Архив Митрохина. Гл. 21. РЭР в Холодную войну

Глава двадцать первая. Радиоэлектронная разведка (РЭР) в эпоху Холодной войны.

Один из самых больших пробелов в истории разведывательных операций холодной войны и международных отношений на Востоке и Западе касается роли радиоэлектронной разведки – РЭР (в английской транскрипции «сигнальной разведки – Signal Intelligence» (SIGINT) – прим. перев). Роль разведданных УЛЬТРА, полученных британскими и американскими шифровальщиками, в ускорении победы над Германией и Японией во время Второй мировой войны сегодня хорошо известна. Исследования послевоенной РЭР, напротив, едва начались. За исключением расшифровок ВЕНОНЫ, содержащих в основном советские сообщения военного времени, британские и американские архивы этой разведки за период холодной войны остаются полностью закрытыми. Однако другие рассекреченные файлы показывают, что её данные оказывали порой сильное влияние на британскую и американскую политику.

Внутренняя история ЦРУ говорит о том, что во время Корейской войны РЭР стала “критически важным источником информации”. Во время Суэцкого кризиса 1956 года министр иностранных дел Великобритании Селвин Ллойд в письме поздравил генерального директора британского агентства РЭР, Центра правительственной связи (ЦПС) или GCHQ – Government Communications Headquarters, с “количеством” и “совершенством исполнения” подготовленных им дешифровок по Ближнему Востоку и отметил, “насколько ценными” они оказались. 1 В 1992 году, после окончания холодной войны, президент Джордж Буш назвал РЭР “главным фактором” своей внешней политики. 2
Как в Великобритании, так и в США операции этого вида разведки во времена холодной войны контролировались одним агентством. Советская РЭР была более раздробленной. ГРУ отвечало за перехват и расшифровку военных сообщений, а КГБ – за дипломатический и прочий гражданский документооборот. Попытка объединить операции двух ведомств в области РЭР в начале холодной войны оказалась недолговечной. До конца 1960-х годов за РЭР, шифры и связь КГБ в основном отвечало Восьмое главное управление. 3 Объем её данных, поставляемый советскому руководству, был очень велик. В годовом отчете КГБ, направленном Хрущеву в начале 1961 года, говорится, что в течение 1960 года Восьмое главное управление расшифровало 209 000 дипломатических телеграмм, отправленных представителями 51 государства. Не менее 133 200 из этих перехватов были переданы в Центральный Комитет (главным образом, несомненно, в его международный отдел). 4 К 1967 году КГБ смог расшифровать 152 системы шифров, используемых в общей сложности 72 государствами. 5 Хотя текст всех этих дешифровок остается недоступным и хранится в архивах Восьмого и Шестнадцатого управлений, файлы ПГУ и другие источники содержат важную информацию об операциях КГБ в области РЭР и некоторых достигнутых ими результатах. Впечатляющий вклад в эти операции внесли как резидентуры ПГУ за рубежом, так и Второе главное управление (ВГУ) в Советском Союзе.
 
Дэвид Кан (фото), ведущий западный историк по РЭР, с полным основанием заключает, что, судя по имеющимся данным, “жучки” и проникновение агентов внесли больший вклад в успехи советской РЭР в годы холодной войны, чем криптоанализ. 6 У ВГУ была давняя традиция прослушивания московских посольств. В течение более тридцати лет после установления советско-американских дипломатических отношений в 1933 году посольство США было одной из самых успешных целей. Электрик, находившийся в штате ВМФ США, который провел первую электронную проверку посольства в 1944 году, обнаружил 120 скрытых микрофонов. Какое-то время, по словам одного из сотрудников посольства, их “продолжали находить в ножках всех новых столов и стульев, которые поставлялись в посольство, в штукатурке стен, везде и всюду”. 7 Похоже, что у работников посольства притупилось ощущение опасности из-за того, что в первые годы холодной войны в здании не находили жучков. В действительности, оно оставалось весьма уязвимым для все более изощренного советского электронного подслушивания по крайней мере до середины 1960-х годов.
В 1952 году новый американский посол Джордж Кеннан приказал провести тщательный обыск как в посольстве, так и в своей собственной резиденции. Эксперты по безопасности, присланные из Вашингтона, попросили его продиктовать текст старой дипломатической депеши в его кабинете, чтобы помочь им обнаружить любое прослушивающее устройство с голосовым активириванием.
 
Пока он продолжал диктовать, один из экспертов вдруг начал крушить стену за деревянной копией Большой печати Соединенных Штатов. Не найдя ничего в стене, он ударил молотком по самой печати и с триумфом извлек из нее жучок в форме карандаша, который передавал каждое слово Кеннана (и, несомненно, предыдущих послов) на советские подслушивающие устройства. На следующее утро Кеннан отметил “свежее помрачнение лиц” советских охранников и сотрудников посольства: “Атмосфера гнева и враждебности была настолько плотной, что ее можно было резать ножом”. 8
В 1953 году начались работы по строительству нового посольства США на улице Чайковского. Во время его строительства сотрудники американской службы безопасности каждый день дежурили на стройке, чтобы предотвратить установку подслушивающих устройств, особенно на двух верхних этажах, где должны были располагаться отделение ЦРУ, офис посла и шифровальные комнаты. Однако дневное дежурство было малоэффективным, поскольку ночью охрана снималась, что давало сотрудникам КГБ широкие возможности для установки прослушивающих устройств.
 
Чарльз “Чип” Болен (фото), сменивший Кеннана на посту посла, позже обвинил в этом странном решении оставить новое посольство без охраны на ночь “беспечность” (предположительно, свою собственную) и желание “сэкономить деньги”. 9
“Неосторожность” в вопросах безопасности была уже традицией посольства.
Во время жаркой дискуссии с послом США Фоем Колером в 1962 году Хрущев, к ужасу КГБ, дал понять, что он знает, что посол лично выступал против поставок стальных труб западного производства для строительства газопроводов в Советском Союзе. 10
 
Хотя Колер (фото), вероятно, догадался, что Хрущев знал содержание некоторых его телеграмм в Вашингтон, он, похоже, не осознавал, что эта информация была получена в результате прослушивания его собственного посольства. Однако в 1964 году, действуя на основании разведданных, полученных от перебежчика из КГБ Юрия Носенко, посольство обнаружило в стенах за радиаторами отопления более сорока жучков, спрятанных в бамбуковых трубках для защиты от металлоискателей. 11 Примечательно, что в большинстве исследований американо-советских отношений не учитывается почти непрерывная утечка дипломатических секретов из московского посольства США на протяжении более чем тридцати лет.
С 1960-Х ГОДОВ КГБ добился успехов и в прослушивании американских и британских посольств в странах третьего мира, а также разведывательных станций, которым посольства давали дипломатическое прикрытие. За установку подслушивающих устройств на объектах за пределами Советского Союза отвечало Управление оперативно-технического обеспечения (УОТО) ПГУ (также известное как Четырнадцатый отдел), офицеры которого в резидентурах выполняли широкий круг обязанностей, включая предоставление оборудования для тайного фотографирования секретных документов, радиосвязь на малые расстояния и изготовление невинных на первый взгляд предметов (таких как щетки для волос и баночки с кремом для бритья), которые могли быть использованы для сокрытия фотопленки и другой шпионской атрибутики. Каждое из подслушивающих устройств, часто с дистанционным управлением, строилось индивидуально, чтобы облегчить маскировку в районе цели, который всегда тщательно разведывался заранее. Устройства устанавливались либо оперативными сотрудниками ПГУ, либо местными агентами, работавшими уборщиками, электриками, сантехниками, мебельщиками и техниками телефонных компаний. 12
 
Одна из самых успешных операций ПГУ по подслушиванию британских объектов была направлена против главной станции СИС на Ближнем Востоке, которая располагалась в здании британского посольства в Бейруте (кодовое название OВРАГ – совр. снимок выше). 13 В начале 1960-х годов ливанская горничная в посольстве, Элизабет Агасапет Казарян, была замечена «искателем талантов» епископом армянской православной церкви под кодовым именем ОЛАФ, который был завербован в качестве советского агента в 1947 году. 14 В 1964 году Казарян сама была завербована как агент ЗОЛУШКА. 15 К январю 1966 года она успешно установила радиомикрофон (СТЕРЕО-1) в офисе посла, сэра Дерека Ричеса. 4 февраля ЗОЛУШКА сумела спрятать еще один радиомикрофон (СТЕРЕО-2) размером со спичечный коробок за столом главы СИС Питера Лунна (кодовое имя ФЕНИКС), работавшего под дипломатическим прикрытием в качестве первого секретаря посольства. 16
 
