ко мне ты заходишь часто, вино мое пьёшь, а пригласить меня к себе стесняешься. Что так? 
   - Да, да, конечно. А вообще... Да хоть сейчас пойдём ко мне! - воскликнул Валера, почувствовавший некую вину.
   И приятели отправились в квартиру к Валерию. Матери дома не оказалось, - пошла в поликлинику. А Володя всё в квартире рассмотрел до последней тряпки. Увидев  запылённый полуразобранный деревянный ящик в углу комнаты и валявшиеся около него  трубки и пластины, он взглядом спросил хозяина, мол, что это. 
   - Что-то типа пианино, но, говорят очень старое, - отвечал Валера.  
   "Любопытно", - подумал Володя, а вслух сказал равнодушным голосом: "Валер, вечерком я зайду, рассмотрю пианино получше, хорошо?"    
   - Валяй, студент, - разрешил Валера. - Только, чур, без бутылки не приходи!
   Вечером пришёл Владимир, предполагая, что старуха уже вернулась к этому времени  из поликлиники. И действительно, она лежала на тахте с мокрым полотенцем на голове и тихо стонала.
   - У меня высокое давление, - объяснила она входящему студенту.
   Володя понял, что заход оказался неудачным.
   - Мария Ивановна, не буду вас беспокоить. Выздоравливайте. Я завтра приду, если можно, - сказал Владимир, хотя внутри у него всё кипело от нетерпения.
   - Заходи, заходи, конечно, - пригласила старая женщина и подумала: "А студентик-то - очень вежливый молодой человек!"
   
   На другой день вечером Володя опять заявился к Валере, внимательно рассмотрел инструмент и понял, что перед ним находится уникальная старинная вещь. Немного ремонта и настройки, и, может быть, возродится, как феникс. Похоже на музыкальный инструмент типа клавесина или, может быть, органа. Это еще предстояло выяснить.
   С этого момента студентом завладела одна мысль: «Эта штукенция должна стать моей! Такой случай выпадает раз в жизни! Органу этому, наверное, лет триста, не меньше». 
   Валера согласился без колебаний за бутылку портвейна. Старуху обрабатывать пришлось гораздо дольше, - неделю. Володя взял её измором. И чего только не плёл ей. Говорил, что с пелёнок мечтает владеть подобной старинной вещью. Увещевал Марию Ивановну, что восстановлению инструмент всё равно не подлежит. И что место его на свалке. А ему, Володе, будет чрезвычайно приятно иметь в своей коллекции такой инструмент. В конце концов она махнула рукой - бери. В итоге за сущие копейки, за четвертак, совершил он эту аферу. 
   Пролёт притащил по частям инструмент к себе в квартиру и целый день пытался восстановить и наладить его. Но быстро понял, что это сделать было ему не под силу. Тогда Владимир пригласил настройщика, который  подтвердил, что инструмент старинный, скорее всего клавесин семнадцатого или восемнадцатого века, и в неплохой степени сохранности. Однако для уточнения вопроса посоветовал порыться в Ленинке в энциклопедиях. Чтобы вернуть к жизни древний инструмент, настройщику было уплачено двадцать пять рублей. В результате с механическим инструментом произошла метаморфоза: он превратился в электроорган (-клавесин) со встроенным двигателем от пылесоса.  
   Володя ходил около инструмента кругами, как кот вокруг сметаны; осторожно поглаживал кое-где стёршуюся лакированную поверхность. Отходил на некоторое расстояние и подолгу любовался приобретением. Заглядывал внутрь и поражался видом сложной конструкции, состоящей из десятков струн, медных пластин, молоточков, подводящих трубок и мехов. Так лишь любящая мать разглядывает все подробности своего детища: и ручки, и ножки, и все пальчики до единого, и ушки, и носик с красивеньким личиком. И действительно, было чем любоваться! На верхней части крышки можно было рассмотреть надпись «Dulci sonum reficit tristia corda melos». Владимир понял, что это латинское выражение. Ради перевода встретился со знакомой студенткой медицинского института, с которой пару раз ходил в кино. Она помогла перевести фразу на русский: «Чудесные звуки да утолят печали сердечные». На нижней поверхности крышки клавесина, несмотря на потемневшие от времени краски, неплохо сохранилась картина с красивым пейзажем с дальними полями и густым лесом. На боковинах инструмента были нанесены три розы: первая – маленькая и растущая, вторая – большая и в полном расцвете, третья – с явными признаками увядания. Обращали также на себя внимание изящные формы деревянных ножек, напоминавшие женские. Владимир вспомнил где-то вычитанный казус: якобы на концертах в средневековой Европе подобные ножки органов и прочих клавишных инструментов прятали под сукном по религиозно-моральным соображениям.
   Пролет не поленился посетить библиотеку по совету настройщика, пришлось несколько покопаться в справочной литературе. Первокурсник обнаружил, что стал обладателем двухмануального клавесина (оргАна) восемнадцатого века производства итальянских мастеров.
   
