Онегин. Глава 8 Ключ к роману. А Лотман против

Онегин. Глава 8. Пушкин дает ключ к роману. Лотман против Пушкина


На первый взгляд, глава 8 посвящена триумфу Татьяны: ее великолепному замужеству, светским успехам и ее торжеству над  жалким влюбленным в нее Онегиным.   Но, прежде всего,  в этой главе  Пушкин  образно объясняет, как устроен «Евгений Онегин». В частности, оказывается, что успехи Татьяны – это  одна из фантазий Татьяны.  Раскрывается близость между Татьяной и публикой, которая ругает роман. А рассказчик (как-бы-Пушкин) на время срывает свою ироническую маску и показывает себя защитником Онегина и врагом Татьяны и публики.

Восьмая глава представляет наибольшую сложность для критиков, которые склонны понимать весь текст буквально, т. е. для всех профессиональных критиков.  Критики также указывают на то, что восьмая глава во многом противоречит первым семи. Считается, что роман обрывается неожиданно, он не закончен. Все это ставится  в вину Пушкину.

 Но начнем по-порядку.

Строфы I - V. Рассказчик повествует, что он стал писать стихи еще в Лицее. Упоминание о Лицее должно дать понять читателям, что рассказчик — никто иной как А. С. Пушкин. На самом деле, рассказчик — авторская маска Пушкина.

Рассказчик (как-бы-Пушкин) рассказывает о своем творчестве в терминах приключений своей музы.  Вообще, муза — это многозначная метафора.  Это слово означает и духовное существо,  являющееся источником вдохновения поэта, и творчество  этого поэта. У Пушкина муза из метафоры превращается в персонажа.  У нее появляется внешний облик. Слово «муза» оказывается каламбуром, который означает и творчество поэта, и мифический источник вдохновения, и таинственный образ, который и олицетворяет этот источник вдохновения. Читатель должен научиться балансировать всеми тремя значениями одновременно. Так выражение  «Свет ее с улыбкой встретил» не означает, что все в свете заметили эту музу рядом с Пушкиным и заулыбались, а то, что его  поэтическое творчество под влиянием его музы нашло успех. Выражение «являться муза стала мне» означает, что у поэта начались случаи поэтического вдохновения. Сравним это с началом стихотворения Жуковского:

Я музу юную, бывало,
Встречал в подлунной стороне,
И Вдохновение летало
С небес, незваное, ко мне;

У Жуковского муза была юной, потому что он и сам был юн тогда. Интересно, что, в отличие от Жуковского, Пушкин, по словам рассказчика,  имел относительную свободу, не подчиняясь музе полностью. Он даже обладал способностью руководить музой. Рассказчик говорит: «Я музу резвую привел На шум пиров и буйных споров...». Выражение «я музу … привел»  видимо, означает здесь, что поэт  задает ей тему для песен.  Поэт говорит о некотором равноправии со своей музой.

Рассказчик -как-бы-Пушкин  метафорически  связывает изменения в своем творчестве с изменениями облика музы. Муза изменялась, приобретала новые черты, передвигалась с поэтом всюду, где появлялся сам поэт,  и даже скакала на коне.   Внешние изменения музы отражают изменения в  сущности этого духовного существа, сути вдохновения  и творчества поэта.

Вот мы и подошли к «Евгению Онегину», как к этапу в творчестве поэта. В строфе V появляется описание музы как Татьяны: «явилась барышней уездной, С печальной думою в очах, С французской книжкою в руках.» Источником вдохновения поэта в «Евгении Онегине» стала персона его новой героини, Татьяны, сообщает нам Пушкин.

