Архив митрохина. гл. 17. КГБ и компартии Запада

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. КГБ И КОМПАРТИИ ЗАПАДА
 
КГБ и западные коммунистические партии

На протяжении всей холодной войны коммунистические партии по всему миру отвергали утверждения о том, что они участвовали в советском шпионаже, как грубую маккартистскую клевету. Однако документы КГБ опровергают большинство их отрицаний. Начиная с 1920-х годов западных коммунистов регулярно просили о помощи в разведывательных операциях, которую они обычно считали своим братским долгом оказать. Большинство лидеров даже самых крупных западных партий также считали что предоставление через КГБ ежегодных субсидий, существование которых они с возмущением отрицали, является братским долгом Коммунистической партии Советского Союза. Знание связей КГБ в области шпионажа и финансов было уделом небольшой группы людей в руководстве каждой партии.
Сразу после окончания Второй мировой войны наиболее активную помощь в вербовке советских агентов оказывали четыре коммунистические партии, которые на короткое время входили в коалиционные правительства: французская Parti Communiste Fran;ais (PCF), итальянская Partito Comunista Italiano (PCI), австрийская Austrian Kommunistische Partei Оsterreichs (KPО) и финская Finnish Suomen Kommunistinen Puolue (SKP).
КАК ПОКАЗАНО в главе 9, после Освобождения Франции от гитлеровцев, ФКП содействовала масштабному проникновению агентуры КГБ в страну, продолжавшемуся по меньшей мере четверть века. С 1 июля 1946 года по 30 июня 1947 года парижская резидентура передала в Центр в общей сложности 1289 документов французской разведки. 1
 
К началу 1950-х годов главным сотрудником КГБ в ПКФ был Гастон Плиссонье (кодовое имя ЛАНГ), всю свою жизнь бывший лоялистом по отношению к Советам, который к 1970 году занял пост второго помощника лидера партии. 2 Хотя Плиссонье был мало известен французской публике и был плохим оратором, говорившим с сильным региональным акцентом, он проявил себя как мастер плетения хитроумных процедур “демократического централизма”, с помощью которых руководство партии навязывало свою политику ее членам. 3 Помимо предоставления внутренней информации о ФКП, он помогал КГБ в выявлении потенциальных агентов и других разведывательных операциях. 4 В конце 1970-х годов Плиссонье также передавал сведения от агента из окружения президента Алжира Бумедьена. 5

В ИТАЛИИ, как и во Франции, министры-коммунисты заседали в послевоенных коалиционных правительствах до весны 1947 года.
В конце 1945 года в ИКП насчитывалось 1 760 000 членов – вдвое больше, чем в ФКП.
По всей Италии фотографии Сталина, которого ласково называли Баффоне (Усач*), клеились на стены фабрик и на станки.

В оригинале написано  (“моржовые усы”), хотя Baffone означает просто человека с длинными густыми усами (Uomo che ha lunghi e folti baffi) – прим. перев.

“У всех нас было впечатление, – признавался позже один из коммунистических министров Фаусто Галло, – что ветер дует в нашу сторону”.
Вашингтон опасался, что Галло и его коллеги могут оказаться правы.
В ноябре 1947 года Совет национальной безопасности пришел к выводу: “Итальянское правительство, идеологически склоняющееся к западной демократии, слабо и подвергается постоянным атакам со стороны сильной коммунистической партии”. Самой первой тайной акцией ЦРУ была операция по оказанию помощи христианским демократам против коммунистов на всеобщих выборах 1948 года путем отмывания более 10 миллионов долларов из захваченных фондов Оси для использования в кампании. 7
Как и в случае с Францией, послевоенная популярность коммунистической партии и короткий период участия коммунистов в правительстве создали наилучшие возможности для агентурного проникновения в Италию советской разведки. Как и ЖУР, вероятно, наиважнейший из послевоенных французских завербованных, ДАРИО, (Джорджио Конфорто – прим. перев.), самый долго работавший и, вероятно, самый ценный итальянский агент, был сотрудником министерства иностранных дел. Родившийся в 1908 году и получивший образование юриста, Дарио работал журналистом и государственным чиновником в сельском хозяйстве в первые годы фашистской Италии. В 1932 году он был завербован в качестве советского агента на “идеологической основе”, но по указанию своего контролера притворился сторонником Муссолини и в 1937 году сумел вступить в фашистскую партию. Перед началом войны он получил работу в министерстве иностранных дел, по иронии судьбы занимаясь делами СССР и Коминтерна, и сумел завербовать трех машинисток министерства иностранных дел (под кодовыми именами ДАРЬЯ, AННА и MAРTA), которые регулярно снабжали его тем, что Центр считал “ценными” секретными документами. В течение почти сорока лет Дарио помогал получать феноменальное количество секретных материалов Министерства иностранных дел. 8 Однако его замечательная карьера советского агента была временно прервана во время войны. В 1942 году, после обнаружения итальянской полицией нелегальной резидентуры ГРУ, с которой контактировал Дарио, он был арестован и заключен в тюрьму, пережив в конце войны период пребывания в немецком концентрационном лагере, из которого был освобожден Красной Армией. 9
 
Вернувшись в Италию, Дарио восстановил контакт с ДАРЬЕЙ и МАРТОЙ, и обе они снова согласились передать ему документы министерства иностранных дел.
 
Вероятно, по советским инструкциям, вместо того чтобы вступить в КПИ, он стал членом Итальянской социалистической партии под руководством Пьетро Ненни (фото), но в 1946 году был исключен из нее после того, как его разоблачили как бывшего фашиста и пригрозили судебным преследованием.
По просьбе римской резидентуры лидер коммунистов Пальмиро Тольятти тайно ходатайствовал перед Ненни, и Дарио вернули членство в Социалистической партии. Однако о вмешательстве Тольятти стало известно, и Дарио был публично изобличен в связях с советским посольством. Тем не менее, ему удалось завербовать еще двух машинисток министерства иностранных дел: ТОПО (позже переименованную в ЛЕДУ), которая в течение пятнадцати лет предоставляла то, что Центр считал “ценными документами”, и НИКОЛ (позже ИНГУ), которая также предоставляла “неизменно ценную” информацию. Вероятно, вскоре после ее вербовки под ложным флагом (не указанным в записях Митрохина), ТОПО и ДАРИО поженились. 10 В марте 1975 года, через сорок три года после вербовки ДАРИО, он и его жена были награждены орденом Красной Звезды. Он вышел на пенсию в мае 1979 года после одной из самых длительных карьер в качестве советского агента в истории ПГУ. 11
Сразу после окончания Второй мировой войны резидентура в Риме также добилась весьма успешного проникновения в министерство внутренних дел, в основном благодаря государственному служащему-коммунисту под кодовым именем ДЕМИД, выполнявшим функции агента-вербовщика. По указанию резидентуры ДЕМИД вышел из Коммунистической партии сразу после вербовки в 1944 году. Его первым крупным сотрудником в министерстве стал КВЕСТОР, которому он помог получить работу в шифровальном отделе. К 1955 году проникновение в МВД Италии, начатое ДЕМИДОМ, считалось настолько важным, что контроль над ним был передан вновь созданной нелегальной резидентуре в Риме, которую возглавил Ашот Абгарович Акопян, 40-летний армянин из Баку под кодовым именем ЕФРАТ. 12
 
ТРЕТЬИМ ГОСУДАРСТВОМ, где советскому агентурному проникновению способствовало участие коммунистов в послевоенных коалиционных правительствах, была Австрия. Находясь до 1955 года под совместной оккупацией Советского Союза, Соединенных Штатов, Великобритании и Франции (громоздкий механизм, который Карл Реннер (фото), первый послевоенный канцлер, сравнивал с “четырьмя слонами в гребной лодке”), Австрия – в отличие от Германии – была допущена к самоуправлению. Во временном правительстве Реннера, сформированном в апреле 1945 года, коммунисты получили три министерства, включая ключевой пост министра внутренних дел, который занял Франц Хоннер. Однако на выборах в ноябре 1945 года Австрийская коммунистическая партия (АКП), которая рассчитывала на успех, как и французская ФКП, набрала всего 5 процентов голосов и получила в новой коалиции лишь сравнительно малозначимое министерство электрификации. Через два года она вообще ушла из правительства, а две ее полусерьезные попытки совершить государственный переворот в 1947 и 1950 годах не получили серьезной советской поддержки. 13
 
Франц Хоннер (фото) использовал свои семь месяцев в 1945 году, чтобы заполнить федеральную полицию Австрии (Bundespolizei) членами коммунистической партии. Хотя многие из них были вычищены или отодвинуты на второй план преемником Хоннера, Оскаром Хельмером, 14 советское проникновение в австрийскую полицию, особенно в ее службу безопасности Штапо (Staatspolizei, сокр. Stapo), продолжалось до 1980-х годов. В попытке избежать чистки Гельмера, коммунистам в полиции было приказано отречься от членства в партии или скрыть его. 15 Документы, отмеченные Митрохиным, свидетельствуют о вербовке ряда крупных полицейских агентов КГБ: ЭДУАРДА в 1945 году, 16 ВЕНТСЕЕВА в 1946 году, 17 ПЕТРА в 1952 году, 18 ещё два были завербованных в 1955 году. ЗАКА завербовали в 1974-м 19 и НАДЕЖДИНА в 1978 году. 20 Вполне возможно, что были и другие; список Митрохина, скорее всего, не является исчерпывающим. По крайней мере, некоторые из них принимали участие в операциях (одна из них под кодовым названием ЭДЕЛЬВЕЙС) по изъятию и копированию совершенно секретных документов, хранившихся в сейфе начальника Штапо. В 1973 году Андропов лично санкционировал выплату одному из агентов Штапо вознаграждения в размере 30 000 австрийских шиллингов. 21
В ТРЕХ из четырех стран Скандинавии – Дании, Норвегии и Финляндии – министры-коммунисты также работали в послевоенных коалициях. Самой влиятельной из скандинавских коммунистических партий была финская КПФ. 22 Являясь исключением среди восточных союзников Германии, Финляндия не была вынуждена стать частью советского блока. Однако в конце Второй мировой войны Сталин все еще держал двери для этого открытыми. В 1945 году по настоянию СССР КПФ получила несколько ключевых постов в финском правительстве. Коммунисты были тайно проинструктированы по “специальному каналу” об их отношениях с “буржуазными партиями” и держались в готовности к возможному государственному перевороту.
 
