Радушные Держащая купол Глава двадцать вторая

Обе помнили случай, когда Полонея лет в четырнадцать, будучи одна в книгохранильнице, на кой – то ляд решила отодвинуть от стены сундук, под которым был лаз в клеть, где с незапамятных времен хранились тайные книги. Как уж ей удалось про тот лаз прознать, даже сама Полонея потом не вспомнила, да только ни отводящие глаза чары, ни заговоренная от непосвященных рук крышка лаза не остановили ее. Девочка подняла крышку, засветила лучину и взяла одну из книг в самом дальнем углу.
 
За чтением этой книги ее и застала под утро, чутьем приведенная в книгохранильницу Ведогора. Старшая хотела уж было напуститься на воспитанницу, но вдруг остановилась и проверила ранее поставленные ею наведенки. Все на месте. Чары держались как новенькие, да причем, к ним прибавилось что – то еще. Полонея поднялась с пола, где сидела с найденным сокровищем в руках и молча смотрела на обнаружившую ее. Вспомнив в том, что язык, на котором написана книга девочке не знаком, та ехидно спросила.

– Начиталась? Все понятно? – облегчение от того, что ребенок не успел познать недозволенное, пришло на смену, охватившему женщину страху.  Девочка спокойно взяла свежую запасную лучину и заложила страницу, которую читала меж медных листов, стянутых вощеными шнурками из кожи.

– Не начиталась, матушка. Но все понятно. Удивлению волхвы не было предела.

– Как!? Как тебе удалось разобрать то, что там начеканено? Откуда тебе знаком сей язык? Ведь даже я его не знаю. Я разбирала эту книгу уже будучи зрелой женщиной, умудренной познаниями и опытом, да и то с волхвом Темного Велеса. По значку разбирала. А он мне все растолковывал. И то, я и десятой части там не поняла, не смогла прочувствовать, сложить в образы.

– Я не ведаю этот язык, матушка. Волхва не знала, как ей поступить. С одной стороны, так как запрета отодвигать сундук никому в скиту не было, то выходит Полонея не нарушила запрет спускаться в лаз. Но как ей удалось увидеть его вообще, и кроме, того пройти сквозь чары. Она знала, что Полонея никогда ей не врала, ложь неприемлема для этого ребенка. Да, и любую ложь и недоговоренность Ведогора чувствовала за версту. Так же она не могла знать этот язык? И почему девочка взяла именно эту книгу? Почему, хотя бы ради любопытства она даже не прикоснулась к остальным? А, то, что не прикоснулась мудрая волхва видела не только по пыли, а по чарам, которыми было пропитано тут все. Медные листы этой книги хранили знания и чары не обличенные, силы, у которых не было имени. Силы первозданного хаоса. Она не любопытствовала, откуда эта книга попала в скит. Просто знала, что та была здесь задолго того, как его построили. Еще в избушке Стелящейся Туманом. Той, которая создала это место. От раздумий ее отвлекло едва заметное бело – голубое свечение, выходящие из книги, сквозь щель, образованную заложенной в нее Полонеей лучиной. Женщина взяла у девочки книгу и раскрыла ее. Свечение стало сильнее.

– Ну! И как это понимать? Она в недоумении смотрела на свою воспитанницу, которая, не найдя ответа, просто пожала плечами.

Ведогора закрыла книгу вместе с лучиной и поставила ее на место. – Шагай давай, отсюда. Приказала она девочке.

– Я должна ее прочесть. Я должна ее изучить. Мне это важно. Решительно, с нажимом и даже как-то отчаянно произнесла девочка, не двинувшись с места.

За семь лет, что этот ребенок находился при ней, она ни разу не видела, чтобы та перечила ей или кому – либо из старших. Все, что ей было велено, Полонея исполняла без тени сомнений и абсолютно беспрекословно, четко делая то, что ей говорили. А уж в делах чаровных, так и подавно. Она сначала все внимательно выслушивала, потом задавала вопросы о том, что могло вызвать ее непонимание, и делала. Даже что – то новое, что приходило смекалистой воспитаннице на ум, она прежде обсуждала с наставницами и лишь, соблюдя все возможные предосторожности, приступала к претворению.

