Эстетизм и эротизм

Марио Варгас Льоса — перуанский прозаик и драматург, публицист, политический деятель.
Родился: 28 марта 1936 года
Умер: 13 апреля 2025 года (89 лет)

Отчего вспомнил перуанского прозаика? – Оттого, что последние дни время от времени слышу голоса из эфира – умер. Неделя прошла, как отбыл в мир иной на девяностом году жизни Льоса. Сколько же времени прошло с момента его появления в поле зрения беспамятного читателя? – Ищу и нахожу – 13 лет. Отдаю должное памяти тронувшего меня автора.

04.04.2012 (3)
                Эстетизм и эротизм

Два "изма" замечательно соединил Марио Варгас Льоса в «Тетрадях дона Ригоберто».

Дочитал. Очень интересно. Перед этим был «Свет женщины» Гари, остался удручён. Вовремя отвлёк Льоса, но ещё вернусь к тому "свету", а пока надо хоть что-то сказать о "тетрадях". Если сейчас не скажу, потом уже могу не вернуться к пропавшему в ящиках и на полках. А вернуться хочется.

Эпиграфы хороши:

      О, когда человек мечтает –
      он бог, но когда рассуждает –
      он нищий…
              Ф.Гельдерлинк

      Да, признаюсь, я не вижу вокруг себя ничего такого –
      разве что во сне и в мечтах, –
      к чему бы я мог прилепиться душой…
                М.Монтень

Книги – сны наяву и мечты, в которых проживаешь то, что прожито и пережито быть не может.

Главные герои: дон Ригоберто, стареющий эстет и эротоман, и его красавица-жена Лукреция. Есть ещё сын Ригоберто, реинкарнация австрийского художника, тоже эротомана. Сына звать Альфонсо, или Фончито. Служанку Лукреции зовут Хустита. Далее следует череда второстепенных героев, участников то ли «Декамерона», то ли «Тысячи и одной ночи». В центре всех сюжетов Ригоберто и Лукреция.

Прелесть книги в очаровательном взаимопроникновении воображения и реальности. Сцены и диалоги построены таким образом, что не замечаешь, как оказываешься то в совершенно реальном интерьере семейной квартиры, то в Париже, или на вечеринке снобов, или в гостиничном номере. До всего можно дотронуться рукой, но все планы смещены, перетекают друг в друга, возникаю, исчезают, и никуда не деваются.

Ригоберто испытывает глубокое отвращение к спорту, природе, порнографии и бизнесу, пространно, и довольно убедительно мотивируя своё отношение. Во многом с ним трудно не согласиться. То, с чем согласиться не могу, тоже не производит впечатления извращения, хотя, по всем формальным признакам, это извращение.

Образец отношения к общепринятому мнению:

«Я не знаю более наглой лжи, чем максима, которую с детства вбивают нам в голову: "В здоровом теле – здоровый дух". Кто сказал, что здоровый дух – это идеал, к которому все должны стремиться? "Здоровый" в данном случае означает пустой, посредственный, лишенный воображения, набитый глупыми стереотипами, порожденными общепринятой моралью и официальной религией. Что такое "здоровый дух"? Дух конформиста, ханжи, нотариуса, страхового агента, фанатика, старой девы или бойскаута. Это не здоровье, это явная патология».

Ригоберто абсолютно лоялен ко всему внешнему, и абсолютно независим в том, что составляет для него суть и смысл всей его жизни. Конечно же – это любовь, в редакции экстравагантной и утончённой, как единственная ценность. Это даже не лучшее, это именно единственное.

Индивидуализм – полный, последовательный и тщательно защищённый от стороннего взгляда, составляет основу характера Ригоберто:

«Любая попытка дискриминировать (или отодвинуть на второй план) личность во имя интересов коллектива – класса, расы, группы, нации, пола, этноса, компании или профессии – есть не что иное, как очередной виток заговора против свободы, и так повсеместно попираемой. Полная свобода возможна лишь в сфере индивидуального – в тайной стране, откуда мы происходим…» [стр.80]

Разделяю приязнь Ригоберто к письменному слову в эпистолярной версии:

«К счастью, в письме можно кратко и внятно изложить то, что при встрече потребовало бы многочасовых разговоров со страстными объяснениями и выразительными средствами». [стр.40]

Но главное, благодаря чему считаю Льоса открытием для себя, это форма соединения воображения и действительности – как литературная форма, и как отношение к жизни. Фантазии Ригоберто интересны не столько содержанием их, сколько изяществом сочетания тем, и гедонизмом, выраженным как цель и средство.

В сущности, эта книга – протест против скуки, ограниченности, наивности и массовости. Рассказать её содержание невозможно, особенно, если ещё не остыл от тепла, переходящего местами в жар, которое рассеяно по всему тексту.

Герои «Тетрадей», обнажённые и тщательно одетые, не вызывают желания оказаться с ними в одной постели или за одним столом, но они трогательны и симпатичны.

Симпатии вызывают женские персонажи, Ригоберто – понимание и сочувствие. Не так уж мало, если это имеет прямое отношение к пониманию самого себя.

                * * *

«…если сейчас не скажу, потом уже могу не вернуться к этому. А вернуться хочется».

Да, надо бы вернуться. Или не надо? Или ещё через 13 лет побыть рядом с Ригоберто? – Хорошо бы.

«…это имеет прямое отношение к пониманию самого себя».

Пока есть способность понимать, можно выслеживать самого себя, читающего и пишущего, воспроизводя, исправляя и дополняя.

Даже нужно.