Архив Митрохина. Гл. 29. Движение Солидарность

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ.


 
ПОЛЯК ПАПА РИМСКИЙ И ПОДЪЁМ ДВИЖЕНИЯ «СОЛИДАРНОСТЬ»
В течение сорока лет все вызовы коммунистическим однопартийным государствам, созданным в Восточной Европе после Второй мировой войны, успешно сдерживались. Противники этих режимов обычно чувствовали себя слишком бессильными, чтобы организовать какую-либо видимую оппозицию им. В редких случаях, когда выживание однопартийного государства казалось под вопросом – в Венгрии в 1956 году и в Чехословакии в 1968 году – оно быстро и жестоко укреплялось с помощью подавляющей демонстрации силы. Польский вызов советской системе, однако, в конечном итоге преуспел там, где венгерское восстание и Пражская весна потерпели неудачу. Хотя он сдерживался в течение десятилетия, с ним так и не удалось справиться, и в конечном итоге начался распад советского блока.
 
Польский кризис начался совершенно новым и непредвиденным образом – не как в Венгрии и Чехословакии, с появлением ревизионистских правительств, а с избранием 16 октября 1978 года кардинала Кароля Войтылы, архиепископа Кракова, Папой Иоанном Павлом II. Ни у одного советского лидера больше не было соблазна повторить презрительный вопрос Сталина в конце Второй мировой войны: “Сколько дивизий у Папы?”. Подрыв империи, построенной Сталиным после Ялты, начался не с военной мощи Запада, а с морального авторитета первого польского Папы, который быстро затмил авторитет Польской коммунистической партии (ПКП).
Борис Аристов, советский посол в Варшаве, доложил Политбюро, что польские власти считают нового Папу “ярым антикоммунистом”. 1 Центр согласился. С 1971 года Войтыла стал объектом операций ПРОГРЕСС, направленных на отслеживание его якобы подрывной роли в подрыве авторитета польского однопартийного государства. На следующий день после избрания Войтылы глава представительства КГБ в Варшаве Вадим Павлов направил в Москву оценку его деятельности, данную СБ, польским аналогом КГБ:
 
Войтыла придерживается крайних антикоммунистических взглядов. Не выступая открыто против социалистической системы, он критиковал методы работы государственных органов Польской Народной Республики, выдвигая следующие обвинения:
– в ограничении основных прав человека польских граждан; – в недопустимой эксплуатации рабочих, которых “католическая церковь должна защищать от правительства рабочих”;
 – в ограничении деятельности католической церкви и отношении к католикам как к гражданам второго сорта; – в проведении широкой кампании по обращению общества в атеизм и навязыванию народу чуждой идеологии;
– в отказе католической церкви играть надлежащую культурную роль, тем самым лишая польскую культуру ее национального достояния.
По мнению Войтылы, концепция однопартийного государства “означала лишение народа его суверенитета”. “Коллективизация, – считал он, – ведет к уничтожению человека и его личности”. Тот факт, что он осмелился сказать то, что думало большинство польских католиков, показался и КГБ, и СБ свидетельством его приверженности идеологической диверсии.
 Нова Гута в 1980х годах
Из отчета SB, переданного в Центр, следует, что еще в 1973-74 годах Генеральный прокурор Польши рассматривал возможность преследования Войтылы за его проповеди. Три его проповеди – в Варшаве 5 мая 1973 года, в краковском сталелитейном пригороде Нова Гута 12 мая 1973 года и в Кракове 24 ноября 1974 года – были признаны нарушающими статью 194 Уголовного кодекса, которая предусматривала лишение свободы на срок от одного до десяти лет за подстрекательские высказывания во время религиозных служб. По словам информатора СБ, Войтыла заявил во время одной из своих проповедей: “Церковь имеет право критиковать все проявления и аспекты деятельности властей, если они неприемлемы для народа”. 3 Войтыла, однако, был защищен своим преосвященством. Хотя в 1950-х годах ПБ (предшественник SB) на три года интернировал польского примаса, кардинала Стефана Вышинского, к 1970-м годам режим Герека уже не осмеливался арестовывать кардинала. Таким образом, SB перешла на тон практически бессильного возмущения, осуждая “моральную поддержку Войтылой инициатив антисоциалистических элементов”.