То, что Финляндию в конце концов не заставили стать народной демократией, вероятно, объясняется главным образом воспоминаниями о Зимней войне 1939-40 годов, когда значительно уступающие по численности финны нанесли тяжелые потери советским захватчикам. Сталин прекрасно понимал, что ценой включения Финляндии в советский блок может стать еще одна кровавая баня. 23 Однако Финляндия лишилась 12 процентов своей территории, была вынуждена выплатить огромные репарации (в пять раз больше, чем Италия) и подписать в 1948 году пакт о ненападении.
 
В Финляндии, как и в Австрии, коммунистам удалось в 1945 году претендовать на ключевой пост министра внутренних дел. Но если австрийский коммунист Франц Хоннер покинул свой пост всего через семь месяцев, то его финский коллега, Юрьё Лейно, оставался у власти в течение трех лет. Целью Лейно, как и Хоннера, было “лишить буржуазию одного из важнейших орудий поддержки реакционной политики – полиции”. К концу 1945 года полиция безопасности была очищена и воссоздана в виде новой силы, известной как Валпо (Госполиция – прим.перев.) Как позже признал Лейно, “новобранцы, естественно, были, насколько это возможно, коммунистами”. 24 Быстрота чисток и неопытность новобранцев, однако, привели к большой путанице. По словам Лейно,  Валпо в руках КПФ так и не стала тем оружием, на которое возлагались надежды… У них не хватало навыков, чтобы правильно применить его в своих интересах”. Самому Лейно становилось все труднее справляться с ситуацией. К 1947 году он сильно пил и иногда отсутствовал в своем офисе по несколько дней подряд. В конце года его вызвали в Москву, где два старших члена Политбюро устроили ему суровую выволочку, велели уйти в отставку из правительства Финляндии и посоветовали отправиться на оздоровление в Советский Союз. Хотя Лейно отказался подать в отставку, он был уволен президентом Паасикиви в апреле 1948 года на том основании, что больше не пользовался доверием парламента. Его увольнение положило конец участию коммунистов в работе правительства Финляндии. 25
 
Мемуары Лейно, завершенные десять лет спустя, вызвали такое смущение в Москве, что по настоянию советского посла в Хельсинки все издание было уничтожено накануне публикации, оставив лишь несколько экземпляров в частном обращении. 26
УХОД ИЗ ВЛАСТИ к 1948 году всех тех западных коммунистических партий, которые участвовали в послевоенных коалициях, уменьшила, но не отменила их способность содействовать проникновению советской разведки в правительственные бюрократические структуры. Однако самым большим разочарованием, которое испытал Центр в начале холодной войны в отношениях с братскими партиями на Западе, стало резкое сокращение помощи со стороны Коммунистической партии США. С середины 1930-х годов и до начала холодной войны коммунизм был главной силой в американском рабочем движении, оказывал значительное влияние на либеральное крыло Демократической партии и был обрядом посвящения для нескольких сотен тысяч молодых радикалов. Во время Второй мировой войны партия сыграла важную роль в содействии советскому проникновению в администрацию Рузвельта, манхэттенский проект и разведывательное сообщество. 27 Однако начало холодной войны нанесло КП США удар, от которого она так и не смогла полностью оправиться.
 
В 1949 году Юджин Деннис, генеральный секретарь, и еще десять лидеров партии предстали перед судом за пропаганду насильственного свержения федерального правительства. Деннис и девять обвиняемых были приговорены к пяти годам лишения свободы, одиннадцатый был заключен в тюрьму на три года, а все адвокаты защиты были признаны виновными в неуважении к суду. После того как в 1951 году Верховный суд подтвердил приговоры, более сотни других ведущих коммунистов были осуждены по аналогичным обвинениям. На протяжении большей части 1950-х годов партия была вынуждена вести практически подпольное существование. По глубокой иронии судьбы, когда маккартизм был в самом разгаре, КП США оказалась в числе тех западных партий, которые меньше всего могли оказать помощь советскому шпионажу. Только после того, как Верховный суд отступил от своего предыдущего решения в 1957 году, коммунисты смогли перегруппироваться. К тому времени, когда в 1958 году партия составила новый список членов, в ней оставалось только 3 000 открытых членов и гораздо меньше не заявивших о принадлежности к ней. 28
То, чего могла бы добиться КП США в 1950-е годы, если бы не подверглась таким преследованиям, хорошо видно на примере соседней Канадской партии, которая в 1951-53 годах помогала резидентуре в Оттаве в вербовке Хью Хэмблтона, вероятно, самого важного канадского агента времен холодной войны, и еще десяти агентов. 29
 
Как и большинство других западных партий, Канадская коммунистическая партия также оказывала помощь в снабжении документами нелегалов – среди них Конон Трофимович Молодый (кодовое имя БЕН), самый известный из нелегальных резидентов холодной войны в Великобритании. 30 В 1957 году с помощью Канадской коммунистической партии резидентуре в Оттаве удалось получить новый паспорт для нелегального резидента в США “Вилли” Фишера (более известного как “Рудольф Абель”) на имя Роберта Каллана, родившегося 10 марта 1903 года в Форт-Уильяме, Онтарио.
Однако “Абель” был арестован до того, как смог принять свою новую личность.
Впоследствии резиденция Оттавы опасалась, что клерк, выдавший паспорт на Каллана, может узнать его на фотографии, опубликованной в прессе после его ареста в июне 1957 года.
К счастью, этот чиновник, через руки которого проходило в день множество фотографий, ничего не заметил. 31
 
Одним из редких случаев, когда помощь западных коммунистов в фабрикации легенды о советском нелегале стала достоянием общественности, был случай с Рейно Хяйханеном (кодовое имя ВИК), которому финский коммунист Олави Ахман – Olavi Ahman (кодовое имя VIRTANEN) помог принять личность финна Юджина Маки. Когда в 1957 году Хяйханен перешел на сторону ФБР, Ахман и его жена скрывались в Советском Союзе. Почти двадцать лет Ахман умолял, чтобы ему позволили вернуться в Финляндию, но финская коммунистическая партия настаивала на том, чтобы он остался в России, опасаясь, что его возвращение будет использовано в целях “антикоммунистической пропаганды”. В 1975 году лидер партии, Вилле Песси (кодовое имя БАРАНОВ), наконец, сдался. Ахману разрешили вернуться домой и назначили пенсию КГБ в размере 200 рублей в месяц. 32
Ряд западных коммунистических партий также просили оказать различного рода помощь нелегалам КГБ. В 1957 году группа необъявленных членов Французской коммунистической партии, рекомендованных её руководством, начала подготовку в качестве радистов для нелегальной резидентуры. Поначалу новобранцы испытывали трудности с расшифровкой кодированных групп цифр, передаваемых в тестовых передачах из Центра. Однако к концу года некоторые из них успешно завершили курс обучения. 33
Досье, с которыми ознакомился Митрохин, не дают никакого представления о том, что требования Центра к братской помощи западных коммунистических партий уменьшились в ходе холодной войны. Напротив, в 1970-е годы КГБ обращался к своим “друзьям” с более активными просьбами, чем в предыдущее десятилетие. Усиленное развертывание опытных нелегалов в Восточной Европе после Пражской весны и трудности, с которыми столкнулось ПГУ в поиске достаточно квалифицированной и хорошо мотивированной советской замены, заставили ее вновь обратиться за вдохновением к эпохе Великих нелегалов, одни из величайших представителей которой – австриец Арнольд Дойч и немец Рихард Зорге – были коммунистами из других европейских стран. Карьера Дойча, однако, все еще оставалась совершенно секретной, не в последнюю очередь потому, что двое из его самых важных новобранцев, Энтони Блант и Джон Кэрнкросс, все еще находились на свободе на Западе.
 
Зорге, напротив, был самым известным членом пантеона советской разведки. В 1964 году он был посмертно провозглашен Героем Советского Союза, и в честь него были выпущены первые в истории почтовые марки, посвященные шпионам. Репутация Зорге как романтического сердцееда добавляла ему популярности. Центр выбрал его в качестве примера для вдохновения нового поколения несоветских нелегалов КГБ. 34
Кампания по вербовке началась накануне 24 съезда КПСС в апреле 1971 года. ПГУ воспользовался присутствием в Москве большого числа лидеров братских партий на Западе, чтобы попросить некоторых из них заняться поиском нового поколения «зорге». В файлах, отмеченных Митрохиным, зафиксированы встречи старших офицеров ПГУ с шестью различными западными коммунистическими лидерами для обсуждения вербовки нелегалов. Вполне возможно, что таких встреч было гораздо больше.
 
