Радушные Держащая купол Глава тринадцатая

Подвода, на которой Полонея и Чеслава возвращались домой, мерно скрипела и подпрыгивала на встречающихся местами кочках. Чеслава, уставшая от предпраздничных приготовлений и переживаний, наплясавшаяся и сытая спала среди подарком, рядом с двумя ребятишками. Полонея ехала сидя, свесив ноги с подводы и, разглядывала окрестности. Иной раз сходила, чтобы сорвать ту или иную молодую травку, что лишь недавно вышла из земли с приходом весны. Еще затемно возница высадил их рядом с воротами и девушки сразу занялись своими обычными делами, каких в хозяйстве всегда невпроворот.

За радостным днем своим чередом пришла темная безлунная ночь. Накормленная скотина в хлеву устраивалась на покой, иная курица покудахкивала, видимо скинутая товаркой с насеста, а девушки уселись на крыльце, завернувшись в мягкие покрывала из лисьих шкур с кружками парного молока и пирогом с моченой клюквой.

– Чеслава. Обратилась к нареченной сестре Полонея. Та посмотрела вопросительно.

– Хочешь, я тебе быль поведаю? Девушка оживилась.

– А – то. Разве я хоть раз отказалась от твоих баек о дальних странах и о людях, что там живут.

– Эта быль, сестрица о наших местах, да не о чужих людях, которых мы не видели, а о тебе, моя дорогая красавица.

– Обо мне? Удивилась, ничего не, подозревающая, о сегодняшнем разговоре с ее будущим свекром.

– О тебе, ладушка моя родненькая.

– Да! Жарко воскликнула Чеслава, плотнее запахивая на груди мягкое покрывало. – Неужто, ты гадала сегодня и прознала, что про меня? Не было ли там худого чего? На ее лбу обозначилась морщинка меж сведенных бровей.

– Не гадала я. Ты же знаешь, что я не гадаю попусту. Чего брови насупила? Не гоже невесте с морщинами замуж идти. Переводи потом на тебя чистотел, любисток, да румянок . Чеслава развела брови, отставила за спину кружку с молоком, расправила юбку и уложила ладони на коленях, приготовившись слушать, что поведает ей ее сестра.

– Ну, слушай, моя ладушка. Полонея обняла ее за плечи. – Сегодня урядились мы с Яробором по тебе и Твердяте.

– Что? Неужто старый скупердяй согласился? Чеслава отодвинулась от Полонеи и удивленно смотрела той в глаза.

– А чего ж ему не согласиться? С ним и Любочад потолковал и я поведала, что за моей сестрой в приданное дам. Вот после Спожинок и сваты приедут. Чеслава весело рассмеялась. – Правда, твой будущий свекр злой как потревоженный леший ушел.

– От чего? Мало ему что ль добра, что ты за мной даешь?

– Да, вишь, ли не мало, да только взбесился он, что до добра ему твоего не добраться. Что в твоей избе все останется, да под моим приглядом.

– И что же…. Девушка не успела договорить.

За воротами послышался тихий волчий вой, и когтистая лапа стала яростно царапать деревянную створку.

– Волк? Испугалась Чеслава. – Ой, не к добру это! Ой, не к добру. Запричитала девушка.

– Да не бойся ты. Полонея встала и направилась к калитке в воротах. – Не к добру лишь люди по ночам шастают, а этим….. Она открыла калитку и ее взору предстала волчица, в ногах которой лежал и жалобно попискивал новорожденный волчонок. Волчица ткнулась мордой ей в колено и стала пододвигать свое дитя к девушке. Та подхватила волчонка на руки, но, не разглядев в темноте, что с ним направилась в дом. Волчица пошла смело следом, словно каждый день приходила сюда. Чеслава тоже зашла, пугливо поглядывая на волчью мать. Полонея уложила волчонка на столе и стала разглядывать.

– Зажги еще свечей, ничего не видно. Лишь девушка зажгла загодя установленные свечи на высоком подсвечнике, как взору знахарки предстала расщелина на пасти волчонка. Тот продолжал истошно пищать, а его мать легла под столом и, положив голову на передние лапы тихо поскуливала.

– Что это с ним и чего он так скулит? Чеслава коснулась пальцем расщелины. – Ему больно?

– Нет. Ему не больно Чеслава. Он кушать хочет. Из –за того, что губа у него и нёбо с этой вот расщелиной, он не может сосать.

– У нас теленок такой был, так батюшка его прирезал. Вспомнила Чеслава.

– Так обычно и делают с такими. Она открыла волчонку пасть и просунула в нее палец. – А эта вон принесла его сюда. Не оставила его помирать голодом. Под пальцем чувствовалась глубокая расщелина, доходящая до середины пасти. – Вот, сколь бы люди не говорили, что скотина глупая. А ведь как она смогла понять, что его можно спасти? Удивилась Полонея.

– Что там? Спросила Чеслава.

– Да, все слава богам сладим. У него лишь губа, да мясо рассечено, немного хрящ. Но он маленький и хрящи пока не стали костями. Дадут боги, справимся. Она вытащила из пасти волчонка палец и тот сразу же снова запищал. – Тащи молоко козы, сестрица. Вначале пару тройку дней покормим его, чтобы окреп, а там и зашьем. Будем надеяться, что мать в него и в нас не зря верила и Семаргл нам в помощь да пребудет. Чеслава принесла еще теплое козье молоко. Полонея передала ей пищащий комочек, и та по капле стала кормить малыша из тонкой тростинки. Волчица зашевелилась под столом.

