Радушные. Держащая купол. Глава третья

Утром новоприбывшие спустились в большую горницу, где трапезничали насельницы. Столы в трапезной были расставлены длинными рядами, а во главе пяти длинных отполированных многими летами столов, за которыми разместились жительницы скита, стоял стол Ведагоры и ее помощниц.

– Ведагора? Взглянула девочка на суровую женщину в центре стола.

– Да, доченька это она. Воевода держал дочь за руку.

– Она злая? Ее ладонь чуть вздрогнула в его огромной ручище и вспотела.

– Строгая, но не злая она. Не бойся. Тебе ничего не грозит. Ты в полной безопасности. Более безопасного места я для тебя бы на всей земле не сыскал. К ним подошла девушка в серой серебром шитой нитью верхней рубахе, из –под, которой выглядывала нижняя белая, отороченная затейливой каймой. Девушка поклонилась воеводе.

– Матушка Ведагора приглашает тебя, почтенный воевода за свой стол. Мужчина улыбнулся посыльной.

– Благодарствую, красавица. Он направился, уж было, к главному столу вместе с дочерью, но девушка уважительно остановила его, попросив оставить чадо трапезничать с воспитанницами.

Девочки, сидевшие за одним из столов, подвинулись на лавке и освободили новой воспитаннице место. Одна, что сидела справа, дала ей чистую ложку. Новенькая благодарно кивнула.

– Я Ветрана. Я тебя как величать? – обратилась к девочке, рыженькая ровесница с зелеными, как сочная трава глазами и веснушками на всем лице и шее.
– Радица. Тихо шепнула новенькая.

– Ты боишься? Спросила, та, что дала ей ложку, протягивая ломоть хлеба, щедро намазанный маслом.
 
– Да. Еще тише, чем раньше ответила девочка.

– Не бойся. Тут хорошо. Ветрана погладила ее по руке.

– Да. Не бойся. Поддержала товарку соседка. – Меня тут нарекли Ясенка. Ясенка протянулась за ломтем тонко нарезанного мяса. – И показала на общую миску с кашей. – Ты ешь, давай, не стесняйся. Не знаю, как ты привыкла дома, но здесь вот общая миска, а все, на столе в блюдах и на досках тоже общее. Кушай, сколь желаешь. Девочка откусила кусочек хлеба, прожевала и снова обратилась к новенькой. – Скоро тебе тут новое имя дадут. Со всеми так. Пока мы здесь живем, нас кличут именами, что дает Матушка Ведагора, а потом…. Она немного подумала, пожала плечами. – А, что потом я не ведаю.

– Да. Да. Не бойся. Тут тебя никто не будет обижать. Доносились с разных сторон слова воспитанниц. Радица с благодарностью улыбнулась неожиданно теплому приветствию своих новых знакомых, тревожно колотящееся сердечко стало успокаиваться, напряжение ослабевало.

– Прошу тишины. Волхва Ведагора постучала ножом по кувшину. Наступила полная тишина, и все взоры трапезничающих девиц обратились к старшей в скиту. – Сегодня ночью к нам прибыла новая воспитанница. Она ласково посмотрела в сторону Радицы. – Встань, дитя. Девочка, поспешно положила ложку и хлеб на стол и вскочила. – Имя ее Радица, прошу любить и жаловать. Она дочь нашего почтенного воеводы и будущая невестка нашему храброму князю. Но отныне, согласно пришедшему мне ночью ответу на мою ворожбу, мы будем величать ее Полонея. Матушка Ведагора обратила свой взгляд на Ясенку и Ветрану. – Я смотрю вы уже познакомились и задружились. Девочки кивнули в знак согласия. – Вот и славно. Как закончите трапезу, проводите ее в вашу горницу и покажите, все, что нужно. Девочки послушно закивали. – Всё, девоньки, возвращайтесь к трапезе.

Они снова принялись за еду. Уже не Радица, а Полонея доела хлеб с мясом и положила на стол свою ложку. Ясенка подвинула к ней расписанную голубыми птицами кружку и налила ароматно пахнущий и клубящийся паром напиток. – Это взвар из сушеных яблок и слив с травами. Девочка взяла кружку, надпила приятный на вкус напиток и поблагодарила свою новую подружку.