К восьмой главе романа мы уже знаем, что "мечтательница" Татьяна отличается от всех прочих героев «воображением  мятежным», ее внутренний мир фантастичен. Говоря, что Татьяна стала его музой,   поэт, должно быть,  имеет в виду, что духовная сущность ее образа вдохновляет его, он  воссоздает  ее субъективный мир и сопереживает ей, как будто это и есть реальность.  В то же время, субъективная реальность Татьяны  не единственная реальность в романе. Сюжет о Евгении Онегине параллельно разворачивается в правдоподобном пространстве, где сам рассказчик играет некоторую роль.  Когда фантазии Татьяны вступают в противоречие с его остальным повествованием или со здравым смыслом (а они всегда вступают в противоречие,  поэтому это и называется «фантазии»), рассказчик не старается разрешить эти противоречия. Он, обычно, не спорит с музой, сохраняя некоторую автономию.

Так написан «Евгений Онегин», признается Пушкин через персонажа-рассказчика. Метод построения «Евгения Онегина» состоит  в «бесшовном» сочетании субъективной реальности Татьяны  с правдоподобной реальностью истории о Евгении Онегине.

Особенность фантазий Татьяны в том, что они всегда лестны для нее и содержат злые упреки кому-нибудь другому. Чаще всего, эти упреки являются проекцией: она упрекает других в том, в чем виновна сама. По этим признакам, а также по противоречиям с контекстом, читатель может догадаться, что он читает  о мире, который выдуман Татьяной (Точнее, этот странный мир, конечно,  выдуман А. С. Пушкиным как субъективный мир его героини.) Читатель романа должен быть всегда настороже, быть внимательным и критически настроенным, чтобы отличать Татьянины фантазии в романе от реальности в том же романе. Пушкин предъявляет очень высокие требования к читателю «Онегина».

 Предполагается, что читатель теперь должен вернуться к началу романа и перечитать все заново, уже зная правило, как понимать роман. «Евгений Онегин» - это не роман для чтения, это роман для перечитывания. Заметим, что по тому же принципу построена и «Пиковая дама»: реалистический, бытовой мир Лизаветы Ивановны сталкивается с фантастическим миром Германа (http://proza.ru/2025/02/19/1719). Узнав в конце повести, что Герман сошел с ума, читатель может вернуться к началу и по-новому прочитать повесть как смесь фантастики и реальности.

Пушкин объяснил. Но Ю. М. Лотман не позволяет Пушкину себя убедить.  Он лучше знает, как понимать «Евгений Онегин». В работе «Художественная структура «Евгения Онегина»» Лотман написал, что он опирается на  Г.А. Гуковского, который в середине сороковых годов  двадцатого века объявил  роман «Евгений Онегин» реалистическим произведением. Именно в этом ключе и выдержаны «Комментарии» Лотмана к роману (Пособие для учителя, 1980г). Лотман верит Гуковскому,  а не Пушкину. Он даже уверяет нас, что в «Евгении Онегине» «муза из вымышленного романтического пространства переходит в реальное», что должно символизировать переход Пушкина на марксистские, реалистические рельсы. 

Строфы VI - VII. Это, по-прежнему, повествование рассказчика. Метафора «музу я впервые На светский раут привожу» должна пониматься как указание на новый объект интереса поэта, светский раут. Поэт решает, о чем писать (указывает музе на этот объект - приводит ее туда), а что писать — внушает муза. Упоминание музы — Татьяны на балу в данном случае  подсказывает читателю,  что дальше следует   светский раут в субъективном мире Татьяны, так  Татьяна  себе его представляет. 

Выражение «На прелести ее степные С ревнивой робостью гляжу» должно напрягать современного читателя. Скорее всего, эти поэтические красивости должны были затруднять и современников Пушкина.  Поэт смотрит на прелести его музы? Смотрит «с ревнивой робостью»? Я предлагаю понимать это так, что Пушкин озабочен, будет ли его творчество (этот роман), вдохновленное этой степной (провинциальной, комментирует Лотман) музой, одобрено обществом (ко времени написания восьмой главы Пушкин уже знал, что общество не одобряет роман, но одобряет Татьяну).