О биографии и карьере Лунна (фото) Центру рассказал его бывший коллега Ким Филби, который работал в Бейруте в качестве журналиста и агента СИС с 1956 года до своей перебежки в Москву в 1963 году, вскоре после того, как СИС получила доказательства его предательства. 17 Лунн был одним из ведущих британских лыжников; он был капитаном британской команды на зимних Олимпийских играх 1936 года и автором ряда известных руководств по лыжному спорту. 18 Он и Филби пришли в СИС почти в один и тот же момент в 1941 году. 19 После своего бегства Филби сообщил КГБ, что Лунн был награжден орденом Святых Михаила и Георгия (CMG – The Most Distinguished Order of St. Michael and St. George), высшей наградой, которую в то время получал любой сотрудник СИС, кроме главы службы) за успехи в планировании и эксплуатации 500-метрового туннеля под Восточным Берлином, который в 1955-56 годах прослушивал советские и восточногерманские телефонные линии. Центр даже восхищался профессионализмом Лунна и его спокойной, уверенной в себе манерой поведения. Согласно отчету об операции “РУБИН” в 1967 году:
У Питера Лунна много агентов, которые собирают информацию о спецслужбах социалистических стран и их представителях на Ближнем Востоке, о деятельности спецслужбы Объединенной Арабской Республики [недолговечный союз Египта и Сирии], о нефтяной политике (через неустойчивую агентурную сеть), об отношениях между арабскими странами и СССР и осуществляют подготовку офицеров египетской разведки. В своей агентурной работе Лунн проявляет осторожность, демонстрирует опытность, придает большое значение безопасности при агентурных контактах. С теми агентами, которые не знали, что Лунн работает под прикрытием посольства, он пользовался вымышленным именем Джозеф и встречался либо на конспиративных рандеву, либо на квартире своего секретаря… Для встреч с агентами, лично известными Лунну, он использовал свою квартиру или служебные помещения в городе. Лунн требователен, стремится ставить перед своими агентами конкретные задачи и добиваться их четкого выполнения. Он очень экономен при выплате вознаграждений своим агентам, строго придерживается правила, что, во-первых, платить за информацию нужно только тогда, когда ее невозможно получить без оплаты, и, во-вторых, платить нужно только за ту информацию, которую можно активно использовать.
 
Единственным серьезным недостатком Лунна, по мнению Центра, было его вольное отношение к безопасности станции. Сотрудники КГБ подслушали, как один из его подчиненных предложил дополнительные меры безопасности.
Они, должно быть, испытали облегчение, услышав ответ Лунна, что никаких дополнительных мер не требуется.
Прослушивание офиса начальника станции в Бейруте под кодовым названием “Операция РУБИН” продолжалось в течение трех с половиной лет после того, как Лунн был отозван на работу в штаб-квартиру СИС в ноябре 1967 года. 20
 
Заместитель начальника ПГУ Михаил Степанович Цымбал (фото) доложил Андропову в 1967 году, что в ходе операции “РУБИН” было выявлено более пятидесяти британских агентов на Ближнем Востоке и в Европе: “Наибольший интерес представляет выявление агентурной группы СИС, состоящей из курьера и двух агентов в высших правительственных кругах Ирака”.
Также утверждалось, что у СИС есть “важный агент” в Египте, “имеющий доступ к президенту Насеру”, и “суб-источники”, включающие министра иностранных дел одной ближневосточной страны и начальника штаба армии другой. 21
Операция “РУБИН” также показала, что СИС проникла в Ливанскую коммунистическую партию. Ее самым важным агентом был адвокат, который был членом политбюро партии и личным другом ее генерального секретаря Николя Чауи (фото ниже).
 
27 сентября 1967 года Центр проинформировал советское Политбюро о том, что, помимо информирования СИС о делах Ливанской коммунистической партии, адвокат предоставил разведданные о контактах между руководством партии и уходящим в отставку советским послом, а также о советском участии в делах ливанского и сирийского мирных движений и Каирской мирной конференции. Однако Центр не захотел предупредить Чауи о том, что один из его ближайших помощников является агентом СИС, вероятно, опасаясь, что тот вступит в конфронтацию с агентом, который, в свою очередь, предупредит СИС о проникновении в ее операции.
В 1971 году, через год после того, как СИС обнаружила прослушивание своей станции в Бейруте, советское Политбюро дало разрешение на инструктаж Чауи во время его визита в Москву.
 
На встрече в международном отделе КПСС 25 декабря Павел Ефимович Недосекин (фото), старший сотрудник ПГУ, сообщил Чауи, что адвокат рассматривается СИС как “один из очень ценных агентов” и передал  службе секретную информацию о Ливанской коммунистической партии и двух важнейших советских подставных организациях – Всемирном совете мира и Афро-Азиатском комитете солидарности. Несомненно, несколько шокированный, Чауи признал, что еще в 1949 году он получил сообщение о конфиденциальной встрече адвоката с британским консулом; он добавил, что с 1968 года адвокат дважды был в Лондоне, якобы для лечения катаракты. Чауи признал, что у него нет разведывательного отдела, способного защитить безопасность партии, и пообещал принять немедленные меры для его создания. 22
Среди других неприятных открытий операции “РУБИН” было обнаружение того, что СИС удалось внедрить шесть агентов в КГБ, ГРУ и чехословацкую StB. Самым важным, по-видимому, был ШАУН, владелец рекламного бюро в Дамаске, который, как выяснилось, был двойным агентом, управляемым заместителем Лунна, БАРИТОНОМ. Оценка ущерба, проведенная Центром, показала, что ШАУН скомпрометировал ряд операций КГБ, в которых он принимал участие, в том числе вербовку испанского шифровальщика ГОМЕСА (арестованного после возвращения в Испанию); попытку вербовки неустановленного сотрудника посольства Западной Германии в Дамаске; контакты между советским военным атташе и начальником сирийского генштаба. ШАУН также сообщил СИС о романе между резидентом КГБ в Дамаске и женой советского врача. Андропов был коротко проинформирован о том, что “были приняты меры по нейтрализации последствий предательства ШАУНА”. 23
В январе 1967 года ЗОЛУШКЕ также удалось установить “жучок” в кабинете БАРИТОНА на станции СИС в Бейруте. Было установлено, что помимо руководства ШАУНОМ он имел шестнадцать агентов в Ливанской коммунистической партии и других левых организациях. Подробное изучение сотрудников СИС в Ливане, Иордании, Сирии и других странах, выявленных благодаря прослушиванию бейрутской станции, позволило Центру сделать ряд общих выводов, которые, как ни удивительно, не были полностью осознаны им ранее. В отчете об операции РУБИН был сделан правильный вывод о том, что должности прикрытия, занимаемые сотрудниками СИС в британских посольствах, редко достигали уровня советника и никогда не были выше; большинство из них были первыми, вторыми или третьими секретарями и редко возглавляли какой-либо из основных отделов посольства, например, отдел торговли и информации. Сотрудники СИС не придерживались ежедневного дипломатического распорядка, проводили больше времени вне посольства, жили в худших условиях, ездили на более старых автомобилях и устраивали меньше больших приемов у себя дома, чем британские дипломаты, но имели более высокие надбавки за расходы и организовывали больше встреч в ресторанах и других общественных местах. Филби, несомненно, высказывал подобные соображения и раньше, но оперативники КГБ по-прежнему стремились получить от агентов и перебежчиков только подробную секретную информацию и не использовали их для пополнения общего представления о Западе. К концу 1960-х годов Филби, что неудивительно, находился в глубокой депрессии и сильно пил, будучи убежденным, что КГБ “не имеет ни малейшего представления” о том, как извлечь пользу из его огромного опыта. 24
В 1967 году ЗОЛУШКА была вознаграждена за свою работу в качестве агента КГБ тайным предоставлением советского гражданства. В течение следующих четырех лет она продолжала передавать секретные документы и другую разведывательную информацию из британского посольства и станции СИС в Бейруте. В 1971 году, после того как ее допросили по поводу обнаружения радиомикрофонов, ее спешно выслали в Советский Союз, поселили в Армении и назначили скромную пенсию в 120 рублей. В 1978 году, после того как КГБ Армении доложил в Центр, что пенсия недостаточна, Андропов утвердил ее увеличение до 180 рублей.
ВВИДУ ТЕСНОГО сотрудничества англо-американской разведки, подслушивание бейрутской станции СИС также давало сведения о ЦРУ. КГБ раскрыл планы совместной операции ЦРУ и СИС по прослушиванию бейрутского бюро “Новостей” и смог предотвратить ее. 25 В 1969 году резидентура КГБ приступила к операции, которая, как надеялись, позволит проникнуть в отделение ЦРУ (кодовое название ОМУТ) 26 так же успешно, как ЗОЛУШКА проникла в отделение СИС. По указанию КГБ один из его ливанских агентов, владелец гостиницы под кодовым именем МАРАТ, основал агентство по трудоустройству, предназначенное для привлечения горничных и домашней прислуги, которых можно было бы использовать в операциях против главного противника. Самым перспективным кандидатом в агентство была Мэри Матросян (кодовое имя ВЕРА), ливанская горничная из армянской семьи, проживавшей в Сирии. До 1967 года она работала в резиденции американского посла в Бейруте, но после начала шестидневной арабо-израильской войны укрылась с семьей в Сирии. По возвращении в Бейрут в 1969 году агентство МАРАТ нашло ей работу по дому в ряде американских дипломатических семей. ВЕРА была завербована МАРАТОМ под ложным флагом, чтобы предоставить информацию о своих работодателях и забрать документы из их домов. МАРАТ сказал ей, что эта информация была необходима лидерам армянской общины и церкви, чтобы держать их в курсе потенциальных угроз безопасности армянского народа. В 1971 году МАРАТ передал ее контролеру из бейрутской резидентуры, который выдавал себя за армянина. С помощью Веры (возможно, украдкой от неё) КГБ удалось установить прослушку в квартире сотрудника ЦРУ, на которого она работала. 27
В документах КГБ зафиксирован ряд других попыток КГБ установить “жучки” на станциях ЦРУ, но, похоже, ни одна из них не увенчалась таким успехом, как операция “РУБИН”.
 