– Ну, что? Ветрана поднялась из-за стола и перешагнула через лавку – Идем? Три девочки поклонились в сторону главного стола и, вышли из трапезной. Несколько часов новые подружки показывали Радице – Полонее ее новый дом, светелку, где она будет жить, уборные, бани, которыми пользовались младшие воспитанницы, мастерские, большой фруктовый сад, огород для овощей, коровник, пруды, где выращивали рыбу и прочие постройки.

– А где ваши няни живут? Вдруг спросила Радица – Полонея.

– Няни? Удивилась девочка Ингрид, которая присоединилась к ним позднее.
– Тут у нас нет нянь.

– Как нет? А кто же вам помогает со всем управляться, укладывает спать, расчесывает волосы, заплетает косы и стирает одежду, поет колыбельную? Удивилась девочка.

– Мы все делаем сами. И помогаем друг другу, и спать сами укладываемся и колыбельные друг другу поем.

– Да. И песни сами поем – улыбнулась веселая рыженькая Ветрана. – А иной раз так устанешь за день, что лишь коснешься головой подушки и, тут же одолевает сон.
– Я буду скучать по Смирне. Всю жизнь она со мной. И кормилицей у меня была.
– А твоя мама? Спросила Ингрид.
 
– Мама родами ушла, когда меня родила и брата моего. Он умер разом с ней.
– И моя мама умерла, когда я была маленькая, вздохнула Ясенка. – Тут у многих нет мамы. А у некоторых вообще никого. Нам грустить некогда, конечно, но я иногда скучаю по папе. Он купец. Давно я не видела его. Ясенка шмыгнула носом. После того как девочки показали новенькой все, что ей нужно было знать, вчетвером отправились на кухню помогать с обедом. Позднее Радицу –Полонею позвали в покои к матушке Ведагоре, где ее ждал отец.

– Ну, еще раз здравствуй, чадо. Матушка Ведагора поприветствовала девочку, когда та вошла в ее покои. – Понравилось ли тебе у нас, голубушка моя?
– Понравилось, матушка Ведагора. Только. Девочка не договорила, осеклась.
– Только, что? Женщина участливо глядела на ребенка.

– Только как же я буду справляться без моей Смирны? Я ничего не умею делать сама. Только силки ставить, да рыбу удить, да за медом в дупло лазить. Воспитательница улыбнулась.

– Научишься, дитя. Все научились, и ты научишься. Да и не одна же ты чай жить будешь. Здесь принято друг другу помогать. И все учатся обходиться без помощи слуг, мамок и нянек. А то, что рыбу удить умеешь, да силки ставить, это славно. Нам такие умения не лишними станут.
 
– А что я еще здесь делать буду? Спросила девочка, по – прежнему, оставаясь настороженной.

– Присаживайся, Полонея. Хозяйка покоев указала гостье на широкую резную лавку, покрытую шерстяным густо вышитым настельником . – Здесь ты будешь обучаться рукоделию.

– Но рукоделию я могла обучаться и дома. Вспыхнула девочка. – Княгиня Явнута и ее женщины могу и впредь меня обучать.

– Этому рукоделию, доченька, тебя дома не научат. Ты научишься читать на древнем языке наших предком, ты научишься самому языку и познаешь тайный язык души, имена всего сущего. Узнаешь собственное имя, сможешь познавать имена других людей и животных, познаешь травы и их свойства, научишься составлять снадобья и зелья, яды и противоядия, язык птиц и зверей станет для тебя ясным, ты научишься читать по знакам прошлое, настоящее и грядущее, ты станешь читать души и помыслы людей. Ведь это так важно для будущей княгини. Ты будешь изучать старинные заговоры и составлять свои, самобытные и неповторимые, никем не изведанные. Ты поймешь тайны воды и воздуха, земли и неба, сможешь управлять огнем, возрождать к жизни, и приводить к смерти. Искусство мороков станет твоим навыком. Она ненадолго замолчала. – Да много еще всего. Все зависит от твоих способностей, данных тебе богами даров, но самое важное от твоего усердия. Девочка молча сидела, опустив голову.

– Есть ли у тебя еще вопросы, дитя? Прервала ее размышления женщина.

– Есть. Она решительно кивнула головой и расправила плечи, словно нашла уловку, благодаря которой сможет вернуться домой.

– Задавай.
 
– На что мне познавать мое имя и имена других людей? Я и так их ведаю. А коли нет, то по обыкновению и спросить могу, а  человек мне ответит. Старшая женщина улыбнулась.