 
В июне 1976 года Герек повторил ошибку, которая привела к падению Гомулки шестью годами ранее, и приказал внезапно повысить цены на продовольствие. После волны забастовок протеста и беспорядков повышение цен было отменено. 30 сентября Войтыла учредил фонд помощи семьям тех жителей Краковского архидиоцеза, которые были заключены в тюрьму за участие в протестах или получили ранения в столкновениях с ОМОНом. 4 Он также проявлял активный интерес к созданию после забастовочной волны KOR, Комитета защиты трудящихся, который стремился создать альянс рабочих и диссидентствующей интеллигенции. Согласно отчетам SB о наблюдении, осенью 1976 года Войтыла провел ряд встреч с основателями KOR в квартире писателя Богдана Цивиньского, впоследствии видного активиста “Солидарности”. 5 SB также сообщила, что он встречался с отдельными боевиками KOR из самых разных слоев общества: среди них были коммунист-диссидент Яцек Курон, боец сопротивления времен войны Ян Юзеф Липский, бывший маоист Антоний Мацеревич и писатель Ежи Анджеевский. 6
 
Войтыла редко читал газеты, слушал новости по радио или смотрел их по телевизору. Однако раз в две недели отец Анджей Бардецкий, ответственный за связь Церкви с католическим еженедельником “Tygodnik Powszechny” (в который Войтыла регулярно писал), приходил в его кабинет в архиепископском дворце в Кракове и давал ему сводку новостей. 7 Бардецкий был целью операций “ПРОГРЕСС”, проводимых нелегалами КГБ, с тех пор, как в 1971 году БОГУН, выдававший себя за западногерманского фотокорреспондента, впервые установил с ним контакт. 8 В 1977 году другой нелегал, Иван Иванович Бунык, под кодовым именем ФИЛОСОФ, которому Центр поручил разработать источники в польской церкви, провел ряд встреч с Бардецким. Бунык родился во Франции, но в 1947 году подростком эмигрировал вместе со своей украинской семьей в Советский Союз. В 1970 году он вернулся во Францию в качестве нелегала КГБ, получил образование журналиста и стал писателем и поэтом-фрилансером. При первой встрече с Бардецким в 1977 году ФИЛОСОФ, вероятно, подарил ему одну или несколько книг, которые он опубликовал во Франции с помощью субсидий КГБ. Хотя в досье, отмеченные Митрохиным, не включены отчеты ФИЛОСОФА из Польши, нет сомнений в том, что главным приоритетом в работе с Бардецким был поиск информации о Войтыле.9
Отчеты SB о наблюдении в течение 1977 года показали, что Войтыла присоединился к различным протестным движениям. 23 марта он принял студентов-организаторов петиции протеста к властям и выразил им свою поддержку. 10 Все чаще он ссылался на пример Святого Станислава, мученически погибшего епископа древнего Кракова, чей серебряный саркофаг был частью главного алтаря в соборе, как на символ сопротивления несправедливому государству: Святой Станислав стал покровителем морального и социального порядка в стране… Он осмелился сказать самому королю, что тот обязан уважать закон Божий… Он был также защитником свободы, которая является неотъемлемым правом каждого человека, так что нарушение этой свободы государством является одновременно нарушением морального и социального порядка”. 11
Легко представить себе ярость в Центре, когда Войтыла продолжал безнаказанно защищать права личности от нарушения со стороны польского государства.
 Костёл Арка Пана (Ковчег господень) в Новой Гуте.
