Баллада о матери

              Баллада о матери

               Ольга Киевская

Сорок первый – год потерь и страха
Заревом кровавым пламенел…
Двух парней в растерзанных рубахах
Выводили утром на расстрел.

Первым шёл постарше, тёмно-русый,
Всё при нём: и силушка, и стать,
А за ним второй - пацан безусый,
Слишком юный, чтобы умирать.

Ну, а сзади, еле поспевая,
Семенила старенькая мать,
О пощаде немца умоляя.
"Найн, - твердил он важно, - растреляйт!"

"Нет! – она просила, - пожалейте,
Отмените казнь моих детей,
А взамен меня, меня убейте,
Но в живых оставьте сыновей!"

И ответил офицер ей чинно:
"Ладно, матка, одного спасайт.
А другого расстреляем сына.
Кто тебе милее? Выбирайт!"

Как в смертельной этой круговерти
Ей сберечь кого–нибудь суметь?
Если первенца спасёт от смерти,
То последыш – обречён на смерть.

Зарыдала мать, запричитала,
Вглядываясь в лица сыновей,
Будто бы и вправду выбирала,
Кто роднее, кто дороже ей?

Взгляд туда-сюда переводила...
О, не пожелаешь и врагу
Мук таких! Сынов перекрестила.
И призналась фрицу: "Не могу!"

Ну, а тот стоял, непробиваем,
С наслажденьем нюхая цветы:
"Помни, одного – мы убиваем,
А другого - убиваешь ты".

Старший, виновато улыбаясь,
Младшего к груди своей прижал:
"Брат, спасайся, ну, а я останусь, -
Я пожил, а ты не начинал".

Отозвался младший: "Нет, братишка,
Ты спасайся. Что тут выбирать?
У тебя – жена и ребятишки.
Я не жил, - не стоит начинать".

Тут учтиво немец молвил: "Битте, -
Отодвинул плачущую мать,
Отошёл подальше деловито
И махнул перчаткой, - расстреляйт!"

Ахнули два выстрела, и птицы
Разлетелись дробно в небеса.
Мать разжала мокрые ресницы,
На детей глядит во все глаза.

А они, обнявшись, как и прежде,
Спят свинцовым беспробудным сном, -
Две кровинки, две её надежды,
Два крыла, пошедшие на слом.

Мать безмолвно сердцем каменеет:
Уж не жить сыночкам, не цвести...
"Дура–матка, - поучает немец, -
Одного могла бы хоть спасти".

А она, баюкая их тихо,
Вытирала с губ сыновних кровь…
Вот такой, - воистину великой, -
Может быть у Матери любовь.