Радушные Держащая купол Глава тридцать вторая

Волхв ждал ее под навесом во дворе храма.

– Не торопишься, ты как я погляжу. Он всем своим состоянием излучал обвинение и раздражение, граничащее с едва скрываемой злобой.

– Доброго здравия тебе, наставник! Я много слышала о твоей доблести и ярости в битве. О том, что твои воспитанники самые живучие и победоносные вои.

– Длинный язык тебе не поможет. Он направился в Храм, жестом давая понять, чтобы девушка следовала за ним. – Яволод. Волхв Яволод мое имя. Выбирай себе любой меч и приступим. Девушка сделала вид, что выбирает, а сама исподтишка пыталась разглядеть меч на надвратнице, о котором ей поведала Мардара. Точно. Лишь над одной надвратницей был меч. На остальных снова была выбита в камне голубка Перунова.

– Любой?

– Да и любой меч, кроме одного – меча Перунова ты можешь взять себе. Он станет твоим на веки вечные. Хотя…. Он хитро улыбнулся и от его недоброй улыбки у девушки пробежали по спине несколько капель холодного пота. – Хотя твои веки вечные закончатся весьма скоро и печально. Старый Мирокол выжил из ума давно. Пора бы ему на покой. Но никак он старый не поймет, что пора ему уступить свое место более сильному и мудрому. Он даже ребенка готов отдать на заклание, лишь бы
… Яволод передумал договаривать.

– Любой, говоришь. Тогда я выбираю тот, что на надвратнице. Лицо Яволода исказилось. Видно, было по всему, что он недоволен.

– Откуда ты проведала про тот меч? Ведь он же слишком высоко, чтобы, не зная где он висит его найти.

– Мой дед. Конунг Гейрлейв мне говорил про него. Соврала девушка.

– А он то, откуда знает, коли не был никогда на Руяне.

– Почем мне знать, почтенный Яволод. Я не спрашивала у него.

– Тогда возьми его, коли он так тебе приглянулся. Полонея протянула, было руку, чтобы притянуть к себе меч, но вовремя вспомнила, что чар в ней нет. Она подошла к вратам и, вглядевшись в выступы в стене, стала обдумывать, как добраться к надвратнице. Яволод расхохотался, протянул руку и, меч оказался в его ладони.

– Если тебя не научили как притянуть нужную тебе вещь, то тогда точно гореть скоро твоей краде на Руяне. Не самое плохое место, я скажу тебе девочка для упокоения Руян. Иные так нарочно прибывают сюда, смерти дожидаться. Он поиграл мечом, перебросил его из руки в руку. – Ты без чар даже не поднимешь его. Он дал ей меч, ожидая, что она его уронит. – Ноги побереги. А то тебя на носилках понесут к месту состязаний. Полонея ожидая непосильной тяжести оружия, взяла его обеими руками. Но совершенно неожиданно меч оказался не только легким, но и чувствовался в ее руках словно пушинка. Еще ни один меч из тех немногих, что держала не был таким лёгким для нее.

– Ты шутил, почтенный Яволод, когда говорил о тяжести меча. Полонея перевела на него взгляд и встретилась с его колючим режущим взглядом. – Стало быть, нет. Она вздохнула.

– Ладно. Он сделал выпад и без предупреждения нанес верхний удар первым попавшимся под руку мечом из тех, что лежали для выбора на лавках. Сама того, не ожидая Полонея подняла над собой руку с мечом и отбила выпад.

– Мне показалось или ты решил меня прикончить с первого удара.

– Тебе показалось, девочка. Показалось. Он сделал еще несколько выпадов, и почти все она отбила, кроме последнего. Острие меча черкнуло по ключице. Выступила кровь. Она хотела выверенным жестом тут же исцелить рану, но вспомнила что … Что не сможет этого сделать. Кровь пропитала рубаху и стала течь по телу.

– Ты даже руду не можешь себе остановить? Удивился волхв. – Как же ты за Станицу бороться помышляешь? С одной стороны он казался удивленным, а с другой, его удивление было каким – то наигранным. – Да откуда же ты такая бестолковая? Он подошел к девушке и провел рукой по ране. Глубокий порез тут же покрылся тонким слоем новой нежно – розовой кожи.

