Чёрно-белая бесконечность

Черно-белая бесконечность…

Я выпал из неё, сидя за столом, смотря на экран смартфона и куря сигарету — по количеству окурков в пепельнице явно не первую. Что я делаю? Сижу дома и жду... Что жду? Или кого жду? Когда выпадаешь из небытия в бытие со всеми воспоминаниями, нужно хорошенько встряхнуть головой...

Зазвонил смартфон, на экране высветилось «Даша». Дождался...

— Алло!
— Алло, давай спускайся, открывай калитку, я одна не дотащусь со всем этим добром.
— Иду!

Я выбежал, Даша стояла улыбающаяся, в руках у неё были картины. Она держала их под мышкой. Я хотел их взять все, но она дала мне только три. Хотел поцеловать, наклонился к её щеке, чтобы это сделать.

— Давай потом, — отстраняясь, сказала она. — Я ещё обижена, между прочим. Идём!

Мы прошли арку, она обернулась и залюбовалась.

— Эх, Питер!

Мы поднялись в квартиру. Даша разулась, сняла куртку и кинула её в меня. Картины занесли в комнату. В комнате было ужасно накурено; Даша бросила взгляд на окна.

— Ну ты что, совсем одурел?! Открывай окна сейчас же!

Распахнув окна, я уставился на неё как робкий ученик на учителя. Даша села за стол. Посмотрела на пепельницу, потом на меня. Я сидел напротив неё.

— Ну, в общем так, дорогой мой, сейчас я тоже покурю, и начнём.

Она достала сигареты, тонкие и чёрные. Закурила. Не отрываясь смотрела на меня. Я пытался делать то же самое, но было ужасно тяжело выдержать её взгляд. Но я сделал это; она отвела глаза первой.

— Выкинь, пожалуйста, пепельницу, здесь нет места, чтобы затушить.

Я схватил пепельницу и выкинул её содержимое в окно, резко поставив её обратно на стол со стуком.

— Ох и ах, атата!

Я пожал плечами, продолжал смотреть и ждать. Она изящно затушила окурок, и я был готов к чему-то...

— Итак, начнём. — Она встала и подошла к картинам. — Здесь шесть картин: две Левитана, две Айвазовского, одна Моне и одна Ван Гога. Сейчас мы будем вставлять искусство тебе прямо в голову. Ха! Я буду показывать, ты смотришь внимательно. Понял? Итак, поехали. Каждую я держу примерно три минуты, за это время успеешь её рассмотреть.

— Да, окей. — Я кивнул головой и потянулся за сигаретой.

— Так, следующая. Поверь, эта самая лучшая. Я могла бы показать тебе эти же картины и на экране смартфона, но разве это возможно? Возможно, конечно, но мы никогда через экран не вставим тебе ничего в голову. Это хоть и распечатки, но очень качественные! Я потратилась и надеюсь, результат обязательно будет. Смотри, следующая. Как тебе?

— Великолепно! Мне очень нравится. Я чувствую, как содержимое картин будто вливается или нет, будто бы я взглядом высасываю всё то, что на ней, и оно тонкой струйкой тянется, исчезая.

— Вот! Вот! Ты гениален! Я не знала, как это выразить, а ты видишь! Умница! чтобы впитал все шесть!

— Ага...

— Лучший! Я тебя уже почти простила. Смотри и любуйся.

Шестая картина. Я внимательно всматриваюсь в неё, щупаю все углы, середину, впитываю её, моргая часто-часто. Даша в восторге от меня. Я прощён, значит, возможно, что-то будет. Предвкушаю, закуриваю. Курить отвратительно. Даша подходит ко мне, обнимает за шею. Я чувствую её частое дыхание, чувствую её язык. Он проскользнул по моей шее, я закрыл глаза от удовольствия и увидел цветы, и её, державшую их, — это фото из её соцсетей. Меня уколола её радость. Она им радовалась! А должна была грустить. Ей должно было быть грустно, как и мне! Именно тогда, с цветами. Я перестал чувствовать её язык, и картинка исчезла, я открыл глаза.

Даша села, вновь достала свои тонкие сигареты.

— Ты молодец. Знаешь, я думала, что ты будешь вести себя по-другому.

— Как?

— Кидаться начнёшь, обнимать меня. Пытаться завалить... — Она глазами показала на кровать. — Но ты держишься. А, и да, кстати, я знаю, что ты видел моё фото с цветами в соцсетях, и наверняка у тебя возникли мыслишки. Так вот, отвечаю: да, у меня есть поклонник. Он... он, в принципе, красив, богат, ездит на хорошей, дорогой машине, но, к сожалению, он пуст. И у него водится что-то вроде жены с ребёнком. Но время с ним проводить, в принципе, неплохо, если ты понимаешь, о чём я.

Я резко вскочил, но на самом деле мне было совершенно всё равно. Ревность была наигранной, приятной внутренним ощущениям.