Среди величайших триумфов Войтылы в годы его пребывания в Кракове было освящение 15 мая 1977 года новой большой церкви в Новой Гуте, построенной после многих лет противодействия режима, который стремился исключить видимое католическое присутствие в том, что он задумывал как образцовый “социалистический город”. 12 В своей проповеди перед более чем 20 000 прихожан Войтыла дал свое благословение тем, кто протестовал против смерти активиста КОR Станислава Пыяса, который, по общему мнению, несмотря на официальное отрицание, был убит СБ. 13 В тот вечер длинная процессия скорбящих прошла по улицам Кракова к Вавельскому замку, где был создан Комитет студенческой солидарности. Подобные комитеты последовали и в других городах, все они были независимы от официально спонсируемого Социалистического союза польских студентов. 14
 
Когда 16 октября 1978 года по всей Польше зазвонили церковные колокола и улицы заполнились возбужденными толпами, празднующими избрание Войтылы папой, Политбюро польской объединённой рабочей партии, ПОРП отреагировало на это с изумлением и тревогой. Публично Политбюро, ходя и неохотно, но вынужденно было присоединиться к настроению народного ликования и направило в Ватикан длинную поздравительную телеграмму, выражавшую лицемерную радость по поводу того, что впервые “сын польского народа… восседает на папском престоле”. Однако, что особенно беспокоило КГБ, так это свидетельства того, что среди многих членов ПОРП, даже среди некоторых высокопоставленных чиновников, радость была искренней. 15 Помимо официальных отчетов о польском народном ликовании, сотрудники КГБ в Варшаве также неофициально передавали своим коллегам в Центре некоторые политические шутки, циркулировавшие сразу после избрания Иоанна Павла II. Говорили, что белый дым из трубы Ватикана, традиционно используемый для сигнализации об избрании Папы, в данном случае сменился красным дымом потому что Войтыла сжег свой партийный билет. Согласно другому сатирическому рассказу, новый Папа тайно посетил министра внутренних дел Польши, который отвечал за SB, и объявил после избрания: “Товарищ министр! Ваши важные указания выполнены!” 16
Через два дня после выборов Аристов, советский посол, сообщил в Москву более серьезные сведения:
Руководство Польской Народной Республики считает, что опасность перехода Войтылы в Ватикан заключается в том, что теперь будет явно труднее использовать Ватикан в качестве сдерживающего влияния на польский епископат в его отношениях с государством. Католическая церковь теперь будет прилагать еще больше усилий для укрепления своих позиций и повышения своей роли в общественно-политической жизни страны. В то же время наши друзья считают, что отъезд Войтылы из страны имеет и положительную сторону, поскольку реакционная часть епископата лишилась своего лидера – человека, который имел отличные шансы стать предстоятелем Польской католической церкви.
Аристов критиковал польское политбюро за то, что оно подрывает свою способность противостоять будущим требованиям Церкви своей прошлой слабостью в разрешении строительства новых церквей, рукоположения большего числа священников и увеличения тиражей католических изданий. 17
На момент избрания Войтылы Польша, вероятно, была самой католической страной в мире. По оценкам КГБ, 90 процентов населения были католиками. 18 С 569 рукоположениями в 1978 году Польша имела самое высокое соотношение призваний священников и населения в мире. Всего в Польше было 19 193 священника и 5 325 студентов семинарий. 19 По некоторым тревожным оценкам КГБ, эти цифры были еще выше. 20 В течение следующих нескольких лет продолжался устойчивый рост религиозной практики. Согласно секретному исследованию, распространенному в центральном комитете ПОРП, “это явление особенно остро проявилось среди интеллигенции, особенно среди лиц с высшим образованием”. В 1978 году сообщалось, что 25 процентов людей с высшим образованием молились  дома, а к 1983 году эта цифра возросла до 50 процентов. Исследование центрального комитета правдоподобно объяснило этот рост “социально-политическим кризисом” и влиянием польского Папы. 21 Даже многие польские партийные чиновники испытывали благоговение перед интенсивной, мистической духовностью Войтылы. Они сообщали в Москву, что он часто проводил в молитве по шесть-восемь часов в день. Войдя в его личную часовню, помощники иногда находили его неподвижно лежащим на мраморном полу с вытянутыми в форме креста руками. 22