Татьяна - муза видит на воображаемом светском рауте   «Тесный ряд аристократов, Военных франтов, дипломатов И гордых дам.»  И что же? Ей нравится! «Ей нравится порядок стройный Олигархических бесед», «холод гордости спокойной»… Выражение «Порядок стройный олигархических бесед» у современного читателя должен вызвать ассоциацию с «салоном Мадам Шерер», красочно описанным  в первом томе «Войны и мира». В предыдущих  главах «Онегина» были резко негативные упоминания света. Татьяне -музе он нравится — на лицо противоречие между взглядами рассказчика и его музы.

Рассказчик, не объявляя этого, в середине строфы передает слово музе, начиная со строки «Но кто это в толпе избранной...». Появляется нарушитель «стройного порядка» — Онегин!  Мы узнаем голос Татьяны по тому, что риторические вопросы здесь как бы продолжают виртуальную выволочку, которую устроила Татьяна  Онегину в седьмой главе, обозвав его пародией. Вот и опять саркастические вопросы: «Что, сплин иль страждущая спесь в его лице?..», зло любопытствует «влюбленная» в Онегина Татьяна -как -муза.

Посредничество Татьяны-музы в создании этой главы означает, Онегин в этой главе  это не тот Онегин, которого мы знали по первым шести главам. Тот Онегин был создан рассказчиком, принадлежит правдоподобному пространству романа об Онегине. Татьяна не знала и не могла понимать Онегина. А этот Онегин создан воображением  Татьяны, поэтому мы обозначим его Онегин_Т. Мы увидим, что Онегин_Т гораздо больше похож на Татьяну, чем на Онегина. Фактически, он и играет роль, которую играла Татьяна в первых шести главах романа. 

Характерен комментарий Ю. М. Лотмана к этой строфе. Лотман игнорирует все разговоры о Татьяне — музе, которую поэт привел на бал. Лотман не различает Пушкина и рассказчика в романе как  авторскую маску Пушкина. С его точки зрения, вся эта строфа — речь самого Пушкина о его собственном отношении к свету, и она противоречит тому, что поэт сказал недавно!

Понимание, что рассказчик (не Пушкин, а его маска), как правило, подчиняется своей музе-Татьяне, хотя он и не всегда согласен с ней, разрешает противоречие,  которое  для Лотмана осталось неразрешимым. Лотман не может допустить разногласий поэта и его музы.

Строфа кончается саркастической репликой в тон речи Татьяны-музы, но после тире «-- Давно ли к нам он занесен?».

Строфа VIII. Некто, кого нам не представили, продолжает Татьянину речь, ее издевательство над Онегиным. Очевидно, в разговор поэта и его музы вмешался господин, присутствующий на этом воображаемом рауте. Он поддакивает Татьяне-музе. Как и Татьяна, он упрекает Онегина за то, что тот «корчит чудака», надевает маски. Говорящий противопоставляет себя, как «доброго малого», Онегину.  По словарю языка Пушкина «добрый малый» или «добрый малой» означает «правильный», «такой как надо». Видимо, «добрый малый» выступает от имени публики. Публика, которая отвергает Онегина и роман,  оказывается в полном согласии с Татьяной, показывает Пушкин. Не с «этой девушкой несмелой, влюбленной бедной и простой», какой она себя представляет в своих фантазиях,  а с самовлюбленной злой Татьяной с ее корыстным притворством, какой она является в правдоподобной, правдивой реальности. Подлинная Татьяна, использующая маску наивности и беззащитности для достижения статуса  — плоть от плоти этого общества. Для публики и Татьяны проблема с Онегиным в том, что он не как все, в частности не как этот «добрый малый». 

Лотман и в этой строфе видит речь самого Пушкина. Поэтому он утверждает, что тут есть категорическое осуждение Онегина самим Пушкиным. Он не заметил введения нового персонажа. Он не комментирует, кто кого здесь называет «добрым малым».  С точки зрения Лотмана, Пушкин в этой главе дает несколько противоречивых характеристик Онегина.  Кажется, это должно подтолкнуть Лотмана задуматься в правоте Гуковского. Но Лотман предпочитает считать, что Пушкин старался быть реалистом, но у него не получилось, потому что его взгляды резко менялись от строфы к строфе.   