– С какой целью? Спокойно спросила ее волхва.

– Я не знаю. Так же спокойно ответила ей подопечная.

– Как же, скажи мне на милость, ты собираешься овладеть мастерством и чарами этой книги, если ты не знаешь, зачем это тебе? Ты же знаешь, что если нет ответов на вопрос зачем, то нет смысла в деянии.

Она долго внимательно рассматривала Полонею. Она чувствовала, что в дорогом ей ребенке что – то изменилось. Но что? Бесконечная череда вопросов возникала у нее в голове. Но чем больше возникало вопросов, тем меньше было у нее ответов на них.
Ответа она не дождалась.

Девочка просто смотрела на нее спокойно и не мигая. Она взяла воспитанницу за плечи, молча повернула к ступеням лестницы, ведущим в книгохранильницу, и подтолкнула, чтобы та поднималась наверх. Девочка безропотно выполнила молчаливый приказ своей наставницы и поднялась по ступеням. Следом за ней поднялась и Ведогора. Опустив крышку лаза, та собралась, уж было, закрыть его чарами, но убедившись, что все чары на месте пожала плечами. Пододвинув сундук к стене, она взяла девочку за руку и вывела из книгохранильницы.

– Ты больше не велишь мне туда спускаться? Голос Полонеи предательски дрожал.

– Не велю. Твердо сказала женщина. – Пока не велю. А также, не велю никому сказывать, об этой находке. Воспитанница кивнула, и слезы покатились по ее щекам.

 – Пойми, Полонея, пока я не разберусь, что к чему и не посоветуюсь с волхвами Темного Велеса и Мары, я не могу подвергать опасности твою жизнь, скит и жизни других насельниц. Ты много раз уже слышала и зрела, что чары запрещено изучать, если не знаешь куда их применить, а если изучил, то применять обязательно следует, иначе дремлющая в чарах сила будет вредить, требуя выхода и своей пожертвы. Если бы речь шла о какой – любо другой книге, мне самой не было бы страшно. А силы первозданного хаоса – это не мой конек. Но я обещаю тебе, что найду тех, кто поможет разобраться с этой книгой из тех, кому можно доверять. А теперь иди, поспи. Сегодня я освобождаю тебя от занятий. И запомни свои сновидения, чтобы рассказать мне после.


Знающие и доверенные наставники нашлись лишь больше года спустя, вернее нашлась. В скит вернулась очень старая бывшая его воспитанница. Чаромудра. Так звали эту старушку. Матушка Ведагора помнила ее лишь по рассказам своей предшественницы, когда та заступала главной, то уже ходили вести о Чаромудре и ее мастерстве.
Сколько весен прожила старая, никто так у нее и не спросил, но держалась она прямехонько, ступала твердо, метко стреляла из лука. Невысокого роста, длинные седые волосы, скручены в узелок и упрятаны под кику, лицо в глубоких морщинах. Вроде бы старушка как старушка, на вид, подобная всем остальным. Говорила она мало, но встретившись глазами с пронзительным, пламенеющим взором ее светло – карих, почти желтых очей, собеседник видел образы того, о чем вопрошал или того, что она намеревалась ему передать.

Многие годы Чаромудра странствовала по святилищам, служила там, часто бывала в храме Лады, что на юго – восточном берегу Ладоги – Нево озера, на Руяне, а последние два бортища лет прожила в землях мурома. К ней со всех концов земли стремились люди за советом или заговором.