КГБ в частном порядке осудил некоторые из первых действий Иоанна Павла II в Ватикане как “антисоветские жесты”. Среди них было его распоряжение на следующий день после избрания, чтобы красная цукетто – кардинальская тюбетейка, которую он надел на папском конклаве, была доставлена в Литву двумя священниками из Краковского архидиоцеза и возложена на алтарь костела Девы Милосердия в Вильнюсе. 23 Однако больше всего в первые недели нового понтификата Центр беспокоила очевидная решимость Папы дать Ватикану главный голос в мировых делах. Хотя Иоанна Павла II волновали самые разные проблемы миротворчества и прав человека во всем мире, его главным приоритетом была ситуация в Польше и Восточной Европе. 24 Центр с особым подозрением отнесся к назначению Папой уроженца Литвы Андриса Бакиса одним из его главных советников по отношениям Ватикана с советским блоком. Отец Бакиса до войны служил послом независимой Литвы в Париже, и считалось, что сам Бакис следует той же “буржуазной” традиции. Его назначение, по мнению Центра, было еще одним “антисоветским жестом”. 25 5 ноября Папа совершил свой первый официальный визит за пределы Ватикана в Ассизи, город святого Франциска, покровителя Италии. Голос из толпы призвал его помнить о Восточной Европе: “Не забывайте Церковь молчания!”. “Это уже не Церковь молчания, – ответил Иоанн Павел II, – потому что она говорит моим голосом”. 26
Среди нелегалов, направленных в рамках операции ПРОГРЕСС в Польшу после избрания Войтылы, был Олег Петрович Бурьен (кодовое имя ДЕРЕВЛЕВ), который выдавал себя за представителя фирмы канадских издателей. ДЕРЕВЛЕВ утверждал, что собирает материалы о польских миссионерах на Дальнем Востоке, и использовал это как предлог для связи с рядом видных церковных деятелей, большинство из которых рекомендовали его другим. В случае ареста полицией или SB ему было сказано твердо придерживаться своей легенды и настаивать на том, что он является гражданином Канады. Однако в случае реальной необходимости ему было велено обратиться к полковнику SB Яну Словиковскому, который, судя по всему, выступал в качестве контактного лица для агентов КГБ, оказавшихся в затруднительном положении с польскими властями. Среди наиболее ценных контактов ДЕРЕВЛЕВА был один из самых близких друзей Папы Римского, отец Юзеф Тишнер, философ, который помог ему основать Папскую теологическую академию в Кракове. 27 Тишнер был частым гостем в Риме и одним из тех, кого Иоанн Павел II выбирал для восстановления духа, когда чувствовал себя запертым в Ватикане. 28
Одним из главных стремлений Иоанна Павла II в первый год его понтификата было возвращение в Польшу. В начале 1979 года Брежнев, ужаснувшись тому, что Политбюро ПОРП готово рассмотреть вопрос о папском визите, позвонил Гереку, чтобы попытаться отговорить его. “Как я могу не принять польского папу, – ответил Герек, – когда большинство моих соотечественников – католики?”. Абсурд, Брежнев призвал его убедить Папу в дипломатической болезни: “Скажите Папе – он мудрый человек – что он может публично объявить, что не может приехать, потому что заболел”. Когда Герек не увидел смысла в этом странном предложении, Брежнев сердито сказал ему: “Гомулка был лучшим коммунистом [чем вы], потому что он не принял [Папу] Павла VI в Польше, и ничего ужасного не произошло!”. Разговор закончился тем, что Брежнев сказал: “Ну, делайте, что хотите, лишь бы вы и ваша партия потом не жалели об этом”, – после чего Брежнев положил трубку. 29
 
2 июня 1979 года более миллиона поляков собрались на дороге в аэропорт, на варшавской площади Победы и в Старом городе, восстановленном из руин после Второй мировой войны, чтобы приветствовать Иоанна Павла II во время его эмоционального возвращения на родину. В течение следующих девяти дней не менее десяти миллионов человек пришли увидеть и услышать его; большинство из оставшихся двадцати пяти миллионов наблюдали его триумфальное продвижение по Польше по телевидению. В конце визита, когда Папа прощался со своим родным городом Краковом, где, по его словам, “каждый камень и кирпич дорог мне”, мужчины и женщины безудержно рыдали на улицах. Контраст между политическим банкротством коммунистического режима и моральным авторитетом католической церкви был очевиден для всех.
