Не верю! Неоконченное

                Часть 1.

Как и все здравомыслящие люди, а я конечно же отношу себя к ним (или к нам?) в общем, к здравомыслящим, я никогда не верил во всякую мистику, в потустороннее, в передачу мыслей на расстояние, магию, волшебство, чародейство, шаманство, ворожбу, оккультизм, чернокнижие, волхвование, эзотерику, привидения, порчу, астралы, в Йети, лохнесское чудовище, в пришельцев с созвездия Альдебаран и прочую дребедень. Я не читаю гороскопов и никогда не пользовался услугами магов, гадалок, колдунов, ведунов, экстрасенсов и даже гипнотизёров. Как и все здравомыслящие люди я считаю всё это предрассудками, или даже хуже того – шарлатанством. И думать так вынуждает меня не только здравомыслие, но ещё и багаж полученных знаний – как и всех студентов, меня в молодости, основательно пичкали «Марксистско-ленинской философией», «Историей КПСС», «Политэкономией» и «Научным коммунизмом». И я даже успешно сдавал по всей этой тягомотине зачёты и экзамены. А науки эти – если конечно можно назвать наукой попытку запомнить, что сказал на каком-нибудь съезде какой-нибудь генсек, который и сам уже ничего не помнил – воспитали во мне материалистический и атеистический подход ко всем явлениям нашей быстротекущей жизни. По крайней мере, должны были воспитать.

А вот здесь мне надо бы остановиться, умерить свой обличительный пыл, и не побоявшись прослыть шизиком, чокнутым и на всю голову больным, вернуться всё-таки к первому абзацу и слегка смягчить свои же резкие утверждения. И отрицание «никогда не верил» заменить на слова более сдержанные и мягкие, что-то вроде «сомневаюсь», или «раньше не верил, а теперь даже и не знаю, как быть». А утверждение «никогда не пользовался услугами» и вообще убрать. Потому что это враньё. Пользовался. Правда не по своей воле, а по странному стечению обстоятельств.

Итак, попробую вспомнить хотя бы некоторые события из моей жизни, которые мне ну никак не удаётся объяснить с точки зрения здравомыслия или марксистско-ленинской философии вкупе с диалектическим материализмом, и поведать о них честно, как на духу.

Это было давно. Вспоминается почти в три этажа машинный зал с двумя стендами. На одном авиационный газотурбинный двигатель. Начальник сектора Олег Васильевич А. вместе со мной, молодым специалистом, рабочими и лаборантами, готовит двигатель к испытаниям. К каким – секрет. Потому что предприятие, хоть завешены стены его проходной огромными фотографиями тракторов, засекреченное. Могу только сказать, что газотурбинные двигатели приспосабливали тогда к танкам. Не для того чтобы они летали над полем боя, а для пущей вездеходности и быстроты атак. Но сразу приспособить не удалось, появились загвоздки. И одна из них – пыль и грязь, которых под облаками нет, а на земле хоть отбавляй. Поэтому и сыпали на испытаниях в воздухозаборники пыль и песок, чтоб как в жизни - в полях, в пустынях, в тайге. И наблюдали, как двигатели очень быстро выходят из строя.             

И вот открывается дверь. А двери в машинном зале были тяжёлые, с рукояткой-рычагом, как в бомбоубежищах, и врезаны они были в совсем уж тяжеленные, тоже с рычагами-ручками, ворота. И входят два незнакомца. При виде одного из них, меня будто передёрнуло, как будто током ударило. Я даже отпрянул невольно, и вышло так, что в сторону своего начальника, словно под его защиту.

- Что случилось? – удивился тот.

- Кто это? – испуганно показал я на одного из пришедших.

- А что такое?

- Он убийца, – объяснил я и добавил через секунду: - Он убил четырёх человек.

- А ты-то откуда знаешь? – рассмеялся мой, довольно циничный, начальник.