Многое знала старая Чаромудра, многому научила насельниц, да и сама Ведагора, словно малое любопытное дите познавала от нее новые умения и знания. Полонея часто замечала, что старая Чаромудра часто смотрит на нее. В те моменты, когда они встречались взглядами, обычно светлые с желтыми искорками очи старухи становились черными, и словно втягивали в себе все ее существо. Это нисколько не пугало девушку, и она даже заметила, что чем чаще происходило подобное, тем намного быстрее ей давались чары и умения, постигаемые ею.

Но старая ведунья никогда не пыталась с ней заговорить отдельно, не в пример другим девочкам и, кажется, даже избегала ее общества, когда Полонея оказывалась рядом с ней. Ведагора иногда даже шутила, что ей скоро нечему будет учить свою любимую воспитанницу, коли с приездом Чаромудры, та в разы быстрее стала постигать премудрости.

Однажды, Ведагора сообщила Полонее, чтобы та после вечерней трапезы пришла в ее покои. Когда девушка вошла, то увидела сидевшую во главе стола Чаромудру, рядом сидела Ведагора, а перед ними лежала раскрытая книга, которую чуть больше года назад нашла Полонея под тайным лазом. Она поклонилась старшим женщинам и после приглашающего жеста села рядом. Чаромудра проникновенно смотрела на нее.

– Значит, прозвучал ее голос, напрочь, лишенный старческой скрипучести и сухоты.
 – Книга тебя позвала.

– Как это позвала? Разве книги могут звать? – удивленно спросила девочка.

– Книги не могут звать, девочка. Старая женщина смотрела на нее спокойно, а воздух в покоях Ведагоры наполнился густым теплом и запахом медуницы, нагретой жаркими лучами солнца липеня. Черты ее лица разгладились и приобрели свежесть. Длинные, седые, распущенные по плечам волосы проявили густой и насыщенный рыжий цвет. Ее ладонь, раньше маленькая и сморщенная легла на ладонь девушки и все ее тело пошло мурашками. – Книги не могут звать, девочка, повторила она. – Но чары, заключенные в них…. Чары не только могут, но и зовут тех, кто звучит также как они, чья сущность вибрирует с ними на одной волне.
 
Полонея перестала чувствовать свое тело. Она ощущала себя словно бесплотный дух, лишенный оболочки и казалось, что взовьется сейчас ввысь и ускользнет сквозь раскрытое зарешеченное окно. И лишь, лежащая на ее ладони нежная, бархатистая, пронизывающая доселе неизведанным смешанным чувством восторга, радости, любопытства, умиротворения, благодарности и вдохновения ладонь удерживала ее здесь. Такого одновременно она еще никогда не чувствовала.

Перевоплощение Чаромудры ее не удивляло. За исключением некоторых тонкостей в мастерстве пожилой женщины, чары – мороки могли наводить многие чародейки и даже она, легко меняла облик до неузнаваемости. Но вот ее собственные чувства вспыхнули так ярко, словно ожили все одновременно. Чаромудра убрала ладонь с ладони девушки. Но чувства не рассыпались, не исчезли, а продолжали наполнять ее все больше и больше.

– Чувствуешь? Ласковым голосом спросила старая ворожея.
 
Полонея лишь кивнула, ощущая как к тем чувствам, что уже были стал примешивать и азарт охотника, и что – то похожее на то, что чувствовали женщины, которые только что произвели на свет свое долгожданное дитя, или те женщины и мужчины, что встречали с победами своих сыновей или выдавали счастливых влюбленных дочерей за любимого, она чувствовала восторг любовников, слившихся в едином порыве и находящихся на пике наслаждение, боль предательства, боль утраты родного существа, и страх перед неизвестным, испускающего последний вздох человека, умиление едва открывшим глазки котенком. Она ощущала злость и прощение, унижение, и ликование победы. Все! Все смешалось в единое чувство. Она знала все эти чувства, она умела ощущать все, что чувствовали люди и животные, деревья и травы и даже то, что чувствовала горящая живая земля. Она чувствовать все, и даже то, что не могла пережить сама, будучи человеком и то, чего не испытывала еще в своей короткой жизни.