Незадолго до открытия партийного съезда бывший резидент в Копенгагене Леонид Сергеевич Зайцев встретился в гостинице “Советская” с председателем Коммунистической партии Дании Кнудом Есперсеном и попросил его найти “двух-трех” абсолютно надежных, преданных Советскому Союзу коммунистов, которых можно было бы обучить, чтобы они стали “датскими ричардами зорге”. Это должны быть мужчины в возрасте от двадцати до сорока лет, предпочтительно скрытые члены партии. Если они были женаты, то их жены должны были соответствовать тем же условиям. Потенциальные датские разведчики также должны быть хорошо образованными и иметь подходящую профессию – например, журналиста, бизнесмена или студента факультета иностранных языков. По словам Зайцева, Есперсен ответил с энтузиазмом, сказав, что он полностью понимает важность и секретность просьбы и уже имеет на примете одного кандидата, информацию о котором он отправит нынешнему резиденту в Копенгагене Анатолию Александровичу Данилову. 35
 
Тем временем в гостинице “Украина” И. П. Кисляк, бывший оперативный сотрудник афинской резидентуры, просил Костаса Колианниса, первого секретаря греческой компартии, найти “одного или двух” греческих зорге. Как и Зайцев, Кисляк подчеркнул, что кандидаты должны быть “абсолютно надежными идеологически”, но добавил, что им также необходимо “обаяние”. 36 На последующей встрече с Эзекиасом Папаиоанну, генеральным секретарем АКЕЛ (Кипрской коммунистической партии), Кисляк был чуть менее требователен. Хотя кипрские кандидаты должны обладать высокими моральными, политическими и профессиональными качествами, они не обязательно должны быть “равными Рихарду Зорге”. 37
Пока Зайцев и Кисляк сближались с руководителями Датской, Греческой и Кипрской партий, Анатолий Иванович Лазарев, начальник Управления по делам нелегалов ПГУ, вел переговоры с Гастоном Плиссонье, вторым руководителем Французской коммунистической партии. Плиссонье согласился отобрать двух-трех незаявленных членов ФКП, способных стать французскими зорге, а позже предложил двух возможных кандидатов. Его также попросили предоставить КГБ имена низкооплачиваемых (и, как следствие, легко коррумпируемых) сотрудников французского министерства иностранных дел, чья работа включала фотокопирование секретных документов. 38
Один из подходов ПГУ ведущему члену братской делегации на 24 партийном съезде состоялся в больнице. Гейнрих Фриц из ЦК Австрийской коммунистической партии (АКП) незадолго до открытия съезда перенес острый приступ радикулита и был доставлен на лечение в поликлинику ЦК КПСС в Кунцево. Во время лечения в палате № 103 его посетил заместитель заведующего Четвертым (немецким и австрийским) отделом Иван Алексеевич Ерофеев, который поставил вопрос о поиске “одного или двух” австрийских зорге.
 
Фриц сказал, что председатель АКП Франц Мухри отказался заниматься вопросами разведки из-за своего шаткого положения в партии.
Однако Фриц согласился сам найти подходящие кандидатуры и информировать о ходе работы Н. В. Кириленко, руководителя линейного ПР в венской резидентуре. 39
Самым осторожным из партийных лидеров, чья реакция на нелегальную вербовку 1971 года была отмечена Митрохиным, был генеральный секретарь Коммунистической партии Канады (КПК) Уильям Каштан.
 
Будучи жестким ортодоксальным просоветским лоялистом, Каштан (фото) “с пониманием отнесся к практическим трудностям”. КПК должна была быть особенно осторожной, чтобы избежать любых подозрений в причастности к КГБ, объяснил он, из-за воспоминаний о деле Гузенко в 1945 году, когда единственный член парламента от партии, Фред Роуз, и ее национальный организатор, Сэм Карр, были разоблачены как советские агенты. Каштана заверили, что от него требуется только отобрать надежных кандидатов, предоставить рекомендации и предложить способы установить с ними контакт. КГБ сделает все остальное и гарантирует, что даже в случае “осложнений” он не будет вовлечен в процесс. Каштан, похоже, ответил, что такая схема его “полностью устраивает”. 40
Во время 24 съезда старшие офицеры ПГУ также провели переговоры как минимум с восемью лидерами латиноамериканских коммунистических партий. Целью пока не было привлечение нового поколения латиноамериканских агентов, а скорее выявление потенциальных агентов в ЗАГСах, которые могли бы предоставить документы, необходимые для поддержки легенд нелегалов. 41 Однако уже через год или около того Центр стал активно искать нелегалов латинос для работы в Северной Америке. 42
 
В 1975 году Крючков лично обратился к генеральному секретарю Аргентинской коммунистической партии Альваресу Арнедо с просьбой “обратиться к нашим аргентинским друзьям за помощью в создании нелегального агентурного аппарата советской разведки”.
Согласно записи КГБ об этом разговоре, Арнедо отнесся к этому “с полным пониманием”. 43
В течение 1975 года Андропов также давал личные указания о подходах к лидерам коммунистической партии в Сирии, Ираке и Ливане в рамках поиска арабских нелегалов. 44
СПУСТЯ БОЛЕЕ ЧЕТВЕРТИ века после распада послевоенных коалиций, которые дали коммунистам краткий опыт пребывания у власти во Франции, Италии, Австрии и Скандинавии, министры-коммунисты снова вошли в западное правительство. Они сделали это в результате португальской революции в апреле 1974 года, когда так называемое Движение вооруженных сил, состоящее из молодых радикально настроенных офицеров, положило конец более чем сорокалетней гражданской диктатуре и пообещало восстановить демократию и прекратить колониальные войны Португалии в Африке.
 
Через несколько дней лидеры коммунистов и социалистов Альваро Куньял (на снимке 1940 г. после ареста) и Марио Суареш вернулись из изгнания и стояли вместе перед своими восторженными сторонниками, сжимая в руках одну и ту же красную гвоздику.
 
Суареш отдал дань уважения Куньялу, своему бывшему учителю, как “замечательному человеку, со светящимся, проницательным взглядом, свидетельствующим о большой внутренней силе”. 45 Но Куньял был еще и верным сторонником Советского Союза, который в 1968 году первым из западных коммунистических лидеров поддержал подавление Пражской весны. Хотя разногласия между ним и Суарешом (фото) постепенно усиливались, им предстояло работать вместе в ряде коалиционных правительств до лета 1975 года.
В июне 1974 года Португалия и Советский Союз впервые после Октябрьской революции установили дипломатические отношения. Шесть месяцев спустя Куньял провел свою первую встречу с резидентом КГБ в Лиссабоне Святославом Федоровичем Кузнецовым (кодовое имя ЛЕОНИД), который работал под дипломатическим прикрытием в недавно созданном советском посольстве. Хотя встреча проходила на конспиративной квартире Португальской коммунистической партии (ПКП), оба так боялись, что их разговор может прослушиваться, что вели абсолютно беззвучный диалог с помощью карандаша и бумаги. Было решено, что КГБ обучит двух надежных членов партии обнаруживать подслушивающую аппаратуру, чтобы их будущие беседы проходили из уст в уста. Куньял также обязался передать материалы о португальской службе безопасности, НАТО (одним из основателей которого была Португалия) и по другим “вопросам, представляющим интерес для КГБ”. 46
 