   Студенту пришла в голову идея торжественного открытия оргАна в условиях квартиры с непременным приглашением своих знакомых и однокурсников. Володя отутюжил белую простыню и накрыл ею инструмент. Пригласил дюжину гостей. Не терпелось произвести эффект. Объявил загадочным тоном, что всех ждёт большой сюрприз.   
   На следующий день к одиннадцати часам стали прибывать гости. Их взору явилась картина: стол, ломящийся от "яств" в студенческом смысле этого слова. Две огромных сковородки жареной картошки и гора соленых огурцов чрезвычайно радовали полуголодные желудки. Шеренга винных бутылок из темного стекла, закупленных в угловом магазине на   Аптекарском переулке, возбуждали жадные до развлечений юные сердца. А в углу комнаты скромно стояло что-то большое, покрытое белою простынёй. Приглашения никто не ждал: быстро уселись за стол и набросились на то, что Бог послал. Владимир подошел к табурету с  модным кассетным магнитофоном "Весна-305". Тычком пальца нажал на клавишу. В уши собравшихся ворвалась группа "Шокинг Блю" со своей "Шизгарой". Повеселевшие студенты выскочили из-за стола в центр комнаты и заплясали с невиданной удалью. Они энергично выбрасывали коленца, дергали локтями и ногами и лихо крутили головами.   
   Когда гости дорогие упились до чертей болотных, упились настолько, что на следующий день не помнили дня вчерашнего, Пролёт, шатаясь между стенами, кое-как  приблизился к своему заветному инструменту и театральным жестом сдернул с него простыню. То, что  гостям открылось, заставило их на минуту оторваться от стола. Настоящий старинный оргАн! Потом все загалдели, зашумели. Володя сел на круглый стульчик, открыл крышку оргАна и сыграл "собачий вальс". Больше он ничего не умел. Звук был изумительный, настоящий. Кто-то предположил:
   - А может быть, на нём играл сам Моцарт?
   - Какой Моцарт? Ну ты ляпнул! - осадил восхищенного гостя  хозяин "ценности". - Моцарта тогда еще и на свете не было!