Она впитала эти чары. Чаромудра снова взяла ее руку в свою, достала воткнутый за пояс кинжал и довольно глубоко надрезала ей ладонь, подняв ее над медными листами книги. Кровь закапала на медь, заполняя жилки углублений отчеканенных на листе знаков. Она все продолжала капать и заполнять, впитываясь в книгу, словно в сухой мох. Книга заискрилась сиреневым свечением, а потом цвета свечения стали меняться то на золотистый, то на молочный с искорками серебра. Но, вот свечение прекратилось. На листах книги не осталось следов крови, да и на ладони юной чародейки не осталось ни крови, ни следа от пореза кинжалом. Чаромудра отпустила руку девушки.


– Да. Сказала и утвердительно покачала, головой чародейка, снова став прежней. – Это тебя ждал старый саам.

– Кто? – переспросила Полонея. Чувства постепенно выравнивались, становясь обычными.

– Меня ждал? Чаромудра покачала утвердительно головой.

– Тебя, девочка. Уже с пол сотни лет минуло, как я схоронила эту книгу здесь. Эта книга, как ты уже поняла, прочтя ее часть, содержит древние заклинания. Язык, коим она отчеканена, знают не многие. Кто – то его постиг, но может лишь прочесть, но в словах и звуках не будет силы, а подобные тебе, приходят в мир, просто зная его. Как это устроено, я не знаю. Я из постигших и ведающих хранителей древнего знания. Мне самой не дано использовать мощь первозданного хаоса, хотя часть этой силы во мне все же есть. И ведаю я, что мало знать язык этой книги, нужно получить ключ к мощи, которая кроется в нем самом и в заклятьях – заговорах. И только тогда, знающий станет не только ведающим, но перед ним раскроются тайны жизни и смерти, он сможет достигать пределов других миров, получать послания от сил первозданного хаоса, их помощь и поддержку. А с этими силами…. Ведагора прервала рассказ Чаромудры.

– Время позднее, дитя. Ступай – ка уже почивать.

– А как же….Вдруг спохватилась воспитанница.

– Ступай, девочка. Повторила свой наказ старшая. Девушка встала из – за стола, поклонилась и молча вышла, тихо претворив дверь.

– Думаешь, она так просто уйдет и не попытается теперь подслушать под дверью? – Чаромудра улыбнулась, принимая у Ведагоры кубок с медом, поданный ей хозяйкой. Волхва отрицательно покачала головой.

– Нет. Только не она. Она всецело мне доверяет. И не ослушается меня. Ее доверие – это не слепое следование старшей. Это нечто другое. Это часть ее натуры. Она безошибочно знает, что я сделаю все, что смогу и на что будет позволение. Женщина отхлебнула глоток горьковатого меда. – Что скажешь, почтенная? Она сделала еще один глоток. Чаромудра собрала свои длинные седые волосы, закрутила их в узел и спрятала под кикой.

– Не думаю, что тебе понравиться то, что я могу тебе сказать. Если бы девочка была просто дочкой воеводы, то еще бы ничего, а эта будущая суложь княжьего наследника.

– Да говори уже, чего тянуть – то ? – Почти раздраженно сказала Ведагора.

– Вот я и говорю, что ей нужно на Сейдозеро. Спокойно сказала Чаромудра.

– Да Сейдозеро же в пятнадцати сотнях верст отсюда? Шутка ли? Пятнадцать сотен верст! Туда и обратно по пятнадцать сотен верст. Да что я ее отцу то скажу? А князю? Как заявится кто их них.

– Не заявится. Уверенно сказала Чаромудра. – И отец ее нынче не заявится. Не до нее им пока. Да и мысли их всех отвести можно. Но решать тебе. Девчонка, то хоть на край света побежит. Уговаривать не придется. Книга ей не будет давать покоя, особенно теперь, когда приняла ее кровь. Ну, да ладно. Думай. Чаромудра поднялась на ноги. – Пойду я, устала. Старая же я все же – отдыхать нужно, моим старым костям.

