Радушные Держащая купол Глава десятая

Один зимним погожим утром резко распахнулась дверь Полонеиной избы и, послышался раскат громового голоса.

– Это, что же за самоуправство такое? А ну, подать мне девку, что пишет на деревяшках! И пусть она мне поведает, как посмела без воли моей и без оплаты мзды мне – князю, заключать уряды с хазарскими ханами! Полонея вышла к нему из кута, где ставила квашню на пироги и молча воззрилась на огромного роста мужчину. Перед ней стоял разгневанный князь Родомысл. Уж, какими судьбами он попал к ней – не ясно. Как и не ясно то, с чего сам приехал порядки устраивать.

– Здрав будь, князь. Полонея поклонилась несостоявшемуся свекру.

– Кто такова? Да как ты посмела самоуправствовать в моих владениях? Родомысл навис над девушкой, возвышаясь над той почти на полторы головы.

– Не признаешь, стало быть. Спокойно сказала хозяйка избы. – А ведь ты не чужой мне человек, княже. Вроде как на имянаречении божатым мне стал. Клялся батюшке моему беречь меня как сокровище бесценное, да и в других делах клялся.

Князь внимательно оглядел, стоявшую перед ним девушку. В глазах возникло понимание, а на лице промелькнули чередой охватившие его чувства. Сел на лавку, застланную богато расшитым замысловатым узором настельником, закрыл рукой глаза.
– Ты…..Радица? Выдохнул Родомысл. – Дочь Владияра и Руты?

– Да, княже. Я дочь Владияра и Руты. Та самая Радица. И с тех пор, как отправили меня в лесной скит Полонея я. И по известным нам обоим с тобой причине не известила тебя о сделке с ханом. Хотя это бабские дела. Что ж. Мы можем отправиться к старосте, и я передам тебе долю от задатка, что был передан мне за заказ ханской супруги. Назначь сумму подати, что я должна тебе по уряду и получишь ее. Когда приедут за готовым товаром, то и остаток.

– Как ты оказалась в этой непроходимой глуши, Радица? Спросил озадаченный гость.

– Да, наверное, по твоей великой милости, княже. Полонея смотрела внимательно на спросившего. – Меня никто не известил, что батюшка мой Владияр – твой воевода погиб, исполняя твою, князь, волю. А также ты, не посчитал нужным, сообщить мне, что привез сыну другую невесту. Обо всем я узнала, лишь, когда было окончено мое обучение у Ведагоры. Да и нет больше Радицы. Есть только Полонея.

– Ты, Радица…. То есть Полонея, пойми. Тут такое дело...Замялся князь, словно малец какой нашкодиший перед строгой мамкой. – Я ведь не токмо другом был твоему отцу и твоим божатым, но и....

– Оставь, князь. Она приподняла руку, давая понять, что все объяснения ни к чему. – Что тут уже объяснять. Отца моего больше нет. В твоем детинце живет другая невестка. Сделанного, не воротишь.

– Ты это, знаешь, Полонея. Я не буду мзду с уряда брать. И почто не пришла, когда выпустили от Ведагоры? Он положил скрещенные руки на столе.

– А с чем мне приходить? Полонея свела брови к переносице.

– Ты можешь стать второй женой Твердиславу. Предложил князь. – Милица неплодная. Вот уж семь лет пустоцветом ходит. И твои дети, как и, уговаривались с Владияром, станут править в моем уделе, когда я и сын уйдем за край.

– Ты прости меня, божатый, может гордыня во мне. Но, вспомни, кто мои предки и где я провела детство, чтобы стать достойной женой сыну твоему и тебе невесткой. Да и без всего этого, я немало достигла своими стараниями. Не по чину мне быть второй женой, да и не по сердцу. Как не по совести чужих мужиков отбирать.

– Да, не любит ее Твердислав! Вскричал Родомысл. – И она никого не любит. Все ходит среди баб, да красуется. Есть чем красоваться. Не спорю. Да душа и сердце в ней холодное, аки жаба. Разошелся старик. – А тебя любить он будет! Ты вон какая! В мать вся уродилась. С жаров вел свои речи князь.