Среди наиболее уязвимых посольств США было посольство в Конакри, столице Гвинеи. В одном из файлов, отмеченных Митрохиным, содержится краткое упоминание об успешном прослушивании квартиры американского дипломата в Конакри в 1965 году. 28 Гораздо более полные сведения о прослушке посольства в Конакри имеются в 1970-х годах, когда Африка к югу от Сахары впервые стала приоритетной областью как для советской внешней политики, так и для операций КГБ. 29
 
В декабре 1972 года гвинейскому сотруднику посольства, завербованному КГБ (под кодовыми именами РУМ и САНЧО), удалось установить радиоуправляемое подслушивающее устройство в кабинете посла Теренса Тодмана (фото), которого в мае 1975 года сменил Уильям Харроп. РУМУ-САНЧО было дано указание, что в случае обнаружения он должен был сообщить своим дознавателям, что за установку жучка ему заплатил китайский дипломат, чью визитную карточку он получил. Однако жучок (замененный в январе 1974 года на усовершенствованную версию) был так хорошо спрятан, что его не обнаружили во время трех ежегодных проверок безопасности посольства. Пост наблюдения КГБ, который записывал диктовки Тодмана и его разговоры с сотрудниками посольства и ЦРУ (операция РЕБУС), находился в квартире всего в тридцати метрах от офиса посла.
Жучок с голосовой активацией иногда срабатывал из-за привычки Тодмана напевать или весело насвистывать про себя. В целом, однако, операция РЕБУС предоставляла информацию, которую Центр считал “очень ценной в оперативном отношении”, о политике США в отношении африканских освободительных движений, а также об оценке Госдепартаментом советско-американских отношений и советской политики в Африке. Объем разведданных был настолько велик, что для их обработки из резидентуры КГБ в Аддис-Абебе были откомандированы два англоговорящих оперативных сотрудника – Анатолий Михайлович Железной и Юрий Ефимович Татузов. В июле 1975 года прослушиваемые разговоры в кабинете посла показали, что посольство знало об утечке информации из Вашингтона и обратилось в Госдепартамент за помощью в проверке безопасности посольства. Несмотря на сильное искушение удалить жучок, резидентура в Конакри решила не делать этого, опасаясь скомпрометировать РУМА-САНЧО. Согласно оценке ущерба, нанесенного КГБ, когда в сентябре был обнаружен жучок в кабинете посла, “подозрение полностью пало на гвинейские специальные [разведывательные] службы”. РУМ-САНЧО остался нераскрытым и продолжал служить в штате посольства. 30
 
Самой масштабной операцией КГБ по прослушиванию дипломатической миссии США в период поздней холодной войны было прослушивание нового восьмиэтажного здания советского посольства в Москве, строительство которого началось в 1979 году (фото).
В 1980 году перебежчик из Восьмого главного управления Виктор Шеймов (фото ниже предупредил ЦРУ, что “КГБ собирается превратить само здание в гигантскую систему датчиков, способных засечь практически все”.
 
Однако чиновники в Вашингтоне опрометчиво решили, что любой датчик, установленный КГБ, может быть обнаружен и удален до его использования. Пять лет спустя они обнаружили, что совершили дорогостоящую ошибку. Дальнейшее расследование выявило серию сложнейших жучков, встроенных в ткань здания, которые, по словам одного из членов комитета по иностранным делам Палаты представителей, превратили его в “восьмиэтажный микрофон, подключенный к Политбюро”. Стальные арматурные стержни, вмонтированные в бетон, должны были служить антеннами. Источник энергии под кодовым названием BATWING (крыло летучей мыши), который ЦРУ обнаружило встроенным в бетонную стену, по оценкам, мог проработать в течение века. Один американский чиновник в интервью газете Washington Post сказал: “Наши технические специалисты были поражены уровнем сложности. Один человек из ЦРУ сказал: “Такие вещи здесь пока существуют только на чертежных досках”. “Однако как для КГБ, так и для Госдепартамента операция закончилась дорогостоящим провалом. Новое здание посольства так и не было заселено. 31
БОЛЬШИНСТВО ОПЕРАЦИЙ подслушивания с помощью жучков, установленных в иностранных посольствах или зарубежных объектах, были краткосрочными и вряд ли продлились бы дольше нескольких лет. К концу 1960-х годов наиболее важные и долгосрочные операции ФКР по сбору РЭР-данных проводились специализированными постами в резидентурах в столицах иностранных государств, которые перехватывали местную телефонную и радиосвязь. Самый ранний такой пост перехвата, по-видимому, был создан в резидентуре в Мехико в 1963 году. Он получил кодовое название РАДАР и был нацелен на перехват коммуникаций посольства США и станции ЦРУ, но имел лишь ограниченный успех. 32 Самыми успешными из резидентур, созданных для перехвата сообщений главного противника, были те, что были созданы в самих Соединенных Штатах.
 
Первый, под кодовым названием ПОЧИН, начал свою работу в 1966 году на верхнем этаже советского посольства на Шестнадцатой улице в Вашингтоне (фото), в нескольких кварталах от Белого дома.
В 1967 году аналогичный пост под кодовым названием ПРОБА был создан нью-йоркской резидентурой.
В итоге в различных советских учреждениях в Вашингтоне и его окрестностях было пять постов перехвата ПОЧИН и четыре поста ПРОБА имелись в нью-йоркском регионе. 33
К 1970 году ПОЧИН-1 (в самом посольстве) и ПОЧИН-2 (в жилом комплексе посольства) преобразили сбор разведданных вашингтонской резидентурой. 34 По словам Олега Калугина, начальника (Бюро связи? -ПР “Линия”):
Мы могли подслушивать разговоры Пентагона, ФБР, Госдепартамента, Белого дома, местной полиции и множества других ведомств. Все эти сообщения транслировались по открытым, незащищенным каналам, но, тем не менее, по эфиру было передано удивительно много полезного материала. 35
Среди разведданных, которые произвели наибольшее впечатление на Центр, были секретные данные о проверке девяноста кандидатов на должности в первой администрации Никсона. В 1969-70 годах двадцать три перехвата с помощью ПОЧИНА были признаны достаточно важными, чтобы их показали ведущим членам Политбюро.
В тот же период ПРОБА-1 (в советской миссии при ООН) и ПРОБА-2 (на большой посольской “даче” в Глен Коув на Лонг Айленде) перехватывали дипломатический документооборот, отправляемый и получаемый миссиями ООН Аргентины, Бразилии, Канады, Франции, Португалии, Испании и Венесуэлы, а также некоторые военные депеши США и сообщения Радио Свобода и Радио Свободная Европа. Согласно файлам ПРОБА, разведданные, полученные в результате этих перехватов, получили “высокую оценку” как министра иностранных дел Громыко, так и советского представителя в ООН Якова Малика. 36
В ПРОВЕДЕНИИ РАДИОРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЙ КГБ против главного противника большую помощь оказал ряд агентов и перебежчиков – все они были “самоходами”, имевшими доступ к чрезвычайно секретным разведданным по американскому криптоанализу и шифровальным системам.
 
В 1960 году два сотрудника АНБ, Бернон Ф. Митчелл и Уильям Х. Мартин, которые годом ранее установили контакт с КГБ в Мехико, были переправлены ПГУ в Москву, где их продолжали допрашивать в течение нескольких лет. 37
В 1963 году старший сержант Джек Э. Данлэп (фото) покончил жизнь самоубийством после нескольких лет работы по контрабанде для ГРУ совершенно секретных документов из штаб-квартиры АНБ в Форт-Миде.
Незадолго до самоубийства Данлэпа в Москву прибыл другой перебежчик из АНБ, Виктор Норрис Гамильтон.
 
В 1965 году Роберт Липка, молодой военный клерк в АНБ, отвечавший за уничтожение особо секретных документов, начал передавать многие из них в КГБ. Липка – последний агент КГБ в АНБ, указанный в файлах, которые видел Митрохин. (Отставной сотрудник АНБ Рональд Пелтон, однако, предоставил ценные разведданные вашингтонской резидентуре в начале 1980-х годов). Вскоре после ухода Липки из АНБ в 1967 году старший уорент-офицер Джон Уокер, вахтенный офицер связи в штабе командующего подводными силами в Атлантике (COMSUBLANT), начал восемнадцатилетнюю карьеру агента КГБ, поставляя подробную информацию о военно-морских шифрах США. 38
 
В конце 1960-х годов и нью-йоркская, и вашингтонская резидентуры добились ряда других поразительных успехов в области РЭР. В конце 1969 года в рамках операции ПРЕССИНГ, проводимой нью-йоркской резидентурой, удалось спрятать радиопередатчики с дистанционным управлением в офисах ООН, используемых председателем Совета Безопасности. Устройства, спрятанные в деревянных досках, были закреплены под книжными шкафами и изготовлены из западных материалов, чтобы скрыть их советское происхождение. Одновременно в рамках операции КРАБ, которая почти наверняка должна была быть одобрена Политбюро, удалось установить подслушивающее устройство в секретариате генерального секретаря ООН У Тана (кодовое имя БРОД). Радиоуправляемое подслушивающее устройство было также спрятано в офисах миссии Ганы при ООН. 39
В 1969 году вашингтонской резидентуре удалось спрятать радиоуправляемое подслушивающее устройство с дистанционным управлением в зале заседаний сенатского комитета по международным отношениям. Устройство, опять же изготовленное из западных материалов, продолжало функционировать по меньшей мере четыре года. В феврале 1973 года из прессы в резидентуру поступила информация (возможно, недостоверная) о том, что на нижней стороне стола для прессы в зале заседаний Комитета по международным отношениям был обнаружен жучок. КГБ был озадачен этим сообщением, поскольку его собственное подслушивающее устройство было закреплено под сиденьем стула, а не под столом, и, как оказалось, функционировало нормально. Ожидая, что его жучок будет обнаружен, Служба А подготовила сообщение, в котором утверждалось, что он был установлен DGSE, французской службой внешней разведки. Однако, к удивлению КГБ, СМИ потеряли интерес к этому эпизоду, и никаких сообщений о жучке под стулом в прессе не появилось. 40
В НАЧАЛЕ 1968 ГОДА КГБ добился своего самого важного проникновения в британские операции РЭР с тех пор, как Джон Кэрнкросс проник в Блетчли-Парк в 1942 году.
 