В конце этой строфы — новая реплика после тире: «Знаком он вам?». В разговор музы и «доброго малого» вмешивается рассказчик.

Строфа IX. Рассказчик заступается за Онегина.
Вот как я понимаю девятую строфу:

‘Неблагосклонность’ критиков к Онегину вызвана тем,  что
   
-  ‘мы’ (подразумевается «вы», а не «я») ‘неугомонно хлопочем, судим обо всем’ (что не нашего ума дело)
-   ‘пылких душ неосторожность’ (подлежащее)  ‘иль оскорбляет, иль смешит’ (сказуемое) ‘самолюбивую ничтожность’ (дополнение)
-   ‘ум, любя простор, теснит’ (ум любит простор, поэтому стесняет (вытесняет?)  неумных)
-   ‘слишком часто разговоры принять мы рады за дела’
-  ‘глупость ветрена и зла’
-   ‘важным людям важны вздоры’,
-  ‘посредственность одна Нам по плечу и не странна’.

Слова "пылких душ неосторожность", скорее всего, относятся к самому рассказчику-"Пушкину", а не Онегину. Это напоминает отрывок из стихотворения "Чаадаеву"(21), где Пушкин пишет о себе, своей ссылке: 

Не трудно было мне отвыкнуть от пиров,
Где праздный ум блестит, тогда как сердце дремлет,
И правду пылкую приличий хлад объемлет.

 Тот самый  ‘холод гордости спокойной’, который так понравился Татьяне-как-музе, означает для Пушкина  нетерпимость, глупость, злость, вздорность. Этот ‘холод’ перекликается с "приличий хлад" из стихотворения "Чаадаеву"(21) и несовместим с  ‘пылкими душами’.

Выражение ‘самолюбивая ничтожность’ здесь относится ко всем тем, чье мнение эти голоса  выражают, включая его героиню, Татьяну.

«Добрый малый»  и Татьяна обвиняют Онегина в ношении масок. Но главная причина их недовольства в том, что он не как все, выделяется. Именно на это обвинение рассказчик здесь и отвечает.

Мы видим здесь пушкинское объяснение того, почему Онегин чувствовал себя чужим в этой «толпе избранной». Так же, как и Пушкин,   Онегин умен,  (‘ум, любя простор, теснит’),  и он не является посредственностью (‘посредственность одна нам по плечу и на странна’).

«Глупость ветрена и зла», зла на таких, как Онегин, и на Пушкина. Пушкин показывает эту злость музы-Татьяны и «доброго  малого».

Здесь важно, что рассказчик, который здесь отбрасывает свою обычную иронию, а также привычное умиление Татьяной, ясно показывает, что он на стороне Онегина, против своего общества и Татьяны. Это также помогает понять весь роман, а не только эту главу.

Лотман на полном серьезе пишет об этой строфе: «Мнение, высказанное в строфе VIII, приписывается «самолюбивой  ничтожности», что знаменует резкий перелом в отношении автора к Онегину»! С точки зрения Лотмана, в восьмой строфе Пушкин ругал Онегина, в девятой строфе он обзывает себя самого «самолюбивой ничтожностью». Это-таки «резкий перелом»! Я думаю, было бы честнее, если бы Лотман здесь признался, что он не понимает текст. 

Конечно, когда мы замечаем здесь разговор трех персонажей (рассказчика, вымышленного Пушкиным, музы рассказчика, Татьяны,  и Доброго Малого, воображаемых этим рассказчиком), все противоречия здесь объясняются разницей принципов и позиций.