                            2. "Не отвержи мене во время старости" - Санкт-Петербург, 1766 год


   Заезжему иностранцу с богатым воображением, к примеру, немцу или итальянцу, Петербург к концу царствования Елизаветы Петровны казался городом сплошных контрастов. Карета иностранного гостя, выезжая из роскошного квартала, могла запросто угодить в дремучий сырой непролазный лес, топкое удушливое болото либо полевое бездорожье с глубокой грязью. Проезжая и разглядывая с европейским любопытством огромные каменные дома столичных вельмож с великолепными садами, украшенными прекрасными статуями из мрамора и гранита, иноземец изумлялся  соседству всего этого архитектурного благолепия с жалкими развалинами, убогими  деревянными избёнками и большими пустырями. Но когда на месте многочисленных шеренг деревянных лачуг, представляющих неприглядную убогую картину, за кратчайшие сроки поднимались великолепные каменные строения, - вот это-то иноземца и поражало больше всего. Город быстро строился, город преображался на глазах.    
   Заступившая на царство Екатерина Вторая восхищалась архитектурными шедеврами застрельщика петербургского барокко обер-архитектора императорского двора Растрелли. Особым расположением императрицы пользовался Большой Царскосельский дворец, капитально перестроенный Растрелли под Петербургом в Царском Селе. Дворец поражал своими размерами и красотой. Лазоревый фасад, поддерживаемый белоснежными колоннами и украшенный золоченым орнаментом смотрелся неотразимо. Дворцовые фасады  изобиловали фигурами атлантов, кариатидами  и львиными масками. Пять золоченых глав Дворцовой церкви прекрасно вписывались в пространство северного корпуса дворца. Южный же корпус с парадным крыльцом великолепно дополнялся куполом со звездой на шпиле. Парадный плац был огранён флигелями и одноэтажными служебными корпусами — циркумференциями, имевшими форму полуокружности.
   Не менее роскошное зрелище открывалось взорам гостей в апартаментах дворца.  Парадная анфилада, декорированная золочёной резьбой, так называемая «золотая»,  выглядела величаво. Екатерина Вторая увлекалась античным искусством и поэтому украсила апартаменты сообразно моде с помощью шотландца Камерона. Созданные им интерьеры блистали красотой и изяществом. 
   Лето в тот год в Царском Селе выдалось небывало жарким. Люди и звери страдали от изощренных пыток немилосердного солнечного палача. Стоило жителю выйти на улицу да повариться минут пять под палящими лучами, как цветовая палитра его лица быстро менялась, - стартовала светло-розовым и завершалась живописным пунцовым колором. Человеку становилось худо, появлялась слабость в членах, дышалось невмоготу, и он чувствовал - обморок не за горами. Приходилось для дальнейшего спасения, не  мешкая, ретироваться: в прохладные помещения каменных дворцов, метровые стены которых надежно сохраняли прохладу; в парки и сады, полные тенистых мест и свежести; на берега Невы или моря Балтийского. При необходимости пребывания на улице, горожанину приходилось довольствоваться лишь ролью курицы в супе, надеясь на волю божью или крепость собственного организма.      
   Православные поговаривали, что такая погода - это проделки самого Дьявола,  который часть Ада вытащил на поверхность петербургских окрестностей из огнедышащих земных глубин. Другие нашептывали более крамольные вещи. Будто губительный зной -  это Божья кара столице Российской империи за засилье немцев в России.      
   - Страшно подумать, а говорить еще пуще, но даже императрица Екатерина из немок будет! - тихо говорил один из таких  недовольных подданных и продолжал. -  Приехала из Пруссии католичкой, а теперь  вот русская православная императрица!  
   - Да чем же тебе её православие не угодило? Кабы все такими православными  были, то всеполное благоденствие вознеслось бы по всей империи нашей! - возражал другой подданный Её Величества.
   - И в недавней войне с пруссаками императрица Пруссию не жаловала, в отличие  от своего мужа, - добавил третий подданный, с интересом слушавший спор, чем  окончательно добил первого. 
   На том спор и заглох, хотя никого и не убедил. Каждый остался при своем мнении. Спорившие были людьми невысокого звания, горожане и мещане.     
   Десятки богато убранных карет, с ярко выкрашенными гербами дворянских родов  на боковинах под оконцами, расположились на Парадном плацу в левой его стороне, в выделенном для них месте. Кучера и форейторы красовались в кожаных и суконных кафтанах.
   Приглашенные гости, знакомые и приближенные Двора покорно ожидали приглашения во дворец через Парадное Крыльцо императорской резиденции Её Величества.
   Толпа приглашённых бурлила разговорами и расхаживала взад-вперёд в нетерпении. Как обычно начало церемонии откладывалось. Но вот Придворный Гофф-Маршал бросил негромкое: "Ши!" И поразительно! Все разговоры в толпе дворян смолкли. Возникла необыкновенная тишина. Парадные двери открылись, - и толпа, разбившись на пары, взошла по лестнице на парадное крыльцо. И далее шествовала в переднюю залу, где её ожидала со снисходительной улыбкой сама хозяйка дворца, в русском платье, с тремя на нем звездами, с крупными бриллиантами на голове. Императрица была высока ростом и очень хорошо сложена; немного худовата; волосы были прекрасного каштанового цвета, густые, и великолепно уложены. Рядом с Екатериной стоял фаворит, друг и любовник князь Орлов. Они разговаривали, приятно улыбаясь. Орлов стоял в полупоклоне, Екатерина - с прямой гордой осанкой. 
   - Князь, миленький. Ты знаешь, со мною сделалась диковинка: я стала сомнамбулой. Во сне гуляла по саду, и ходила по каким-то палатам. Стены все с цветами и голубками золотом распестрены были. Тут я нашла лежащего прекрасного человека. На нем надета была одежда серая, соболем опушенная. Человек сей ко мне весьма ласков был, мы разговаривали с ним о посторонних делах несколько времяни.   Ушла я и проснулась. Знатно, это был сон. Вот теперь везде ищу красавца, во сне виденного, да нету его, а в уме моем воображение его никогда не исчезнет. Куда как он мил! Милее целого света. О, если б вы могли его видеть. Миленький, как ты его встретишь, поклонись ему от меня и поцалуй. Он того достоин. А может статься, что встретишься с ним, если встав с постели, обратишься направо и на стену взглянешь, - говорила лукаво Екатерина Вторая Орлову. 