– Не моя печаль то, что сын твой свою суложь, не жалует. С гордостью проговорила девушка. – Не, гоже лезть тебе, божатый, в семейные неурядицы сына. Да и мне меж супругами законными становиться. Не бывать мне второй женой сыну твоему! Да любимой тоже. Могу стать единственной, но того не поправишь теперь. Пусть будет так, как боги порешили, да человеческая выгода. Разозлилась девушка. Пока Полонея говорила, князь перебирал дощечки с её рисунками.

– У меня есть лик моего сына, что писал твой отец, когда ему было годов пятнадцать от роду. Он продолжал перекладывать дощечки. – Может ты новый намалюешь? Князь пытливо смотрел на дочь своего покойного воеводы и побратима.
– Пустое то, князь. Думаешь, я не чую, к чему клонишь? Не надо знать твоему сыну про меня. Не буди лихо, ведь и я не обещаю быть безгрешной, коли схлестнешь меня с невесткой. Она взяла свои дощечки и сложила на полку, освобождая стол для трапезы. – Да и что вам невест мало, коли вторую жену княжичу взять соберетесь? Она стала выставлять на стол все, чем богата ее изба. Угощение достойное князя. На столешнике из тонкого беленого льна, расшитого узорами, красовались миски из мыльного камня, стеклянные кувшины, оправленные в серебро, серебряные же ложки, да и горшки глиняные, глазурью покрытые.

– Ты прости меня, дочка. Я.... Князь положил ей руку на плечо и, повернув к себе обнял.

– Да что уж там.- Вздохнула Полонея утыкаясь ему в грудь. – Кто былое помянет …. Не откажи, божатый. Отведай угощений. Она высвободилась из его объятий и села за стол. Родомысл, вздохнув глубоко и натужно, сел на лавку и потянулся за шматом хлеба. Взял кусок варено-копченного окорока, отведал.

– Вкусно. Кто тебе такое мясо готовит то?

– Да кто уж тут приготовит? Мясо я сама солю, вялю, копчу. Ответила девушка. – Всему научилась в скиту, да и тут было много, у кого опыт перенять.

– Как живешь то ты тут? Гляжу добротно у тебя все и хозяйство, и изба справная. Даже стеклышки в оконцах. Девка в услужении.

– Да хорошо я живу, князь. Жаловаться мне грех. Дел полно, да любопытного много. А девка эта не в услужении, а прибилась по жизни. Как жених найдется, соберем ей приданое, да и пусть идет замуж, детей рожает, да жизни радуется.

– А сама то ты, что? Замуж не собираешься? А – то я бы....

– Благодарствую тебе, божатый на добром слове. Но замуж мне пока, что-то не хочется. Глядишь, и соберусь, коли встречу кого, кто по сердцу придется. А пока тут поживу вдали от твоих «а то я бы».

– Не правильно то, что ты решила. Я твой божатый, и князь. Я в праве, решать твою судьбу. А ты дочь покойного воеводы и должна послужить державе, уж коли не княгиней, то будучи супругой достойного и преданного мне человека. А, учитывая, из какого ты рода, то я мог бы тебя выдать замуж за властелина другой державы. Полонея наблюдала, как князь злиться и поняла, что тот не отступиться от своей выгоды и интересов. Дочь Владияра почала головой.

– Не будет по – твоему, князь Родомысл. В ее голосе звучала сталь. –Для своих династических союзов, тебе придется выдавать свою дочь от молодой жены замуж, куда тебе заблагорассудится. А я буду поступать, как велит мне сердце. А, коли, что тебя не устраивает в моей обособленности и, ты захочешь принять навязчивое участие в моей судьбе, то уеду к конунгу Герлейву или в Туран к другим родичам. Не делай на меня ставок, князь. Мой отец и другие предки довольно послужили державе и твоим предкам. Родомысл стукнул кулаком по столу.

– Ты обязана мне подчиняться! Заорал он так, что с полки упал горшок и вдребезги разбился. – А то… Он несколько секунд подумал. – А то я лишу тебя всего твоего имущества и … Полонея взглянула на князя так, что тот отвернулся, словно от удара. В глазах мужчины стало темно.

– И будешь иметь дело с Небесным советом волхвов. Ее жесткий голос, вызывал у него боль в голове, но, не смотря на происходящее, он не хотел отступать.
– С чего бы Небесному совету волхвов интересоваться судьбой знахарки из леса? И женщины, что должна во всем подчиняться своему князю.