Строфа X: выплеснувшись в строфе IX, рассказчик возвращается к своему полу-вассальному положению, притворно соглашаясь со своей музой. От агрессии в предыдущей строфе он переходит к оправданию Онегина. Он иронически приводит в пример Онегину некоторого «блаженного» человека, «Кто в двадцать лет был франт иль хват, а в тридцать выгодно женат», «кто славы, денег и чинов спокойно в очередь добился», «о ком твердили целый век NN – прекрасный человек».  Слово «блажен» отсылает читателя к нагорной проповеди:
    • «Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
    • «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
    • «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
И так далее. Иисус говорит о том, что те, кто страдают, будут вознаграждены в царстве небесном (что бы это ни значило). Здесь «блаженным» называется тот, кто «славы, денег и чинов спокойно в очередь добился».

Ясно, что Пушкин здесь издевается над моралью светского общества, называет его «светской чернью», вопреки тому, что его музе это общество нравится.

Перед нами разворачивается драма, когда любимый персонаж автора-рассказчика, его  муза, Татьяна,  ругает другого персонажа, Онегина, с которым этот автор себя отождествляет. И этот автор  -рассказчик сначала  ерепенится (строфа  IX) а потом все-таки нехотя подчиняется музе. Но Лотман ничего этого не видит.

Лотман и в этой строфе видит речь самого Пушкина, не замечает никакой иронии (Лотман вообще не видит иронии в «Евгении Онегине», если судить по «Комментариям»). Он указывает, что точка зрения Пушкина здесь снова противоположна той, что высказана в предыдущей строфе. Он не может объяснить этого.

Строфа XI  Рассказчик просит снисхождения к Онегину. Онегин шел за «чинною толпою», «не разделяя с ней ни общих мнений, ни страстей». В отличие от блаженного NN,  Онегин не вписался. Лотман не комментирует эту строфу.


Строфа XII. Продолжение речи рассказчика. «Предметом став суждений шумных», «людей благоразумных», Онегин, оказывается, получил много грубых, издевательских кличек. Так общество поступает с теми, кто не вписывается (бедный Пушкин!). Пушкин, конечно, имеет в виду ругательства по отношению к Онегину, с которыми мы могли познакомиться в VIII строфе, и на которые рассказчик резко ответил в строфе IX. В конце строфы рассказчик иронически осуждает  Онегина: не получилось из него «блаженного» человека, «ничем заняться не умел».

Лотман замечает: «Мысль, которую Татьяна считала «разгадкой» Онегина в этой строфе приписана «благоразумным людям»». Но он не замечает иронии здесь, также как он не заметил иронии в слове «блаженный».

Строфа XIII звучит как речь рассказчика. Но в этой строфе  чувствуется порицание Онегина.  А в строфе IX, когда рассказчик противостоял своей музе, он был явно на стороне Онегина.  Противоречие как раз и указывает, что рассказчик здесь встает на позицию Татьяны, своей музы. Это  то, что Татьяна-муза внушает ему. Рассказчик подчиняется, он готов к пересказу фантазий Татьяны о ее светских успехах. Строфа XIII - это плавный переход к повествованию музы-Татьяны о бале.

Строфа XIV. Слово передается музе-Татьяне. Муза-Татьяна  наблюдает на идеальном  светском рауте идеальную  Татьяну — княгиню. «К хозяйке дама приближалась, за нею важный генерал». Дама — комильфо, сообщает муза! 

Лотман комментирует иностранные слова и ссылку на Шишкова. Его не заботит столкновение двух версий Татьяны в одной гостиной,  и как это соотносится с его парадигмой, что «Евгений Онегин» - реалистическое произведение.

Строфы XV - XVI это речь Татьяны-музы о царском, сказочном почете, с которым принимали Татьяну - княгиню. И это вовсе не из-за ее мужа! Как раз наоборот, это генерал «с ней», а не она с ним: «...и выше всех И нос и плечи поднимал Вошедший с нею генерал». Что же в ней так ценят? В ней не было ничего vulgar, как это «зовется  в высоком лондонском кругу» («в лучших домах Лондона и Парижа», как сказал бы  Остап Бендер). А как же там остальные дамы в высшем свете? Они все были вульгарны, несмотря на все усилия выглядеть комильфо? Проблемы с логикой, неспособность учитывать контекст  — один из признаков фантазий Татьяны. 