   - Матушка родная Всемилостивейшая Государыня! Сего господина не надобно вам везде искать. Вот он, тут, у вас под боком. Догадываюсь я своим скудным умом, кого увижу на стене - да себя и увижу, свой портрет висящий, не так ли? - отвечал в тон императрице Орлов.
   - Интересно, mon cher ami, какую аттракцию мы получим от концерта этого регента... . Запамятовала... Как его фамилия? Осиновский? - оживленно спрашивала  императрица мнения Орлова, меняя тему разговора.   
   - Всемилостивейшая и державнейшая Государыня Императрица! Березовский его фамилия, - смущаясь и краснея от близкого присутствия и взгляда любимой женщины, отвечал князь.
   - Господин Генерал-фельдцейхмейстер и Кавалер, а я вот сомневаюсь: может ли написать что-то блистательное в музыке почти еще мальчик? Ведь ему всего двадцать с небольшим лет, не правда ли? - продолжала спрашивать Орлова императрица, устало обмахиваясь красивым желто-фиолетовым веером ручной китайской работы. - Развей мои сомнения, миленький.
   - Коли талант, то допускаю вполне. Может и написать, Ваше Всемилостивейшее Величество! - смиренно отвечал Орлов.
   - Коли талант, коли талант, - повторила в задумчивости за князем Екатерина. - Cher ami, ты думаешь, что мальчик талантлив? По чьей протекции он и откуда взялся? - продолжала допрос императрица.
   - Матушка Всемилостивейшая Государыня! Слыхал я, будто граф Разумовский, известный собиратель певчих, подобрал его откуда-то из Украйны, то ли из Львова, то ли из Чернигова. Он из простых казаков происходит, - ответил, опуская глаза князь.  
   - А что собирается петь нам хор Марка Полторацкого, не просветишь меня, любезный князь? - игриво спросила императрица.
   - Как мне доложил Цоппис, Придворный капельмейстер, - это будет сюрприз, Ваше Величество! - ответил князь. 
   Императрица шутливо нахмурилась, сделала движение, словно хотела топнуть по паркету ножкой, и спросила капризным тоном:
   - Господин Кавалер! Какие могут быть от меня тайны?  
   - Ваше Всемилостивейшее Величество! Вам под большим секретом скажу, - отвечал князь. 
   И он рассказал о предстоящем первом исполнении при дворе Екатерины концерта  Максима Березовского "Не отвержи мене во время старости". 
   - Князь, миленький, скажи: кому он посвятил свой концерт? 
   - Матушка Государыня! Слыхал я, что он сочинил сей концерт по заказу Елизаветы Петровны. Для успокоения её души. Поговаривают, очень неспокойна была в последний  год перед кончиной.  
   При этих словах князя императрица вспомнила, как Елизавета чуть не уморила её голодом после родов Екатерины, никого к ней не пуская. 
   Далее императрица отвернулась от князя и подошла к придворным. Светские разговоры длились недолго, отдавая дань вежливости и этикету. Наконец, она  вместе с фаворитом направилась через Портретный зал в Янтарную комнату, жемчужину Екатерининского дворца. За ними устремилась толпа придворных и приглашенных. 
   Итак, в Царском Селе в присутствии всего императорского двора начинался необыкновенный музыкальный вечер.  
   Императорская Придворная певческая капелла, являвшаяся главным хором России, исполняла обещанный сюрприз. Им являлся концерт, сочиненный регентом капеллы Максимом Березовским. Произведение представляло одно из модных направлений партесного пения и исполнялось хором впервые, для пробы. Хор пел под аккомпанемент многочисленных инструментов, в том числе клавикорда, малого оргАна и клавесина.
   В центре огромного зала расположилась капелла. По периметру расселись императорский двор и его гости. 
   Сама Екатерина Вторая сидела в золочёном кресле впереди на несколько шагов  от своих приближенных. Закинув вверх крупную голову, она смотрела на настенные  росписи из евангельской жизни под самым куполом. Смотрела на  мудрое лицо  святого Петра. Затем ее внимание привлекли музыканты со своими инструментами и певцы. Несколько дольше обычного она разглядывала необыкновенные цветы на боковой части одного из клавесинов. Эти три цветка разные. Словно это одна и та же роза, только… И вдруг императрица поняла смысл картины с розами…  
   Началось музыкальное исполнение. 
   "Не отвержи мене во время старости", - искусно сочетая простоту и изящество, выводила многочисленными высокими и низкими голосами, капелла, состоявшая из четырех частей: мужского, женского и детского хоров, а также выдающихся солистов - сопрано, меццо-сопрано, басов и дискантов. 
   "Необыкновенно хорошо поют! Ах, как поют!" - думала она и наводила лорнет на  певчих.
   "Да постыдятся и исчезнут, оклеветающие душу мою», - неожиданно мощно, после    хорового затишья, как гром среди ясного неба, вступила мужская часть хора.  Кажется, что голоса проникли до самого сердца. И Екатерине в них почудилась  гроза небесная, огромная сила и чистота. Лицо Императрицы преобразилось: слезы,  просветление и необыкновенная радость оттого, что Бог карает Зло, и спасает и  поддерживает человека в трудные времена немощи и старости. Екатерина почувствовала, что именно ей направлены слова концерта. Она представила, что и  от нее в старости не отвернется Отче Наш, и поможет, и спасет душу ее.
   "Как сочинил, шельма! И ведь не мне посвятил, а Лизке", - Императрица  восторгалась композитором Березовским и одновременно завидовала своей предшественнице.  
   Прозвучала кода, и пение хора сошло постепенно на нет. Наступившая тишина  прервала мысли Императрицы и вернула ее к действительности. 
   Концерт окончился, все встали и долго рукоплескали хору. Екатерина подошла к детской части капеллы, раздала детям подарки и поблагодарила за пение. Затем подошла к руководителю хора и высказала свое восхищение исполнением.  
   Умиротворенная владычица России попрощалась с приближенными, с Орловым, и удалилась в свой рабочий кабинет - поработать над завершающими статьями "Наказа". 