Папский визит, докладывал Центр Политбюро, оправдал самые худшие ожидания. 30 Многие члены польской партии, столкнувшись с “идеологической подрывной деятельностью” Папы против коммунистического режима, почувствовали, что идеологическая битва проиграна. Во время визита миссия КГБ в Варшаве даже считала возможным, что боевики КОR и антикоммунистические рабочие в Кракове могут попытаться перехватить власть у партии. Также была проведена экстренная подготовка к эвакуации советского торгового представительства в Катовице, которое возглавлял сотрудник КГБ, в Чехословакию. 31 В Центре считали, что Иоанн Павел II поставил своей целью бросить вызов основам всего советского блока. В одном из отчетов КГБ подчеркивалось, что он неоднократно называл себя не только “польским папой”, но и, еще чаще, “славянским папой”. 32 В своих проповедях он вспоминал одно за другим крещение народов Восточной Европы: поляков, хорватов, словенцев, болгар, моравов, словаков, чехов, сербов, русских и литовцев:
Папа Иоанн Павел II, славянин, сын польского народа, чувствует, как глубоко он укоренен в почве истории… Он приехал сюда, чтобы говорить перед всей Церковью, перед Европой и миром об этих забытых нациях и народах”. 33
В документе Политбюро делается вывод, что Ватикан начал “идеологическую борьбу против социалистических стран”. После избрания Иоанна Павла II папская политика в отношении католических регионов Советского Союза – особенно в Украине, Литве, Латвии и Белоруссии – стала “более агрессивной” и пособничала “нелояльным священникам”. 13 ноября секретариат ЦК утвердил “Решение о противодействии политике Ватикана в отношении социалистических государств” из шести пунктов, подготовленное подкомитетом, в который входили Андропов и заместитель председателя КГБ Виктор Чебриков. КГБ было поручено организовать пропагандистские кампании в советском блоке, “чтобы показать, что политика Ватикана идет вразрез с жизнью католической церкви”, и начать активные действия на Западе, “чтобы показать, что руководство нового Папы Иоанна Павла II опасно для католической церкви”. 34
Одним из главных приоритетов зарубежных операций SB было создание агентурной сети среди поляков в Риме и Ватикане. 16 июня 1980 года представительство КГБ в Варшаве доложило в Центр:
Наши друзья [SB] имеют в своем распоряжении серьезные оперативные позиции [т.е. агентов] в Ватикане, которые позволяют им иметь прямой доступ к Папе и римской пастве. Помимо опытных агентов, к которым Иоанн Павел II лично хорошо относится и которые могут в любое время получить у него аудиенцию, наши друзья имеют агентурные активы среди лидеров католического студенчества, которые находятся в постоянном контакте с ватиканскими кругами и имеют возможности в Радио Ватикана и секретариате Папы”.
В ответ Центр предложил серию “совместных долгосрочных операций” КГБ/СБ со следующими целями: – Влиять на Папу Римского в направлении активной поддержки идеи международной разрядки [в понимании Москвы], мирного сосуществования и сотрудничества между государствами, а также оказывать благоприятное влияние на политику Ватикана по отдельным международным проблемам;
– Усилить разногласия между Ватиканом и США, Израилем и другими странами;
– Способствовать усилению внутренних разногласий внутри Ватикана;
– Изучать, разрабатывать и проводить операции по срыву планов Ватикана по укреплению церквей и религиозного учения в социалистических странах;
– Использовать активы КГБ в Русской православной церкви, Грузинской и Армяно-григорианской церквях; разработать и провести активные мероприятия по противодействию расширению контактов между этими церквями и Ватиканом;
– определить каналы, через которые Польская Церковь усиливает свое влияние и активизирует работу Церкви в Советском Союзе.