Вскоре после революции в апреле 1974 года комиссия по расследованию получила доступ к материалам известной своей жестокостью службы безопасности свергнутого режима (известной как PIDE/DGS), чья обширная сеть информаторов почти не уступала советской. Поскольку ПКП, 22 члена Центрального комитета которой провели в тюрьме в общей сложности 308 лет, была главной мишенью PIDE/DGS, неудивительно, что она была широко представлена в комиссии. 47 Помимо передачи большого количества документов службы (некоторые из них касались сотрудничества с западными спецслужбами), ПКП также предоставила лиссабонской резидентуре досье португальской военной разведки и новой службы безопасности, созданной после революции. Согласно одному из досье, отмеченному Митрохиным, общий вес секретных материалов, предоставленных PCP резидентуре в Лиссабоне в середине 1970-х годов, составил 474 килограмма. В январе 1976 года в Пятом управлении ФКР был создан специальный отдел для работы с португальскими документами, которые в их микрофильмированном варианте заполняли 68 138 кадров. В кратком отчете Митрохина о работе Центра с этим материалом говорится следующее:
Получена чрезвычайно важная информация о структуре, методах работы и агентурных сетях специальных [разведывательных] служб США, Франции, ФРГ и Испании на территории Португалии; об их сотрудничестве с ПИДЕ/ДГС и агентурных сетях в Португалии и ее бывших колониях; о вооруженных силах Португалии и ряда других стран; о методах работы португальских спецслужб против Советского Союза и других социалистических стран; об агентурно-оперативной обстановке в стране и на объектах, представляющих интерес для КГБ; [и] о лицах, представляющих оперативный интерес для КГБ”. 48
Служба А использовала эти документы, как в подлинном, так и в искаженном виде, в качестве основы для активных мер, направленных на дискредитацию ЦРУ, французской и западногерманской разведывательных служб. 49 В апреле 1975 года, на первых свободных послевоенных выборах в Португалии, коммунисты набрали всего 12,5 процента голосов – одну треть от той поддержки, которую получили социалисты при Суареше. Куньял, однако, не обратил внимания на эту неудачу, будучи уверенным, что реальная власть останется за Движением вооруженных сил, которое совершило революцию за год до этого. “Выборы, – сказал он одному из интервьюеров, – не имеют ничего или очень мало общего с динамикой революции… Я обещаю вам, что в Португалии не будет парламента”. Предсказание Куньяла оказалось безнадежно ошибочным. Его поддержка в Движении вооруженных сил рухнула после провала левого переворота в ноябре, а новые выборы в апреле 1976 года дали коммунистам лишь 14,5 процента голосов по сравнению с 35 процентами социалистов. Суареш стал премьер-министром, а Куньял увел ПКП в оппозицию. 50
Руководство ПКП продолжало оставаться в оппозиции к талантам КГБ. 51 Во время переговоров в Москве в июле 1977 года ПГУ попросило ПАТРИКА, члена Политбюро ПКП, определить членов ПКП, подходящих для подготовки в качестве агентов-нелегалов для действий против НАТО. ПАТРИК не видел никаких трудностей в использовании опытных членов партии для выполнения конкретных разведывательных заданий, но был не очень доволен тем, чтобы использовать их в качестве долгосрочных нелегалов, поскольку это потребовало бы от них отказаться от работы на ПКП. Однако, вернувшись в Лиссабон, ПАТРИК предложил имена пяти возможных кандидатов “без тяжелых партийных обязанностей” и предоставил чистые португальские паспорта и другие документы, удостоверяющие личность, чтобы помочь в изготовлении их легенд. 52
Пока в июле 1977 года ПГУ вел переговоры с ПАТРИКОМ, почти такой же подход был применен к ветерану, председателю Финской коммунистической партии (СКП) Вилле Песси (кодовое имя БАРАНОВ), который в то время отдыхал в Советском Союзе. Песси согласился предложить имена четырех или пяти необъявленных членов СКП или доверенных попутчиков для подготовки агентов-нелегалов, которых можно было бы использовать против американских и натовских целей в США, Норвегии, Дании или Нидерландах. Его также попросили найти еще одного или двух потенциальных агентов в ЗАГСах или других местах, способных предоставить документацию, необходимую для фабрикации легенд нелегалов. 53 Примерно в то же время, когда ПАТРИК и БАРАНОВ вели переговоры в Москве, Андропов санкционировал встречу в Дублине резидента Михаила Константиновича Шадрина (кодовое имя КАВЕРИН) с ведущим ирландским коммунистом (кодовое имя ГРУМ), который не может быть назван по юридическим причинам. ГРУМ согласился, что два незаявленных члена партии должны быть отобраны для обучения в качестве первых ирландских нелегалов. 54
Подходы к коммунистическим партиям за пределами советского блока совпали с серией обращений Крючкова, главы ПГУ, к резидентурам, чтобы улучшить их работу по линии Н (поддержка нелегалов). Все более пристальное наблюдение западных контрразведывательных служб за легальными резидентурами делало расширение нелегальной сети все более важным. Однако Крючков не был удовлетворен усилиями резидентур по отслеживанию вербовки нелегальных агентов, предоставляемых западными коммунистическими партиями и другими источниками. Он жаловался в циркуляре от апреля 1978 года:
В ряде резидентур работа по линии Н ведется резидентами лишь наполовину, глубокое изучение лиц, которые могут быть использованы для нелегального шпионажа, особенно в качестве специальных [нелегальных] агентов, ведется недостаточно целенаправленно…”. 55
К середине 1970-х годов большинство западных, латиноамериканских и некоторые ближневосточные, североафриканские и азиатские коммунистические партии были втянуты в поиски нового поколения нелегалов. 56 Однако нет никаких свидетельств того, что почти глобальная программа вербовки, проводимая КГБ и братскими партиями, выявила еще одного Арнольда Дойча или Рихарда Зорге. 57 Что касается вербовочных версий, подготовленных западными коммунистическими лидерами, то в записях Митрохина нет крупных успехов и есть ряд провалов.
К числу неудач относится Мария, португальская преподавательница коммунистического языка, которую ПАТРИК из ЦК ПКП рекомендовал в качестве потенциального нелегального агента. Центр планировал завербовать Марию в качестве помощницы и жены нелегального сотрудника КГБ Александра Николаевича Куносенко (кодовое имя ЕФРЕМОВ), который проходил подготовку для работы в Бразилии. Встреча, организованная между ЕФРЕМОВЫМ и его предполагаемой невестой в Восточной Германии, однако, закончилась катастрофой. Мария нашла Куносенко физически непривлекательным и отказалась спать с ним; ее вербовка была прекращена. Без помощи Марии Куносенко не смог достаточно свободно владеть португальским языком. В 1981 году планы его командировки в Бразилию были отменены, и он был переведен в отдел “С”. 58
Среди более перспективных нелегальных агентов, обнаруженных по наводкам западных коммунистических партий, была французская пара ЛИМБ и его жена ДАНА, которые были завербованы в 1973 году. ЛИМБ был рекомендован ФКП как человек, “преданный коммунистическим идеалам”, но не для использования против французских целей. Однако после двухлетнего обучения первым успехом ЛИМБа стал талантливый подбор французского рекрута. МАРСЕЛЬ, руководитель вербовки ЛИМБ, работал в мэрии пригорода Парижа и был завербован в качестве агента КГБ в 1975 году, вероятно, для обеспечения документами нелегалов КГБ. В декабре 1975 года ЛИМБ (тогда ему было тридцать шесть лет) и ДАНА были направлены в Бельгию, где они организовали небольшой бизнес по печати приглашений и визитных карточек рядом со штаб-квартирой SACEUR (Supreme Allied Commander Europe – Верховного главнокомандующего союзными войсками в Европе). Но в течение следующего года их попытки наладить контакты с персоналом НАТО практически не увенчались успехом. К концу 1976 года они вернулись во Францию, поселились в районе Бордо и оставили свою короткую карьеру нелегальных агентов КГБ. 59
За тридцать или сорок лет до этого вербовка нелегальных агентов, несомненно, имела бы гораздо больший успех. Ее очевидный провал в 1970-х годах отражал неспособность Советского Союза под гериатрическим руководством Брежнева возродить идеализм предыдущего поколения идеологических агентов, вдохновленных утопическим видением первого в мире рабоче-крестьянского государства. К середине 1970-х годов большинство ведущих западных коммунистических партий были запятнаны тем, что Москва считала “еврокоммунистической” ересью, которая выступала за парламентский путь к социализму в рамках многопартийной системы, а не за рабское подражание советской модели. 60 В новом поколении молодых западных марксистов безоговорочные просоветские лоялисты были если не вымирающим видом, то сокращающейся популяцией.
ТОЧНО ТАК ЖЕ КАК ЦЕНТР ожидал братской помощи от лидеров западных коммунистических партий, так и сами партии в той или иной степени зависели от субсидий из Москвы, тайно доставляемых КГБ. Эти субсидии, как и участие в разведывательных операциях, были тщательно охраняемой тайной в руководстве каждой партии. Когда во время холодной войны иногда просачивались истории о “московском золоте”, их отвергали как маккартистскую дезинформацию. Однако Центр прекрасно знал, что некоторые детали его секретных субсидий были известны западным спецслужбам. Например, в конце 1970-х годов советский посол в Оттаве Александр Николаевич Яковлев (впоследствии один из ведущих советников Горбачева) выразил протест Андропову, Громыко и Борису Пономареву, заведующему Международным отделом ЦК, против практики, когда представители канадской компартии – в частности, лидер партии Вильям Каштан – звонили в посольство, чтобы получить средства (под кодовым названием “американская пшеница”) от резидента Владимира Ивановича Мечулаева. Резидентура уже предупредила Каштана, что он идет на значительный риск. К 1980 году Центр был убежден, что канадские власти знали о том, что субсидии КПК финансировались советской компанией “Украинская книга”, базирующейся в Торонто. 20 октября ПГУ проинформировало Пономарева:
Канадские специальные [разведывательные] службы проводят исследование финансового положения Коммунистической партии Канады, которое предполагается завершить в течение 15-18 месяцев. В предварительном отчете, подготовленном федеральным правительством, приводятся данные, основанные на результатах анализа каналов и размеров финансовых поступлений в казну КПК в 1970 году. Спецслужбы располагают лишь отрывочными сведениями о последующих годах, но они дают основания предполагать, что методы финансирования деятельности КПК остались прежними. По данным спецслужб, бюджет КПК в 1970 году составил 158 850 долларов (по неподтвержденным данным, в 1979 году он составлял более 200 000 долларов). Эта сумма складывается из членских партийных взносов членов КПК (13 500 долларов или 8,5%), поступлений по наследству от “умерших преданных членов партии” (сумма не поддается оценке), добровольных платежей, а также прямых переводов денежных средств советскими представителями и взносов в фонды КПК от доходов компании “Украинская книга”. Отмечается, что первые три источника доходов обеспечивают примерно 30-35 процентов общего бюджета партии. Остальная часть [65-70 процентов] поступает из СССР и от “Украинской книги”. Отчет спецслужб сосредоточен на анализе механизма поставки средств по последним двум каналам. [Канадская] контрразведка делает вывод, что СССР финансирует КПК посредством “физической передачи наличных денег” сотрудниками советского посольства в Оттаве в распоряжение партийных функционеров под предлогом покрытия расходов партийных активистов в связи с их поездками в социалистические страны. 61
Захват правительством Бориса Ельцина архивов Коммунистической партии Советского Союза (КПСС) после неудавшегося путча в августе 1991 года привел к тому, что впервые были опубликованы документальные свидетельства того, что только в 1980-е годы, когда Советский Союз испытывал хроническую нехватку твердой валюты, КПСС распределила более 200 миллионов долларов среди братских партий за пределами советского блока. Международный отдел ЦК пытался уничтожить записи об этих выплатах незадолго до конфискации архива, но металлические скрепки, скреплявшие документы, заклинили шредерные машины и спасли некоторые из них от уничтожения. 62
 
