Любша - ковать судьбу или любовь Глава 19

После того, как Любша, передала монеты Радею и на пристани бросила волосок Днеи в реку, русалки вмиг оказались рядом и предложили девушке пригнуть в воду. Она с сомнением глянула на свой мешок со снедью.

– Не тревожься. Днея поняла, что Любша не желает промочить содержимое сумы. – Все останется в целости и сохранности.
Девушка прыгнула, предполагая, что путь к водяному окажется долгим, но лишь погрузилась с головой в воды реки Мутная, как тут же вынырнула из воды оказавшись на берегу круглого, как солнечный диск озера в лесной чаще, где царит тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев да редкими звуками ночных обитателей. Вода в нём кристально чистая, прозрачная до самого дна, где виднеются разноцветные камешки и песчаные отмели с яркими светящимися цветами в глубине. Берега озера украшены пышной растительностью: огромные папоротники с широкими листьями, редкие цветы, чьи лепестки переливаются всеми оттенками радуги, травы, достигающие колен, и крохотные полевые цветы, источающие сладкий аромат.

Деревья вокруг озера поражают своей величественностью – вековые дубы, стройные берёзы и загадочные сосны, ивы, ветви которых переплетаются над водой, создавая зелёный купол. Повсюду порхают светлячки, оставляя за собой мерцающий след, а среди трав прыгают маленькие существа с крылышками, сверкающими в лунном свете. Квакуши сидят на листьях кувшинок, распевая свои мелодичные песни, и их голоса сливаются в единую симфонию ночи.

На одном из берегов бьёт источник. Его вода искрится серебром под светом луны и звёзд. Вода стекает вниз, образуя маленький водопадик, который мягко журчит, добавляя ещё больше лада в этот волшебный уголок дивного леса. «Этот источник, кажется, обладает чаровной силой» подумала Любша.

– Те, кто пьет из него, подсказала Дамара, будто прочитала ее мысли, – обладают силой дивной. Делают, к примеру, один пирог, а из – под их рук сразу семь выходит. Главное, чтобы теста на семь достаточно было. Ничего из ниоткуда не берется. Товарка русалок взглянула вверх. Над озером раскинулось небо, усыпанное звёздами, а луна, полная и яркая, заливала всё вокруг своим мягким серебристым с радужными искорками светом. Лунные лучи проникают сквозь кроны деревьев, играя на поверхности воды, создавая иллюзию, будто озеро дышит и живёт своей собственной жизнью.

– Нырок занят пока, как с делами завершит, примет тебя. Днея была на вид спокойна, но в глазах читалась тревога.

– Тогда давайте трапезничать, коли хозяин занят. Страсть как голодна я. Предложила Любша и стала доставать из сумы все, что собрала ей в дорогу Омила. Крылатые существа, до того, не обращавшие внимания на человечку, разом замерли, потянули мордочками в сторону благоухающей

Их размер был всего около трёх вершков, но они обладали таким очарованием, которое трудно было передать словами. Любша скосила взгляд в сторону, опасаясь, что, если повернется прямо, они испугаются и пригляделась к ним повнимательнее. На первый взгляд, их мордочки были похожи на милых котят: мягкие усики, круглые глазки, в которых отражалась вся доброта мира, и маленькие розовые носики. Но когда эти создания раскрывали свои крылья, становилось ясно, что перед тобой нечто совершенно особенное.

Крылья их были полупрозрачными, словно сотканные из утренней росы, переливались всеми оттенками радуги, будто бы впитывая свет солнца и лунного сияния.Лапки этих существ напоминали лапки обезьянок: гибкие, ловкие пальцы позволяли им легко карабкаться по веткам деревьев и цепляться за самые тонкие стебли трав. Шерсть же была изумрудной, мягкой и шелковистой, как бархат, с лёгким блеском, который придавал им дивный вид даже в самой глубокой тени леса. Но самое удивительное в этих созданиях были их ушки. Длинные, изящные, слегка заостренные вверх, они напоминали уши эльфов из сказаний.