– С того, что я по праву выше тебя, божатый. И подчиняюсь лишь им. Ее взгляд стал мягче, а головная боль у Родомысла отступила. Глазам вернулась резкость. – И коли я возжелаю стать княгиней, то мне не нужен ни ты, ни все остальные князья. До князя стало доходить происходящее. Не много сыщется людей, чья власть выше княжеской.

–Значит ты была на Руяне. Заключил князь.

– Так. Сказала дочь его покойного друга и кивнула головой.
 
– Чего же ты хочешь? Князь выглядел пришибленным. Его собеседница рассмеялась в голос.

– Ничего. То, что у меня есть, мне достаточно. И коли бы ты не стал тут проявлять свою корыстную волю, то и не узнал бы до времени, об этом. Так, что…. Родомысл надолго задумался, всматриваясь, как по дощатому полу растекается масло, что было в горшке, разбившемся от его крика. Полонея наблюдала тоже самое, сложив ладони между коленей.

– Ты прости меня, Радица. Не знаю, что на меня нашло. За все прости и за то, что Твердиславу не стану сказывать, что видел тебя и живешь ты здесь. Когда ему Милицу привез, шибко осерчал он. Вроде как уж и не помнил тебя, девок то за ним гонялась тьма, а осерчал. Коли решила не идти к нему второй женой, то пущай все так и будет. А то ведь кто его знает, что в голову придет сыну. Ему ведь наследник нужен.

– Так и я ж тебе говорю – не сказывай. Согласилась Полонея. – Незачем знать ему про меня. Пусть живет себе, да здравствует. Надо вам, возьмите ему вторую, третью жену, коли Милица вам наследников не рожает. А у меня и другие дела есть.

– Красивые у тебя дощечки выходят. Улыбнулся Родомысл, стараясь сгладить последствия жесткого разговора. – Прямо как у отца твоего и лучше даже. Хан-то щедро платит или ты по нужде своей согласилась писать его супружнице?

– Щедр хан и весьма. Два золотых за каждую. Немыслимая плата. Как ни в чем ни бывало, ответила Полонея. – Да и я давно имела желание сотворить такое. У греков в землях соборники таких вот картинок гербариями прозвали.  Слыхала от купца, что в скит приносил пряности и, себе хотела такое. А вот тут с ханским заказом по две и рисую. Да и нужды ни в чем нет у меня, слава богам! Она обвела рукой роскошное убранство своей избы, взмахом ладони подняла осколки от разбитого Родомыслом горшка и перенесла их в мусорную корзину у входа в избу, после все той же ладонью показала в окно на двор.

– Хорошая ты, Радица. Князь положил ей руку на ладонь. – Ох, попутал меня леший, когда с Браздом побил по рукам, дочку его неплодную взять в невестки и в походе тогда голову сложило народу немыслимо, едва ноги от хазар унесли. А девка у него противная и пустая оказалась, да злющая. Сетовал князь. – Красивая, да злющая будто кикимора.

– Да не сокрушайся ты так, божатый. На все воля богов. Либо невестка понесет, либо Твердислав себе новую жену возьмет, и та подарит тебе долгожданных наследников.

– Ох, Полонея, наподдать бы тебе по твоему ладному горделивому заду, да погрузив на коня отвезти в Полоцк. И хоть силой тебя пусть берет Твердислав. Да вот думаю, ты тоже с огоньком будешь. Возьмется тебя Милица изводить, а ты ….. Ой, да, что там говорить …. свары или крады мне в доме не надобно. Худой мир, лучше доброй ссоры.

– Вот и оставь, князь все как есть. Предложила девушка.

– Но прошу тебя, дочка, коль кто забижать тебя станет или потреба какая возникнет, ты шли гонца ко мне и.... ну сама знаешь. У меня ведь еще есть доля Владияра от похода его последнего. И приданое твое возвратить мне следует. Пришлю тебе на днях все, что задолжал.

– Не шли мне его в лес, на что оно мне тут. Есть у меня на траты всякие. Да и кроме свечей, полотен, да снеди мне и не нужно ничего. Несут печальники, да болящие, хозяйство справное, лес, река дают все, что душе угодно, и у меня монет предостаточно. Отдай треть отцовской доли да приданного моего на сохранение дядьке Вольге, пущай у него лежит. Еще треть пусть с оказией свезут в Ладину обитель, что на Ладоге и передадут на хранение служительнице ее Ладаре, а остальное на Руяне пусть снесут в дом к госпоже Мальме. Коль нужда, какая придет, то приду к ним.