– Это, ты, то старая? – с улыбкой проговорила Ведагора. – Да в тебе прыти на пятерых молодок хватит! Чаромудра тоже улыбнулась.

– Да уж в пару, тройку разочков постарше тебя буду, девчонка. И она, рассмеявшись веселым переливчатым смехом, вышла из покоев. Ведагора тяжело вздохнула.

– Час от часу не легче. Книга эта. Сейдозеро.

К Сейдозеру с незапамятных времен стремились попасть чародеи всех мастей. Ехали за тридевять земель. Ох, и сколько же их в пути пропадало без вести, но это никого не останавливало. А кто и за зря ездил в такую даль. Проку никакого. Кто – то молчал о своих чувствах. Да только единицы возвращались оттуда, получив то, зачем ездили. Эти места не давали ничего просто так.

Лишь только тем, кого сами звали, в ком было созвучие им. Ведагора, и сама была бы, весьма, рада отправиться и туда и на Руян, а еще ох, как мечталось ей направить свои стопы к теплому Понтийскому морю. Как бы счастлива она была странствовать по разным землям, познавать их и делиться собою, а не только слушать чарующие рассказы ходоков и странников, рассказы которые вначале будили чувства восторга и радости познания нового, а затем, оставляли сожаления о том, что она сама не видела всего своими глазами. Не касалась мест своим духом, о коих шёл разговор.

Виделось ей, что само странствие – это могучие чары. Чары восторга, любознания, трепета и удивления. Пребывая в этих грезах и вспоминая предания странников, она приготовилась ко сну и улеглась, блаженно растянувшись на своем ложе. Она никогда не покидала пределом своих земель. Сколько себя помнила, она жила здесь, в этом скиту, потом лишь на несколько лет она его покидала, когда стала женой родовитого вождя племени варягов. Она редко вспоминала свою жизнь с мужем. Это доставляло ей так и не сгладившуюся с годами боль. Так и не смогла она смириться с тем, что боги прибрали к себе и супруга и дочь. Разум понимал все, но сердце…. Сердце временами саднило и, чувство досады не давало отпустить лики любимых с миром.
На рассвете волхва встала с твердым намерением отправиться в путь вместе с Чаромудрой и своей ученицей. Начертав несколько знаков на тонко выделанной полоске кожи и перевязав ее льняным шнурком с несколькими тайными узлами, она привела себя в порядок и отправилась к голубятне. На верху, среди нескольких клеток с птицами, волхва выбрала одну и открыв дверцу достала серого – черного голубя с рыжим пятнышком на лбу. Подержала его в теплых ладонях, нашептывая заговор и привязав к его лапке свое послание, выпустила вестника в небо.
– Готова? – На лавке рядом с входом в трапезную сидела Чаромудра. Старой ведунье ничего не нужно было объяснять. По виду своей товарки, и по ее действиям та, уже поняла, что они идут на Сейдозеро и Ведагора с ними. Ведагора лишь кивнула, и они вместе направились в трапезную.

Воспитанниц и их наставниц пока не было, лишь стряпухи готовили снедь да перебрасывались шутками. Ведагора зачерпнула ковш кипящей воды и залила ею горсть пряных трав.

– Вот какое дело. Чаромудра немного замялась. – Прежде следует прибыть на Руян и лишь потом…. Она не договорила, ожидая реакции товарки.

– Руян, так Руян, Чаромудра. Равнодушно сказала женщина. Я и там не была.

– И тебя не пугает, что нам придется преодолеть не тридцать сотен верст, а сорок пять, а глядишь и того более.
 
– Что ж, боги нам в помощь! Так же ровно проговорила собеседница.