Капрал Джеффри Артур Прайм, работавший в то время на станции РЭР Королевских военно-воздушных сил в Гатове в Западном Берлине, передал русскому офицеру на советском блокпосту сообщение с просьбой советской разведки установить с ним контакт. Записка Прайма была передана не в ПГУ, а в сравнительно скромное Третье управление КГБ, основной обязанностью которого было наблюдение и обеспечение безопасности советских вооруженных сил, но которому иногда удавалось проводить вербовку (обычно низкого уровня) среди служащих западных войск, расквартированных в Германии. Желая обойти более престижное ПГУ и записать себе в заслугу вербовку Прайма, сотрудник Третьего управления оставил ему сообщение с приглашением на встречу в Восточном Берлине в маленьком магнитном цилиндре, прикрепленном к двери его автомобиля. На последовавшей за этим встрече и на последующих рандеву Прайм согласился работать агентом КГБ, но объяснил, что его служба в КВВС должна была закончиться в августе 1968 года. По согласованию с сотрудниками Третьего отдела он успешно подал заявление на работу по обработке русских перехватов в ЦПС, британском агентстве РЭР.
Прайм был сексуальным и социальным неудачником, который винил во многих своих проблемах капиталистическую систему и, как он позже признал, развил “неуместный идеалистический взгляд на русский коммунизм”. Однако его контролеры умело с ним обращались. В сентябре 1968 года, перед тем как приступить к работе в ЦПС, Прайм провел неделю в комплексе КГБ в Карлсхорсте в пригороде Восточного Берлина, где его обучали радиопередаче, шифровальной связи, использованию микроточек, фотографированию документов с помощью камеры Minox и использованию закладок. Перед вылетом в Великобританию ему выдали портфель, в котором находился набор одноразовых шифровальных блокнотов, секретные письменные принадлежности и 400 фунтов стерлингов в банкнотах. Он продолжал работать в ЦПС в качестве советского агента в течение почти девяти лет, проводя большую часть своего времени за расшифровкой и переводом перехваченных сообщений. Среди разведданных, предоставленных Праймом в течение последнего года его работы в ЦПС в 1976-77 гг. были подробности британских успехов и неудач в дешифровке советского документооборота. Хотя коллег поражал его угрюмый вид, они объясняли это его несчастливым браком и неудачами в продвижении по службе. 41
Расширение операций РЭР КГБ в конце 1960-х годов привело к реорганизации Центра. До сих пор Восьмое управление КГБ занималось этим видом разведки, а также шифрами и связью.
 
Вероятно, в 1968 году Андропов создал новое Шестнадцатое управление во главе с Николаем Николаевичем Андреевым, которое специализировалось исключительно на РЭР. Его операции были из разряда самых строго засекреченных во всем КГБ. Шестнадцатое управление тесно сотрудничало с созданным примерно в то же время Шестнадцатым отделом ФКД, на который была возложена ответственность за резидентуры перехвата, операции по приобретению иностранных кодов и шифров с попытками проникновения в другие агентства РЭР. 43 15 мая 1970 года Андропов утвердил план создания постов радиоперехвата (некоторые уже функционировали) в пятнадцати резидентурах: Вашингтоне, Нью-Йорке, Монреале, Мехико, Токио, Пекине, Тегеране, Афинах, Риме, Париже, Бонне, Зальцбурге, Лондоне, Рейкьявике и Белграде. В течение 1971 года эти пятнадцать резидентур перехватили в общей сложности 62 000 дипломатических и военных шифрованных телеграмм из 60 стран, а также более 25 000 обычных текстовых сообщений. 44
Самыми важными постами перехвата, управляемыми Шестнадцатым департаментом при содействии персонала техподдержки, оставались вашингтонская станция ПОЧИН и нью-йоркская станция ПРОБА. Наиболее ярким достижением ПОЧИНА в 1970-х годах был перехват многих сообщений, которыми обменивались между Вашингтоном, через базу ВВС Эндрюс, и самолетами, на которых президент, госсекретарь и другие высокопоставленные члены администрации совершали зарубежные поездки.
 
АНТОН, один из оперативных сотрудников ПОЧИНА, был награжден орденом Красной Звезды за успех в перехвате американских сообщений во время визита Киссинджера в Лондон в июле 1974 года для переговоров с министром иностранных дел Великобритании (и будущим премьер-министром) Джеймсом Каллагэном. 45 Особый интерес Центра к этим перехватам, несомненно, объясняется тем, что главной целью визита Киссинджера было проинформировать Каллагэна о недавнем визите Никсона в Москву – его последней зарубежной поездке перед отставкой в разгар Уотергейтского скандала. 46 Вскоре после этого станциям ПРОБА удалось перехватить телефонные разговоры Киссинджера с Каллагеном и министром иностранных дел Турции, профессором Тураном Генешем, во время кризиса, вызванного вторжением Турции на Северный Кипр 21 июля. 47 Таким образом, КГБ смог следить за тем, как драматично, как позже вспоминал Киссинджер:
В ночь с 21 на 22 июля мы вынудили Турцию прекратить огонь, пригрозив ей, что мы переместим ядерное оружие [США] с передовых позиций – особенно туда, где оно может быть вовлечено в войну с Грецией. 48
Не все перехваченные разговоры Киссинджера касались государственных дел. В одном случае он разговаривал со своей невестой, Нэнси Магиннес, незадолго до их свадьбы в 1974 году. Согласно несколько отцензурированным воспоминаниям Калугина:
Он, очевидно, только что произнес речь и, в своей эгоистической манере, спросил ее, что она думает об этом. По сути, он говорил: “Как я выглядел? Вы действительно думаете, что я хорошо выступил?” Стенограмма показала, что Киссинджер был тщеславным и хвастливым человеком.
Из Москвы пришло сообщение, что Андропову “понравился перехваченный разговор”. Он с удовольствием хвастался перед коллегами из Политбюро, что КГБ смог подслушать интимные разговоры советника по национальной безопасности США. 49
ЗАМЫСЛОВАТЫЕ АНТЕННЫ на крышах советских миссий, постепенно оповестили западные агентства РЭР о наличии внутри них станций перехвата. 50 Киссинджер, вероятно, не зная, что КГБ получил доступ к его собственным коммуникациям, 15 августа 1975 года выразил протест послу Добрынину по поводу перехвата радио- и телефонных разговоров советским посольством. Центр подготовил жесткий ответ:
Желательно, чтобы при встрече с Киссинджером, если он вновь поднимет этот вопрос, советский посол заявил, что антенны, установленные на крыше советского посольства, используются на основе принципа [дипломатической] взаимности для обеспечения связи с Москвой, а также для приема общих радио- и телепередач. Эти антенны никоим образом не противоречат статусу посольства. Следует довести до сведения Государственного секретаря, что правительство США должно предотвратить установку оборудования, в том числе на зданиях, расположенных вблизи посольства, которое препятствовало бы нормальной работе радиостанции посольства СССР”. 51
Киссинджеру помешало продолжить свой протест знание того, что АНБ также руководило операциями РЭР из посольства США в Москве.
 
В 1971 году обозреватель Джек Андерсон сообщил в Washington Post, что посольству удалось перехватить микроволновую радио- и телефонную связь между большими черными лимузинами ЗИЛ членов Политбюро, которые разъезжали по Москве. 52 Киссинджер, однако, похоже, был искренне встревожен электронными контрмерами, предпринятыми для срыва операций РЭР, проводимых из московского посольства. В ноябре 1975 года он сообщил Добрынину, что, по его мнению, у американского посла Уолтера Стоссела развилась лейкемия в результате длительного воздействия электромагнитного излучения, направленного на посольство. По указанию из Москвы Добрынин ответил, что электромагнитное поле вокруг посольства не превышает советских санитарных норм. Добрынин утверждал, что во время правления Картера Госдепартамент в частном порядке сообщил ему, что в результате проведенного исследования был сделан вывод о том, что на самом деле нет никаких доказательств ущерба здоровью сотрудников посольства. 53
Протесты Киссинджера не смогли остановить продолжающееся расширение операций ПОЧИН и ПРОБА. Резюме и расшифровки перехватов ПОЧИН выросли с 2 600 страниц в 1975 году до 7 000 в 1976-м. За эти два года из вашингтонской резидентуры в Центр было передано 800 отчетов, основанных на перехватах.
 