ХОТЯ САМЫЕ БОЛЬШИЕ субсидии на протяжении большей части холодной войны, по-видимому, направлялись двум ведущим западным компартиям – французской и итальянской, больше всего средств в пересчете на душу населения, вероятно, предназначались коммунистической партии Соединенных Штатов. Непропорционально большая доля советских средств, направляемых в КП США отражала желание Москвы поощрять возрождение коммунизма на территории главного противника после почти полного распада её в середине 1950-х годов. КП США отплатила за советскую щедрость безупречной идеологической ортодоксией, которая стала особенно цениться в Москве, когда ересь еврокоммунизма позднее захватила основные западноевропейские коммунистические партии.
В апреле 1958 года ветеран руководства американских коммунистов Моррис Чайлдс (псевдонимы которого были “Моррис Саммерс”, “Рэмси Кемп Мартин” и “Д. Дуглас Моцарт”) был приглашен в Москву, чтобы обсудить вопрос о финансовой помощи своей сильно пострадавшей больной партии.
 
Борис Пономарев (фото выше), глава международного отдела ЦК, предложил 75 000 долларов на текущий год и 200 000 долларов на 1959 год, которые первоначально были направлены через Канадскую коммунистическую партию. 63 С 1961 по 1980 год проводниками советских субсидий были Чайлдс (кодовое имя ХАБ) и его брат Джек (псевдоним “Д. Брукс”, кодовое имя МАРАТ), неявный коммунист, работавший в Коминтерне в 1930-х годах. До конца 1970-х годов Моррис Чайлдс обычно приезжал в Москву не реже одного раза в год, чтобы представить бюджет КП США и запрос на выделение средств, получить инструкции от Международного отдела и КГБ и принять участие в дискуссиях по американским делам. Джек выступал в качестве главного контактного лица по передаче денег в США. Обычная процедура заключалась в том, что Центр посылал закодированное сообщение радисту компартии в Нью-Йорке, содержащее детали следующей передачи денег. Затем сообщение передавалось Джеку Чайлдсу, который расшифровывал его и сообщал своему брату Гасу Холлу (лидеру КП США с 1959 года, носившему кодовое имя PALM (я оставил латинскую написание латиницей, так как неясно, идет ли речь о «ладони» или «пальме» – прим. перев.) или жене Холла Элизабет, что следующая передача денег не за горами. 64
С 1968 года радистом КП США, передававшим Джеку Чайлдсу сообщения из Центра, был другой неявный член партии русского происхождения Альберт Фридман под кодовым именем ФОРД, работавший продавцом в манхэттенском радиомагазине на Восточной 49-й улице. Используя псевдоним Вебер, Фридман работал между войнами в радиошколе Коминтерна в Москве, обучая других подпольных радистов. В январе 1969 года он отправился в Москву для дальнейшего обучения, 65 но показал настолько хорошие результаты, что его инструктор сказал ему: “Вы знаете больше, чем я” и пригласил его на обед. 66 Хотя Фридман платил партийные взносы, его членство в КПСС было известно только КГБ и небольшой группе в руководстве партии. 67 Однако ни КГБ, ни лидеры КП США не знали, что с конца Второй мировой войны Фридман был агентом ФБР в партии под кодовым названием КЛИП. Он передавал Бюро каждое слово из сообщений Центра. 68
К концу 1960-х годов советские субсидии американским товарищам составили более миллиона долларов в год; десятилетие спустя они превысили два миллиона. Джек Чайлдс (МАРАТ) обычно получал советские субсидии от оперативных сотрудников КГБ во время “случайных касаний рук” в заранее оговоренных местах в Нью-Йорке, всегда ровно в 15:05. Например, в 1974 году операции по переводу денег (тогда они назывались ВАЛДАЙ) проводились в четырех местах в Нижнем Манхэттене: 10 Пайн-стрит, 10 этаж (кодовое имя ДИНО; 11 Бродвей, 9 этаж (ФРЕД); 120 Уолл-стрит, 7 этаж (ПОСТ); и 81 Нью-стрит, 2 этаж (РОЛАНД). Все четыре адреса были выбраны нью-йоркской резидентурой потому, что они имели несколько входов и выходов. МАРАТ и оперативный сотрудник КГБ, назначенный для передачи ему денег, входили и выходили из здания, выбранного для мимолётного контакта с передачей, через разные двери. Для того чтобы уменьшить растущий объем пакетов с деньгами, передаваемых при контактах, в 1974 году номинал содержащихся в них купюр был увеличен с 20 до 50 и 100 долларов. 69 На том основании, что было слишком опасно передавать деньги Холлу, который находился под пристальным наблюдением ФБР, нью-йоркской полиции и Налогового управления, Джек Чайлдс отдал большую часть денег на хранение своему брату Моррису. 70
Помимо того, что Джек Чайлдс выступал в качестве проводника советских субсидий, он также регулярно обменивался письменными сообщениями с нью-йоркской резидентурой либо через контакты кисти, либо через “закладки”. Как и местам контакта касанием рук, “закладкам” давались кодовые имена; в 1974 году использовались такие имена, как МАНДИ, ЛИЮСИ, ОПЕЙ, РИБА и OВЕРА. Сообщения обычно отправлялись на непроявленной пленке с камеры Minox, помещенной в магнитный контейнер (фото одной из закладок из архива Митрохина ниже).
 
В одном из файлов, отмеченных Митрохиным, записано, что с июля 1975 года по август 1976 года МАРАТ участвовал в пяти операциях VALDAY и девяти – по обмену секретными сообщениями (пять – с помощью контакта рук, четыре – с помощью закладок). В экстренных случаях резидентура могла организовать срочную встречу с МАРАТОМ, позвонив по указанному телефону ровно в пять минут пополудни и попросив доктора Альберта. Получив ответ: “Здесь нет доктора Альберта”, сотрудник резидентуры отвечал: “Извините, должно быть, ошиблись номером”.
 
Затем он встретился с МАРАТОМ в 15:05 того же дня в Бруклине, в месте под кодовым названием ЭЛЛИОТ, у входа в аптеку Silver Road на углу Avenue J и East 16th Street (фото наших дней этого адреса), рядом со станцией метро. МАРАТ представился: он нес экземпляр журнала “Тайм” и наклеил пластырь на левую руку. Оперативный сотрудник спросил его: “У вас есть время?”. Когда МАРАТ ответил: “Сейчас ровно 3:05”, он предъявил визитную карточку одного из бывших работодателей МАРАТА с запиской ХАБА, его брата Морриса, на обороте. 71
Тщательно продуманная система безопасности, использованная КГБ при контактах с МАРАТОМ и ХАБОМ, страдала, однако, одним фатальным недостатком. С начала 1950-х годов оба были агентами ФБР. 72 К 1974 году у Центра возникли подозрения, особенно в отношении ХАБА (Морриса Чайлдса). Он не сидел в тюрьме во время антикоммунистической охоты на ведьм в 1950-х годах и не был арестован за выезд за границу по поддельным паспортам (факт, о котором ФБР, как считалось, было известно). В докладе сенатского судебного комитета 1967 года он упоминался под именами Моррис Чиловский (его имя при рождении) и Моррис Саммерс (один из его псевдонимов) и упоминались его довоенные связи с советской разведкой.
 
Центр также счел подозрительным стремление ХАБА сопровождать Гаса Холла во всех его поездках в Россию и его “нервозность”, когда Москва, минуя его и его брата, общалась непосредственно с Холлом. В марте 1974 года Владимир Михайлович Казаков, (фото) руководитель Первого (североамериканского) отдела ПГУ, докладывал Андропову и ЦК:
Хотя [Моррис] Чайлдс пользуется доверием товарища Гаса Холла, его прямое участие в финансовых делах компартии США представляет реальную угрозу этому специальному каналу [для передачи советских средств]. Кроме того, некоторые сомнительные и подозрительные элементы в поведении М. Чайлдса наводят на мысль, что он, возможно, используется американской разведкой.
Казаков также настоятельно просил убедить Холла найти замену МАРАТУ (Джеку Чайлдсу), которого он охарактеризовал как рассеянного и слабого здоровьем.
На встрече с Холлом в Москве 8 мая другой высокопоставленный сотрудник ПГУ, Б. С. Иванов, пытался убедить его в том, что пришло время отправить на пенсию обоих братьев Чайлдсов, чье долгое участие в секретной работе ставило их под растущую угрозу слежки ФБР.
 