Однако из-за стремления польского Политбюро избежать конфронтации с католической церковью Центр не возлагал больших надежд на то, чего могут достичь совместные операции КГБ и SB:
По нашему мнению, пока наши друзья [SB] будут опасаться повредить развитию отношений между Польской Народной Республикой и Ватиканом, между государством и церковью, они не проявят большой инициативы в осуществлении предлагаемых нами мер. Сотрудникам нашего Центра и представительства [КГБ] в Варшаве придется проявить определенный такт и гибкость, чтобы найти пути решения стоящей перед ними задачи. 35
 
Опасения Москвы, что у польского политбюро не хватит духу противостоять вызову своей власти, усилились после его явной капитуляции перед недовольством рабочего класса. Внезапное повышение цен на продукты питания летом 1980 года вызвало волну забастовок, которая привела к возникновению профсоюзного движения “Солидарность” под харизматическим руководством доселе неизвестного 37-летнего электрика из Гданьска Леха Валенсы (фото). Министерство внутренних дел сообщило в представительство КГБ в Варшаве о создании оперативного центра во главе с заместителем министра Стачурой, который руководил операциями полиции и СБ против забастовщиков, отслеживал ситуацию и составлял ежедневные отчеты. Судя по докладу, направленному в Москву, Центр был весьма доволен собственной работой: “Оперативный состав проявил высокую степень добросовестности и дисциплины, понимание своих обязанностей; введена боевая готовность; отменены отпуска; введена круглосуточная работа”. Не заявляя о “полном успехе”, оперативный центр утверждал, что ограничил масштаб забастовочного движения, “ликвидировав” их печатные станки и прервав связь между протестующими в разных частях страны. Кроме того, “попытки антисоциалистических сил установить контакты с художественной, научной и культурной интеллигенцией, чтобы заручиться их поддержкой требований забастовщиков, были пресечены”. 36
Реальность, однако, была несколько иной. Забастовщикам удалось создать межзаводские забастовочные комитеты для координации протеста, а диссидентствующая интеллигенция сыграла важную роль в их консультировании. Итоговое заключение миссии КГБ в Варшаве резко контрастировало с попытками МВД защитить свою деятельность. СБ, сообщало оно, “вовремя не распознал ни степень опасности, ни скрытое недовольство рабочего класса”. А когда началось забастовочное движение, и СБ, и милиция оказались не в состоянии его контролировать:
Вина за это лежит в основном на руководстве МВД, в частности на министре Ковальчике и его заместителе Стачуре. . . Когда забастовки усилились в прибрежном регионе, Ковальчик просто потерял голову…”. По мнению миссии КГБ, настало время заменить Ковальчика и Стачуру другими офицерами”. 37
24 августа Аристов отправил в Москву тревожную новость о том, что заместитель премьер-министра Мечислав Ягельский ведет переговоры с Валенсой и лидерами забастовки. 38 На следующий день советское Политбюро создало комиссию во главе с Сусловым, своим главным идеологом, для мониторинга польского кризиса и выработки предложений по его преодолению. 39 27 августа по инициативе Папы Римского польские епископы одобрили документ, в котором прямо утверждалось “право на независимость как организаций, представляющих рабочих, так и организаций самоуправления”. Будучи уверенным в поддержке Папы, Валенса теперь был убежден, что у правительства нет иного выбора, кроме как уступить. 40
Польское правительство в частном порядке согласилось. 27 августа ведущие члены польского Политбюро встретились с Аристовым, чтобы попытаться убедить его в том, что частичный распад ПОРП и враждебное отношение к ней большей части польского народа создали “новую ситуацию:”
Мы должны сделать шаг назад, чтобы не упасть в пропасть, и договориться о создании самоуправляемых профсоюзов. У нас нет других политических средств для нормализации ситуации, а применить силу невозможно. Организовав [тактическое] отступление, мы сможем перегруппировать силы партии и подготовиться к наступательным действиям.