Среди перехваченных в 1976 году сообщений на авиабазу Эндрюс и с нее были важные сообщения о визитах министра обороны Дональда Рамсфельда (фото выше) в Группу ядерного планирования НАТО в январе и июне и в штаб-квартиру вооруженных сил США в Европе в феврале, а также о встречах Киссинджера с лидерами Великобритании, Франции, Западной Германии и Южной Африки. 54 В 1977 году объем резюме и стенограмм ПОЧИН снова увеличился до более чем 10 500 страниц, 55 охватывая зарубежные визиты, среди прочих, вице-президента Уолтера Мондейла и государственного секретаря Сайруса Вэнса. 56 На протяжении большей части администрации Картера посты ПОЧИН также перехватывали значительное количество материалов Госдепартамента; КГБ вел картотеку на всех упомянутых в них чиновников. 57
Учитывая отсутствие у КГБ в Вашингтоне в 1970-е годы агентов высокого уровня, представляется вероятным, что ПОЧИН и другие операции РЭР были самым важным источником разведданных Центра о внешней и оборонной политике администраций Форда и Картера. Общий эффект от этих разведданных, вероятно, был благотворным – ограничить естественную предрасположенность Центра к теориям заговора об американской политике.
Например, во время кризиса 1979 года, вызванного протестами американцев по поводу присутствия советской “боевой бригады” на Кубе, перехваты ПОЧИН телефонных переговоров Пентагона и других сообщений позволили вашингтонской резидентуре заверить Москву, что у США нет планов военного вмешательства. 58
Однако наиболее важной разведывательной информацией, предоставленной станциями ПОЧИН в 1970-х и начале 1980-х годов, вероятно, была военная. Перехваченные данные содержали строго засекреченную информацию о ракетных системах Trident, MX, Pershing-2, Cruise и ракетах класса “земля-воздух”; самолетах F-15, F-16, F-18, B-52 и B-1; и системе раннего предупреждения AWACS. С 1973 года основным приоритетом нью-йоркских станций ПРОБА также стала научно-техническая разведка, особенно в военной области. Наиболее ярким успехом в оставшуюся часть десятилетия стал перехват факсимильной связи Брукхейвенской национальной лаборатории на Лонг-Айленде и ряда крупных компаний, среди которых Boeing, Fairchild, General Dynamics, Grumman, Hughes, IBM, Lockheed и Sperry Rand. Перехват факсов по военным проектам включал важные материалы по проектированию и разработке самолетов A-10, B-1, EF-111A и F-14, программы противоракетной обороны и системы противолодочной обороны. К 1976 году в районе Сан-Франциско действовал пост под кодовым названием ВЕСНА, который успешно перехватывал факсимильные и телефонные сообщения оборонных подрядчиков и других высокотехнологичных компаний на Западном побережье. 59
Резидентуры КГБ в Нью-Йорке, Вашингтоне и Сан-Франциско также имели посты радиоперехвата (под кодовыми названиями, соответственно, РАКЕТА, ЗЕФИР и РУБИН), которые отслеживали коммуникации ФБР (кодовое название ФИРМА), чтобы отслеживать систему наблюдения Бюро. В Нью-Йорке в 1970-х годах пост РАКЕТА постоянно отслеживал шесть коротковолновых каналов радиосвязи ФБР. 60 Подслушивающие быстро усвоили жаргон ФБР. Согласно отчету, хранящемуся в архивах КГБ:
Посты слежки ФБР и группы наблюдения общаются с помощью простых кодов, жаргонных выражений и заранее подготовленных фраз, которые легко расшифровываются оператором РАКЕТЫ. Разговоры между этими постами и группой наблюдения состоят из коротких диалогов, где пост сообщает группе номер цели и направление ее движения до перекрестка и далее. Ежедневный радиоперехват работы диспетчерского центра ФБР дает представление об оперативной обстановке и проведении операций Бюро в городе. Всякий раз, когда резидентура [КГБ] проводит операцию в городе, оператор РАКЕТА следит за работой радиоцентра ФБР; при необходимости оперативному сотруднику может быть дан сигнал об опасности до его выхода на место проведения операции, [или сказано] отступить от операции, если он был обнаружен наблюдением. На посту РАКЕТЫ отмечаются местные жители, которые попали в поле зрения ФБР, и они заносятся в досье системы KOНТАКТ [компьютеризированная система отслеживания имен ПГУ].
В течение нескольких лет нью-йоркская резидентура обманывала себя, полагая, что способна выявить все случаи уличного наблюдения ФБР за сотрудниками КГБ. 61 В 1973 году, однако, резидентура поняла, что ее провели. Выяснив, что ФБР было известно о деятельности некоторых его оперативных сотрудников, а также трех агентов-“разработчиков”, в резидентуре наконец поняли, что кажущаяся простота методов слежки ФБР на самом деле была средством отвлечения внимания резидентуры от гораздо более сложных методов, которые она не смогла обнаружить. Деятельность резидентуры была временно прервана, поскольку она пыталась приспособиться к методам слежки, которые она не до конца понимала. 62
РАСХОДЫ НА СОДЕРЖАНИЕ основных постов перехвата в резидентурах КГБ по всему миру в 1979 году показывают, что самыми дорогостоящими были операции в Вашингтоне и Нью-Йорке. 63 Пост РЭР в резидентуре в Гаване, третий по стоимости, также был ориентирован в основном на Соединенные Штаты. Всем другим постам перехвата также было предписано по возможности отдавать приоритет сообщениям главного противника. Однако самый важный из зарубежных пунктов перехвата КГБ, нацеленный на Соединенные Штаты извне, располагался не в резидентуре, а на большой базе РЭР, созданной ГРУ в Лурдесе на Кубе в середине 1960-х годов для мониторинга связи ВМС США и других высокочастотных передач. 64
 Радиоэлектронный центр УС «Пальма». Торренс, Куба. Источник. Бубнов Валерий. Еще раз о Торренсе и Лурдесе на Кубе ; Советский человек на Кубе (cubanos.ru)
25 апреля 1975 года секретное постановление советского правительства (№ 342-115) санкционировало создание на базе в Лурдесе новой станции РЭР КГБ (кодовое название TEРMИT-П), которая начала работу в декабре 1976 года. Управляемая Шестнадцатым управлением, TEРMИT-П имела стационарную 12-метровую антенну и мобильную 7-метровую антенну, установленную на крытом грузовике, что позволяло ей перехватывать микроволновые сообщения, “спускаемые” со спутников США или передаваемые между микроволновыми вышками. 65 Другие крупные станции РЭР ГРУ – Шестнадцатого управления, созданные в конце 1970-х годов, включали станции в Южном Йемене и в Кам Рань Бей во Вьетнаме. Однако самым крупным оставался комплекс в Лурде, который продолжал неуклонно расти в течение следующего десятилетия. В 1983 году президент Рейган заявил:
Советский объект сбора разведывательной информации, расположенный менее чем в 100 милях от нашего побережья, является крупнейшим в мире. Акры и акры антенных полей и разведывательных мониторов нацелены на ключевые американские военные объекты и конфиденциальные виды деятельности. На объекте в Лурде на Кубе, работают 1500 советских технических специалистов, а наземная станция спутниковой связи обеспечивает мгновенную связь с Москвой. За последнее десятилетие площадь этого объекта площадью 28 квадратных миль увеличилась более чем на 60 процентов.
По оценкам совместного отчета Государственного департамента и Министерства обороны в 1985 году, общая численность персонала базы РЭР в Лурде увеличилась до 2 100 человек. 66
К началу 1980-х годов во всех резидентурах КГБ имелись посты перехвата. 67 Каждый пост должен был в ноябре представлять в Центр ежегодный отчет, в котором приводились подробные данные о перехваченных за прошедший год шифрованных и открытых материалах; доля оперативно значимых перехватов; вновь обнаруженные каналы связи, представляющие разведывательную ценность; характеристики “радиоразведывательной обстановки” в соответствующей стране; обработка и выполнение постом перехвата своих заданий по РЭР; меры, принятые для защиты безопасности и секретности его операций; выводы о результатах работы в прошлом и предложения на будущее. 68
В 1980 году посты ПОЧИН в районе Вашингтона сообщили, что в результате новых мер предосторожности стало гораздо труднее перехватывать сообщения федерального правительства. 69 Тем не менее, резидентура сообщила об одном новом крупном успехе в области РЭР.
 
