Две Любы

Две поварихи, две Любы увидели Генку на полу между столиками: он подавился лапшой, глубоко подавился. Пока младшая вызывала скорую, старшая перевернула его и, приподняв, резко опустила грудной клеткой на своё колено. Лапша выскочила из него, Генка с хрипом и воем вздохнул. Младшая Люба с недоверием посмотрела на старшую: мол, где так научилась? Пока ехала скорая, быть может уже напрасно, старшая Люба умыла Генку, посадила на стул, прислонила к стене. Свесив голову он дышал - надышаться не мог. 

Всё это произошло в столовой Козихинского райпо. Гена Клюев тут был свой парень. За молодой Любой приударял, приходил в столовку в любое время, уже когда закрывались, ему не отказывали, находили чем закусить. Он вынимал из пиджака бутылку самогона с газетной пробкой или казённую на винте или, ещё приятней, с бескозыркой. Открывал он бутылку вкусно, у баб тоже слюнки текли. Младшую он угощал, потому что она своими женскими дарами тоже угощала его, когда старшая уходила домой. И тогда вся просторная столовая была в их похотливом, игровом и распивочном распоряжении. Любкин звонкий смех отражался от кафельных стен.

Но сегодня Генка подавился, и старшая внимательно смотрела на младшую, аж та места себе не находила.
- Любань, а чегой-то Генка подавился? Чуть не помер, ведь не дышал уже. Это ты ему лапшу заговорила? 
- Да как я..? Ну ты скажешь! – ответила, а сама глаза спрятала и ковшик с кипятком на плите поправила.    

Гена Клюев мог стать объектом женского озлобления. Мог - при наличие серьёзного к нему чувства.

Калымил на тракторе по огородам, картофельные наделы перепахивал, кругом бабы все знакомые, и все у него в долгу. Заискивают перед ним. К тому ж малый симпатичный, характер  у него лёгкий. За такого не да Бог замуж выйти, а миловаться очень даже приятно. В общем, почти никогда отказа Генка не встречал. Весёлый, деловитый, походка быстрая, мимоходом непременно за попу ущипнёт, пошутит… бабы издали улыбались, его завидя. Но совсем просто нигде не бывает.

- Ты сама ему куриную лапшу наливала! – догадалась возразить Люба младшая.
- В том и вопрос, - подошла к ней впритык старшая. – Наливала-то я жижку, он жижку любит, откуда ж у него в тарелке сплошь густая лапша? – Люба старшая одну руку в бок упёрла, чтобы толстый локоть выставить.

От её слов прямо послышалось, как половник черканул по дну кастрюли, как плеснули там остатки супа. На это младшая возразить ничего не могла. Она вмиг вспотела и села на скамейку возле овощного бака, стала дуть себе на чёлку. 
- Да хоть медики, хоть менты приедут, ничего вредного в тарелке не найдут.
- Ты густую лапшу всю со дна собрала и в тарелку ему плюхнула. Так? Но ты знаешь лучше меня: он жижку любит.   

Младшая часто моргала и, потупившись, потела.
- Колись, подруга! – старшая вторую руку локтем выставила.
- Ну положила, ну в тарелку, и что такого? – отмаргивалась младшая. 
- Дак ты всю ненависть туда свою положила!   

Старшая сама порой с удовольствием кормила Генку и приговаривала: «Кушай телёнок, набирай силёнок». И вообще, кормить мужика со злым сердцем – это для неё немыслимое кощунство.

- Он изменщик, - скупо, похоронно произнесла младшая.
- Неудивительно, ты с кобелём шашни завела.
- Надеялась из него человека сделать.
- Из кобеля?! Да ты кто такая!
- У нас любовь образовалась, мы договорились…
- А над собой не хотела поработать? 
- Зачем?
- Ты ж ему первая изменила.
- Когда?
- Когда к сестре ездила… на поезде, с попутчиком и с большим удовольствием. Или от слов своих отречёшься?

Настала кафельная тишина, сохранявшая форму сказанных слов, некие драматические сгустки.
Младшая Люба подошла к плите, машинально подвинула ковшик с кипятком. 
- А как ты бухгалтера совращала! – не отступала старшая. 
- Ничего у меня с бухгалтером не было.
- Он тебе не поддался, потому и не было. Ты его за это всеми проклятьями костерила. Но совращала же, на моих глазах, вот здесь! Даже лифчик и трусы ему показывала.   
- Генка не знает об этом.

Генка, о котором забыли, послушал-послушал да и вышел тихонько. А кухонный спор подошёл к своей горячей точке.

- Понимаешь, ты ради своей обиженной дырки хорошего мужика нацелилась убить!

Младшая стала дрожать, словно под током.
- И чего было возмущаться! Если он кобель, ты сама кто? Ну, подсказываю: на букву «сэ».

Младшая взяла ковшик за длинную деревянную ручку и плеснула кипятком в старшую. Просто у неё кончились аргументы, а проигрывать в споре Люба не умеет. Старшая успела чуть отклониться и получила кипяток на плечи и грудь. 

В кухонное помещение вошла врачиха, мигом оценила улыбку каменной лягушки на лице той поварихи, что застыла возле плиты с ковшом в руке:
- Девочки, я терапевт, а вам психиатр нужен. 
- Тут нужен поп, - ответила старшая, с плеч которой никак не стаскивался халат. – Да помогите же!