– Не такая уж она и бестолковая, раз без разогрева отбила столь много смертельных ударов от соперника, превосходящего ее в силе, опыте и ловкости. В храме появился волхв Перенег.

– Это не она отбила. Яволод кивнул в сторону меча.

– Вижу. Он поглядел на Полонею. – Пойдем девочка со мной. Меч возьми с собой. Он твой по праву рождения. Перенег поднял ладонь и направил ее в сторону надвратницы. И тут же в его руках оказались ножны. – Вот вложи. Он передал ножны девушке, она, вложив в них меч своего пращура, легким движением заткнула его за пояс. Волхв вышел из Храма и направился вдоль кромки плато, на котором стояла святыня. Его подопечная последовала за ним.

– Что с тобой сегодня. Ты сама не своя. Словно чар в тебе нет.

– Нет, отче.

– Как так? Он остановился и с сомнением оглядел воспитанницу Ведагоры. После того, что произошло вчера, ты должна была в девять раз приумножить свою силу.

– Нынче так, отче.

– Стало быть….. Он о чем – то подумал, но промолчал. Шли они не долго. Через несколько минут оказавшись возле бездонной расщелины, внутри которой клубился плотный туман.

– Я не знаю, чему тебя учили в твоем скиту, девочка. И выяснять, у нас нет времени. Поэтому просто внимай. Все, что смогу и успею, я передам тебе. Есть ли у тебя вопросы, что ты хочешь задать до того, как я начну? Он показал на траву недалеко поблизости от расщелины и, не дожидаясь, пока ученица присядет, опустился на землю со скрещенными ногами без помощи рук. Она, не задумываясь, повторила его жест.

– Отче Перенег. В тех Храмах и на капищах Громовержцу, где я бывала, если и были образы голубки, сидящей в гнезде, но лишь незначительная малость. Отчего же здесь столь великое множество таких образов? Да и сама голубка, а не сокол или ястреб, да еще и на посохе у Светлого Бога. Старый волхв задумался.

– Знаешь, девочка. А я ведь, было, и забыл сие древнее предание. Все казалось, само собой разумеющимся и никто не спрашивал о голубке в гнезде, все воспринимая как должное и не проявляя любопытства. Наверное, стали думать, что лишь для того она высиживает своих деток, чтобы мы могли определить сколько Светлых Богов – Покровителей Родов в наступающей вехе нам будет помогать…. Он немного помолчал. – А суть в голубке и ее детках в том, чтобы воин не забывал, что его сокровенная суть не в войне, а в сохранении мира.

– Как это? Разве воев не учат биться, побеждать в яростных схватках, пестовать свою дерзость для смелости и достижений?

– Да, так то, оно и есть. Только суть воина в сохранении мира и умиротворения. Там, где в мире творят с миром.

– Не ясно мне, отче.

– Тогда послушай, что я поведаю тебе. Много веков тому, когда Боги еще оставались на земле. Когда несчетное количество веков наши предки жили в мире с соседями, всем помогая, научая тому, что передали нам, привечая всех с добром. Соседи их вдруг решили, что они слабые. И зачем принимать от слабых, по их мнению, малость, коей те делятся, коли можно отобрать все. И вот стали они сбирать свои силы и тянуться к рубежам наших земель. Тогда люди прибежали к отцу нашему Громовержцу и воскликнули.

– Отец! Наши соседи, кому мы долгие годы были друзьями и защитниками, с кем делились гостеприимным кровом, знаниями и богатствами нашей земли собирают полчища у наших рубежей, желая напасть на нас и отобрать все, что мы имеем.
В ответ огневался он. Встал, снял со стены свой меч, начищенный доспех и потянулся к шлему. А в нем – в шлеме его свила себе гнездо белая голубка. Сел Громовержец на лавку, положил свое оружие, а рядом доспех и повелел.

– Ступайте к нашим рубежам и скажите тем, кто нынче врагом решил заделаться. Что не гоже мир рушить и земли разорять. Иначе мы и за свои земли постоим и их заберем. Ушли посланцы. А Перун отправился проверить воинов, их боевой дух, умения, поглядеть, как молодежь обучают, да и сам кое – чему научил детей своих.
Спустя время снова вернулись посланцы.