В сентябре 1980 года, после двух лет планирования, в ходе операции под кодовым названием ФЛАМИНГО резидентуре удалось прослушать конференц-зал System Planning Corporation (SPC), частной компании в Арлингтоне, штат Вирджиния, которая проводила исследования для Пентагона. Виктор Васильевич Лозенко (кодовое имя МАРВИН), сотрудник Линии “Х” (научно-технической разведки) под дипломатическим прикрытием в вашингтонской резидентуре, заметил, что конференц-зал SPC также используется для заседаний Общества оперативных исследований, членом которого он являлся. За день до отъезда из Вашингтона по окончании срока службы ему удалось закрепить под столом в комнате подслушивающее устройство – работающий от батарейки стержень длиной в четверть метра. Сигнал от “жучка” отслеживался с командного пункта в машине с дипломатическими номерами, оборудованной Т-образной антенной, встроенной в лобовое стекло, которая занимала позицию в одном из девяти мест, расположенных на расстоянии 300-500 метров от офисов SPC. В течение следующих десяти с половиной месяцев операция ФЛАМИНГО обеспечивала, по мнению Центра, “очень важные” разведданные о текущем и будущем размещении ядерного оружия США в Европе, об американском химическом оружии, о шансах американского флота на выживание в ядерном конфликте и о позиции США на переговорах по SALT-2. 27 января 1981 года высокопоставленный сотрудник Пентагона представил секретный доклад на встрече под названием “Текущее состояние и тенденции в развитии ядерных сил США на центрально-европейском театре военных действий”. Среди вопросов, обсуждавшихся на совещании, были: Американские мобилизационные возможности; эффективность лазерных систем наведения; планы по уничтожению 730 тонн химического оружия, которое в настоящее время непригодно для использования; объем разведывательной информации США о советском химическом оружии и требования к нему. На других встречах в прослушиваемом конференц-зале, на которых также присутствовали высокопоставленные чиновники Пентагона, обсуждалось текущее состояние и предлагаемые реформы вооруженных сил США. Операция завершилась не потому, что подслушивающее устройство было обнаружено, а потому, что постепенно иссяк его источник питания. 70
Четверо сотрудников КГБ, участвовавших в операции “ФЛАМИНГО”, получили ордена Красной Звезды: Лозенко, который выбрал место и установил жучок; Шокин В.И., который руководил операцией; начальник станции ПОЧИН Юрий Николаевич Мараховский, который сыграл ведущую роль в сборе и обработке разведданных, полученных из конференц-зала SPC; и Грацианский Юрий Васильевич, начальник отдела оперативно-технического обеспечения резидентуры, который отвечал за техническую сторону операции. Еще три офицера резидентуры получили меньшие награды. 71
Операциям советской РЭР, как и американской, помогали союзные агентства. Соглашение о безопасности UKUSA, заключенное в 1948 году между Соединенными Штатами, Великобританией, Канадой, Австралией и Новой Зеландией, предусматривало разделение задач по сбору информации и обмен продуктами между их службами РЭР. 72 Однако КГБ был полон решимости предоставить своим союзникам лишь ограниченный доступ к своим криптоаналитическим секретам. В январе 1975 года Андропов утвердил “Положение о принципах и направлениях совместной работы с органами безопасности социалистических стран при проведении дешифровальных операций”, разработанное Шестнадцатым управлением. Двумя основными принципами этого документа были: во-первых, совместные операции с “друзьями” (союзными ведомствами) должны проводиться под контролем КГБ; во-вторых, криптографическая информация, поставляемая союзным ведомствам, “не должна раскрывать уровень последних [советских] достижений в области криптоанализа”.
Принимая во внимание, что в настоящее время соответствующие службы наших друзей приобрели определенный опыт работы и эксплуатации целей [РЭР] методами электронного [компьютерного] криптоанализа, существует некоторая вероятность того, что в будущем наши друзья могут попытаться самостоятельно применить эти методы и против других целей. В этих условиях необходимо дальнейшее укрепление сотрудничества между Шестнадцатым управлением и соответствующими службами наших друзей с целью исключения неконтролируемых операций, которые могут нанести непоправимый ущерб Шестнадцатому управлению в отношении применения методов электронного криптоанализа.
Ни в коем случае “друзья” не должны были узнать о существовании сверхсекретной школы подготовки криптоаналитиков КГБ; у них должно было создаться впечатление, что все обучение проходит в Центре. Хотя в отдельных случаях союзные агентства могли получать шифрованные сообщения из коротковолновых передач, перехваченных Шестнадцатым управлением, им никогда не предоставлялся доступ к РЭР с резидентур, спутниковой связи или телеграфных линий внутри Советского Союза. Несмотря на нежелание Шестнадцатого управления делиться большинством секретов со своими союзниками по разведке, оно зависело от их помощи. С ростом сложности компьютерных шифровальных систем советские криптоаналитики все больше зависели от проникновения в иностранные посольства для кражи шифровальных материалов и, по возможности, установки жучков в  шифровальных машинах и телепринтерах. Только в течение 1974 года в ходе совместных операций Шестнадцатого отдела ПГУ и его союзников по советскому блоку удалось извлечь шифрматериалы по меньшей мере из семи посольств в Праге, пяти в Софии, двух в Будапеште и двух в Варшаве. 74 Спецслужбы советского блока также поделились с КГБ некоторыми своими агентами в западных посольствах и министерствах иностранных дел. Среди тех, кто получил особенно высокую оценку Шестнадцатого управления КГБ, был болгарский агент под кодовым названием ЕПИР, сотрудник службы безопасности министерства иностранных дел Греции, завербованный болгарской разведкой в 1966 году. В течение следующих десяти лет он содействовал изъятию из министерства более 12 000 секретных страниц документов. 75
На конференции руководства КГБ в мае 1981 года в число основных приоритетов была включена вербовка агентов из числа шифровальщиков США, Великобритании, Франции, Западной Германии и Китая. Андропов подтвердил этот приоритет в специальной директиве, изданной после того, как он сменил Брежнева на посту генерального секретаря в 1982 году. 76 Он также утвердил секретное награждение орденом Дружбы народов самого долговечного агента КГБ – шифровальщика ЖУРА в министерстве иностранных дел Франции в знак признания его “долгого и плодотворного сотрудничества” на протяжении тридцати семи лет. Шестнадцатый отдел ПГУ, возглавляемый А. В. Красавиным, планировал к концу десятилетия создать еще сорок или пятьдесят постов перехвата в советских учреждениях по всему миру. По оптимистическим расчетам, при сохранении нынешних темпов развития объем перехваченных сообщений должен был увеличиться в пять-восемь раз по сравнению с нынешним уровнем. 78
По словам Виктора Макарова, служившего в Шестнадцатом управлении с 1980 по 1986 год, среди европейских государств, дипломатический трафик которых расшифровывался с разной частотой в эти годы, были Дания, Финляндия, Франция, Греция, Италия, Швеция, Швейцария и Западная Германия. По его мнению, в этот период не было проникновения в высококлассные британские шифросистемы. 79 Внутренний круг Политбюро, состоявший в 1980 году из Брежнева, Андропова, Громыко, Кириленко, Суслова и Устинова, ежедневно получал подборку наиболее важных перехватов. Более обширная подборка ежедневно направлялась руководителям Первого и Второго главных управлений. Хотя ни одна из этих подборок пока не доступна для изучения, обе они в один прекрасный день станут источниками, имеющими большое значение для историков советской внешней политики.
 
Помимо очевидно важных пунктов, таких как встречи Киссинджера и Вэнса с иностранными лидерами, перехваты, отобранные для внутреннего круга Политбюро, несомненно, также включали, по возможности, ответы Запада на их публичные заявления. Вячеслав Иванович Гургенов (псевдоним “Артемов”), заместитель главы ПГУ, публично жаловался в 1991 году:
У нашей службы в прошлом было достаточно проблем, чтобы собирать отклики на каждую “гениальную” инициативу наших лидеров. Такая работа, как правило, развращала людей, которые начинали с иллюзии, что делают что-то полезное”. 81
От резидентур по всему миру ожидали оперативных отчетов о благоприятных откликах на каждое крупное выступление советского руководства. Когда таких откликов не было, их обычно выдумывали, чтобы избежать риска оскорбить Политбюро. Поскольку к концу 1960-х годов Шестнадцатое управление могло расшифровывать по крайней мере часть дипломатического документооборота более семидесяти государств, 83 его шансы найти подходящий ответ среди тысяч дешифровок, поступавших каждую неделю, были гораздо выше, чем даже у самой активной резидентуры.
В эпоху, предшествовавшую гласности из переводов дипломатических дешифровок регулярно вырезались противоречивые упоминания о советских лидерах. Макаров вспоминает, что в августе 1984 года он видел перехваченную телеграмму шведского посла в Москве, в которой обсуждалась вероятная борьба за власть, которая последует за кончиной больного Константина Черненко. Среди отрывков, удаленных или подправленных в русском переводе, было пренебрежительное упоминание жены Горбачева, Раисы Максимовны. В другой раз Макарову приказали удалить из расшифрованной им дипломатической телеграммы фразу: “Горбачев похож на Андропова”. Такие вычеркивания были известны в Шестнадцатом управлении под названием “следить за словами”. 84
В 1980-х годах агентства РЭР на Востоке и Западе столкнулись с двумя новыми грозными технологическими проблемами: использованием волоконной оптики в глобальных телекоммуникациях и значительно возросшей доступностью сложнейших систем шифрования. Ни КГБ, ни какое-либо другое агентство РЭР, похоже, не разработало систему перехвата сообщений, проходящих по оптоволоконным линиям в виде световых потоков. В конце 1980-х годов Великобритания установила высокозащищенную систему волоконно-оптических магистралей под кодовым названием BOXER, которая соединила 200 военных объектов.
 