– Это вилокты они невероятно дружелюбны и любопытны, обожают играть в прятки между деревьями, в траве гоняться друг за другом, словно солнечные зайчики, и весело щебетать на своём собственном языке, который никто, кроме них самих, не знает. Ночью же, когда наш дивный лес погружается в тишину, они собираются вместе и поют свои песни, такие нежные и чистые, что даже птицы замолкают, чтобы послушать их. Объяснила Длата, взмахом руки подзывая вилоктов присоединиться к пиршеству.

Изумрудных крылатых дважды звать не пришлось, они тут же устремились к русалкам и Любше, которые устроились вокруг снеди. Вилокты с удовольствием лакомились сушеными фруктами, откусывали ягоды и умильно морщились кислому их вкусу. Медовые лепешки из ширицы  особо пришлись им по вкусу. А вот от мяса и сыра зверьки отказались, мотая мордочками. Собственно, благодаря этому, Любше и выдалась возможность насытиться, так как количество гостей было столь велико, что от снеди, ровным счетом ничего не осталось. После трапезы вилокты разошлись в разные стороны и вдруг запели.

Их песня началась тихо, как шепот легкого ветра, проносящегося над озером Голос каждого существа, был слышен и был самобытен, как снежинка, и вместе они создавали стройную мелодию, которая обволакивала душу умиротворением и радостью.

Мелодия набирала силу, становясь все громче и увереннее, словно лесной ручей, текущий вниз по склону горы. Она полная жизни и силы, пробуждала все вокруг себя, взлетала высоко в небо, достигая самых дальних уголков бытия, а затем возвращалась обратно, охватывая сердца каждого слушателя теплотой и любовью.

Слова этой песни – это древние заклинания, полные мудрости и таинственности, они рассказывали о тайнах мироздания и великих путешествиях. Песня обещала защиту и поддержку всем живым существам, призывая их верить в чудеса и находить красоту в каждом мгновении. Когда песня достигла своего апогея, она медленно затихла, оставив после себя лишь легкое эхо, растворенное в воздухе.

Кузнечных дел мастерица почувствовала, что сможет преодолеть все, что бы ни выпало на ее пути. Потому что если Ксай – сын Куль – Отара достигнет своей цели, то кроме нее и тех, кто предан светлым богам, которых может не стать, и эти дивные существа могут пусть не погибнуть, но перестанут петь столь чудесные песни.

– Не могу сказать, что рад тебе. Но готов выслушать, то, что ты желаешь сказать. Услышала Любша за спиной голос подобный звуку волн, мягкий и успокаивающий, как шепот прибоя с тембром низким и глубоким, как гул далекого шторма, полный мудрости и тайны. Она в какой – то миг осознала, что в этом месте ей ничего не угрожает, повернулась медленно и спокойно.

Поднялась на ноги и поклоном приветствовала Нырка. Прежде ей не доводилось видеть водяных, лишь слышала, что они пузаты и безобразны. Но хозяин этого места был необычно прекрасен. Высокий, худощавый, с длинными руками и ногами, покрытыми чешуей, меняющей цвет в зависимости от настроения хозяина. Глаза его на лице словно высеченном из голубого мрамора большие, круглые, с вертикальными зрачками, как у кошки, светятся голубым светом. Волосы у Нырка длинные, зеленые, как водоросли, и постоянно движутся, даже когда он стоит неподвижно. Одежда его из тонкой длинной прозрачной ткани, плавно колышущейся, создавала впечатление, что он парит в воздухе.

– Прости господин Нырок, что потревожила тебя. Кабы не беда, то не стала бы нарушать покой столь дивного места. Любша действительно была раздосадована. На его синем лице читалась тревога и усталость.