И рассказал, что вошедший - шофёр, находится под следствием. Он раздавил своим полувоенным КРАЗом «Жигулёнка» и всех четырёх ехавших в нём людей. Но дело закрывают – все погибшие были пьяные вдрызг, водителя легковушки уже объявили виноватым. А свидетелей, кто и как в действительности вёл машину, нет – Лужское шоссе, где всё произошло, вечером пустынно.

Я представил себе эти хорошо знакомые мне места. Там за Рождествено и до Большой Ящеры только две-три заброшенные деревушки, и километров на тридцать вокруг леса, топи, болота, кулики, волки да лоси. Почти как у барда: «А что ему – кругом пятьсот, и кто кого переживёт, тот и докажет, кто был прав, когда припрут».

Что мне привиделось в вошедшем, непонятно. Почему я, молодой человек, уже только в силу возраста, где только можно и нельзя, всегда пытавшийся кичиться своей храбростью, вдруг испугался? Возможно есть этому и вполне разумные объяснения. Ну, например. На самом деле, я - это не я, а великий физиономист, сумевший прочесть в чертах шофёра неуловимые для прочих раскаяние, горечь, страдание по случившемуся. Но тогда вопрос: откуда этот «я - не я» взял цифру «четыре»? Хотя на этот вопрос можно как раз ответить очень просто - с потолка. Ну или, предположим, наоборот - я великий ясновидящий, заметил в лице незнакомца звериную злобу, жестокость, ненависть к людям. И всё понял… А вот это кстати ближе к истине. Потому что Олег Васильевич упомянул в рассказе про упорно ползущие неизвестно откуда слухи, что виноват всё-таки этот шофёр. И что он чуть ли не прицельно раздавил лоб-в-лоб раздражавшую его, вихлявшую по дороге легковушку.

Я много потом размышлял об этой истории. И в конце концов, чтобы успокоить и оправдать себя, я даже додумался о неком ореоле, тёмном облаке над головой этого человека. Мне даже стало представляться, что я его наблюдал. Однако цифры «четыре» в ореоле не было. Это я точно помню.

Я решился поведать эту историю только потому что всё в ней, при всей её фантастичности, при желании можно было бы проверить. Вообразим, что в те давние времена стали бы документировать случившееся событие. И тогда всё выглядело бы так. Вот, пожалуйста, первый протокол: один вошёл, другой отпрянул. С подписями. Второе свидетельство - рассказ начальника. И тоже с автографом: с моих слов записано верно. Можно было бы даже шлёпнуть для солидности какую-нибудь печать. Месткомовскую, например. И даже то, что до встречи с шофёром я ничего не слышал о ДТП, а его самого раньше не встречал, можно было бы и тогда (да и сейчас, я не боюсь) проверить на детекторе лжи.

Однако случались со мной и другие истории, проверить которые невозможно. Это то, что происходило в основном в голове: разные видения, озарения, встречи с духами, общение с барабашками, с космосом, голоса. О них я рассказывать не буду. Это опасно. Особенно опасно про голоса. Потому что, если ещё байки про всё остальное психиатры как-то терпят, то, узнав про голоса, тут же отправляют в дурку. Ну, а там и в смирительную рубашку, если пациенту порядки местные не по нраву придутся, могут укутать, и к кровати бинтами примотать. Про уколы я уж не говорю. Это само собой. Всю филейную часть истыкают. Народ считает, что даже историями про зелёных человечков с психиатрами можно поделиться довольно безболезненно – они простят, там у половины санитаров и врачей у самих перед глазами такие фигурки шныряют - то голоса это всё, сразу диагноз.   

Поэтому следующий мой рассказ тоже будет совсем не о том, что роится порой в голове, и что никакими допросами, протоколами и свидетельскими показаниями зафиксировать невозможно, а о реальных событиях, которые произошли, но объяснения им с точки зрения здравомыслия и диалектического материализма нет.