— Ну что ты, как малыш какой-то. Мы-то взрослые люди. Я молодая девушка, тем более на десять лет младше тебя. Но самое интересное знаешь что? Я написала его жене сообщение, но она мне не ответила. Честно говоря, не знаю, почему я это сделала, это был, видимо, импульс. Ты сядь! У тебя сейчас тоже импульс, ха. Естественно, она закатила ему дома скандал, ну, жена его. Ага! Угу! Так вот, он спрашивает: «Зачем?» А что мне ответить? Не знаю, говорю я, это был импульс. Он начал истерично повторять: «Импульс, импульс, импульс...» Ну да, импульс. Но если ты пустой и не понимаешь. Вот ты же понимаешь, а он нет.

— А как ты различаешь пустоту от наполненности?

Под столом валялась целая пачка сигарет, я поднял её, открыл и высыпал на стол, собираясь собрать из них имя «Даша».

— Странные ты вопросы задаёшь. Я думала, ты, как и я, умеешь это учуять. У тебя же тоже наполненность, нашёл же ты, скажем, меня, почуял мою наполненность. А я вот твою, при этом заметь, я продолжаю тебя наполнять.

Я сложил имя из сигарет.

— Ой, это так мило, — умилилась и посмотрела на меня Даша. И в ответ быстро сложила моё имя из сигарет, разбросанных на столе. Между нами я положил две сигареты знаком плюса.

— Ты не хочешь меня ещё выгнать?

— Даша, я...

— Нет! Я с тобой не останусь, конечно, но прощу и продолжу общение. Но шуры-муры с наполненным человеком — это такое себе удовольствие. С пустым или простым всё гораздо проще, я поняла.

— Я тебя не понимаю... я тебя почти не знаю, так?

— Да и не надо тебе меня хорошо знать. Глупости всё это. Нужно простое счастье: семья, дети, машина, друзья, природа, путешествия. А ты сидишь в этой своей квартире, полуубитой, прокуренной. Читаешь, смотришь интеллектуальное кино. Предаёшь себя! Потом спускаешь всё, что надумал, впитал! И что в итоге? На самом деле нет у тебя никакой глубины! Хотя про картины ты меня поразил.

Картины... Я бросил на них резкий взгляд... Искусство, творчество. Но как побороть в себе человека низкого, подленького? Совмещать всё это можно. Я не понимаю значения пустоты и наполненности. Мы умрём когда-нибудь, это точно. Так в каком виде нужно дожидаться смерти? Даша проживёт дольше меня, это очевидно. А может, и нет. Эти размышления прекрасны, и в этом, может, и есть моя наполненность, граничащая с шизофренией или помешательством. Но самое интересное будет дальше. Даша же не знает, от кого я скрываюсь здесь, в своей квартире. Я ей не говорил. Хотя должен был, да? Кстати, если я не ошибаюсь, скоро, вот-вот, должен раздаться стук в дверь. Тук-тук-тук. А вот и стук.

— Ты кого-то ждёшь? — спросила Даша.

— Да, я забыл, я в бегах, и меня нашли.

Я встал и пошёл открывать дверь, оставив Дашу в совершенном недоумении. Я знал, чувствовал, что это Ирина. Подходя к двери, я говорил себе: «Это не она, это не она», можно было просто не открывать дверь, притвориться, что никого нет. Но тогда бы это потеряло всякий смысл. Если ты в бегах, ты постоянно думаешь о том, что тебя найдут. Ты ждёшь этой минуты, и когда она наступает, несомненно, радуешься, хотя в смешении чувств этого не понять.

Я аккуратно, не спеша, поворачиваю замок, медленно, как будто боюсь, что он сломается. Оборачиваюсь: из комнаты выглядывает Даша с нетерпением ожидая. Отворяю дверь. На пороге стоит Ирина, держа за руки двух своих дочерей. Старшей семь, младшей шесть. Они смотрят на меня какое-то время, может, секунду, может, две — неважно, кажется, это длится бесконечно долго. Наконец Ирина говорит:

— Обыскалась тебя искать, даже не подумав, что ты будешь скрываться в своей берлоге! — Девочки хихикают. — Давайте, девочки, проходите. Ну что ты стоишь как истукан! Дай нам пройти.

Я уступаю дорогу, они вваливаются внутрь. Ирина говорит девочкам, что можно не разуваться, ссылаясь на сильную грязь в моем жилище или, как она выразилась, «берлоге». Все проходят в комнату.

— Ох ты! Кто это у тебя?

Ирина увидела Дашу. Они обменялись взглядами, затем представились, девочки тоже поздоровались. Я встал в углу и наблюдал за происходящим. Ирина осмотрелась и заметила картины у стены.

— Картины, значит? Искусство любите? Ну что, девочки, посмотрите, какие картины! Красивые или нет?

Девочки подошли и начали расставлять картины вдоль стены. Затем, вместе с Ириной, они стали их рассматривать. Я из своего угла внимательно всматривался в лицо Ирины. Она бросала на меня взгляды, я прятал свой и снова доставал, прятал и снова доставал.

— Красиво?

— Да, мамочка! — в один голос ответили девочки. Ирина обернулась, подошла к столу.

— Присаживайтесь, Даша.

Девочки продолжали смотреть на картины.

— Как у вас тут накурено... Это твои картины, Даша?