– Ты не боишься столь длинного пути и на столь, долгий срок, оставить скит?
Ведагора смотрела прямо в глаза старой чародейки. В серых ее очах отражались лишь решимость и спокойствие.

– Долгий путь. Медленно проговорила она, растягивая слова. И отрицательно покачав головой продолжила. – Нет долгого пути я не боюсь. Долгий путь, да не устрашит меня. Теперь я боюсь не узнать, для какой цели боги первозданного хаоса выбрали мою воспитанницу. Я боюсь, умереть, так и не узрев, этот путь. Не узрев храм Свентовита, богатства острова Буяна, храм Лады и морские глади. И жажда познания уже не даст мне покоя. Я себя отпустила от такой спокойной жизни, среди близких мне людей. Но здесь каждый день похож один на другой. Да и вместе мы с тобой и с Полонеей преодолеем путь не в пример обычным смертным. Ведь сколько чар, познанных мною и накопленных в этом теле, ждут своего часа вырваться наружу.

Особенно сейчас, когда я пообещала им волю. Она разлила по чашам исходящий паром духмяный взвар, пододвинула одну из них собеседнице, а другую зажала между своих ладоней, потом поставила и налила настой в третью чашу, разместила рядом с собой. Снова взяла свою и, обняв ее ладонями продолжила.

– Лишь теперь я поняла, что устала. Устала сидеть как наседка здесь. Кажется теперь, коли я не отправлюсь в путь, то я погасну, не узрев мира или хотя бы этой его части. Угасну, сожженная собственными чарами, которых столь много, но у них нет выхода.

В трапезную вошла Полонея, поклонилась и получив позволение села на лавку рядом с наставницей. Принюхавшись к чаше с настоем, стоявшим перед ней, девушка слегка кивнула каким – то своим мыслям и сделала глоток. Ведагора повернулась к воспитаннице.

– Через пару седмиц прибудет матушка Златовея. Златовея была старшей в скиту до Ведагоры. Когда Ведагора вернулась в храм после смерти мужа и дочери, старая Златовея ушла из скита в странствия. Возвращаться ей не хотелось и, она вольно жила среди лесов лишь изредка навещая скит. Полонея просияла, ее дух захватило восторгом и предвкушением.

– От нее пришла весть? – толи утвердительно, толи вопросительно произнесла девушка.

– Нет. Весть ей послала я, с прошением приехать и снова заняться делами скита, пока меня не будет.

– Ты уезжаешь? – удивилась Полонея.

– И ты уезжаешь. Мы едем вместе. По первой на Руян, а там к берегам Сейдозера.

– Ох! Девушка с восторгом выдохнула. – Руян! Громко и мечтательно проговорила она. – Как же мы доберемся? Что же мы с собой возьмем? От нетерпения, ерзая на лавке, девчонка пролила травный настой. Сердце ее бешено колотилось, тело от возбуждения перестало слушаться.

Старшие женщины, улыбнулись друг другу, чувствуя состояние юной красавицы. Ее возбуждение и нетерпение передалось им, и всколыхнуло кровь пуще их собственных предвкушений странствия.

– По Полоте до Полоцка на долбленках, а там возьмем набойную ладью или драккар и прямиком по Даугаве через земли ливов выйдем в Варяжское море, далее морем пойдем на Руян.

– А вдруг Твердислав в Полоцке и батюшка!  Вот они удивятся, когда я приеду! Полонея раскраснелась от возбуждения. – Вот приду я в детинец и… Ведагора не дала девушке договорить.

– Чадо, никто из княжеской родни и батюшка твой не должны проведать о твоем походе ни на Руян, ни в земли саамов до времени. Девушка смутилась.

– Сама посуди, сколь тяжко будет им объяснить важность этого странствия. Ведь, не смотря, на то, что, тебя сопровождаем мы с Чаромудрой, людям не понять многое, да и разъяснять можно не все.

– Как скажешь, матушка. Покорно согласилась воспитанница.