– Добро! Сказал со вздохом Родомысл. – Пора и восвояси отправляться. Он поднялся из – за стола и отряхнул крошки с бороды. – Благодарствую тебе за добрую трапезу, дочка. Жди гонца с гостинцами. Ох.- ухмыльнулся князь. – Знаю, чем тебя порадовать. Князь горячо расцеловал дочь своего старого друга, вышел из избы, легко вскочил на коня и отправился с ратниками в Полоцк.


Седмицу спустя прибыли на двор Полонеи люди князя. Привезли гостинцев полную подводу. И чего там только не было! И кубки серебряные и свечи восковые, засахаренные ягодки заморские, изюм, четыре головы сахару, отрезы шелковые да парчовые, сапожки сафьяна тонкого синие аки васильки, другие красные аки маки, а третьи пурпурные, а еще изумрудные мягкие легкие башмаки, бусы коралловые, да жемчужные, очелья золотые да гривны, пояса расшитые. Льна тонкого беленого два бортища штук. Но самым ценным была огромная стопка книг и гусли отца. Все сгрузили княжеские холопы, внесли в дом и отобедав отправились в обратный путь. Позабыв обо всем, стала Полонея книги разглядывать. А там, на языке фарси написаны были истории разные, да полезные советы от мудрецов неведомых по хозяйству, да по травам. Углубилась ворожея в чтение, возблагодарив мудрую Ведагору за то, что учила ее языкам иноземным и греческому, и арабскому, и фарси и даже санскриту на коем глаголет люд в Бхарате . Так и застала ее сидящей на полу в потемках, опускающегося вечера, Чеслава, вернувшаяся из веси.

– Ой! Ты почто на половике – то сидишь? Спросила девушка.

– Да вот, погляди, что привезли мне - показала рукой Полонея на разложенные по полу книги.

– Что там пишут – то?

– Истории разные. Тут, Полонея взяла одну из книг, – Про царей в стране Египетской, кои фараонами звались, про цариц их. Девушка взяла следующую книгу. – Эта про пряности, что везут из Бхарата и Поднебесной, про пользу от них весьма великую. В этой про героев Эллады – греческой земли, про богов их сказано. Полонея взяла следующую книгу, – Вот про Рим – город такой, про порядки тамошние, дороги строили, и еще написано, что вода у них прямо в избах была, а нечистоты уносило по трубам – канализация называется. И про бани – термы тут же. Там бани такие, в коих несколько клетей и в каждой из них натоплено по – разному. Огромные лохани с водой холодной и горячей. Бассейны называются. А вот эта книжка про государство Аль – Андалус, и город их Кордова…. Эта вот….. Полонея не успела договорить.

– И ты все это уже прочла? Буквицы то какие не понятные тут. Дивилась Чеслава.

– Эта латиницей писана, эта на санскрите. Гляди сюда, Чеслава. В этой пишут про страну Поднебесную арабские люди. Не прочла я все это покамест. Лишь полистала немного. Ох, князь порадовал меня, помнит старый шельмец, чем порадовать дочь друга. Полонея взглянула на Чеславу, всегда любопытную, а нынче та даже не просит рассказать, что там написано, но сияет, звездою. – А чего это ты, подруженька, сияешь? Куда ходила? С кем разговоры водила? Заметила Полонея, рдеющее и счастливое лицо девушки. – Не от того же, что книги мне князь прислал.

– Да все ты знаешь, Полонеюшка. В веси была. Отнесла склянки бабе Морозке, к Перегуде заходила. Малышка ее пошла, с твоей помощью. Вон в корзинке рушник тебе передала, ногу свиную вяленную. Чуешь, как пахнет? Такие, только она и делает. Все причитала. Кабы, не ты сидеть бы доченьке сиднем, уж шестой годок шел, а дитятко все не ходило.

– Ты мне зубы то не заговаривай. Остановила блаженный лепет Чеславы подруга. – С Твердятой повидалась. Сияешь, что яблочко наливное на солнышке.
– Виделась, Полонеюшка. Чеслава замялась и опустила голову.

– И когда Твердята сватов засылать собирается? Гляжу, все он с тобою видится, в гости захаживает, тискает тебя втихаря. А сваты где? Сердито спросила Полонея подругу.