– Отец. Наши враги не желают слушать нас. Они глаголют, что все наше добро себе заберут, женщин снасильничают, а земли наши разорят и меж собой поделят. Они стали скот уводить, а тот, что не могут забрать, стрелами калеными разить. Громовержец взглянул на шлем, где все еще сидела голубка в гнезде.

– Ступайте к ним и скажите, что зря они приняли нашу доброту за слабость. Что коли мы возьмем в руки оружие и выступим против них, то они горько пожалеют. Мы не станем насильничать их женщин, не разорим их земель, но они всего лишатся.
Люди отправились выполнять наказ Громовержца, а тот покормил голубку и прошел по землям проверить как были выполнены его другие наказы. Как волхвы, воины и миряне готовятся к сражению. Прошел он по землям и оставшись долен вернулся в свой терем. Тем часом снова пришли люди к нему.

– Отец! Беда! Переступили враги рубежи наши! Войной идут. Все на своем пути огню предают. Выслушал спокойно он людей, глянул на голубку, что в шлеме, его деток высиживает. А там уже птенчики малые. Задал он корма птичьей семье, достал из шлема гнездо и водрузил его на ветвях дуба могучего.

– Вперед, дети мои! Коль с огнем пришли, то и не видать им покоя отныне!
Поднялся он на великую брань, поднял воинство свое из воинов, волхвов и мирян. Всяк за землю свою встал Святую, до последнего вздоха воюя. Бежали в ужасе полки врага, но молнии и там сердца их в клочья злобно рвали. В пещеры дальние загнали врагов своих они тогда. Где нет ни света, ни огня. И сказал тогда он всему миру.

– Дети мои! Коль в мире да благе жить вы хотите, так завсегда врага с войною ждите. Так за всегда принять готовы будьте бой, с горячим сердцем, твердою рукой, с холодным разумом, что остро точен, и на заре, и в день, и ночью. Свершите все, что должно вам без суеты отпор врагам задайте так, чтоб неповадно, было им разрушить мир ваш, да и лад. Повержен будет вами враг!
Волхв закончил свою быль. Ненадолго между учителем и его новой ученицей возникло молчаливое единение.

–Благодарю, тебя отче Перенег.  Красивая быль. Что это за место? И? Она кивнула головой на расщелину с клубившимся в ней туманом.

– Это. Перенег встал и подошел к расщелине. Протянул руку к клубящемуся туману, тот потянулся ему на встречу, и старик намотал его на ладонь, словно легкую ткань. – Это сгущенная сила. Все то, что есть в воздухе, огне, земле и воде. Это вещество все из чего состоишь ты и все сущее, единое в разделенности. Только здесь она плотная и осязаемая. Это вещество в состоянии перехода из невидимого бесплотного в плотное. В мире, как тебе уже известно, она разлита повсюду. А здесь на Буяне… Тебе нужно научиться с ней взаимодействовать и находить лад – равновесие, а прежде напитаться ею и напиться вдоволь.

– Как?

– Иди вниз спокойно ответил Перенег. – Прыгай. Девушка подошла к расщелине и встала на край. Дыхание в груди сперло от мощи и от страха неизведанного. Возникло чувство, словно все ее существо ее предало. Страх…. Животный щемящий страх забрался под кожу. Она обернулась к старику. Тот, не обращая на девушку внимания, стругал ножом пучок стрел, рядом лежали каменные наконечники, что бьют сквозь чащу тростника и не меня траектории полета попадают точно в цель. Не дождавшись поддержки и сообразив, что ничего другого ей не остается, она прыгнула в бездну навстречу своему страху.

Тело не ощущало ни падения и самого прыжка. Было ощущение, что вот она была там, а теперь здесь. Здесь…. Здесь это где? Пронеслось в голове. Она смотрела по сторонам и сквозь клубящиеся облака густого осязаемого тумана густой толи жидкости, толи плотного потока замершего ветра и ничего не могла разглядеть. В голове прозвучало:

«Чего ждешь? Вбирай!»

