Любша- ковать судьбу или любовь Глава 19

Величественный сад, раскинувшийся внутри княжеской крепости за детинцем, разбитый еще при княгине Шелони поражал великолепием. Он был подобен живому ковру, сотканному из зелени и цветов, где каждый уголок дышал чарами и тайнами. Время словно остановилось среди этих стен, а природа взяла верх над суетностью мира. В центре княжеского сада возвышался могучий дуб, чьи ветви простирались высоко в небо, точно пытались дотянуться до самого солнца. Его ствол, покрытый мхом, блестел в солнечных бликах, а раскидистая крона давала густую тень в жаркий день. По краям сада красуются стройные ряды лип, создающие тенистые аллеи. Их листья шелестят на ветру, наполняя воздух сладким ароматом. В тени деревьев прячутся лавки, украшенные резьбой, где можно отдохнуть и насладиться тишиной. Между деревьями расстилалась лужайка, усыпанная ромашками, васильками и колокольчиками, создавая пёстрый ковёр, живой и дивный, благодаря порхающим бабочкам и жужжащим пчёлам. В правом углу сада находился небольшой пруд, окружённый ивами. Вода в нём прозрачная и холодная, отражала голубое небо и перистые облака. В левом углу полянка с земляникой, дразнящей красными бусинами ягод, неизменно попадающими в маленькие ручонки княжеских отпрысков, с радостным визгом кладущих их то в рот, то в берестяные коробочки.

Перемазанные земляничным соком мордашки повернулись к гостье и бросились обнимать с восторженными визгами.

– Любша! Любша! Кричали княжич Велимир и княжна Варвара. У младшей княжны же не получалось бежать так же быстро, как у старших и она взвизгнув от распиравших ее чувств взмыла в воздух и в мгновение ока оказалась рядом.

– Здравия княгиня Влатиатар. Любша поклонилась хозяйке города. Ей чудо как шла едва заметная под приподнятым свободным платьем беременность. Ее лицо по обыкновению бледное, сейчас покрывал румянец. Женщина подошла и обняла возлюбленную деверя, ощутив обуревавшие чувства.

– Ты что – то прознала о Волхове? Где он? Из – за плетня, что отгораживал огородик с целебными травами от остального сада показалась мать княгини Владычица Оху. Её светлые льняные волосы как серебряные шелковые нити струились мягкими волнами, едва касаясь плеч. Глаза её напоминали седую дымку – прозрачные, глубокие, но при этом такие ясные, что казалось, она видит сквозь тебя все твои мысли и желания. Невысокая, стройная, с тонкой костью, она двигалась плавно и грациозно.

Каждое её движение было наполнено лёгкостью и ладом, будто сама природа вела её за собой. Возраст её было трудно определить – около тридцати пяти лет, но в её глазах читались века мудрости и опыта. Она обладала тихим, но сильным духом, способным управлять ветрами и облаками, вызывать бурю одним лишь взглядом. Вокруг неё всегда ощущалось присутствие воздуха – свежий, чистый, словно он сам стремился следовать за ней, подчиняясь её воле. Одежды простые, но изысканные. Длинное развевающееся платье из множества слоев тонких тканей, которые переливались всеми оттенками неба. Эта женщина была воплощением самой сути воздуха – лёгкой, изменчивой, но невероятно могущественной. Её сила заключалась не в грубой физической мощи, а в умении проникнуть в самую суть вещей, управлять невидимыми потоками воздушных потоков и направлять их в нужное русло.
Любша поприветствовала ее низким поклоном.

– Вижу, что есть тебе, что нам поведать, владеющая даром Сварога Небесного кузнеца. Оху взмахом руку указала на столик, окруженный креслами Х– образной формы и кивнула холопке. – Присядь, подкрепись, взвару испей, а после изложишь. Не прошло и нескольких минут как столик был уставлен блюдами с тонко нарезанным мясом, ароматным сыром и крохотными пирожками разных форм. Холопки тут же скрылись в зелени сада, и осталась лишь служанка княгини, что привела сюда гостью. – Угощайся. Милостиво предложила теща правителя. Любша взяла крохотный круглый пирожок и откусила. Внутри оказалась начинка из ливера, тушеного со сливками. Не смотря, на то, что она со вчерашнего обеда не ела, голод не чувствовался и положив в рот остаток пирожка она лишь выпила холодный взвар из земляники и поведала женщинам о Волхове и его сопернике все, что знала в мельчайших подробностях. Раздосадованная Влатиатар всплеснула руками.

– Да ты в своем уме? Как смела с Навницей сговориться? Не ровен час, и сама такой станешь. Какое окружение, такое и настроение.

– Не горячись, Влатиатар! Громко приказала княгине мать и хлопнула в ладоши, для верности. – Тебе ли не знать, о дуальности мира? Неужто ты вознамерилась решить, что Всеотец не в силах углядеть за сотворенным им миром? Или он ошибся, создавая в своих владениях многообразие? Тьма и свет завсегда поручь идут. Не было бы тьмы, никто б и свет не узрел. Не нам судить нынче ведьму. По всему видать и она того Ксая опасается. Стало быть, пока эта Навница не вредит нам, мы ей поможем заради своей корысти. Сама посуди. На кону не лишь жизнь Волхова, а единаче семь тысяч жизней воев в волков обращенных. Как одичают они, утратив человечий разум безвозвратно, сколь скотины да человеков порежут?