– Да отец его суров весьма. Сказывает, не возьмет в дом бесприданницу, у коей ни кола, ни двора и родню мою они, мол, не ведают. Чем славны и бесчестны люди в роду моем. Расстроенно перечисляла девушка причины. – Твердята голаголит, что коли не согласится батька, то пойдет в княжье войско и там  заработает сам нам и на житье и на пропитание.

– Ну, на счет бесприданницы это он погорячился. Спокойно произнесла Полонея. – Вон укладка у тебя пухнет день ото дня. Сколько ты уже настельников расшила, чулок навязала, вон столько у тебя рушников дорогих, три телогреи справила себе, тулупчик запасной. Мастерица! Корова отелилась. Будет тебе бычок в приданное. Поросят отдам, да гусей три бортища. Корова как отелится вдругорядь, глядишь, и телочка будет и кормилица в доме. Да гляди, еще, что князь прислал. Полонея показала ей колты золотые, да с позолотой очелья серебрённые, жемчуга, да коралловые бусы.

– Да за, что ты мне все это дашь–то? Я не заработала столько добра. Стыдливо произнесла Чеслава.

– А за тем, чтобы не бегала, потом ко мне с душевными своими печалями и без тебя хватает печальников. Засмеялась Полонея. – Вон еще отрезы шелковые, бархат, да парча. Поди – ка у Яробора таких богатств и не сыщется. Да и Твердята у него шестой сын. Чай не единственный наследник. Закажем у старосты избу вам сложить. Будет и кол, и двор вам будет. В аккурат, у него в запасе на несколько изб бревен имеется, еще с зимы запасено. Печку сложим не хуже той, что эта. А род. Возьму тебя в свой род. Будешь мне сестрицей?

– Ох, ты ж божечки! Да, буду, конечно! Такое добро! Да как же я расплачусь то с тобой! Сокрушалась окрыленная надеждой счастливого замужества невеста.

– Мне без надобности все эти цацки, да тряпки. Пусть тебе в приданное идут. Бычок да поросята мне тоже в избыток. Да и всякого добра в избе полно. Мне несут, от Желиславы покойницы осталось, от батюшки, князь вон подсобил. А вот расплатиться? Вот и расплатишься, как закончим с дощечками для ханской жены, так по осени и замуж тебя спровадим или к следующей осени, чтоб вы с Твердятой еще поприглядывались. А то ведь замуж не напасть, кабы замужем не пропасть.

– А не заскучаешь одна тут? С ехидцей спросила подруга.

– Заскучаю, как пить дать заскучаю. Задумалась девушка. – Но рада буду деток твоих покачать. И видеть тебя счастливой отрадно мне станет.

– А как теперь, уговорить Яробора невесткой меня взять? Ведь он сказывал дома, что собирается женить сына на дочке посадника в Жнивках. За девкой приданое богатое дают.

– А что его уговаривать! Пойду к Любочаду. Давно волхв звал меня и в гости, да и настойку мне нужно для коленей ему отнести. Поговорю с ним, как в род справить вхождение, да чтобы Яробора наставил и сватов велел ему к нам засылать. А там я уж на правах твоей родственницы все и поведаю ему. И о приданном, и об избе для молодоженов. У него то, поди для сына избы не будет, да и все его невестки, вместе взятые такого добра, что я за тобой даю не принесли.

– Не знаю как тебя и благодарить то! Чеслава обняла Полонею, прильнув к ней со всей возможной нежностью.

– Да не надо меня благодарить. Отмахнулась Полонея.

– Ты вот лучше подумай. Коли ты такая богатая невеста теперь будешь, нужен ли тебе Твердята? Полонея лукаво глядела на подругу.

– Да что ты! Махнула рукой зардевшаяся Чеслава. – Нужен, ох как нужен! Мне то, на что все эти богатства! Много ль нужно девке одной? Но так его люблю! Так! Как.....

– Ну, все, свиристелка. Оборвала ее подруга. – И ты пока что не торопись никому, а в особенности своему возлюбленному рассказывать о своем приданном. Пусть пока подумает, да постарается на ваше благо. Кабы, его не избаловать, и чтобы не зазнался. Пусть и свою лепту, какую – никакую внесет в ваше гнездышко. – Подавай на стол. Шибко кушать хочется.