«Но как?». «Сама поймешь. Ты – центр божественного присутствия. Все ответы в тебе. В твоем духе святом, в теле».

«Час от часу не легче» И снова голос Перетяга в голове.

«Никто и не обещал, что легко будет» 

– Я центр божественного присутствия. Все ответы во мне. Матушка Макоша… Пробормотала Полонея. – Матушка Макоша. И она легла на том месте, где стояла и, расслабившись, стала медленно дышать.

Сначала сила входила сама, вместе с воздухом в ее нутро, потом от меры в меру, когда девушка все более и более расслаблялась, вещество стало просачиваться через поры ее кожи, пробираясь в глубь тела и слегка щекоча где – то под кожей. Ее приподняло над местом, где она лежала. Наполненность становилась все более мощной и, тело уже ощущалось, как переполненное, готовое лопнуть от заполняющей мощи.

Чувство переполненности становилось все более невыносимым и даже болезненным, в ушах зазвенело и, пошла носом кровь. Она запаниковала, но взяла себя в руки и продолжила дышать глубоко и размеренно, сосредотачиваясь в глубине на потоках дыхания входящих в нее. Входящих, но словно не выходящих наружу. Словно все, что она вдыхала, оставалось внутри ее тела.

И тогда каким – то чутьем Полонея сосредоточила свое внимание на центре груди и коловрате. В нос ударил запах грозы, когда где – то рядом ударила молния. Запах свежей молнии. Девушку накрыло покоем, она сама стала этим покоем и густой первозданной тишиной. Тело словно растворилось и, его границы стерлись, смешавшись с веществом первозданного творения. Видений не было. Все в один миг перестало существовать, равно, как и все существовало одновременно. Она была и огнем, и воздухом, и землей и водой и чем–то еще, названия которому она не знала. Она стала запахом свежей молнии. Или…. Она ничем не была. Где-то в том, что она была ничем скользнула мысль. «ВсеВышний».

Полонея открыла глаза. В вышине яркого летнего неба, щедро разливало свое тепло и свет дневное светило. Девушка всмотрелась в него, не щуря глаз и постепенно капля за каплей к ней стали возвращаться ощущения тела, лежащего распластанным на зеленой траве. Она прикрыла глаза и облизнула пересохшие губы. Снова открыла и перед глазами появилась фляга.

– Кто ты? Послышал голос Перенега.

– Я? Переспросила Полонея. Не то чтобы она не помнила своего имени. Нет она прекрасно его помнила, равно как и все события своей жизни.

– Ты. Кто ты? Она медленно села и поджала к себе ноги.

– И ведаю и не ведаю. От чего – то ей было все едино, что подумает о ней старый волхв Перуна. И ученица, пожав плечами ответила: – Что бы я сейчас не ответила, все будет неверно. Я и ничто и все вместе.

– Верно. Перенег удовлетворенно улыбнулся. – Ты дух Святой, облеченный в плоть – тело. И нет ничего, кроме него, ибо все зримое и неведомое Дух Святой. Все едино. Что бы ты ни видела. Все есть одно, и все есть Он. Теперь важно чтобы ты снова вошла в это состояние, которое пережила в расщелине. Она оглянулась на зияющую бездну. – Нет не там. Здесь. Полонея закрыла глаза, стараясь вспомнить ощущения и вдохнула.

– Распахни глаза. Смотри смело на мир и в мир. Ты дух Святой.

– Я. Тихо проговорила Полонея, сосредотачиваясь на центре груди и, растаяла в воздухе, словно ее не было.

– Молодец, девочка. Полонея снова появилась на том же месте, где была. – Теперь сделай тоже самое, но не теряй связь с дыханием.
И она это сделала. И тут же свозь ее тело пролетела резко пущенная Перенегом стрела. Она ахнула от неожиданности.

– Что? Что ты творишь, отче? Приложив ладонь к тому месту, где стрела пробила ее тело и прошла насквозь, она поняла, что следа от нее нет.

– Это чары?

– Что чары?

– Лук со стрелой. Перенег улыбнулся одной половинкой губ.