– Я разумею, вот как. Любша посмотрела на по – прежнему сердитую Влатиатар. Больно ужалили ее слова княгини. Занятно стало узнать, что бы сама она стала делать, коли б с супругом ее приключилось, так, что вот был он с дружиной и пропал бесследно. Но передернувшись всем телом и отгоняя подобные мысли она сделала глубокий вдох и выдохнула. В самом деле, ведь не желает же она князю Волху подобного. –Коли этот сын Куль – Отара не лишил их жизни, по ходу желает пустить в свое дело. Оху задумалась.

– И ведь верно мыслишь, девочка. Оставляй ведьмино зелье, наполню его лунным светом. А коль русалки у тебя в подружках нынче и настроены к водяному проводить, сие многое может означать. Но будь осторожна, Любша. Все ж как бы они ни были настроены, да все ж навки, и кто их ведает, что у них на уме.

– Вот и нечего с навками дружбу водить! Бросила сердито княгиня.

– Цыц! Владычица озерной глади. Не в твоих ли владениях иножити видимо – невидимо? Любша глядела на Оху. В диковинку ей было видеть Владычицу, словно сотканную из тумана и света – воздушную, почти невесомую окружённую ореолом спокойствия и загадочности сердитой. – Сдается мне, что и Велес Змей тут не последнее значение имеет. Она повернула лицо к дочери. – Когда говоришь свекровь твоя прибудет?

– Через день. Влатиатар уже успокоилась и доброжелательно поглядывала на Любшу. – Ты прости, что я взъелась на тебя. Всяких насмотрелась я, таких, кто к Навникам вот так подавался, а после к ним прибивался. Верю, что люб тебе мой деверь и ты сделаешь все, чтобы его спасти. Ведь коли все образумится, скоро ты станешь мне сестрицей.

– Инда  коли и не стану, княгиня, но подданой земель твоего супруга останусь пока жива. От того, а не лишь от любви к князю, я должна сделать все, что по силе мне и верх нее. Дозвольте откланяться, прежде просьба у меня к тебе, княгиня.

– В чем твоя, просьба?

– Выдай мне шесть золотых и пол сотни серебрушек. После сочтемся.

– Неужто судно решила приобрести к заветному озеру водяного плыть? Удивилась Оху

– Нет. Плыть я стану к водяному с русалками, их дивьими стезями, а судно то, стражник Радей своему брату приобрелся заместо того, что разбойники сожгли. Но прежде занял он у мельника Пресвиста, что родич купцу Зорану, но в три раза больше обязался вернуть к Карачуну. Не по силам ему этакая зависимость, от того я обязалась дать ему в долг без своего интереса, а дабы помочь не впасть в пущею нищету и его семейству и брата его.

– Это с чего вдруг ты княжим воинам платить взялась? За спиной Любши оказалась яра Ожега, что приходилась сестрой суложи купца Зорана. – Еще княжьему брату и невестой не стала, а уже княжьих воинов кормишь. Не много ли берешь на себя, девица кичливая. Любша не обратила внимания на слова Ожеги.

– Омила, кликнула княгиня служанку. – Ступай собери Любше снеди в дорогу, да у тиуна Дибора возьми шесть золотых и пол сотни серебряных, скажи я велела.

– Коли так, княгиня, то не поскупись пять горшочков с орехами в сливе медом залитыми пожаловать, чтобы мне на торжище не бежать. Русалкам лакомство передам.

– Омила. Ты слышала, что она сказала?

– Слышала, княгиня. Омила устремилась исполнять распоряжение своей госпожи.

– Я на вроде как вопрос тебе задала. Ожега негодующе глядела на гостью княгини, присаживаясь за стол после того, как Влатиатар указала ей на пустое кресло. – Тебе родители не учили уважать старших?

– Не лезь к ней, купчиха велела Оху. Тот, кто своих воинов не кормит, вскоре станет кормить чужих, но с той разницей, что дороже это станет. Ты бы не задирала девочку, а то я живо зятю поведаю, что родич твоего мужа лишевничеством промышляет. Как думаешь, какую виру мельник за учинение подобного беззакония заплатит?

– Разве Радея кто силком тащил монеты у Пресвиста занимать. Не отступалась кузнечиха. – Должен же он свой интерес от пособничества собратьям иметь. Оху лишь вздохнула. Не досуг ей было разбираться с вздорной бабой. Пусть Влатиатар сама решает, как поступать с мельником. Здесь не ее вотчина, не ей и командовать.

Рассказанное Любшей плясало в мыслях калейдоскопом разрозненных образов, а единая ясная картинка не складывалась. Она вздохнула и глядя в глаза дочери произнесла.

– Осталось лишь Шелонь дождаться, глядишь она что подскажет. Из зарослей орешника вышла Омила. Положила на стол суму с двумя лямками, полную снеди и мешочек с монетами.

– Благодарю. Любша поднялась с кресла, передала Владычице Оху склянку с зельем, взяла принесенное служанкой и раскланявшись покинула княжеский сад, с появлением кузнецовой жены, ставший вдруг для нее блеклым и безжизненным.