— Да, мои, Ира, — ответила Даша, садясь за стол.

— Ты принесла их, чтобы он любовался ими, развесив здесь, в этой лачуге, и вспоминал тебя, забыв обо мне?

— Нет, не так. Я не знала о твоём существовании... Это его девочки?

— Нет, не его. И слава богу! Ещё бы они были его!

— Он тебя с ними принял?

— Это я его приняла, во-первых. А ты его приняла?

— Скорее сначала приняла, затем отвергла, затем снова приняла. Но сейчас я понимаю, что окончательно отвергла его снова. Он совершенно не тот...

— В смысле не тот?! Да нет уж, милая, забирай теперь этого пропащего, он мне не нужен.

Ирина посмотрела на меня, Даша отвернулась к окну. Взгляд Ирины был испепеляюще беспощаден. Испепелив меня, она обратилась к Даше:

— Даша, мы можем выйти с тобой на кухню?

— Да, Ира, можем!

Девочки хотели последовать за ними.

— Нет, останьтесь с ним, мама сейчас, — строго сказала им Ирина.

Девочки подошли ко мне, подняли свои головки и не отрываясь стали смотреть на меня. Дверь на кухню хлопнула. Я вздохнул, хотел что-то сказать девочкам, но ничего не вышло. Послышалась возня в кухне. «Ай!» и ещё «Ау!», «Пусти!» — вроде голос Даши, «пусти ты» — вроде это Иры. Я хотел было... Но девочки вытянули ручки, останавливая.

— Мама сказала, сейчас придёт.

Стало тихо. Затем дверь на кухню открылась. Первой в комнату вошла Даша. Её волосы были совершенно растрепаны, у Иры было то же самое — волосы взъерошены до неузнаваемости. Они обе были похожи на каких-то ведьм. Удивительно, как причёски служили им. Они прошли в комнату, Ира села. Девочки сразу подошли к ней, хихикая над её внешним видом. Даша сложила руки на груди и смотрела на меня с презрением. Затем сказала:

— Ну что ты стоишь, пялишься!? Где расчёска? Я без сумочки!

— А моя сумочка в машине! — сказала Ирина.

— У меня только деревянная, для бороды...

— Давай её сюда!

Она лежала на тумбочке. Я взял её и протянул Даше. Даша выхватила её у меня, взглядом отбросила меня обратно в угол. Затем подошла к Ире и начала сначала руками поправлять её волосы, затем расчёсывать их. Девочки держали Иру за руки. Ужасно хотелось закурить, я подошёл к столу.

— Не сметь! — гаркнула Ира.

— Я пойду в подъезд.

— Вали!

Чёрт возьми, я закуриваю, осматриваюсь: стены потеряли свой цвет... Я вижу в монохроме? Или это такое освещение... Или, может, я обкурился... Кашель настигает меня, я бью себя в грудь, кашляю, картинка в глазах работает, испорченно перескакивая с цвета на чёрно-белый.

Прокашлявшись, картинка восстановилась в цвете.

Вернувшись в квартиру, я увидел, что уже Даша сидит, а девочки держат её за руки. А причёсанная Ирина почти закончила причёсывать Дашу.

— Это ты там в подъезде кашлял? Ужас какой, идти в больницу. Ещё и в подъезде! Чтобы все слышали и знали! А в принципе, пусть знают. Ты-то тут теперь на постоянной основе. Вещички твои привезу на днях. Но не все, кое-что я выкину, ах нет, зачем же выкидывать. Отдам в пользу бедных. А из некоторых я наделаю тряпки и Даше дам пару твоих маек на тряпки. Будет вспоминать таким образом о твоём в её жизни присутствии, хаха. Да, Даша?

— Совершенно верно, Ирочка.

Ирина закончила причёсывать Дашу.

— Выглядишь отлично! — сказала она ей.

— Спасибо, Ирочка, ты тоже!

Расчёску Ирина швырнула в меня.

— Мама, мама! — завопили девочки в один голос. — А давайте вместе с Дашей потанцуем под паровозик и пойдём домой! Мы хотим кушать!

Ира улыбнулась.

— Потанцуешь с нами, Даш?

— Хи, да, почему бы и нет? А девочки покажут, как?

— Конечно, сейчас я включу эту мелодию, мне она самой очень нравится.

Ирина достала из кармана свой смартфон.

Зазвучал стук колёс поезда, который плавно перешёл в танцевальную мелодию. Девочки выскочили на середину комнаты и начали танцевать. Они двигались умело и энергично. Затем к ним присоединилась Ирина, поманив руками Дашу.

Я наблюдал за ними и не мог не радоваться — все были абсолютно счастливы.

Ирина посмотрела на меня, сделав удивлённый вид, как будто меня вовсе и не было здесь, а я внезапно появился. Она замахала мне рукой: «Присоединяйся!» И я, пританцовывая, вышел на середину комнаты, слившись с ними в танце.

Я останусь навсегда в этом моменте, он выцветет и станет чёрно-белым, но зато бесконечным. Я, может быть, и выпаду снова... Но постараюсь этого не сделать...

         FIN