– Не волнуйся, милая. Девушка погладила мягкую лапу. – Ей можно доверять. Будем пока кормить твое дитя, а после дадут боги, и зашьем ему пасть. И будет твой сын сильным и здоровым. Мать внимательно слушала ее, понимая каждое слово. Полонея смотрела ей в глаза, передавая свои спокойствие уверенность. Волчий язык лизнул знахарку по тыльной стороне ладони. – Ты голодная. Сейчас принесу и тебе. Она спустилась в погреб и достала из большого таза увесистый кусок мяса. Его случайно не забрали сегодня на капище, словно зная, что он понадобится еще. – На, милая, ешь. Волчица благодарно посмотрела на ту, которой доверилась и стала жадно отрывать куски, быстро их заглатывая. Рядом с волчицей поставили полную миску козьего молока, и когда все было съедено и вылакано, зверь сел рядом с дверью и поскреб лапой.

Полонея встала с лавки и подойдя к двери молча ее распахнула и вышла во двор. Волчица направилась за ней. Калитка скрипнула, и зверь скрылся между деревьями.
– Она что ушла в лес? Спросила Чеслава, когда Полонея вернулась в избу и задвинула задвижку.

– Да.

– А как же дитё?

– Где – то в лесу ее ждут другие дети, которых тоже нужно кормить.
В открытое окно послышался волчий вой, ему вторил еще один более грубый. – И отец ее детей. Добавила знахарка. Снова раздался вой, а за ним и другой. Словно мать волчица просила ее: «Не подведи…. Не подведи».

Восемь дней пришлось вскармливать волчонка по десять раз в сутки. Восемь дней волчица по несколько раз на дню приходила к Полонее поглядеть на своего сыночка. А на девятый день, напоив кроху сонным отваром марьиного корня, Полонея зашила ему пасть и снаружи, и внутри. Времени это заняло не много, но повозиться пришлось. Пасть крохотная, а игла большая. Но слава богам, когда мать в очередной раз пришла проведать свое дитя, он крепко посапывал в корзинке среди сушеных шишек хмеля, закутанный в мягкое лисье покрывало.

Еще седмицу малыша кормили козьим молоком, а когда он стал сосать грудь матери сам, та унесла его в лес.

– Вот и благодарности никакой. Кормили их тут, лечили, а они возьми, да и уйди. Пошутила Чеслава, когда Полонея закрыла за волчьим семейством калитку. Они обе рассмеялись.

– А ты, сестрица думала, она нам златом отдарится?

– А хоть бы и златом. Они снова рассмеялись и пошли вечерять.

– Давай – ка сестрица прогуляемся сегодня на торжище. На спустя седми после ухода волчицы с детенышем предложила Полонея. – А то коли так пойдет к нам не только люди да волки ходить станут, а и вся лесная братия повадится. Не продохнуть и не отлучиться. Она улыбнулась своей шутке.

– Дела мы утренние завершили. Вот поедим и пойдем. Себя покажем, да на людей поглядим.

– А давай. Весело согласилась Чеслава. Я бы хотела тесьмы купить для рубахи, что нынче шью.

– И я тесьму куплю. Да и нитки шерстяные для ковра Семиславу по моему заказу должны были привезти. Глядишь и халву доставили, а может и бисер прибыл. Коли есть, то и ковер можно новый начать ткать. Научу тебя, наконец, как Желиславушка моя меня учила, справим тебе в новой избе станок и, будешь ты сама себе ковры ткать, каких еще свет не видывал.

– А для чего тебе бисер? Поинтересовалась Чеслава.

– Шапку расшить решила. Сошью ее мехом внутрь и местами снаружи. Нашью кожаные полоски, расшитые бисером. Будет и тепло и ладно. И тебе можем расшить. Вон сколько шкурок собольих тебе Твердята принес. Да и кику расшивать к свадьбе нужно будет.

– А свадьбу то когда играть будем? Поинтересовалась невеста.

– Я думаю лучше следующей осенью или летом.

– Так долго ждать?

– Да ты, Чеслава коли желаешь, то хоть и завтра выходи. Но дабы тебя ценили, следует чтобы и жених и родственники его помаялись, что такая ягодка может им не достаться.

– Думаешь, не перемудрим?

– Нет, Чеслава. Не перемудрим. Коли вы истинно любите друг друга, а не простая это влюбленность, то год и более для вас будет не легким и это верно, но станет проверкой ваших чувств.

– А коли? Вдруг…. Она замолчала, не решаясь говорить дальше и покраснела.

– А коли Твердяте твоему кто другой приглянется. То и не любовь, это вовсе. Да и ты, коль кого заприметишь, тоже смекнешь, что нет ее – любви. Я так думаю, что без любви, и замуж идти не стоит. Чеслава покачала утвердительно головой, но выглядело это как-то не совсем уверенно.

– Ты пойми, сестра. Я тебя не держу. Избу вашу строят, колодец уж выкопали. Скарб твой мы соберем в одночасье. Прикрасы и обещанные от ханских дощечек монеты я тебе отдала. Свадьбу созвать? Да, с этим и за седмицу управимся. Как решишь, то и ступай себе с миром, родимая. Я близко. Ты всякий час ко мне сможешь приходить. Так что решать тебе, родная моя. Девушка что – то попыталась сказать, но не найдя слов лишь вздохнула.

– Отменные нынче у тебя оладьи, Чеслава. Сменила тему разговора Полонея, макнув оладушек в густую сметану. – Отменные. Доедай и собирайся. Полонея скрылась в своей светелке. Не прошло и часу как две девушки зашагали, весело напевая песни в сторону селения. В селении царило нездоровое оживление. Не выспрашивая ничего у селян, девушки сразу направились в лавку Семислава.