– Ты бы и не попала сюда, кабы не мой долг перед Днеей. Дочь она мою спасла. От чего до конца не ведаю, но то, что Нарте грозила беда страшная, сомнений нет. В землях наших завелся какой – то колдун. Иножить он превращает в розовых чаек, а куда те чайки после деваются никому неведомо. Но прежде зовет, и на зов выходят из заповедных мест к нему такие как моя Нарта, душой чистые и невинные. От рассказа Нырка, после упоминания о розовых чайка вдруг что – то вспыхнуло в сознании его собеседницы, но тут же погасло и осталась неприятная мысль, что она должна об этом что –то знать. Но как ни силилась не вспомнила. – Когда вот так люди приходят к нам – жди беды. Всякий раз следует опасаться, как бы живым остаться.

– Почтенный Нырок, нет у меня злого умысла, да и корысти к богатствам, кроме одного твоего сокровища в малой мере. Нужен мне золотник  лунного серебра, что хранится в твоих владениях.

– Ну, да! Как же я сразу не догадался, что не по злато и сребро шла ты сюда, владеющая даром Сварога Небесного кузнеца. А чего ж лишь золотник, а не пуд иль скажем берковец ?

– Для работы моей золотник достаточно.

– Выходит достаточно. Задумчиво произнес Водяной. – Ну, что же, краса девица, ступай следом за мной в мою пещеру. Там и откроешь мне, на что тебе лунное серебро. Он обвел рукой местность. – Тут изрядно ушей, коим по моему разумению ни к чему знать об этом. Он взял Любшу за руку и повел за дивный источник, бивший на краю озера. Кожа на его ладони оказалась на удивление теплой и бархатистой. – Ничего не бойся, прошелестел его голос, – Я не причиню зла той, кто дорог Днее. За источником оказался вход в пещеру, невидимый с другого берега.

Пещера Водяного Нырка была поистине величественным зрелищем. Огромный свод, точно созданный самой природой для царствования подводного духа, простирался высоко над головой, теряясь в загадочной полутьме. Стены пещеры были украшены причудливыми узорами из кораллов всех оттенков – от нежно – розового до глубокого пурпурного.

Кораллы, казалось, жили своей собственной жизнью, медленно колыхаясь в такт невидимым течениям воды. Жемчужины, разбросанные повсюду, мерцали мягким светом, создавая иллюзию звёздного неба под водой. Они переливались всеми цветами радуги, отражая свет, проникающий сквозь толщу воды. Некоторые из них были размером с человеческую голову, другие – крошечными, едва заметными глазу, но каждая из них добавляла свою искорку к общему великолепию. Пол пещеры был устлан мягким ковром из водорослей, которые плавно покачивались, словно танцуя под музыку волн. В глубине пещеры виднелось небольшое озеро, вода которого была настолько прозрачной, что казалось, будто она вовсе отсутствует. На дне озера лежали огромные сундук, покрытые мхом и ракушками, все они были до верху наполнены золотом.

Любща в восхищении любовалась причудливым великолепием.

– Ты можешь взять, сколь хочешь золота, жемчужин, кораллов. Предложил Нырок.

– Не за тем я пришла, почтенный Нырок. Все, что тут храниться занимательно, но то, чем владею, мне достаточно для жизни сытой и радостной. А просьбу свою я озвучила.

– Не падкая, гляжу ты на сокровища. Толи удивился, толи утвердился в каком–то своем мнении Водяной. Что же, поведай мне все, честь по чести, а я уж решу, давать ли тебе золотник лунного серебра или, гнать взашей.

И рассказала ему гостья все честь по чести. Ничего не утаила, душой не покривила. А когда завершила свой рассказ, пространство в пещере вдруг вспыхнуло золотистым сиянием и стало прежним.