– Есть вещи скрытые невидимые глазу, то, что невозможно услышать, чего нельзя коснуться пальцами, попробовать на вкус. Это либо скрытое в мире, либо пока еще находится в небытии, но это, то, что станет однажды ясным, то что ты познаешь через чувства и ощущения, через свет твоей души. Тебе еще все это невдомек. Но пройдет время, и ты нанизаешь эти знания и навыки на нить своей жизни, добавив своими умениями те, что спрядены тебе Макошью. Девочка в недоумении смотрела на говорящую, волхву.

– Прости, матушка. Но мне все это не нужно. Я хочу домой, я хочу остаться с отцом и вернуться к Твердиславу. Тут все так красиво и все такие добрые, но ты так мудрено говоришь и все такое чужое. Волхва поднялась, подошла к жаровне, стоявшей у дальней стены холодной, повернулась к девочке.

– Иди сюда. Та подошла и в недоумении ждала. И тут от резкого взмаха руки женщины в жаровне загорелись дрова. Огонь вспыхнул совершенно неожиданно, и девочка отпрянула от облизывающих и поглощавших свою пишу языков пламени. Матушка Ведагора провела рукой над новыми свечами, стоявшими на поставцах, и их фитильки вспыхнули.

– Хочешь так уметь? Она внимательно смотрела на девочку, потом взяла со стола стеклянный стакан и налила в него воды. – На, попробуй, что это? Полонея сделала несколько глотков.

– Водица. Волхва взяла у нее стакан, подержала его некоторое время в руках и проведя над ним рукой протянула ребенку.

– А сейчас что? Та пригубила и улыбнулась.

– Молоко.

– Ну, что скажешь, солнышко?

– Даже не знаю. Она закусила губу. – Зачем мне все это? Ведь другие люди так не умеют и живут себе. А молоко и в подполе можно взять.

– Разве княгиня – это все? Разве ты не хочешь вырасти и стать Твердиславу не только милой красавицей, но и женщиной, обладающей такими умениями, о которых другие и ведать не ведают. Разве ты не хочешь, чтобы он гордился тобой? Разве не надеешься быть для него единственной в целом свете? Волхва испытывающее смотрела на ребенка. Уж, Ведагора то умела читать в душах и знала, чем пронять любого.
– Хочу! Глаза девочки загорелись. – Очень хочу! Я очень хочу, чтобы Твердислав гордился мной! Если я научусь стрелять из лука лучше всех и биться на мечах, то… Глаза девочки горели огнем, а грудь высоко вздымалась от нахлынувших чувств. – Хочу, чтобы только со мной он ходил удить рыбу и играл в камешки!

– Тогда, тебе придется постараться, детка. Ведагора удовлетворенно вздохнула. – Очень постараться. Задумчиво и внимательно сказала женщина с легкой улыбкой на устах. – А для этого, придется остаться здесь и учится всему тому, чему мы можем тебя научить, а также огранять как драгоценный камень твой собственный дар.
И она старалась!

Ох! Как же она старалась выучиться всему, чему только могла научить ее волхва и ее соратницы. Сколько бессонных ночей проводила она над берестяными грамотами, глиняными табличками, да кожаными книгами, чеканными листами серебра, испещренными новыми для девочки знаниями. Сколько раз она обжигала руки отварами трав и настоек, огнем, что полыхал под горшками да склянками. Сколь же много она пережила в путешествии на Руян, Сейдозеро. И все думала, что вот приедет за ней отец, да отвезет ее князю – другу своему в невестки. И все эти годы перед ее глазами стоял ее нареченный, о котором она думала, сколько себя помнила.
Может и померк бы его образ перед ее взором, но наставницы все время говорили ей о нем, складывая небылицы и вороша в ее неокрепшем сердце любовь к далекому жениху, которую невозможно было погасить ничем. Проходили годы, а она все грезила, что вот – вот скоро она станет его суложью. Она видела, каким он стал однажды в грозовую ночь в водах бьющего ключа из- под выворотня. Она тянулась к нему всем сердцем и всеми фибрами своей души. Гадала на углях, на резах и по грозовому небу, пока однажды Ведагора строго настрого не запретила ей заглядывать на судьбу княжича, чтобы ненароком не навредить ему.

– Ждать жди. Твердо сказала ей воспитательница, но заглядывать к нему не смей. Нельзя! Чары это сама знаешь. Она знала. Полонея хорошо знала, что чары из любопытства и ради баловства использовать запрещено. Негоже на потребу применять древние силы и тратить свои.