Одновременно разработка математиками Массачусетского технологического института и Института Вейцмана в Израиле криптографии с открытым ключом и последующие усовершенствования, такие как система PGP (Pretty Good Privacy) Фила Циммермана (фото), сделали шифры, которые было трудно, если не невозможно, взломать агентствам РЭР, доступными для любого человека с мощным настольным компьютером и модемом. 85
Файлы, связанные с РЭР, что видел Митрохин и которые заканчиваются в 1982 году, не объясняют, как КГБ пытался ответить на эти новые вызовы. Однако из других свидетельств ясно, что советские операции этого вида разведки продолжали расширяться, по крайней мере, по объему, в эпоху Горбачева. Операции ГРУ, направленные главным образом на вооруженные силы США, НАТО и Китая, были еще более масштабными, чем операции КГБ. К концу 1980-х годов Красная Армия имела 40 полков, 170 батальонов и более 700 рот РЭР. С момента запуска космического аппарата “Космос 189” в 1967 году Управление космической разведки ГРУ вывело на орбиту более 130 разведспутников. Для сбора данных РЭР использовалось более 60 советских надводных кораблей и более 20 различных типов самолетов. ГРУ и КГБ располагали более чем 500 наземными станциями РЭР в Советском Союзе и по всему миру. В целом, в сети РЭР ГРУ и КГБ, вероятно, работало около 350 000 операторов перехвата, обработчиков, криптоаналитиков и других технических специалистов, большинство из которых были военнослужащими – примерно в пять раз больше, чем в криптологических управлениях АНБ и Службы США, которые вместе имели, по оценкам, от 60 000 до 70 000 человек. 86 По словам Владимира Рубакова, старшего офицера КГБ, опрошенного незадолго до реорганизации советской разведки в 1991 году, на операции РЭР уходила четверть бюджета КГБ. 87
В декабре 1991 года бывшие Восьмое и Шестнадцатое управления КГБ были преобразованы в независимую службу – Федеральное агентство правительственной связи и информации (ФАПСИ), отвечающее за безопасность связи, шифры и РЭР. Сегодня российские операции этой разведки значительно меньше по масштабам, чем в бывшем Советском Союзе. Одним из наименее заметных последствий распада советского блока стал демонтаж подавляющего большинства из 150 наземных станций в бывших странах Варшавского договора. 88 Некоторые из наиболее важных станций за пределами Российской Федерации, однако, все еще сохранились – среди них крупные комплексы РЭР под Таллинном в Эстонии и в Лурдесе на Кубе (хотя персонал последней был сокращен более чем наполовину и в 1993 году составлял около 1000 человек). 89 В резиденциях СВР, российской службы внешней разведки, по-прежнему находятся активные посты перехвата. Хотя ФАПСИ работает с несколько сокращенными ресурсами, сталкивается с более трудными целями и, вероятно, ему все труднее соответствовать современному уровню технологий АНБ, российская РЭР по-прежнему имеет глобальный охват.

Примечания к Главе двадцать первой- Радиоэлектронная разведка (РЭР) в эпоху Холодной войны.