Контекстом к этому тексту является реалистическое, правдоподобное описание приема Татьяны в московском обществе(в седьмой главе): "Ее находят что-то странной, Провинциальной и жеманной", "Один какой-то шут печальный Ее находит идеальной".

Строфы XVII - XIX,. Татьяна-муза продолжает рассказ. Онегин_Т спрашивает князя: «Кто там, в малиновом берете. С послом испанским...» А князь ему: моя жена. То-то Онегин_Т удивлен! Князь представляет Онегина_Т своей жене.

Здесь неуемная Татьяна — муза начинает сочинять заново роман «Евгений Онегин», начиная со   встречи между Онегиным и Татьяной. В этом новой фантастической версии  Татьяна будет княгиней, а Онегину_Т достается роль Татьяны.  Этот новый роман можно назвать «Княгиня Татьяна».    С точки зрения Татьяны, суть ее провала с Онегиным в том, что у нее был статус ниже. А вот если бы она была княгиней, то все было бы по-другому. Татьяна тут как раз и сочиняет, что было бы.

Лотман комментирует в этой строфе слова и бытовые подробности. Он не замечает абсурдных утверждений о грандиозном приме Татьяны, противоречия с седьмой главой, например.

Строфа XX. Муза -Татьяна продолжает повествование.  Она сообщает, что  Онегин_Т  сравнивает великолепную княгиню Татьяну с той наивной, искренней Татьяной -девочкой, какой Татьяна  пыталась себя изобразить.  Онегин не верил в ее наивность и искренность (см. начало главы 4), а Онегин_Т -- верит. Это — одна из примет, по которым мы знаем, что Онегин_Т это не Онегин. 

Строфы XXI -- XXII. Продолжается повествование Татьяны-музы. Онегин_Т влюбляется! Онегин_Т, как невоспитанная деревенская девушка,  сидит «угрюмый, неловкий»  - ему же досталась роль Татьяны.

Лотман комментирует здесь бытовые подробности.

Строфа XXIII. Речь Татьяны-музы. Здесь интересно, как Татьяна — муза мечтает о гостях Татьяны-княгини. Разговор «не пугал ничьих речей Свободной живостью своей». Фраза неоднозначна. Почему не пугал? Потому, что не было живости, или потому, что живость была приятна? Зная  по предыдущим строфам, что Татьяне-музе нравится «холод гордости» и «олигархические беседы», мы догадываемся, что ей не нравилась  «свободная живость» речей, и таких разговоров не было в ее салоне.  Татьяна -княгиня здесь – прототип мадам Шерер у Толстого.

Строфы XXIV -- XXVI. Описание гостей. Судя по саркастической интонации в описании тех гостей, которые нравились Татьяне-музе, здесь слово берет рассказчик. Описание гостей на приеме у Татьяны-княгини имеет сатирический оттенок, подчеркивается отсутствие жизни и строгие приличия. Шаржированное описание гостей напоминает описание гостей на именинах Татьяны, которое,  в свою очередь, похоже на описание чудовищ в ее сне.


Лотман и здесь комментирует бытовые подробности.

Строфы XXVII -- XXVIII. Описание влюбленности Онегина_Т в Татьяну. Татьяна противопоставляет себя, какой она хотела казаться в деревне («девочкой несмелой, Влюбленной, бедной и простой»), и какой она могла бы стать, выйдя за князя — генерала в Петербурге («равнодушною княгиней, неприступною богиней»). В конце даже есть мораль:  «Что нам дано, то не влечет». По роману, Татьяна не влекла Онегина не потому, что она была «дана», «несмела», «бедная и простая», а потому, что ее письмо – да и все ее поведение -- было фальшивым и пошлым.

Чья это речь? Так или иначе, это речь самой музы — Татьяны с минимальным участием рассказчика. Рассказчик знает, что Онегин правильно понял Татьяну, и поэтому, не хотел иметь с ней дела. Но он не спорит со своей музой.  Татьяна проецирует на Онегина_Т свою корысть, желание продвинуться в обществе за счет других.