– Нет. Это самый обычный лук и такая же обычная стрела, как и тысячи других.

– А если бы….

– Ну вот, а если бы….Ты не вошла в состояние. Тогда пришлось бы прибегать к чарам, чтобы исцелить тебя.

– Зачем это все?

– Перво – наперво. Это для того, чтобы ты осознала, что ты дух святой, облеченный в тело. Это даст тебе бесстрашие, во всех обстоятельствах и силу, и слабость, и равновесие, и веру. Словами это не объяснить. Это нужно почувствовать. С этим нужно жить и сладиться. Вдругорядь, когда ты исчезаешь – это Непрогляд. Но не чарами наведенный, которые любой ведающий раскусит, а истинный от Всевышнего. Всевышний во всем, но Он невидим. Дальше – больше. Это состояние неуязвимости, и…. А ну – ка, войди с него, снова, сохраняя связь с дыханием. Полонея послушно выполнила наказ волхва.

– Теперь притяни пространство и сформируй из него шар. Она сделала это.

– Втягивай в шар силу.

– Как?

– Это же ты святой дух, облеченный в тело. Чувствуй.
Она напряглась и, потеряла связь с точкой покоя в центре своей груди и, состояние улетучилось вместе с шаром. Она снова попыталась войти в состояние, но ничего не получалась. И следующая попытка оказалась тщетной.

– Ты думаешь, а я велел чувствовать. Строго, но не громко проговорил волхв. – Думать, а вернее знать, а еще вернее чувствовать ты можешь лишь одно. – Ты всегда

– центр божественного присутствия и вся мудрость Всевышнего внутри твоего сердца. Ты – дыхание Вышнего.

Она снова расслабилась и сосредоточилась на центре груди. В этот раз шар вышел больше, но стал растворяться в пространстве, лишь только она прервала дыхание.

– Ты – дыхание Вышнего. Шар на ее ладони снова сформировался, внутри появилась молочная густота. Но вдруг он стал таким тяжелым, что под его тяжестью рука стала опускаться к земле. – Ты – центр божественного присутствия. Повторил Перенег.

– Я. Полонея подняла вверх руку с шаром.

– Отпусти его в воздух. И отпущенный шар оторвался от ее руки, поднявшись ввысь.

– Не теряя связи с шаром, направляй его в разные стороны. Она сделала, то, что велено. Но в какой – то момент радостно засмеялась и шар, упав на землю, тут же растворился. – Продолжай. Полонея сотворила новый шар и стала играть с ним в воздухе, направляя в разные стороны. – Теперь наполни его радостью, продолжая дышать и сосредотачиваться в сердце. Девушка кивнула и сделала то, что нужно. Шар над ней завибрировал и окрасился в радужный цвет. – Теперь злостью или ненавистью. Через мгновение внутри шара появились огненные всполохи и клубящаяся чернота. – Теперь направь его с силой и брось вон в тот камень. Перенег указал на большой валун, что находился на расстоянии пятидесяти шагов от ученицы. Шар поднялся чуть выше и, резко метнувшись в сторону валуна, ударился в него, оставив черное дымящееся пятно. Перенег цокнул языком, довольный результатами Полонеи. – Ну, а теперь отойди от источника вон к тому валуну и проделай оттуда тоже самое снова. Он указал на валун, шагах в ста тридцати от расщелины. Она с легкостью проделала тоже самое на расстоянии от источника. – Достаточно. На сегодня достаточно. Забирай свой меч и пошли. На сегодня достаточно.

– У меня есть вопрос, отче.

– Задавай.

– Как так получается, что вроде бы чар у меня нет, а без них получилось такое сотворить? Перенег пожал плечами. 

– Чтобы быть центром божественного присутствия, не нужно быть чародеем. Все живые существа, наделенные душой – центр божественного присутствия.

– Значит ли это, что всякий человек это может делать?

– Именно это и значит. Значит, что любой, кто знает на уровне всего своего,
существа, что он святой дух, облеченный в тело все это и многое другое может делать. Пахарь, к примеру землю боронить может так, кузнец управлять мехами и молотом, зодчий поднимать на высоту тяжелые бревна и камни.