 

       
                                      3. Печальный итог - Москва, 1973 год

   На следующее утро в доме на Аптекарском переулке после бурной вечеринки, на которой  гостям преподнесли сюрприз, показав настоящий старинный оргАн времён Екатерины Второй, Владимир долго нежился в постели, не желая окончательно пробуждаться из-за похмелья. Наконец, проснувшись к двенадцати часам, первой мыслью его был музыкальный любимец. Встряхивая больной головой, как бы желая освободиться от боли, бросился Пролёт к нему и попытался  сыграть "собачий вальс".  В ответ раздался глухой монотонный стук костяных клавиш о деревянную подложку нижней панели клавиатуры. Студента охватил ужас. Он открыл крышку оргАна и увидел  порванные струны, погнутые медные трубки и разбросанные в беспорядке медные пластины...
   "Погуляли", - ужаснулся Владимир и упал на пол. Очнувшись, ему показалось, что именно ему самому нанесли увечье, разрушили устройство и порвали струны.

    
 
                                                                              


   Текст концерта Максима Созонтовича  Березовского (1745 - 1777) "Не отвержи мене во время старости"
  
   Не отвержи мене во время старости, внегда оскудевати крепости моей, не остави мене. 
   Не отвержи, не остави. 
   Яко реша врази мои мне, и стрегущии душу мою совещаша вкупе, глаголюще: Бог оставил есть его, пожените и имите его, яко несть избавляй. 
   Боже мой, не удалися от мене, в помощь мою вонми. 
   Да постыдятся и исчезнут оклеветающии душу мою, да облекутся в студ, да облекутся в срам ищущии злая мне. 
   Аз же всегда возуповаю, возуповаю на Тя и приложу на всяку похвалу Твою. 
   Не отвержи, не остави.

      Послушать можно здесь:     http://muzofon.com/search/  ... наберите - "Не отвержи мене во время старости"       

    .... и на многих других ресурсах в разном исполнении