В XXVIII строфе Татьяна-муза сочиняет, что должен чувствовать Онегин_Т, увидев ее такой важной. Есть даже внутренний монолог Онегина_Т, мечтающего о Татьяне.  Монолог передается от  от третьего лица: «И он ей сердце волновал! Об нем она во мраке ночи… Бывало девственно грустит...». Тут чувствуется сарказм Татьяны по поводу наивности и доверчивости Онегина_Т, поверившего ее письму.  Онегин раскусил Татьяну, не поверил письму, но Татьяна не знает этого.


Строфа  XXIX.  Элегия: «Любви все возрасты покорны». Это как бы лирическое отступление в том, что является повествованием музы.

Строфы XXX- XXXII. Описывается страсть Онегина_Т, пренебрежение к нему Татьяны -княгини.  Татьяна -муза продолжает сочинять перелицованный роман «Евгений Онегин» , и Онегин_Т продолжает играть роль Татьяны в исходном романе.  Соответственно, Онегин_Т пишет письмо Татьяне-княгине. Тут интересно, что образ Татьяны - княгини не так уж и отличается от образа Татьяны в первых главах.  С точки зрения Татьяны-музы невнимание к парвеню-Онегину  - правильное поведение для княгини. Но она демонстрировала пренебрежение к присутствующим, не будучи княгиней: когда ее мать и сестра принимали Ленского и Онегина, она вошла в комнату, не говоря ни слова, села у окна. Скорее всего, она и в том случае демонстрировала свое превосходство.

Письмо Онегина_Т Татьяне-княгине.

Онегин_Т придуман Татьяной-музой и его письмо тоже – творчество Татьяны-музы,  как и письмо Татьяны Онегину. Поэтому эти два письма написаны по одному и тому же принципу. Они содержат литературные штампы, «угрозы, Моленья, клятвы, мнимый страх», которые и распознал Онегин в письме Татьяны. Самое главное для Татьяны в том, что письмо Онегина_Т содержит чистосердечное раскаяние и просьбу о милости.

Строфы XXXIII  — XXXVIII Описание любовных страданий Онегина_Т. Татьяна — муза воссоздает внутренний мир Онегина_Т, который очень жалеет о своей зря потраченной жизни. Татьяна_муза презирает Онегина и его жизнь, и ей хотелось бы, чтобы он осознал свои ошибки. Онегин_Т осознает.
 
Строфы XXXIX - XL. Рассказчик, вдохновенный своей музой,  повествует о том, что наступила весна,  лед тронулся, а Онегин_Т, наоборот,  не сошел с ума (это важно знать читателю). Вместо этого он без приглашения приехал в дом княгини Татьяны. Не стал дожидаться, пока ему откроют. Сам вошел в дом. Не застал там ни одного слуги. Он прошел в залу. И там никого. Открыл какую-то дверь. И там не было слуг. Но там сидела Татьяна-княгиня. Склонная к мелодраме Татьяна — муза повествует, что Татьяна — княгиня «слезы льет рекой».

Это — еще одна странная фантазия Татьяны. Тайное проникновение в чужой дом, подсматривание является сквозной темой ее фантазий. Впервые эта тема появилась в ее сне, где она зачем-то пошла в тайную хижину, где хозяином был Онегин, и подсматривала за всеми через полуоткрытую дверь. Потом это была фантазия о ее проникновении в дом Онегина после его отъезда, чтение его книг и пометок на полях. Здесь в воображении Татьяны в дом Татьяны-княгини чудесным образом проникает Онегин_Т и подсматривает, как она читает (его) письмо и страдает.

Интересно, что схожий пунктик был и у Германа в «Пиковой даме». Герман был одержим идеей секретно проникнуть в дом графини, чтобы выпытать ее секрет, «три карты». Для этого он даже имитировал влюбленность в воспитанницу графини. Проникнув в дом, он наблюдал за раздеванием графини. Герман был впоследствии признан сумасшедшим.