– Так от чего же все люди этому не учатся, если для этого и дар, то никакой не нужен. Волхв внимательно посмотрел на Полонею.

– Мне почем знать. Не мною это заведено и не мне порядок менять.

– Но разве….

– Ты пойми одно, Полонеюшка. Ты выросла среди ведунов и чародеев. Тебе с детства говорили, что ты особенная и у тебя дар. Ты слыхивала о силе и деяниях твоих славных предков. И у тебя не было сомнений в том, что ты особенная. Но ведь для того, чтобы твой дар или что там еще открылся и окреп, сколь ты стараний приложила?

– Много.

– Но ты еще видела, что особенные, то есть твои наставницы могут делать все то же самое, чему тебя учат. И у тебя не было сомнений в том, что все получится. Возможно, не сразу, но ты верила, несомненно. А вера, голубушка моя. Вера – и есть знание и уверенность в невидимом. Главное в вере не делать, а быть. Твоя бытность в том, что ты владеешь даром, чарами, своими навыками и умениями.

– А другие? Обычные люди?

– Люди вот не помнят, что их бытность в том, что они центр божественного присутствия, а ты это знаешь, от того, что тебя с детства в этом уверяли. Тебя уверяли. И поверила. Без тени сомнений.

– Ну, так людям же можно все рассказать. И их жизнь станет легче. Ее глаза горели огнем справедливости и желания помочь всему миру.

– Легче, но не проще. Истинное сокровище – это простота, простые мысли, простая вера, простая жизнь и простые деяния. От того, что природа людей стала иной, они стремятся к власти, завоеваниям, владениям, с точки зрения гордыни и возвеличивания, от страха, что им не хватит, и все конечно, ограниченно в пространстве бытия.

– А разве не так?

– Нет. Все есть во всем. И твои простые желания, не продиктованные гордыней, страхом недостаточности, желанием возвеличится над другими, желанием владычествовать, а не владеть, они исполняются твоим Путем.

– Любые?

– Любые. Это как любовь. Любить мы можем все и всех, но находим в том, что выбираем истинном для себя. Свои истинные вещи, людей, обстоятельства, то, что с нами в ладу. Сама погляди. Чем отличаются меж собою слова владеть и владычествовать?

– Владеть – это ладить. А владычествовать….

– Понятно. А ты зачем ищешь знаний, девонька? Она задумалась.

– Наверное, тоже из-за гордыни.

– Объясни.

– Да будет тебе известно, отче, что я невеста Полоцкого княжича Твердислава. Я с
детства была при нем и еще в пеленках наши отцы сговорились нас оженить. Я желаю быть единственной желанной и нужной ему, владеть его помыслами и сердцем, быть его соратницей и другом, помогать ему управляться с людьми и следить за тем, чтобы жилось им привольно и лепно, а это гордыня.

– То, что ты невеста Полоцкого княжича, то я в твоих мыслях давно прочел, дитя. А вот ты скажи мне, кабы не была ты невестой, то, стало быть, и интерес, азарт потеряла бы к знаниям.

– Что ты, отче. Полонея улыбнулась широкой улыбкой. – Я… она задумалась. И взяла волхва за руку. – Чувствуй, отче. И он почувствовал: радость, вдохновение, восхищение, удивление, азарт, восторг…. – Вот так я чувствую, когда познаю новое, когда у меня получается знание перевести в навык.

– О том и я тебе толковал, девонька. Владеть и владычествовать – это две большие разницы, дитя. О том, и толковал. Самое важное, чтобы в твоих желаниях, деяниях и помыслах всегда звучал вопрос: Какова цель? Для чего и зачем тебе нужно то или иное? И чувствовать твое ли? Все, что есть смело отпускать на волю Всевышнего. Они подошли к храму Громовержца. – Ну, все ступай. Жду тебя после третьих петухов завтра.

– Благодарю, отче. Полонея улыбнулась и низко поклонившись, направилась восвояси. Все понятно. Вроде и ничего нового не сказал ей Перенег. Но! Что–то незримое окончательно поменялось в ней. Обретя новое, доселе неизведанное, она чувствовала хрупкость и ранимость этой новизны.