Иванов (фото) предложил ряд альтернативных методов перевода советских средств в КП США, среди которых открытие счета в швейцарском банке или использование бизнеса под прикрытием в США. Но, хотя Холл заявил, что нашел “надежного товарища” на место Джека Чайлдса, он не предпринял никаких действий, а Международный отдел, который, очевидно, не воспринял предупреждение Казакова очень серьезно, не стал настаивать. 73 В 1975 году Моррис и Джек Чайлдс были награждены орденами Красного Знамени; Моррис получил его лично от Брежнева во время московского банкета. Вернувшись в Соединенные Штаты, оба брата жили довольно роскошно, присваивая около 5 процентов советских средств, направляемых в КПСС, а также получая зарплату от ФБР. Моррис выдавал себя за богатого бизнесмена с пентхаусом в Чикаго, дорого обставленным антиквариатом, с картинами и восточными коврами, а также квартирами в Москве и Нью-Йорке. Гас Холл, наивно полагавший, что оба брата просто автономно состоятельны, иногда просил их покупать одежду для его семьи. 74
Среди разведданных, которые братья Чайлдсы передавали ФБР на протяжении более чем двадцати лет, были претензии руководства КП США на влияние на движение за гражданские права чернокожих. В 1958 году Джек Чайлдс сообщил о хвастовстве Джеймса Джексона, секретаря партии, отвечавшего за “негритянские и южные дела”, что “самые секретные и охраняемые люди” “контролируют” лидера движения за гражданские права Мартина Лютера Кинга. 75 Согласно одному досье КГБ, Добрынин, советский посол, позже попросил Холла прекратить приводить Джексона, которого он назвал “плохо подготовленным политически”, на встречи с ним; он также попросил советскую миссию при ООН (под которой он, вероятно, подразумевал нью-йоркскую резидентуру КГБ) прервать контакты с Джексоном. 76
 
Однако утверждение о том, что КП США проникла в окружение Кинга, не лишено оснований. Братья Чайлдс сообщили, что один из советников Кинга, Стэнли Д. Левисон, нью-йоркский адвокат и предприниматель, был тайным членом партии. 77 Левисон составил разделы книги Кинга 1958 года “Стремление к свободе” и помог подготовить его защиту от сфабрикованных обвинений в лжесвидетельстве по поводу его налоговой декларации, поданной в Алабаме в 1960 году. 78 Левисон также ввел в окружение Кинга тайного чернокожего члена CPUSA Хантера Питтса “Джека” О’Делла. 79 ФБР, установившее за Левисоном наблюдение, сообщило, что он встречался с Виктором Лесиовским, офицером КГБ, работавшим специальным помощником Генерального секретаря ООН У Тана. Именно предполагаемое влияние Левисона на Кинга в 1963 году заставило генерального прокурора Роберта Кеннеди санкционировать прослушивание гостиничных номеров Кинга. Несмотря на то, что в результате прослушивания были получены записи ряда сексуальных связей Кинга, к которым проявил интерес президент Линдон Б. Джонсон, они не дали никаких доказательств влияния на него коммунистов. 81
 
В начале правления Картера в 1977 году руководство КП США сделало преувеличенные заявления о своем влиянии на бывшего исполнительного секретаря Кинга Эндрю Янга (кодовое имя ЛЮТЕР – фото), недавно назначенного представителем США в Организации Объединенных Наций. По словам Холла, “Янг сам не знал, что несколько его близких друзей в Атланте были тайными коммунистами, и он прислушивался к ним”. Партия, соблюдая необходимую конспирацию, осторожно оказывала влияние на Янга в нужных областях.” 82 Работа Лесиовского в качестве помощника У Тана дала ему ряд возможностей для бесед с Янгом. Хотя он утверждал, что получил “важную информацию” из этих бесед, он сообщил – менее оптимистично, чем Холл, – что, хотя Янг надеялся на улучшение американо-советских отношений, его отношение к Советскому Союзу было в основном “негативным”. 83
Хотя Холл склонен преувеличивать влияние неявных членов КПСС в Демократической партии, среди них был, по крайней мере, один, которому Центр придавал реальное значение в 1970-е годы: активист демократов в Калифорнии, завербованный в качестве агента КГБ во время визита в Россию. Агент, имя которого не называется в отчетах Митрохина, имел широкий круг влиятельных контактов в Демократической партии: среди них губернатор Калифорнии Джерри Браун, сенатор Алан Крэнстон, сенатор Юджин Маккарти, сенатор Эдвард Кеннеди, сенатор Абрахам Рибикофф, сенатор Джей Уильям Фулбрайт и конгрессмен Джон Кониерс младший. Во время президентских выборов 1976 года агент смог предоставить внутреннюю информацию из лагеря Картера и характеристику самого Картера, что особенно высоко ценилось Центром, поскольку у него было так мало высокопоставленных американских источников. Однажды он провел три часа, обсуждая ход кампании на встрече с Картером, Брауном и Крэнстоном в номере Картера в отеле Pacific. Его отчет был направлен в Политбюро. На последних этапах кампании агент имел, по утверждению КГБ, “прямые и продолжительные беседы” с Картером, губернатором Брауном и сенаторами Крэнстоном, Кеннеди, Рибикоффом и Джейкобом Джавитсом. Андропов придавал такое значение отчету об этих беседах, что сразу после избрания Картера направил его за своей подписью в Политбюро. 84
В НОЯБРЕ 1977 года Центр направил в ЦК меморандум с жалобой на то, что, несмотря на несколько просьб к Холлу заменить братьев Чайлдсов, они по-прежнему управляют американским конечным звеном “тайного канала связи с компартией США”. Во время болезни Джека в августе и сентябре Моррис заменил его в качестве представителя КПЮС на встрече с офицером КГБ в Нью-Йорке:
Его использование в операции по специальному каналу очень рискованно, поскольку [Моррис] Чайлдс известен спецслужбам – об этом свидетельствует отчет судебного комитета Сената США за 1967 год, где он упоминается как человек, использующий несколько имен и имеющий контакты с КГБ. В связи с этим нельзя исключать возможность того, что ФБР ведет за ним тайное наблюдение.
10 ноября Казаков и Иванов подняли вопрос о замене братьев Чайлдс на очередной встрече с Холлом в Москве. Холл сказал, что у него есть три кандидата на замену Джеку Чайлдсу – Джон Вого и братья Эпплкумы [или Эпплхолмс]. 85 Он сделает окончательный выбор в ближайшем будущем и объявит о своем решении кодированной телеграммой в Москву, сообщив о завершении работы над проектом статьи о колониализме. Номер проекта, указанный в телеграмме (первый, второй или третий), будет свидетельствовать о том, какого кандидата он выбрал. Затем преемник Джека Чайлда должен был оформить визу в советском консульстве в Вене, чтобы пройти полутора-двухмесячную “специальную подготовку” в Москве. Холл также предложил КГБ использовать жену его личного шофера и телохранителя в качестве дополнительного канала связи в Нью-Йорке. Резидентура могла позвонить ей по телефону на работу, представившись с помощью пароля: “Это господин Будник звонит по поводу старой мебели. Мой друг из Хобокена посоветовал связаться с вами”. 86
Однако Холл снова откладывал принятие мер. Братья Чайлдс продолжали участвовать в “специальной операции канала” до конца десятилетия. В одном из досье, отмеченных Митрохиным, записано, что в течение восьми месяцев до апреля 1978 года Джек Чайлдс провел девятнадцать операций: три денежных перевода ВАЛДАЙ, две встречи с сотрудниками КГБ, пять “закладок”, шесть передаточных контактов и три операции по сигнализации контактов. 87 Однако к весне 1980 года ФБР пришло к выводу, что Чайлдсу угрожает непосредственная опасность быть скомпрометированным. В качестве предлога для выхода из “специального канала” 28 мая Моррис Чайлдс сообщил Холлу, что неизвестные звонят его соседям и расспрашивают о нем, и он опасается, что ему придется скрываться, чтобы избежать ареста. Он передал Холлу 225 437 долларов наличными, которые, по его словам, были всеми московскими деньгами, находившимися в его распоряжении. Джек Чайлдс, здоровье которого уже давно пошатнулось, умер в нью-йоркской больнице 12 августа. Моррис и Ева Чайлдс уехали на пенсию в роскошный кондоминиум к северу от Майами с захватывающим видом на Атлантику. В 1987 году на специальной церемонии в штаб-квартире ФБР президент Рейган вручил Моррису Президентскую медаль свободы. Таким образом, он и его брат Джек, который был награжден той же медалью посмертно, стали единственными шпионами, когда-либо награжденными как Советским Союзом, так и Соединенными Штатами. 88 На протяжении десятилетий, когда братья Чайлдсы работали по тайному каналу связи с Москвой, КП США занимала совершенно незначительное место в американской политике. На четырех президентских выборах с 1972 по 1984 год Гас Холл никогда не получал более 59 000 голосов. После того, как эта цифра сократилась до 35 000 к 1984 году, он решил поддержать демократов в 1988 году.
После того как в середине 1970-х годов численность партии упала ниже 10 000 членов, она показала небольшой скромное возрождение, но в конце 1980-х годов ее численность составляла всего 15 000 человек. 89 Холл, однако, продолжал жить в фантастическом мире, в котором КП США оказывала большое влияние на американскую политику. Осенью 1981 года он написал Борису Пономареву, руководителю Международного отдела:
Более чем когда-либо в новейшей истории я убежден, что наша партия может стать важным фактором замедления, остановки и обращения вспять нынешней реакционной политики администрации Рейгана. Десятки миллионов людей разочаровались. Они переходят к массовым действиям, и миллионы находятся в идеологическом движении. Наша партия может стать важным и даже решающим фактором влияния и движения этих масс”.
Как и в этом случае, фантастические оценки Холла о растущем влиянии КП США сопровождались призывами к советским субсидиям, которые в течение большей части 1980-х годов составляли 2 миллиона долларов в год. В 1987 году Холл потребовал значительного увеличения:
Я могу только утверждать, что поскольку наша партия работает в разлагающемся сердце империализма, все, что мы делаем для влияния на события в Соединенных Штатах, оказывает воздействие на мировые события. И, в связи с кризисом президентства Рейгана, который сейчас является глубоким и хроническим, работа нашей партии оказывала и продолжает оказывать все большее влияние на политику нашей страны. Поэтому в контексте борьбы против империализма США и политики администрации Рейгана наша партия должна рассматриваться как важный и даже незаменимый фактор.
Субсидия компартии США на следующий год была доведена до трех миллионов долларов. 90
Моррис Чайлдс считал, что поразительная щедрость советских пожертвований в пользу КП США (200 долларов на члена в 1987 году) отчасти объясняется тем, что Кремль воспринял заявления Гаса Холла хотя бы полусерьезно и “ничтоже сумняшеся переоценил влияние американской партии”. 91 Щедрость, однако, также объяснялась идеологическим раболепием Холла и руководства партии.
 