Поляки делали вид для проформы что хотят узнать “мнение товарища Брежнева”, признав, что свободные от партийного контроля профсоюзы – это “не просто польский вопрос, а вопрос, затрагивающий интересы всего социалистического сообщества”. 41 В действительности, однако, все альтернативы легализации “Солидарности” были уже исключены. Гданьское соглашение от 31 августа, которое признавало “создание свободных профсоюзов как подлинного представительства рабочего класса”, содержало ряд беспрецедентных политических уступок, начиная от права на забастовку и заканчивая соглашением о трансляции мессы каждое воскресенье по государственному радио. Валенса подписал соглашение перед телевизионными камерами огромной, аляповато раскрашенной ручкой, которую он решительно достал из верхнего кармана. На ручке, выпущенной в качестве сувенира по случаю папского визита, был изображен портрет Иоанна Павла II. 42
Примечания к Главе двадцать девятой – Польский Папа и подъем солидарности
  1. к-19, 515.
  2. См. главу 16.
  3. к-19, 516.
  4. Об арестах см. Карпинский, Польша с 1944 г., стр. 196-7.
  5. Позже Цивинский зачитал речь Валенсы о присуждении Нобелевской премии мира 1983 года на церемонии в Осло, на которой Валенса не смог присутствовать.
  6. к-19, 516.
  7. Бернштейн и Полити, His Holiness (Его Святейшество), с. 126.
  8. См. главу 16.
  9. к-19, 429. Конечно, нельзя винить Бардецкого в том, что он принял среди своих западных посетителей двух мужчин, которых он никак не мог идентифицировать как нелегалов КГБ.
  10. к-19, 516.
  11. Бернштейн и Полити, Его Святейшество, с. 127.
  12. Шульц, Папа Иоанн Павел II, стр. 264.
  13. к-19, 516.
  14. Карпинский, Польша с 1944 г., стр. 200-1.
  15. к-19, 473.
  16. к-1, 45.
  17. к-19, 515.
  18. к-19, 506.
  19. Шульц, Папа Иоанн Павел II, стр. 289.
  20. В 1982 году КГБ утверждал, что в Польше было 26 000 католических священников (k-19, 506).
  21. Шульц, Папа Иоанн Павел II, стр. 403.
  22. Бернштейн и Полити, Его Святейшество, с. 321.
  23. к-1, 11.
  24. Шульц, Папа Иоанн Павел II, стр. 285.
  25. к-1, 11.
  26. Бернштейн и Полити, Его Святейшество, с. 184.
  27. т. 8, гл. 8; т. 8, пр. 3. Тишнера, конечно, нельзя ни в коей мере обвинять в том, что он принял среди своих западных посетителей явно хорошо рекомендованного канадского издателя, ищущего его помощи в написании книги о польских миссионерах, которого не было никакой возможности идентифицировать в качестве КГБ нелегала. .
  28. Бернштейн и Полити, Его Святейшество, с. 373.
  29. Шульц, Папа Иоанн Павел II, с. 299; Бернштейн и Полити, Его Святейшество, стр. 191.
  30. к-20, 208.
  31. к-20, 163.
  32. к-20, 211.
  33. Бернштейн и Полити, Его Святейшество, стр. 217-18.
  34. Шульц, Папа Иоанн Павел II, стр. 310–12; Бернштейн и Полити, Его Святейшество, стр. 308.
  35. к-1, 19.
  36. к-20, 245.
  37. к-20, 245.
  38. к-20, 220.
  39. Крамер (ред.), Declassified Soviet Documents on the Polish Crisis (Рассекреченные советские документы о польском кризисе), с. 116.
  40. Бернштейн и Полити, Его Святейшество, с. 246.
  41. к-20, 221.
  42. Бернштейн и Полити, Его Святейшество, с. 246.