Надо еще учесть, что погруженность Татьяны в чтение романов и абсурдные фантазии, пренебрежение правилами приличия (вошла и молча села у окна, когда в гостях были  Онегин и Ленский), неспособность поддерживать разговор должны были бы тоже насторожить читателя.  Поэтому законно предположить, что  Пушкин намекает на проблемы с психическим здоровьем Татьяны.

Любопытно, что Лотман не комментирует строфы с 39 по 45. У него нет комментариев к секретному проникновению постороннего человека в богатый княжеский  дом в центре Петербурга, и даже в комнату хозяйки,  среди бела дня. Если это было нормальным явлением, почему же они не придумали, как от этого защититься?

Строфы XLI - XLII. Татьяна-муза  подробно описывает  страдающий вид Онегина_Т, продолжает свой перелицованный роман.  Татьяна — княгиня заявляет, что теперь ее очередь читать поучения Онегину.

Строфы XLIII -- XLVII. Монолог Татьяны — княгини. Монолог построен по тем  же правилам, что и все фантазии Татьяны: он очень лестен для Татьяны (до абсурда), содержит логические противоречия,  несправедливые упреки другим. В данном случае, все упреки относятся к Онегину_Т. Татьяна долго и подробно говорит о том, какое у нее великолепное положение в свете. Заявляет, что она презирает мишуру света и хочет обратно к поселянам.  Жалеет себя! Дает понять, что связь с Онегиным опозорила бы ее, обвиняет Онегина в том, что он хочет поднять свой статус за счет ее позора.  И еще раз жалеет себя. После этого она вдруг говорит, что она любит его, считает его честным человеком, но будет до конца верна своему мужу!

Строфа XLVIII Татьяна-княгиня выходит из комнаты, Онегин_Т остается, раздается звук шпор приближающегося мужа- генерала.

Строфы XLIX -LI.  Рассказчик прощается с читателями. Называет Татьяну, между прочим, «милый идеал».

Интересен комментарий Лотмана, который говорит, что роман не окончен, но так Пушкин его и задумал.

А действительно-ли роман не закончен? Я думаю, он вполне закончен.

«Евгений Онегин» построен как «роман в романе»: рассказчик повествует о том, как он сочиняет данный роман,   а также  рассказывает саму историю Онегина. Внутренний роман (история Онегина), закончился   еще в шестой главе, когда Онегин уехал в неизвестном направлении. После отказа Татьяне (Онегин отказал ей дважды, в саду и на ее именинах) в романе следует насилие, Онегин побеждает, Ленский погибает.

Седьмая глава — эпилог к истории Онегина, внутреннему роману. Говорится о попытках Татьяны выйти замуж в Москве. Приводится одна странная мстительная фантазия Татьяны, которая  должна заставить читателя задуматься о ее психическом здоровье.

Восьмая глава — окончание внешнего романа о том, как рассказчик (авторская маска Пушкина) сочиняет роман. Здесь раскрыт его художественный метод через метафору превращений его музы.  Показано родство рассказчика и Онегина, а также враждебность Татьяны (как его новой музы) и общества к независимым людям, таким как Онегин и Пушкин.  На примере развернутой фантазии Татьяны о том, как бы она переписала этот роман,  Пушкин раскрывает свои сложные отношения со своей музой, полнее раскрывает суть Татьяны.

История Онегина кончается насилием, Ленский гибнет. Перелицованный роман,  который  является самой экстравагантной фантазией Татьяны, заканчивается, когда Татьяна -княгиня  отказала Онегину_Т (Онегин_Т — это улучшенная Татьяной версия Онегина),  и ее муж-генерал наступает на него. Онегина_Т ожидает насилие, так или иначе. Само по себе насилие пропущено, но для мести Татьяны этого уже было достаточно (а, может быть, для Пушкина этого было уже достаточно).  Поэтому этот перелицованный роман тоже можно считать законченным.

А вместе с ним закончен и роман «Евгений Онегин». Но история непонимания романа и Пушкина продолжается.