По словам Дороти Рэй Хили, видной партийной активистки (фото выше) на протяжении сорока пяти лет:
Под руководством Гаса американская КП приобрела сомнительное право быть главной идеологической овчаркой в международном коммунистическом движении, лаявшей по команде, когда любой из других ягнят грозился выйти из загона. Советские лидеры связывались с Гасом и говорили ему, что он должен  сказать. И он это говорил, а затем “Правда” могла опубликовать статью о том, что страдающие в борьбе за правое дело американские коммунисты, выступающие из самого сердца мирового империализма, сказали то-то и то-то по поводу любого вопроса, который в данный момент особенно волновал Советы. 92
Примечания к Главе семнадцатой – КГБ и компартии Запада
 1. т. 9, гл. 1, п. 17.
2. к-3,65,115. к-8,182. Хотя самое раннее упоминание в заметках Митрохина о сотрудничестве Плиссонье с КГБ датируется 1952 годом, вполне возможно, что оно началось раньше.
 3. Робриё, Histoire int;rieure du Parti communiste (Внутренняя история коммунистической партии», т. 4. С. 450-2. Белл и Криддл, The French Communist Party in the Fifth Republic (Французская коммунистическая партия в Пятой республике), стр. 19, 21.
 4. к-3,65,115. к-8,182.
 5. к-3,65,115. к-8,182. Бумедьен был президентом Алжира с декабря 1976 года до своей смерти в декабре 1978 года.
 6. Гинзборг, A History of Contemporary Italy (История современной Италии), стр. 84-7.
 7. Эндрю, Только для глаз президента, стр. 171-172.
 8. В записях Митрохина нет никаких примеров разведданных, полученных ДАРИО и его женщинами-новобранцами из министерства иностранных дел.
 9. На разных этапах своей карьеры советского агента ДАРИО имел кодовые имена БАСК, СПАРТАК, ГАУ, ЧЕСТНЫЙ и ГАУДЕМУС. Похоже, он перешел из ГРУ в МГБ сразу после Второй мировой войны. к-10,109.
 10. к-10,101-3,107,109. Из заметок Митрохина следует, что в 1956 году ДАРИО также способствовал найму на работу МАГДЫ, машинистки в отделе печати министерства иностранных дел (k-10,100,103). В записках Митрохина также зафиксирована вербовка в 1970 году Георгием Павловичем Антоновым агента МИД под кодовым названием СТРЕЛОК. Впоследствии СТРЕЛОК «уклонялся от сотрудничества» (k-4,80 158; k-2,221 231 268).
 11. к-10,109. См. ниже главу 18.
 12. к-7,4193; к-16 338 419; к-18,153; к-20,94.
 13. Кронин, Great Power Politics and the Struggle over Austria (Политика великих держав и борьба за Австрию), гл. 1-4; Баркер, Австрия 1918-1972 гг., Часть 3.
 14. Баркер, Австрия, 1918-1972 гг., Стр. 178.
 15. к-18,52.
 16. к-18,52.
 17. к-16 214 216; т. 5, разд. 6, пп. 5,6 и п.
 18. к-14,722; к-2175; т-7,1.
 19. к-2,81,145,150.
 20. к-13,55,61.
 21. Т-7,1.
 22. КПФ боролась на выборах в составе Suomen Kansan Demokraattinen Liitto (SKDL – Финского народного демократического союза), состоящего в основном из коммунистов и попутчиков.
 23. Зубок и Плешаков, изнутри холодной войны Кремля, стр. 118-19, 131-2.
 24. В заметках Митрохина, к сожалению, ничего не говорится о роли коммунистов в послевоенных коалиционных правительствах и мало говорится о Финляндии до брежневской эры. Учитывая добровольную помощь, оказанную КГБ председателем КПФ (впоследствии почетным председателем) Вилле Песси в 1970-х (k-26 191 211 228), маловероятно, чтобы такая помощь не поступала раньше. Песси уже был влиятельной фигурой в качестве секретаря КПФ после Второй мировой войны. Самым ранним послевоенным примером помощи КПФ советским разведывательным операциям, отмеченным Митрохиным, была помощь, оказанная в 1949-51 годах нелегалу ВИКУ в принятии личности финна Евгения Маки. Первым агентом КГБ в финской полиции, упомянутым в записках Митрохина, является ЗВЕН, офицер УУР, завербованный в 1959 году (к-5 309).
25. Аптон, The Communist Parties of Scandinavia and Finland, (Коммунистические партии Скандинавии и Финляндии), часть 2, гл. 6, 7. Аптон цитирует одну из немногих сохранившихся копий мемуаров Лейно 1958 года, Kommunisti sis;ministerin; (Коммунист в должности министра внутренних дел), изъятую накануне публикации.
 26. Аптон, Коммунистические партии Скандинавии и Финляндии, с. 405.
 27. См. выше, главу 7.
 28. Клер и Хейнс, The American Communist Movemen (Американское коммунистическое движение), гл. 4. В этом замечательном томе опускается роль необъявленных членов партии после 1958 года.
 29. См. Выше, главу 10.
 30. См. Ниже, главу 24.
 31. В записях Митрохина указаны имена двух канадцев, которые помогли получить паспорт на имя «Роберт Каллан», нет. 4-716255. Центр также подделал подлинный канадский паспорт под № 4-428012, на имя Vasili Dzogola (?Dzogol), вставив фотографию «Абеля» и изменив цвет глаз и другие данные соответственно. Из-за ареста «Абеля» этот паспорт тоже не использовался. т. 6, гл. 5, часть 2.
32. к-27,451.
 33. к-3,122.
 34. Поскольку несоветские граждане обычно не могли претендовать на статус офицеров КГБ, предполагалось, что новобранцы должны стать нелегальными агентами, а не офицерами-нелегалами.
 35. к-26,331.
 36. к-26,332.
 37. к-26,333.
 38. к-3,65,115; к-8,182.
 39. к-26,327.
 40. т. 8, гл. 13. В записке Митрохина о встрече с Каштаном прямо не сказано, что его просили выявить таланты нелегальных агентов. Однако, учитывая предыдущую роль КПК в фабрикации легенд нелегалов, маловероятно, чтобы Каштан, в отличие от других западных коммунистических лидеров, упомянутых в файлах, упомянутых Митрохиным, рекомендовал только обычных агентов. 
41. к-26,217.
42. Распоряжение Председателя КГБ № 0099 / OV от 7 августа 1972 года под названием «Меры по дальнейшей активизации разведывательной деятельности нелегалов и повышению ее роли в системе внешнеполитической разведки КГБ при Совете Министров СССР» предусматривал вербовку нелегальных агентов, рекомендованных коммунистическими партиями США, Канады, Мексики, Бразилии и Аргентины для операций в Северной Америке; коммунистическими партиями Бельгии, Англии, Франции, ФРГ и Испании для операций в Европе; Коммунистической партией Японии для операций в Азии; и Коммунистической партией Израиля для операций на Ближнем Востоке. т. 6, гл. 5, часть 4.
43. к-26,227.
44. к-26, 94-5,308.
45. Соареш, Portugal’s Struggle for Liberation (Борьба Португалии за освобождение), с. 24.
 46. к-26,108. В Анголе, когда-то самой богатой из колоний Португалии, за концом португальского правления в 1975 году последовала полномасштабная гражданская война между Марксистским народным движением за освобождение Анголы (МПЛА) и его соперником, немарксистской ФНЛА и УНИТА. Кунхал также пообещал «сделать все возможное, чтобы оказать помощь МПЛА, в том числе использовать незаконные каналы для отправки людей, привлеченных из числа опытных военных кадров», хотя помощь ПКП была ничтожной по сравнению с помощью со стороны Советского Союза и Кубы. к-26,205,209.
 47. Максвелл, The Making of Portuguese Democracy (Создание португальской демократии), стр. 69-70. По словам Максвелла, архивы PIDE / DGS также показали, что «у КПП были свои собственные скелеты, не в последнюю очередь информаторы тайной полиции в ее собственных рядах».
 48. к-26,4.
 49. к-26,4. Примеры документов PIDE / DGS, появившихся в прессе, вероятно, в результате активных действий КГБ, см. Максвелл, Создание португальской демократии, p. 70. В записках Митрохина нет подробностей этих активных мероприятий. В 1994 г. архив PIDE / DGS был открыт для исследователей с рядом ограничений в Национальном архиве Лиссабона.