1. Эндрю, Intelligence and International Relations in the Early Cold War («Разведка и международные отношения в начале холодной войны»).
 2. Эндрю, For the President’s Eyes Only («Только для глаз президента»), пытается оценить различный интерес, проявляемый президентами США к РЭР.
3. Митрохин не имел прямого доступа к файлам Восьмого управления или Шестнадцатого (РЭР) управления, созданного в конце 1960-х годов. Однако он видел некоторые документы из обоих управлений в файлах ПГУ.
 4. КГБ Хрущеву, «Отчет за 1960 год» (14 февраля 1961 года), в «особых досье» ЦК КПСС; цитируется Зубком, «Шпион против шпиона», с. 23.
 5. Гартофф, «Отчеты КГБ Горбачеву», с. 228.
 6. Кан, «Советский Коминт в холодной войне».
 7. Самус, «Я понимаю русских», стр. 52–3, документы Самуса, Военный институт армии США, Карлайлские казармы, Пенсильвания; Андрей и Гордиевский, КГБ, стр. 237-40.
 8. Кеннан, Мемуары 1950-1963 гг., Стр. 154-7. Андрей и Гордиевский, КГБ, стр. 454-6. Кеннан был объявлен персоной нон грата в октябре 1952 года, но главным образом по причинам, не связанным с инцидентом с прослушиванием.
 9. Болен, Свидетель истории, 1919-1969, стр. 345-6. Андрей и Гордиевский, КГБ, стр. 456-7.
 10. Добрынин, In Confidence (На доверии), с. 357.
 11. Андрей и Гордиевский, КГБ, с. 456. Примечательно, что информации Носенко было недостаточно, чтобы убедить его оппонентов ЦРУ, что он был настоящим перебежчиком.
 12. т. 6, гл. 9. Для иллюстраций некоторых из образцов шпионского оборудования, предоставленного ТО ПГУ, см. Melton, The Ultimate Spy Book (Полная книга о шпионаже).
 13. к-18,342.
 14. к-1,160. О проникновении КГБ в православную церковь см. главу 28.
 15. т. 7, гл. 5, п. 44.
 16. к-24,299; т. 7, гл. 5.
 17. Карьера Филби в качестве офицера СИС закончилась после его отзыва из Вашингтона в 1951 году. Более поздний рассказ Филби Боровику о его годах в Бейруте содержит ряд неточностей, отчасти из-за его попытки дискредитировать Ланна (имя было транскрибировано Боровиком как «Лан») – ошибка, проистекающая, как и в отмеченных Митрохиным файлах КГБ, из транскрибирования имени Lunn кириллицей). Филби объясняет свой успешный побег в 1963 году главным образом некомпетентностью Ланна и добавляет, что «удивительно, что три или четыре года спустя [Ланн] получил высокую награду – крест Святого Михаила и Святого Георгия» (Borovik, The Philby Files, p. 354). На самом деле, как Филби правильно проинформировал КГБ после своего побега, Ланн был награжден этим ороденом десятью годами ранее, в 1957 году (том 7, глава 5).
 18. Ланн был автором книг High-Speed Skiing («Скоростной спуск на лыжах») (1935), A Skiing Primer («Учебник по лыжному спорту») (1948) и The Guinness Book of Skiing (Книга Гиннеса по лыжному спорту) (1983). Его отец, сэр Арнольд Ланн (1888–1974), был одним из ведущих пионеров лыжного спорта в Европе, а также ведущим католическим апологетом и ярым противником как нацизма, так и коммунизма. Его 63 книги включают 23 по лыжному спорту и 16 по христианской апологетике Dictionary of National Biography (Словарь национальной биографии, 1971-1980, стр. 522-3).
19. В последних записях Ланна в справочнике «Кто есть кто» указана дата его вступления в СИС. Более ранние записи не упоминают его разведывательную карьеру.
 20. Если не указано иное, учет операции РУБИН основан на k-24,299 и т. 7, гл. 5.
 21. к-26 223.
 22. к-26,223.
 23. В материалах дела, упомянутых Митрохиным, не раскрывается, какие меры были приняты.
 24. О депрессии Филби в конце 1960-х и частичном выздоровлении в 1970-е см. Эндрю и Гордиевский, КГБ, стр. 24-6, 544-5, и Найтли, Филби, стр. 234-7.
 25. Андропов выбрал одного из сотрудников ЦРУ, информация о котором была собрана во время операции «РУБИН», в качестве объекта попытки похищения.
 26. к-18,342.
 27. т. 6, ок. 1 (разное), части 1, 4; к-27 242. В записях Митрохина нет никаких указаний на то, какие разведданные были получены при прослушивании квартиры офицера ЦРУ. В досье ВЕРЫ записано, что КГБ потерял с ней связь в 1975 году в результате гражданской войны в Ливане.
 28. к-27 239.
 29. Операции КГБ в Африке будут рассмотрены в томе 2.
 30. Детали операции РЕБУС в к-17,49,59,185; т. 6, гл. 10. 16 ноября 1981 года в ходе операции PHOENIX удалось прослушивать резиденцию посла США в Конакри. Ответственным агентом был гвинейский гражданин (вероятно, домашний слуга) под кодовым именем МУРАТ (k-17 145; k-8 519). КГБ также удалось перехватить сообщения посольств США в ряде других африканских столиц, в том числе в Бамако и Браззавиле (том 6, глава 10; k-17,168).
  31. Последний председатель КГБ, проводивший реформы, Вадим Бакатин, назначенный после неудавшегося переворота в августе 1991 года, возмутил своих сотрудников, предоставив американскому послу чертежи сложной системы прослушивания (Альбац, Государство в государстве, стр. 311). -13). В 80-х годах прошлого века в здании посольства США в Москве было несколько предупреждений. Однако в 1984 году в посольстве США в Москве были обнаружены жучки в электрических пишущих машинках, которые использовались в течение нескольких лет (Ларднер, «Непревзойденные жучки»). В 1986 году двое морских охранников признали, что давали доступ агентам КГБ в посольство США. Однако из-за улучшенных процедур безопасности КГБ, похоже, не получил доступа к шифровальной комнате или другим чувствительным областям (Эндрю и Гордиевский, КГБ, стр. 611).
 32. к-22 135 232. ГРУ уже имело посты в ряде своих резиденций, предназначенные для перехвата военных сообщений США и НАТО.
 33. т. 6, гл. 9.
 34. т. 6, гл. 9.
 35. Калугин, Spymaster, с. 92. Файлы POCHIN, представленные Митрохиным, подтверждают список перехваченных сообщений Калугина (т. 6, гл. 9).
  36. т. 6, гл. 9.
  37. См. главу 11.
  38. См. главу 11.
  39. т. 6, гл. 2, часть 2; т. 6, гл. 9. В 1963 году была проведена еще одна операция по подслушиванию офисов Секретариата ООН (k-8 138).
  40. т. 6, гл. 2, часть 2.
  41. После ухода из ЦПС в 1977 году Прайм прервал контакты с КГБ на следующие три года. У него были дальнейшие встречи со своим оперативным сотрудником в Вене и Потсдаме в 1980 и 1981 годах. Его работа в качестве советского агента стала известна после того, как он был арестован за сексуальные домогательства к маленьким девочкам в 1982 году. Он был приговорен к тридцати пяти годам тюремного заключения за шпионаж и трем годам тюремного заключения за сексуальное насилие (Эндрю и Гордиевский, КГБ, стр. 526-8, 530-1). Позднее приводились слова одного из старших офицеров ЦПС: «Что касается политической стороны, то до середины 1970-х годов у нас были полезные [советские] политические и военные связи. Но они прервались, отчасти из-за Прайма». (Урбан, UK Eyes Alpha, стр. 6.) Поскольку Прайм был агентом Третьего Управления, а не ПГУ, Митрохин не имел доступа к его досье. Последнее исследование Прайма, проведенное старшим суперинтендантом детективов, ведающим его делом, – это Коул, Джеффри Прайм.
 42. В записях Митрохина не указана дата основания Шестнадцатого управления, но указано, что оно существовало не позднее 1968 года; к-22,232.
  43. Андрей и Гордиевский, КГБ, с. 529. т. 6, гл. 9.
  44. т. 6, гл. 3, часть 3.
  45. т. 6, гл. 9. Настоящее имя АНТОНА в заметках Митрохина отсутствует.
  46. Киссинджер, Годы потрясений, с. 1179.
  47. т. 6, гл. 9.
  48. Киссинджер, Годы потрясений, с. 1192.
  49. Калугин, Spymaster, с. 92.
  50. Иллюстрации некоторых сложных антенн на крышах советских представительств в Соединенных Штатах и других местах см. Болл, Soviet Signals Intelligence (Советская радио электронная разведка), стр. 49-68.
 51. т. 6, гл. 9.
 52. Эндрю, Только для глаз президента, с. 359.
 53. Добрынин, На доверии, с. 357-8.
 54. т. 6, гл. 9.
 55. т. 6, гл. 3, часть 2.
 56. т. 6, гл. 9.
 57. т. 6, гл. 2, часть 1.
 58. т. 6, гл. 9. О кризисе из-за советской «боевой бригады» на Кубе см. Эндрю, «Только для глаз президента», стр. 444-447. В примечаниях Митрохина к файлам ПОЧИНА также отмечается, что «во время кризиса в Ливане [вашингтонская] резидентура смогла правильно оценить складывающуюся ситуацию и своевременно проинформировать Центр о том, что США не планируют военное вмешательство» (т. 6, гл.9). Непонятно, о каком ливанском кризисе идет речь. Поскольку другой материал в этом разделе заметок Митрохина относится к середине 1970-х годов, вероятно, имеется в виду 1974 год, когда Израиль совершил серию воздушных атак на деревни на юге Ливана, которые он подозревал в укрывательстве террористов.
 59. т. 6, гл. 9.
 60. Каналы коротковолновой радиосвязи ФБР, которые постоянно контролировались постом РАКЕТА в течение 1970-х годов, включали:
 • радиосвязь между машинами наблюдения и шестью постами ФБР, ответственными за наблюдение за передвижениями советского персонала (167,4625 мегагерц);
 • канал, используемый машинами наблюдения и наблюдательными пунктами, отслеживающими передвижения участников ближневосточных и некоторых западных миссий при ООН (167,2125 мегагерц);
 • канал связи между отделом ФБР, расследующим ограбления банков, и транспортными средствами наблюдения (167,6887 мегагерц);
 • канал, которым пользуются расследователи других федеральных преступлений (167,3756 мегагерц);
 • канал связи между диспетчерскими пунктами ФБР в Нью-Йорке и Нью-Джерси (частота в диапазоне 167 мегагерц не записана);
  • канал, используемый для другой связи между диспетчерским центром в Нью-Йорке и автомобилями ФБР (167,7760 мегагерц)  т. 6, гл. 9).
 61. т. 6, гл. 9.
 62. т. 6, гл. 8, часть 4, п. 1.
 63. Текущие расходы на основные посты перехвата в резидентурах КГБ по всему миру в 1979 году были следующими (цифры в тысячах рублей в твердой валюте):
 Вашингтон (ПОЧИН): 26,0
 Нью-Йорк (ПРОБА): 29,4
 Сан-Франциско (ВЕСНА): 6,7
 Оттава (кодовое имя не записано): данные отсутствуют (5,8 в 1977 г.)
 Монреаль (ВЕНЕРА): 3,3 (плюс 3,5 при покупке автомобиля)
 Куба (ТЕРМИТ-С): 18,8
 Бразилия (KЛEN): 4,8 (увеличилось до 8,2 в 1980 году; 13,3 в 1981 году)
 Мексика (РAДAР): 3,5 (увеличилось до 4,6 в 1980 году)
  Рейкьявик (OSTROV): 2,3
  Лондон (MERCURY): 7,1
  Осло ( СЕВЕР): 7,2
  Париж (ЮПИТЕР): 10,1 Бонн (ЦЕНТАВР-1): 11,3 Кельн (ЦЕНТАВР-2): данные отсутствуют Зальцбург (TИРOЛЬ-1): 1,3 Вена (ТИРОЛЬ-2): 3,3 Берн (ЭЛЬБРУС): 2,8 Женева (KAВKAЗ): 2,3 Рим (СТАРТ): 15,0 Афины (РAДУГА): 4,2 Анкара (РАДУГА-T): 9,5 (плюс дополнительные 2,2) Стамбул (СИРИУС): 5,3 Тегеран (MAРС): 5,0 Пекин (KРAБ): 4,5 Токио ( ЗАРЯ): 10,4
 т. 6, гл. 9; Цифры 1977 г. для Оттавы из т. 8, гл. 5)
 Из-за любопытных методов учета КГБ эти цифры, несомненно, не отражают полных эксплуатационных расходов на посты перехвата. Однако они дают приблизительное представление об относительном уровне активности на каждом посту. Другие важные посты перехвата, вероятно, менее важные, чем перечисленные выше, включали Лиссабон (AЛТAЙ), Найроби (KРЫМ), Каир (OРИОН), Гаагу (TЮЛЬПАН), Брюссель (ВЕГА), Белград (ПАРУС), Ханой (AMУР), Джакарта (ДЕЛЬФИН) и Дамаск (СИГМА). Бюджеты на эти должности в записках Митрохина не указаны.
 64. Болл, Советская РЭР, стр. 27-9; Розенау, A Deafening Silence («Оглушающая тишина»), стр. 723-725.
  65. т. 6, гл. 9.
  66. Болл, Советская РЭР, стр. 27-29.
 67. т. 2, приложение. 3.
  68. к-22,136. Более короткие отчеты отправлялись каждым постом перехвата не реже одного раза в месяц.
 69. т. 6, гл. 3, часть 2.
 70. т. 6, гл. 6.
 71. т. 6, гл. 2, часть 3; т. 6, гл. 6; т. 6, ок. 2, части 4, 5.
 72. О происхождении соглашения СК США см. Эндрю, The Making of the Anglo-American SIGINT Alliance («Создание англо-американского альянса по РЭР»); о его последующем развитии см. Болл и Ричелсон, The Ties That Bind (Узы, которые связывают) и Хагер, Secret Power (Тайная сила).
 73. Т-7 131.
 74. Т-7 130.
 75. к-19 435.
 76. vol. 6, гл. 8, часть 5.
 77. См. главу 6.
 78. т. 2, приложение. 3. Ф.И.О. начальника и заместителей начальника Шестнадцатого управления указаны в к-22 134.
 79. Интервью Кристофера Эндрю с Виктором Макаровым, 1993. Когда Олег Гордиевский стал назначенным резидентом в лондонской резиденции в начале 1985 года, офицер Шестнадцатого отдела сказал ему, что в настоящее время нет британского источника, поставляющего полноценный шифровальный материал (Эндрю и Гордиевский , КГБ, с. 610).
 80. Интервью Кристофера Эндрю с Виктором Макаровым, 1993; Кан, Soviet Comint in the Cold War («Советский Коминт в холодной войне»), стр. 20–3.
 81. Интервью с Гургеневым (идентифицируется только по имени и отчеству), Известия (24 сентября 1991 г.).
 82. 25 марта 1985 года, например, лондонская резиденция получила срочную телеграмму с просьбой отреагировать на британскую реакцию на встречу Горбачева с исполнительным комитетом Социалистического Интернационала. Прежде чем сообщить, что мероприятие не вызвало большого интереса в Великобритании, резидентура просто придумала положительный ответ, не связавшись ни с одним из своих немногих источников. (Воспоминания об Олеге Гордиевском, тогда назначенном резидентом.)
 83. См. Выше, главу 21.
 84. Интервью Кристофера Эндрю с Виктором Макаровым, 1993; Виктор Макаров, «У Запада не было агрессивных планов против СССР», Экспресс Хроника (19 февраля 1992 г.), с. 5.
 85. Урбан, UK Eyes Alpha (СК смотрит на Альфу) , гл. 19.
 86. Болл, Советская РЭР. Болл и Виндрен, «Советская сигнальная (РЭ) разведка».
 87. Розенау, «Оглушающая тишина», с. 726.
 88. Эндрю, «Природа военной разведки», с. 5.
 89. Розенау, «Оглушающая тишина», стр. 727, 732 n. 6.