– Сколь на свете живу, да ни разу не видел, чтобы человек ни словом не соврал. Он задумался, вглядываясь в глубины озера, так будто не его это пещера, и не его сокровища там на дне. Долго он размышлял, а после резко повернулся к гостье. – Ведьма сказала лишь часть правды тебе. Та девочка, чье тело она заняла должна была умереть, спустя седмицу. В их семье уже десяток поколений так. Каждая третья девочка умирает. Если бы я сделал ее иножитью, то смогла бы быть и наслаждаться миром. Пусть не так, как люди, но никто из нас не бедствует. У нас свои радости и печали. Он обвел рукой пещеру. – Но она же лишь седмицу ее телом попользовалась, а после того, как покинула его, они рассыпалось в прах. Любша прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Она слышала о человеческих жертвоприношениях, но в ее землях ничего подобного не было принято. Люди знали, что они дети богов, что жизнь их должна быть в счастии и ясне и, что своим богам – покровителям они должны платить за их благодеяния и покровительство лишь благодарностью и тем, чем богаты, каплей крови наконец, но не жизнью. – Могу ли я доверить тебе сокровенную тайну?

– Я умею хранить тайны, почтенный Нырок. Кивнула Любша. И без ленного серебра умею. Только ведь не ради того, чтобы развлечь меня занимательной беседой ты желаешь посвятить меня в свою тайну.

– Верно. Подтвердил Нырок догадку Любши. – Я дам тебе золотник лунного серебра. Но и у меня есть просьба. Дал бы так, авось, когда и сгодилась бы ты мне, но беда у меня. Украл у меня подданый лешего венец, лета три как украл. С лешим мы в ссоре, но и это не помешало мне к нему на поклон пойти. Ссора то пустяшная. В цирки  я ему проигрался и обвинил его в жульничестве, а спустя лето начался в его угодиях мор. Лес стал чахнуть, зверье дохнуть, зеленые опушки болотом становиться. И он меня! Водяной повысил голос, ударил себя в грудь, – Меня Водяного обвинил в том, что я эту гадость на него навел. Что я столь паскуден и мог такое сотворить. А ведь, почитай лет четыреста со смой знался. Неужто догадаться не мог, что я даже в мыслях бы такого с природой не допустил сотворить.

На его глазах выступили слезы. – Через полторы луны будет сбор всех Водяных земли – матушки и коли я явлюсь туда без моего венца, то меня сместят, а в мои владения придет чужак. Кабы, знал я, что станет им тот, кто порядки не порушит, моих подданных обижать не станет, то смирился бы. Но безудельных Водяных лишь два Хмар, и Нечет. Оба паршивцы, каких свет не видывал, страшно даже подумать, чего учудят. От того они безудельные, что творили пакостное в своих уделах и были их лишены.

– Ты желаешь, чтобы я уговорилась с Лешим, и он бы вернул тебе корону? Водяной покачал головой. Его собеседница потерла лоб. – Путь к вершинам долог и тернист. Пробормотала она слова песни, которую пели воины, отправляясь на смерть. Оторвала от стены кусочек водоросли и стала жевать.

– Я понимаю, что сложно вот так заявится к Лешему и начать просить мою корону. Но я зрел, твой дух, когда ты рассказывала о печали своей, и ведаю, что ты отыщешь слова заветные, чтобы достучаться до него, а может и с помирить нас. Лицо его было таким тоскливым, что ей вдруг подумалось, что не меньше он хочет помириться со старым другом, чем венец свой вернуть.

– Как хоть звать величать твоего друга Лешего, почтенный Нырок?

– Живец. Водяной улыбнулся, произнося имя старого друга, с которым так глупо рассорился.

– Что ж, делать неча. Пойду после того, как роса сойдет к Лешему. Где я его отыскать смогу?

– Жабку – проводницу дам тебе в помощь. Нырок издал губами звук подобный барабанной дроби и из пространства тут же возникла похожая на него девушка, только в отличие от Водяного хрупкая и в желтых одеждах. – Это моя младшая дочь Нарта. Та самая, которую Днея спасла от колдуна, что иножить в розовых чаек превращает. И снова у Любши возникло ощущение, что она где–то уже о розовых чайках слышала. Но она не успела подумать. Нарта заговорила быстро и много, что она и мысль упустила и девчонку не разобрала. – Не утомляй гостью Нарта, помолчи. Проводи в гостевые покои, куда мы таких как она размещаем и дай все, что потребует. И не болтай! Он погрозил дочке пальцем.