 50. Максвелл, Создание португальской демократии, гл. 7-9.
 51. Среди лидеров вербовки из руководства КПП в середине и конце 1970-х годов были: государственные юристы БОРЕЦ и ЗНАТОК (к-16 180 182); профсоюзный юрист ЖАК (к-16 179); МАРАТ, работавший в ЗАГСе, который смог предоставить документы для нелегалов (k-18 345); КАРЕКА, редактор газеты, участвовал в активных мероприятиях с 1977 по 1982 год (к-14 272); и ЭМИЛЬ, журналист агентства АНОП (к-14 404). Некоторые другие португальские культивирования, агенты и конфиденциальные контакты, подробности которых приводятся в заметках Митрохина, вероятно, также были связаны с ведущими специалистами по ПКП.
52. к-18,345. Ср. к-26,210.
53. В 1978 и 1979 годах Песси провел дальнейшие дискуссии о вербовке агентов как в Москве, так и в Хельсинки; к-26 211 228 191.
 54. к-8,79. Митрохин идентифицирует жителя Дублина только по кодовому имени КАВЕРИН; его настоящее имя (Шадрин) приведено у Эндрю и Гордиевского, КГБ, приложение D3.
 55. Эндрю и Гордиевский (ред.), Инструкции из центра, стр. 53-6. В циркуляре по резиденциям Крючкова от 6 апреля 1978 г. упоминались предыдущие циркуляры от 28 марта 1975 г. и 17 июня 1976 г., по-видимому, написанные в том же ключе.
56. к-19,7. Основными коммунистическими партиями Азии, упомянутыми в заметках Митрохина в качестве  участников вербовочной кампании, были партии Индийского субконтинента, Афганистана и Японии. Более подробно отношения КГБ с коммунистическими партиями третьего мира будут рассмотрены в томе 2.
 57. Возможно, однако, что новоявленный Зорге остается скрытым в папке, которую Митрохин не видел. Также возможно, что один или несколько новобранцев 1970-х – начала 1980-х годов превратились в особо важных нелегалов после того, как Митрохин перестал иметь доступ к файлам.
 58. к-27,99. В записях Митрохина указано полное имя Марии, но идентифицировать ее представляется несправедливым.
 59. к-14 519; к-18,409. Записи Митрохина раскрывают личность ЛИМБА, ДАНЫ и MAРСЕЛЯ.
 60. См. Ниже, главу 18.
 61. Сообщение ФКД Пономареву от 20 октября 1980 г. имеет номер 2192-А / ОВ. Основная субсидия, для  Каштана в конце 1970-х годов, составляла 150 000 долларов США, выплачиваемая двумя ежегодными взносами с некоторыми дополнительными выплатами. К 1980-м годам в КПК было всего около 4000 членов, и, таким образом, он получал субсидию в размере около 40 долларов на члена. Субсидии также платились обществам Канада-СССР и Квебек-СССР, а также журналу Severny Sosed. Вдобавок субсидии иногда направлялись через КПК гаитянским коммунистам и, возможно, другим партиям. т. 8, гл. 13.
 62. Хейнс и Клер, «Золото Москвы: наконец подтверждено?» стр. 281-4; Л. Доббс, Долой Большого брата, с. 414. В заметках Митрохина приводятся многочисленные примеры «московского золота», особенно в 1970-е годы, но нет данных об общих субсидиях, полученных какой-либо коммунистической партией.
63. Бэррон, Operation Solo (Операция Соло), гл. 4; псевдонимы Моррис Чайлдс (урожденный Чиловский) даны в т. 6, гл. 12. (О более ранней карьере Чайлдса в КП США см. Клер, Хейнс и Андерсон, Советский мир американского коммунизма, стр. 257-271.) Рассказ Бэррона основан на интервью и других материалах Чайлдса, его жены Евы и агентов ФБР, связанных с его делом. Операция «Соло» несколько преувеличивает важность разведданных, которые он предоставил ФБР после своих поездок в Москву (см. Дрейпер, Our Man in Moscow «Наш человек в Москве», New York Review of Books (9 мая 1996 г.)). Примечания Митрохина из файлов КГБ, однако, в значительной степени подтверждают, а также вносят важные дополнения в отчет Бэррона о роли Чайлдса в направлении советских средств в КП США. Митрохин, в отличие от Бэррона, редко дает годовые итоги советских субсидий. Но те, которые он предоставляет, сравнимы с цифрами Бэррона, хотя и не идентичны им. Согласно файлам КГБ, отмеченным Митрохиным, «ассигнования» КП США составляли 1,7 миллиона долларов как в 1975, так и в 1976 году (т. 6, гл. 12). Бэррон приводит цифры 1 792 676 долларов за 1975 год и 1 997 651 доллар за 1976 год ( операция «Соло», приложение B). Одно из возможных объяснений расхождений заключается в том, что, как иногда случалось, в течение года производились дополнительные ассигнования.
 64. т. 6, гл. 12.
 65. т. 6, гл. 12.
 66. Поздравление инструктора было передано Фридманом в ФБР. Бэррон, Операция «Соло», стр. 144–5.
 67. vol. 6, гл. 12.
  68. Бэррон, Операция «Соло», стр. 144–5. Записи Митрохина и книга Бэррона аккуратно дополняют друг друга. Митрохин резюмирует отчет о карьере Фридмана в файлах КГБ (т. 6, гл. 12); Бэррон описывает свою карьеру как известную ФБР, хотя он опускает свое настоящее имя и идентифицирует его только по его кодовому имени ФБР, CLIP.
 69. т. 6, гл. 12.
 70. Бэррон, Операция «Соло», стр. 156-157.
 71. vol. 6, гл. 12.
 72. Бэррон, Операция Соло, гл. 3.
 73. vol. 6, гл. 12.
 74. Бэррон, Операция Соло, гл. 3; Дрейпер, «Наш человек в Москве», New York Review of Books (9 мая 1996 г.)
  75. Бэррон, Операция «Соло», с. 263.
  76. vol. 6, гл. 12. Вместо Джексона Добрынин попросил Холла взять с собой на встречи в посольство Арнольда Джонсона, директора Информационно-лекционного бюро КП США, которого Ли Харви Освальд когда-то неуместно восхвалял как «Ленина нашей страны» (Posner, Case Closed , стр.149).
  77. ДеЛоч, ФБР Гувера, стр. 213-14; Бэррон, Операция «Соло», стр. 262–3. В отчетах ФБР в Белый дом говорилось, что Левисон был идентифицирован как секретный член CPUSA «информатором, который предоставлял достоверную информацию в прошлом как тайный член Коммунистической партии», предположительно Джек Чайлдс. Фридли и Галлен, Мартин Лютер Кинг, стр. 124, 136-7.
78. Гарроу, ФБР и Мартин Лютер Кинг-младший, гл. 1; Фридли и Галлен, Мартин Лютер Кинг, стр. 23-8.
79. Бэррон, Операция «Соло», с. 263; ДеЛоч, ФБР Гувера, стр. 214; Фридли и Галлен, Мартин Лютер Кинг, стр. 25-6, 133-5. Хотя он отрицал нынешнее членство в CPUSA, О’Делл ушел с конференции южных христианских лидеров Кинга в 1962 году. Примечания Митрохина не содержат конкретных ссылок на О’Делла, но показывают, что журнал Freedomways, с которым он стал активно участвовать после ухода из SCLC, был основан при активной советской поддержке, продолжал получать секретные советские субсидии и был «близок» к КП США. т. 6, гл. 12.
80. Бэррон, Операция «Соло», стр. 265-6.
81. ДеЛоч, ФБР Гувера, стр. 214-15; Фридли и Галлен, Мартин Лютер Кинг, стр. 36-43.
82. т. 6, гл. 12.
83. т. 6, ок. 1, часть 34.
84. т. 6, ок. 1, часть 4; т-3,76. Митрохин имел доступ только к отчетам в файлах ПГУ, основанным на разведданных, предоставленных агентом, а не к самому досье агента – вероятно, потому, что агент был завербован Вторым (а не Первым) Главным управлением во время визита в Советский Союз. В Соединенных Штатах им управляли из резиденции в Сан-Франциско.
 85. Транслитерация этих имен кириллицей в отчете КГБ о митинге затрудняет идентификацию. т. 6, гл. 12.
 86. т. 6, гл. 12.
 87. т. 6, гл. 12.
 88. Бэррон, Операция «Соло», стр. Xiii, 312-14, 329-331.
89. Клер и Хейнс, Американское коммунистическое движение, стр. 173-4.
 90. Хейнс и Клер, Moscow Gold, Confirmed at Last? («Золото Москвы: наконец подтверждено?»); Клер, Хейнс и Андерсон, Советский мир американского коммунизма, стр. 149–164. 
  91. Бэррон, Операция «Соло», с. 300.
 92. Хили и Иссерман, Dorothy Healey Remembers (Дороти Хили вспоминает), с. 273. Дороти Рэй Хили покинула партию в 1973 году.